***
В строю, с оружием, конница шла к краю района Караниза. Копыта лошадей мокро блестели, лоснилась влажная шерсть. Конница заполнила улицу радостным цоканьем, пересыпающимся рокотом копыт. Войска Разведкорпуса подошли вплотную к стене. Длину пройденного пути можно было приблизительно определить по часам, потому что, в стенах, понятие «день» утрачивало свое и прямое значение. Они спускались вниз и поднимались вверх; сворачивали в неведомые боковые проходы, шли по колено и по пояс в грязи. Оранжевый свет смоляных факелов плясали в руках, и многих порой посещала неуютная мысль о том, что с ними будет, как только они выйдут за стены. Проводник, а точнее главнокомандующий войсками Эрвин Смит, вел войско уверенно, и до рассвета они делали остановки, только потому, что новобранцам становилось плохо от мыслей, что их ждёт. Узкий ряд длинных повозок был до отказа заполнен грузом. Сильные гнедые лошади напряглись, глубоко вздохнули и дружно тянули вперёд. Огромная колонна воинов готовилась к выходу на внешние земли, войска в городе перемещались с места на место, осыпаемые свистами, аплодисментами, бранью и неизменными словами: — Сколько же вернётся в этот раз? — Подохнут, как крысы. — Лишь бы вернулись. Открыть дверь всегда легко, труднее переступить порог. Позади дотлевал очаг, уже не дающий тепла, впереди расстилалась черная дорога. Что останавливает нас? Страх? Нет. Напротив, дорога манит, завораживает, увлекает вдаль. Сомнения? Всё уже решено. Воспоминания? Они как отброшенные предметами тени, искажающие их очертания до неузнаваемости, и цепляться за них глупо. Что держит нас на пороге? Что не даёт нам с лёгким сердцем пуститься в путь? Примириться с давным-давно сделанным выбором иногда помогает только хлопнувшая за спиной дверь. Глядя на командира, крадущегося впереди, солдаты пригнулись и затаили дыхание, точно так же без надобности стискивая потными ладонями. Тишина, как видно, взрывается почти в самом начале; она кажется обманчивой, как тишина перед боем или после боя. Ни одного шороха не возникло в течении минуты, а то и больше. Будто бы выключили все звуки мира перед катастрофой. Никто не знает, зачем он приходит в этот мир. Существует лишь интуитивное нащупывание пути — желания, поступки, выбор профессии, любви, веры. Сидеть и размышлять о том, зачем ты родился таким или эдаким, совершенно бессмысленно. К тому же бесполезно, а поскольку на это тратятся силы и время, то и вредно. Есть значительно более подходящие темы для обдумывания и вообще более подходящие занятия. Действовать нужно. Тогда и понимание придет. Или не придет, так тоже бывает. Но если не действовать, а только повторять дурацкое «зачем» и ещё более дурацкое «за что», никакое понимание не придет наверняка. На вверху на стенах показались готовые к бою, уже заряженные пушки. — Титанов удалось увести из ближайшей территории! Тридцать секунд до открытия ворот! — предупредили сверху. Лошадь Трины круто остановилась, очевидно чуя что-то неладное: — Эй, что такое? — похлопала хозяйка по гриве. — Титаны не едят животных, тебе не о чем беспокоиться. — Даже животному страшно, что уж говорить про нас, — к девушке присоеденился Райнер. Он, нервно улыбаясь и махая рукой заприметившим его знакомым, был будто бы чужим в этом кругу. — Будем действовать как прикажут, — отрезала Трина, натягивая поводья сильнее на себя. — Что будет, то будет. — Мне иногда кажется, что не боишься умереть, — удивлялся Райнер, вставая рядом с ней в ряд. Он бодро похлопал лошадь по спине. — Мне всегда была интересна твоя фраза у стены «жить ради живых». Трина оглядела окрестности, зажмурилась и, слегка запрокинув голову, втянула носом воздух. Она гордо восседала на лошади, смотря на окружающих, придерживая поводья лошадей. Взгляд её не выражал абсолютно никаких эмоций. Она даже не улыбалась, но продолжала внимательно разглядывать, уверенно качнула головой и подставила лицо под горячие лучи, на секунду закрыла глаза, потом снова открыла, произнесла решительно и убежденно: — Давай об этом мы поговорим за бутылкой вина после всего этого? Думаю, неплохая причина, чтобы выжить. — 57-я экспедиция во внешние земли, на старт! Открыть ворота!Часть IV. И открылись врата. Глава VIII. Даже самый маленький шаг стоит жертвы, если это шаг вперёд.
6 ноября 2021 г. в 15:04
Есть такие люди, которые не могут принять решение в силу разных обстоятельств: они просто неуверенные в себе люди; ждут, что кто-то примет решение за них; бесконечно пытаются взвесить все за и против; ждут момента, когда решение уже не надо будет принимать.
Рано или поздно, практически у каждого человека наступает день, когда он ставит на одну чашу весов все свои мечты, давние желания и цели, а на другую: неудачи, сомнения и страхи. К сожалению, зачастую бывает так, что именно эта чаша перевешивает. Как только это происходит — жизнь становится цикличной, а все начинания убираются в долгий ящик с надписью: «Потом».
«Если не определиться, чудо не случится» — подобно грозовому раскату прозвучало в голове Трины, стоявшей поодаль от выстроившихся в ряды солдат.
Здесь царствовали тени, и лишь посередине кругом, на высоких постаментах горели факелы, очерчивая круг света. Была дивная звёздная и приятно прохладная ночь, свежий и слегка переменчивый ветерок то и дело менял свою силу и направление.
Каждый солдат, стоявший в ряду, понимал, что его жизнь зависит от того, насколько безустанно, умело и храбро сражается его сосед, вследствие чего он стремился вести себя так же. Солдаты нервничали, щурили липкие от пота глаза, звякали зубами.
Голос молодого главнокомандующего звучал спокойно, однако Трина явственно расслышала интонации, которыми обладали только люди, умевшие командовать:
— Вы уже испытали ужас от встречи с титанами, и узнали на что вы способны. Мы потеряли много людей в этом сражении, одновременно с этим мы достигли невиданного прежде успеха и сделали огромный шаг к победе рода человеческого.
С каждой минутой напряжение на поле росло.
Неизвестность и страх, усиливающиеся тяготами длительного ожидания, набухали, как опухоль, а напряжение росло. Солдаты стремились к уединению, пребывая постоянно в подавленном настроении после случившегося за стенами.
Люди оживлённо шептались друг с другом, и на каждом лице было написано прекрасное слово — скорбь. На каждом лице читалось только тупое выражение обыденности, страха и довольства. Десятки сердец разбились, когда, чрезмерно расширившись под теплым дуновением надежды, вдруг сжались от холода реальности. Напряжение достигло кульминации. Все взоры в сторону сцены на площади: причина по которой собрали новобранцев.
— Нам придется отвоевать стену Мария, — главнокомандующий, прокашлявшись, вздохнул свободнее. Лицо его расслабилось. — Я только что указал нашу цель. Но ввиду того, что ворота Троста мы использовать не можем, нам придется сделать крюк: выйти из Караниза. Путь, который занимал прежде только четыре дня, теперь для нас утерян. За последние четыре года более девяносто процентов членов Разведкорпуса погибли. Девяносто только за четыре года.
Знаешь, что лучшее в человечестве? Что их по-настоящему отличает от других? Жестокость их собственных разумов, повёрнутая против них самих. Сомнения и страх. Бесконечные голоса, твердящие им, что они не способные и ничего не стоят. Такие утонченные животные со встроенной болью.
«Почему я стою здесь? — спросила саму себя Трина, услышав статистику. Сердце бухнулось о рёбра, по коже пробежал озноб от одного неприятного предположения. Её окатило холодом страха. Гулом застучало висках. — Девяносто процентов за четыре года погибло из-за чего? Съедены титанами? Неисправность техники? Из-за чьей-то ошибки? — она устало потёрла ладонями виски. Трина подняла голову, услышав посторонний шум, и настороженно уставилась на солдат. — Готова ли я отдать свою жизнь за чью-то ошибку? За ошибку Эрвина Смита, который перед нами распинается и пытается донести, что Разведкорпус — ключ к освобождению от титанов»
— В лучшем случае нам придется пожертвовать в пять раз большим количеством солдат и потратить более двадцати лет, прежде чем мы сможем вновь отправить войска к стене Мария, но даже это маловероятно, — голос Эрвина звучал не высоко и не низко, но глубоко и звучно. Он звучал как бы «внутрь», но, в то же время, заполняя окружающее пространство так же естественно, как ручей заполняет каменистое русло.
«Почему ты выбрал Разведкорпус? — спросила саму себя Трина, вглядываясь в толпу солдат. Его нигде не было. От волнения она чувствовала спазмы под ложечкой. От него исходили сила и спокойствие, и когда ей было очень плохо, она просто искала его глазами, а найдя, погружалась на миг в себя. Это помогало. Особенно после того, как она потеряла Марко. — Почему ты выбрал Разведкорпус, а не Полицию, как хотел?»
— Те, кто вступит в Разведкорпус, через месяц будут участвовать в разведывательной экспедиции на внешних землях, — выпрямился Смит и почти равнодушно следил за реакцией новобранцев. — Необходимо закрыть путь снабжения. Вероятность выжить в течении первой экспедиции около пятидесяти процентов.
Если вглядеться в ночное небо, может показаться, что оно не имеет дна. — Еле заметный круг Луны, под которым скрывается бездна. Вглядываясь в нее достаточно долго, рано или поздно можно увидеть, что ее тьма вовсе не однородна, а ее поверхность — отражение, — напряжённое лицо испуганный взгляд, обращённый к самому себе – глаза в глаза. И не мёртвое отражение – страх, который пульсирует, мечется сверху и обратно, растёт, переполняет, выплёскивается через край, обволакивает.
Если суметь ему противостоять, не дать захватить себя полностью — можно успеть понять, что бездна всего лишь отблеск страха, мир полный мрака в этих глазах, тьма души, отраженная зеркалом и возвратившаяся назад, она не пуста и неоднородна, в ней под замками страха надёжно спрятан ты сам.
Трина почувствовала спиной давление – не физический вес, а чьё-то внимание – словно там был кто-то, прямо за ней. Сердце бешено заколотилось, и она судорожно вдохнула, будучи в полной уверенности, что сзади стоит Жан.
— Те, кто несмотря на эту мрачную данность, все ещё желают вступить, оставайтесь на месте, — добавил главнокомандующий, понижая голос.—Внимательно прислушайтесь к себе и решите, действительно ли вы готовы пожертвовать всем ради человечества?
На площади стало тихо. Шумел ветер в деревьях. Роптала толпа зевак у штаба, столпившихся посмотреть на вступление. Слышно было, как в лошадиной сбруе позвякивали медные колечки. Горели факелы, как единственные светлячки в темной ночи на площади, а над ними распахнутое черное небо, усыпанное блестящими звездами, обволокло поляну. В глазах некоторых чувствительных задрожали слезы.
Желание бороться до последнего вздоха, до последней капли крови, пока удача будет сопутствовать им, поддерживая веру, обещая если не победу, то, точно жизнь на веках на страницах истории. Даже этого утешительного приза могло хватить Трине, чтобы доказать себе, что борьба отца и смерть Марко была не напрасной. Она, как любой ребенок, хотела всеми силами отстоять свою правоту и доказать всем, что все ошибались, сравнивания войну с титанами с бессмысленной войной не за славу, а за вечную жизнь в памяти народа.
Один за другим уходили солдаты с поля. У городской сцены осталось человек около двадцати. Костер прогорел, головешки стреляли пучками жёлтых искр и рассыпались на красные кубики. По ним змейками пробегали пепельные тени.
«Только не сбегай, как раньше, бросив все, что начала строить. Наберись смелости, иначе снова останешься ни с чем. Наступи на горло своим страхам. Ты сильнее, просто не знаешь об этом, — Трина долго смотрела на угли, и, когда оторвала взгляд, в глазах затанцевали жёлтые бабочки. Потом они растаяли, и Трина увидела черные деревья. Над деревьями висела светлая луна. Вдруг луна начала расплываться, и она почувствовала, что слипаются ресницы.
Многие люди, падая духом, покидали площадь, возвращались домой, где предпочитали отсиживаться, ожидая исхода грядущей судьбы. Была ли то трусость? Судить не нам, хотя ответ на этот вопрос был весьма очевиден.
Разбудила тишина. Тишина, которая давила на ушные перепонки и материализовались, превратившись в сгусток серого полотна, как дым заполняющая легкие, как туман скрывающая площадь от глаз, как бетонная плита, придавливающая к земле.
— Вы сможете умереть, если вам прикажут отдать свою жизнь? — Эрвин заключающееся спросил тихо после так надолго замолчал.
Трина закрыла глаза, по щекам предательски потекла слеза. Когда она снова заговорила, ее голос стал ещё слабее:
— Да, сэр!
Оставшиеся на полупустой площади солдаты, хором отчеканили. Спустя ещё несколько мгновений все новобранцы исполнили воинскую честь, принятое в Разведкорпусе, — жест, — означающий отдать свои сердца. Трина обиженно вскинула голову и гулко ударила кулаком себе в грудь, после чего сразу развеялись все её сомнения.
— 104-й отряд Разведкорпуса приветствует двадцать двух новобранцев! — громко объявил капитан, выходя на середину площади.
Примечания:
Иисус Воскрес.