***
Вот уже битый день изучая дела Портовой мафии за последние годы его отсутствия — совершенные сделки, заключенные и расторгнутые союзы, перечень и составы вражеских или нейтральных организаций, в числе которых было даже Детективное Агентство, — Осаму ощущал на себе уже давно позабытые прелести работы с бумагами, с тоской вспоминая всё то же Агентство и моменты, когда ему ловко удавалось водить за нос Куникиду, всю эту глупую бюрократическую волокиту скидывая на него. Не то чтобы и здесь подобное не прокатило бы, но в одном Мори был прав: негоже члену Исполнительного комитета не быть осведомлённым обо всех делах, творящихся в организации. Потому Осаму упорно продолжал засиживаться допоздна, изучая наиболее важные выписки из финансовых отчётов и ковыряясь в базах данных служб безопасности, уже сейчас собирая информацию о выживших после конфликта со Смертью Небожителей, его возможных будущих подчинённых. В целом, ничего примечательного не находил: большая часть сотрудников мафии, как и всё те же годы назад, состояла из отвергнутых нормальным, как выразился бы Доппо, «приличным» обществом людей. Одни пришли с улиц и трущоб, другим было некуда податься после увольнения с позором с государственных и коммерческих служб, третьи же перетекали в мафию из прочих организаций. Были даже те, кто перенимал дела в мафии от собственных родителей. Всех одарённых в подчинении у Огая — он знал и так. Разве что к его личному списку боевиков прибавились ещё и мелкие сошки, чьи способности и способностями назвать было бы смешно: ни для боя не годятся, ни даже для офисной работы. За всё время просиживания штанов в новеньком кожаном кресле, к нему дважды заходил Хироцу, притаскивая с собой стопку резюме лиц, подходящих, по его мнению, на должность личного секретаря и помощника. Перебирать ещё и их было откровенно лениво, посему Осаму решил закинуть эти бумажки в ящик стола — должны же, в конце концов, пустующие ящики быть чем-то забиты? Однако более всего удивляло, а под конец недели даже волновало отсутствие личных визитов Мори Огая. Неужели Осаму ошибся, когда решил, что отведённые ему именно этажом ниже новые апартаменты должны были для этих самых визитов предназначаться? Нет, ошибиться не мог. Скорее, босс что-то замышлял или, на худой конец, уже замыслил и теперь выжидал. Стоило об этом призадуматься, как в дверь раздался тихий двойной стук. «Быть не может, чтобы вот так сразу», — промелькнуло в голове, и на мгновение даже дыхание перехватило, но последнее быстро пришло в норму, когда из динамика его второго рабочего ноутбука, стоящего тут же, на столе, раздалось тихое: «Дазай-сан, вы на месте?». Ввиду отсутствия в его подчинении секретаря, который сообщал бы о посетителях по радиосвязи, пришлось временно вывести картинку и звук с наружных камер к себе, контролируя столь редкий поток посетителей самостоятельно. И да, за дверью совершенно точно ожидал Акутагава. Этому-то чего надо? — Я принёс отчёт, — послышалось следом, и вот теперь стало совсем непонятно. Какой ещё отчёт? Он не заказывал никаких там отчётов. Да он с ним даже и не виделся после встречи в день отъезда из Агентства! Однако, мало ли… — Можешь войти, — громко и совсем непрезентабельно отозвался он, чтобы Рюноске точно сумел услышать дозволение через глухие двери и стены. Раздался щелчок в механизме медленно опустившейся ручки, и дверь сразу же плавно отворилась, являя взору бледного как тень ученика, что сегодня казался ещё невзрачней обычного. Но, вопреки какой-то невнятной опаске и настороженности, чётко отобразившихся на лице, довольно стремительно, почти чеканно прошествовал к его столу, протягивая сиротливую стопку листов, гордо именуемых отчётом. Осаму ловко перехватил бумаги и, бегло пробежавшись по скудному названию «Отчёт о происшествии» с приписанной датой пятигодичной давности, вернул взгляд подчинённому, с сомнением произнеся: — Что ты мне принёс? Было ли дело в его тоне или в простом трепете, который испытывал обозначенный подчинённый всякий раз при встрече с собственным учителем, но серые глаза напротив буквально вперились в пол, а тихий, слегка подрагивающий голос почти прошептал в ответ малоразборчивое: — Прошу, посмотрите. Осаму только и оставалось смерить взглядом ни на йоту за годы не изменившегося ученика и, запустив руку в шевелюру вместе с обречённым вздохом, опустить взгляд на бумаги. В тот же миг пришло осознание, что именно за отчёт ему притащил Акутагава, а вслед за ним всплыло забавное воспоминание, то самое, которое Рюноске весьма красноречиво обозвал «происшествием». В тот день Дазай, возвратившись в свой кабинет под вечер после очередных «переговоров» с боссом, услышал от Юрико-чан о долбящемся в дверь средь бела дня посетителе, от которого, по её же словам, «за версту несло перегаром». Да, тогда он, кажется, стребовал с Акутагавы отчёт о провалившихся поставках оружия из-за рубежа, который тот и должен был притащить, но, не застав своего учителя на месте, Рюноске гордо удалился. Пришлось посетить ученика лично, прихватив притом ключ-карту от его рабочей комнатушки, руководствуясь вполне логичным выводом, что тот должен был сейчас отсыпаться. И вот тогда-то он и застал Рюноске со спущенными штанами в наверняка самый постыдный момент его жизни. Про себя хохотал во весь голос, на лицо стараясь оставаться бесстрастным. Весьма плохо стараясь. Правда после стало не до смеха, когда на экране чужого ноутбука узнал самого себя собственной персоной, стоящим на коленях перед боссом Портовой мафии. Признаться, в тот момент «поджилки затряслись» вполне буквально, а совершенно не свойственная Осаму паника накрыла с головой. Но ради сохранения статуса и какой-никакой гордости, пришлось повести себя достойно. Чтобы расставить все точки над «и», предложил Акутагаве сделку, по которой тот мог бы стребовать со своего начальства исполнение любой своей хотелки взамен на полное молчание и ликвидацию всего компромата. И Акутагава не прогадал, решившись претворить свои тайные и грязные фантазии в жизнь, вдогонку, уже следующим вечером буквально выбил из Осаму дух, наверняка отыгравшись за все те унижения и избиения в процессе так называемого Дазаевского обучения. Что же, стоило отдать ему должное — сам Дазай ещё долго лечил травмированное место. Множество раз в процессе задумывался, почему не пристрелил этого щенка на месте, но всякий раз в голову приходили целых две причины, почему он не стал этого делать: первая — личный потенциал Акутагавы, который для Осаму стал целым спортивным интересом, и желание из этих вводных данных сотворить сильнейшего бойца, что мог бы даже Чую за пояс заткнуть; вторая — информация, откуда прилетел этот чёртов компромат, который неведомо насколько непременно прибавит головной боли. Но вот откуда взялась та запись — выяснить не успел, потому что буквально через пару дней его захлестнуло водоворотом событий, связанных с нападением на мафию иностранной группировки «Мимик», победа над которыми и вовсе выбила из колеи и на долгие годы отвратила всё желание работать на Мори Огая, который, ради той самой победы и получения Лицензии на организацию одарённых от Отдела по делам одарённых МВД Японии, принёс в жертву его лучшего друга — Одасаку. Тогда он и думать забыл и о камере в кабинете босса, и о компромате на них двоих, неведомо как оказавшийся в руках его ученика. Да и мало ли, кого ещё? В момент смерти Оды ему стало плевать. Дело, конечно, неприятное, но давнее, почти забытое. Разумеется, он помнил о том вечере, проведённом с собственным учеником — такое не забудешь. Даже в парке Ямасита озвучил ключевую фразу, предназначавшуюся боссу, но понял которую не только Рюноске, но даже Рампо. Тогда же и сказал Акутагаве, что они обсудят всё позже. Но получить тот самый отчёт никак не ожидал. А покинутый им ученик, видимо, всё это время ждал подобно преданному псу, чтобы даже через столько лет притащить в зубах эти мало актуальные бумажки. Зато стало ясно, отчего он такой весь притихший, бледный и вытянувшийся по струнке, когда обыкновенно расхаживал перед ним, подобно ему же самому, засунув руки в карманы плаща. Любопытно, это была его личная привычка или же перенятая с годами от учителя? И всё же, Рюноске явно ждал расплаты. Было ли сейчас неловко самому Осаму? Ведь это он, вроде как, пострадавшая сторона. Однако нет, совсем нет. По правде говоря, в те годы он вёл достаточно разгульную половую жизнь, почти не предохраняясь. И ведь так и не подцепил какую-нибудь смертельную болячку! Так что даже секс с собственным подчинённым в унизительной позиции принёс не столько моральных травм, сколько физических. Он ещё раз опустил глаза в так называемый отчёт и, бегло пробежавшись по строчкам, вновь обратил свой взгляд на застывшего в паре шагов от стола Акутагаву. — Здесь нет ничего полезного, — устало бросил он, так же бросив стопку на стол. — Ты так и не смог выяснить, кто прислал тебе то видео? Никакой конкретики, помимо того, что видеозапись Рюноске получил по почте от якобы давно почившего члена мафии, бумаги в себе не содержали. Вывод напрашивался один: кто-то, кто разместил камеру в кабинете босса, знал о том, чем Мори Огай занимался там со своим подчинённым. Вполне вероятно, что планировал скомпрометировать их двоих, а скорее, лично Осаму перед собственным ревностным учеником. Предположение подтверждалось тем, что информация о подобной рассылке кому-либо ещё так и не поступила, поскольку, если бы таковое случилось, в мафии воцарился бы хаос. Был, конечно, ещё один вариант: Мори мог лично устранить шутника, если подобное видео однажды попало ему в руки. Но и он ни словом о том не обмолвился. — Прошу простить, — тихо и напряжённо отозвался Акутагава. Промолчал ещё с полминуты, после чего, решившись, добавил: — Специалисты, к которым я обращался с этим вопросом, ничего не нашли. — То есть, это видео попало в руки ещё и к нашим специалистам? — нахмурился Осаму. Немного странно было впервые за столько лет произнести подобные слова про «наших» в отношении ребят Портовой мафии. Но он уже вернулся на эту сторону, и за речью всегда надлежало следить тщательно, дабы не вызвать ненароком у прочих членов организации лишних вопросов. — Они оказались бесполезны, и я избавился от них, — отчеканил тот, и Осаму схватился за голову. В этом весь Акутагава. Считает, что людская жизнь — мусор, и её можно просто выкинуть в урну, когда она не приносит пользы или просто раздражает. Сколько учил, а всё без толку. Правда, всё же Ацуши каким-то образом удалось заставить того дать обещание не убивать никого хотя бы полгода. И Рюноске, кажется, даже держался. Однако сколько же жизней было загублено его способностью до этого момента? — Тогда зачем ты пришёл? — деловым тоном осведомился он, вновь поймав себя на мысли, что волей-неволей возвращается к прежнему себе, к которому возвращаться совсем не хотелось. Возможно, то просто привычная обстановка, должность и даже костюм играли свою роль. — Вы… — начал Акутагава и сразу же запнулся. Помешкал мгновение, сжал кулаки, вздёрнул подбородок и взглянул, наконец, прямо в глаза своему учителю и начальнику. — На встрече вы сказали, что мы поговорим. И тогда боссу вы сказали… — Ты об этом хотел поговорить? — перебил его Осаму, прекрасно понимая и не желая вспоминать, что он сказал боссу на той встрече. Воспоминания же о вечере, проведённом в компании собственного ученика, давным-давно воспринимались как данность, нежели сожаление или что-либо ещё. — Я хотел… извиниться. За то, как получилось с вами, — сбивчиво произнёс он дрожащим голосом совершенно предсказуемо. Да, тогда было больно, и, должно быть, сам Осаму выглядел в конце той встречи не лучшим образом, отвергнув предложенную напуганным Рюноске помощь, когда тот понял, что натворил в порыве похоти и справедливого гнева на своего учителя. — Сделка есть сделка, — твёрдо отозвался Осаму в попытке пресечь любые дальнейшие обсуждения этой темы. — Ты пожелал меня, ты получил меня, и свидетелей не оставил. Всё так, как и должно было быть. — Но ваше возвращение! — дёрнулся тот, подступив на шаг и вскинув руку со всё так же сжатым кулаком. — То, что вы сказали боссу тогда! Неужели вы снова?.. — громким полушёпотом воскликнул он. — То, что я тогда сказал боссу, предназначалось ему одному. Или что же? Хочешь продолжения? — ухмыльнулся Осаму под конец, с немалым позабытым удовольствием отмечая, как намеренно брошенная фраза здорово поменяла выражение лица брошенного им некогда ученика, разом остудив весь пыл. — Я… Н-Нет, — ответил он, вновь принимая прежнюю «по струнке» стойку, и в этот момент стало очевидным то, что да, Акутагава хотел бы продолжения, но что-то мешало ему прямо заявить об этом. Это что-то могло быть страхом, уважением, совестью. А может, и всё разом. — Я не держу на тебя зла, Акутагава-кун, — уже мягче отозвался Осаму, чуть улыбнувшись и, подобрав скреплённые скобой степлера четыре листа, протянул обратно, добавляя: — Но если это всё, что ты можешь мне дать, тогда лучше забудь обо всём. И уничтожь это. — Д-Да, Дазай-сан, — ответил тот и с осторожностью забрал бумаги из его рук. — Можешь идти, — бросил он, демонстративно уткнувшись в бесконечный перечень отчётности на экране рабочего ноутбука, дабы всем своим видом дать понять, что разговор окончен. Намёк был воспринят Акутагавой верно, и уже через несколько секунд раздался щелчок закрывшейся двери.***
Подаренные боссом несколько дней на привыкание к новому месту жительства и старой должности пролетели практически незаметно. За это время Осаму успел изучить практически все дела, проводимые мафией за годы его отсутствия. Запомнить же такое количество всего было немного сложнее, но пришлось. Да и привыкать не приходилось. Чего только стоили их с Достоевским интеллектуальные игры в тюрьме «Мерсо»! В то время он, кажется, превзошёл даже собственные ожидания, когда вот так, играючи, сумел разработать с врагом собственный язык общения. Сегодняшний же вечер определённо должен будет пройти в не меньшем напряжении. Корпоративное мероприятие, запланированное Мори Огаем, оказалось чем-то вроде вечеринки «для своих», а именно — для высших чинов мафии, и предполагало знакомство этих самых чинов с новой правой рукой босса. Получив официальное приглашение в виде фирменной открытки одного из пафосных в японском стиле ресторанов на нижних этажах, приоделся как обычно, как было принято, в неизменный чёрный костюм, поправил галстук, надел дорогие лакированные туфли и свободно выдвинулся к месту встречи. — Дазай Осаму, Портовая мафия, — представился он двум секьюрити на входе, и те сразу же расступились в стороны, а один и вовсе галантно, подобно швейцару, распахнул перед ним дверь. Сунув руки в карманы, будто бы плевать хотел на всю эту встречу, двинулся внутрь, где разодетая в традиционный японский наряд хостес поспешила препроводить его в дальний и самый роскошный зал, предварительно принудив снять-таки свою обувь и поставить на специально предназначенную полку. Зачем только выбирал? Уже через полминуты раздвинула дорогого вида сёдзи и, пропустив вперёд, указала на пустующее место по правую руку от босса во главе стола. Люди же, коих здесь было немало и каковые по большей части были ему незнакомы, все, как один, стихли и уставились на вальяжно бредущего Осаму. Пока шагал, заметил, что, несмотря на то, что пришёл в строго указанное в пригласительном время, из всех посетителей оказался последним. Однако гулянья ещё не успели набрать оборотов, из чего можно было прикинуть, что все здесь собрались около получаса назад. В противном случае его появление заметили бы чуть позже, будучи поглощёнными разговорами и выпивкой. То, должно быть, Мори специально рассчитал так, чтобы гвоздь программы появился последним, чётко в нужный момент: не раньше, дабы правая рука не сидел в ожидании прочих, и не позже, чтобы другие важные чины мафии не попали впросак с тем, что заметили появление нового члена не сразу. Стоило ему приблизиться, как рассадка гостей сама бросилась в глаза: в центре, конечно же, Мори Огай — босс; по правую руку должен был сидеть сам Осаму — правая рука; а далее, по той же правой стороне расположились молчаливый Акутагава и его протеже Хигучи. По левую же руку от босса восседал недовольный появлением своего бывшего врага и напарника Чуя, вполне возможно, что недовольный ещё и тем, что его усадили именно с левой стороны. Мысль о том, что тот, даже спустя фору в почти пять лет, так и не сумел продвинуться в должности поспешила отразиться на лице ядовитой ухмылкой, которую тот, как и планировалось, сразу же заметил, в ответ послав не менее недружелюбный взгляд. Ах, бедняга. Столько стараний и всё зря! Зато его любимая старшая сестричка была тут же, по левую руку самого Чуи. И ещё одно место за ней пустовало вовсе. Скорее всего, один из пятерых членов Исполнительного комитета так и не смог прибыть. Возможно, даже предупредил о своём отсутствии. Не мог не предупредить, но по этикету и в дань уважения место всё же оставили. Всех прочих в этом зале он и вовсе не знал, но догадывался, что помимо руководящих различными подразделениями, здесь также присутствуют лидеры подконтрольных группировок. Дойдя до указанного места, он молча уселся на подушку рядом с боссом, подобрав ноги под себя, и не успел протянуть руки к столь желаемой, наполненной заранее чашечке саке, как услышал недовольный, с характерным цоканьем голос бывшего напарника: — Припёрся всё-таки, — Чуя сидел, подперев голову правой рукой, локоть которой упирался в колено, а взгляд его был направлен куда-то в сторону. — Скучал, Чуя? — протянул в ответ Осаму, уже готовый с головой броситься в очередную словесную перепалку, без которой не обходилась ни единая их встреча. — Ну-ну, Чуя-кун, — пресёк на корню зарождающийся конфликт Мори. — Не стоит портить момент нашего воссоединения. — И тот, цокнув ещё раз, так привычно, совсем по-детски отвернулся. — Дазай-кун, — обратился Огай уже к нему, — готов предстать перед новыми руководящими лицами нашей организации? — Говорите так, будто у меня есть выбор, Мори-сан, — с прискорбной улыбкой отозвался он, но на босса та не возымела никакого действия. Тот лишь ободряюще улыбнулся и, подобрав свою чашку саке, поднялся с места. — Господа, — окликнул он присутствующих, как начавший перекатываться тут и там шёпот утих, и все разом перевели взгляд во главу стола, хватая свои чашки. — Хочу представить вам нового члена нашей организации! Дазай-кун, — вновь обратился он к Осаму, намекнув, что тот должен бы встать, как, в общем, и поступил. — Дазай Осаму-кун, человек, который займёт одно из пустующих мест члена Исполнительного комитета и моей правой руки. Ему же после этих слов пришлось мельком пробежаться по мало довольным, но любопытствующим лицам и, встав прямо, сделать полупоклон. Никакой приветственной вступительной речи, которой требовала ситуация, он не готовил; Мори, доли секунды потратив на то, чтобы разгадать причину его заминки, спохватился вовремя, вознеся чашку саке перед собой чуть вверх и вперёд: — Выпьем же за нашего нового члена семьи! — и тут же опрокинул ту в себя. Под раздавшиеся следом фальшиво одобрительные возгласы все прочие, как один, поспешили повторить за боссом. Наконец, вечер можно было продолжать. Стоило только приземлиться обратно и отхлебнуть желанное саке, запрокинув голову, как взгляд невольно сместился на недовольного Чую напротив, на которого в этот же момент с настороженностью поглядывала старшая сестрица Коё. Тот единственный не стал пить сразу, удерживая свой саке навесу и с ожесточённым лицом пристально наблюдая за причиной его негодования. Как только Осаму вернул голову в прежнее вертикальное положение, то в ответ вперился взглядом, улыбаясь и всем видом давая понять, что да, он действительно здесь и действительно вернулся. Продолжались эти гляделки недолго, до тех пор, пока его бывший напарник не поднёс-таки саке к губам, злобно оскалившись и буквально выплюнув любимейшую фразу босса: — Добро пожаловать в Портовую мафию, Дазай, — после чего всё же влил в себя обжигающую жидкость, в конце шумно выдохнув и закусив угрём, что до того придвинул к себе. — Ну вот, а я рассчитывал, что принципиально за меня не выпьешь, — усмехнулся он в ответ, обновляя чашку, пока Мори с довольными прищуренными глазами и мягкой доброй улыбкой на лице, сцепив руки в замок перед собой, с умилением наблюдал за воссоединением своих лучших исполнителей. — Да хрен тебе, — в той же недоброй манере отозвался Чуя, переведя взгляд куда-то в сторону центра стола. — Просто представлю, что тебя здесь нет, — пояснил он своё действие. — Но я же сижу напротив, — хлопнул глазами Осаму, нарочно привлекая его внимание, про себя отмечая, как возвращается то застарелое чувство удовлетворения от перебранок с напарником. Нет, он не сказал бы, что скучал по этому. Вовсе нет. Но именно резкая реакция напарника на все его слова и их вечное соперничество всё же привносили яркие краски в его бывшую, скучную жизнь пять лет назад. — Заткнись, пока что ты здесь никто. Так, пустое место, — отмахнулся Чуя, старательно продолжая смотреть в сторону и делать вид, что не замечает его. А вот Акутагава по правую руку тихо крякнул на такое заявление. Похоже, что вот-вот закашлялся бы, но сдержался, пока личная протеже Хигучи протягивала тому белый, украшенный лепестками цветов платок из нагрудного кармана. Неужели для него носила? — Так прямо и пустое? — усмехнулся Осаму, переведя на того взгляд. — Хочешь сказать, что исполнители Портовой мафии опустились до общения с пустыми местами? Или это шизофрения? Тогда тебе стоит обратиться к доктору, Чуя, — приторно растянул он его имя и, чуть наклонившись вперёд, нарочно отгородился ладонью от босса, уже тише продолжив: — Мори-сан должен помочь. — Дазай-кун, — укоризненно произнёс последний, и Осаму оставалось лишь глупо улыбнуться, с весельем и нарочитым непониманием в голосе возвращая: — Мори-сан? Тот разразился тяжким вздохом, готовый уже что-то ответить, как был опережён успевшим прилично захмелеть Чуей, который, зарывшись ладонью в рыжую шевелюру, вздохнул громче даже босса, так же громко и значительно цокнув: — Чёрт! До сих пор поверить не могу, что ты вернулся! — Неужели скучал? — Да нахрен ты тут кому сдался? Особенно, когда предательски свалил с миссии? — И машину твою подорвал, — довольно вставил Осаму, чуть серьёзнее добавив: — Жаль, тебя в ней не было. — Что сказал? — гаркнул тот, резко подавшись вперёд, излишне громко хлопнул ладонью по столу так, что посуда на нём задребезжала, вновь привлекая внимание прочих гостей и возвращая тишину в зале. — Чуя, — предостерегающе осадила сидящая по левую руку Озаки, и тот, уловив-таки напряжённую атмосферу, уселся обратно. Более за вечер они не разговаривали, на пару продолжая методично напиваться. И только когда официальная часть пьянки подходила к концу, обстановка несколько разрядилась. Гости более не сидели на местах, всё чаще собираясь в кучки по интересам и что-то обсуждая и, то и дело, бегая на прилегающую балконную галерею покурить. Мори Огай же взял на себя задачу перезнакомить Осаму со всеми важными шишками на этом банкете, начиная от новых, незнакомых ему руководителей подразделений и заканчивая представителями подконтрольных организаций. Со всеми этими людьми, так или иначе, ему предстояло работать ещё неведомо сколько времени. Но и эта достаточно мирная, но шумная попойка вскоре прервалась. Не успел Осаму привалиться на своё законное место за столом, как со стороны балкона послышались крики и дребезг разбивающихся стёкол. Из открывшегося проёма ввысь взметнулось чёрное бритвенно-острое лезвие, без сомнений, порождённое воздействием способности Акутагавы на подаренный некогда лично Дазаем плащ, застыло на мгновение, а после метнулось обратно в проём. Раздался очередной вскрик. Гости повставали со своих мест и, повытаскивав пушки различного калибра из-под пиджаков, ринулись к месту разворачивающейся перепалки. Осаму же оставался на месте: даже спустя неделю, проведённую в Портовой мафии, всё ещё не мог свыкнуться с мыслью, что творящиеся вокруг вещи вообще имеют к нему какое-либо отношение. — Твой подчинённый, Дазай-кун, — заметил так же оставшийся на своём месте Мори, слегка ухмыляясь и неприкрыто намекая, что отсидеться просто не выйдет, и разбираться со всем придётся в любом случае. Отставив бутылочку саке и смерив босса недовольным взглядом, он, тяжко поднявшись с тёплого насиженного места, неспешно двинулся на шум. Сделал пару десятков шагов и выбрался-таки на свежий воздух через соседнюю, ведущую на ту же смотровую площадку дверь. Картина, что открылась его взору, ни капли не удивила. Всё то же, что и годы назад, разве что за маленьким исключением — пока ещё никто не умер. На полу, опёршись спинами о стеклянные прозрачные ограждения, соединявшие перила с полом, сидели двое молодых парней. Осаму приметил эту парочку на банкете, но босс их так и не представил, а значит, эти двое, скорее всего, были не из важных шишек. А может и вовсе чья-то личная охрана. Испуг на лицах и приподнятые вверх руки в тщетной, почти инстинктивной попытке заслониться от угрозы были вызваны нависшими над ними крупными чёрными лезвиями. Сам Рюноске стоял в двух-трёх метрах, мысленно протыкая оппонентов злобным взглядом, но более ничего не предпринимал. Остальная толпа, что прибежала посмотреть на суматоху, привычно, как в старые добрые времена, наставила стволы на нападавшего, ни на что конкретное не решаясь. В последнем, правда, не было смысла. Со дня ухода Осаму из Портовой мафии, Акутагава упорно оттачивал свою способность и технику, гонимый желанием добиться признания его силы. И в этом он преуспел — никакие пули его не возьмут, потому тот даже не дёргался. — Так-так, — протянул Осаму, приближаясь, и протеже вдруг заметил его, спешно переведя взгляд. — Что тут у нас? — добавил он, неторопливо подходя поближе. — Дазай-сан, — начал Рюноске, как был перебит. — Что происходит, Акутагава-кун? — задал он вопрос, опустив взгляд на двух дрожащих ребят на полу. — Эти двое посмели выразить сомнение в вашем праве на место правой руки босса, — жёстко ответил тот, почти что рыча от снедавшей его злобы, и не спешил убирать лезвия. — Ты, это — правда? — обратился он к ближайшему парню, подступив ближе. А тот, испуганно подняв на него глаза, кажется, вот-вот готов был наделать в штаны. — Н-Нет! — дрожащим голосом пробормотал он, продолжая удерживать руку перед собой, прикрываясь от угрожающе направленного прямо в лицо чёрного острия. — М-Мы просто обсуждали… Такое событие! — судорожно подобрал тот последние слова. — Да что ты, — усмехнулся Осаму, выдёргивая из-под пиджака предоставленный ему неделей ранее пистолет и, сдвинув рычажок предохранителя, присел на корточки перед совсем оцепеневшим беднягой, уложив руку с пистолетом на колено. — А вот мой подчинённый слышал нечто иное. Верно, Акутагава-кун? — Да, — не замедлил Рюноске с ответом. — Они сказали, что человек со стороны не имеет права быть правой рукой. И что вы в Портовой мафии не имеете веса. — Хм-м, — призадумался он, в излюбленном жесте прикладывая указательный палец к губам, а другой рукой покачивая отдающий приятной тяжестью пистолет. — Так, значит, этих господ, а возможно многих других, — метнул он взгляд застывшим поодаль враз напрягшимся гостям, — волнует вопрос отсутствия за мной авторитета? Он промолчал ещё с пару мгновений, прежде чем резко поднёс дуло пистолета к виску рассевшегося у стеклянной перегородки парня. — А как прикажите нарабатывать? — ухмыльнулся он, с застарелым чувством удовольствия с силой вдавливая дуло в висок. — Может, убить вас на месте? Ты, — обратился он уже ко второму блюстителю мафиозных чинов, — как думаешь, если я пристрелю твоего друга, это поспособствует моему росту в глазах мафиозного сообщества? Только честно ответь. — Д-Дазай-сан, — заикнулся тот, не сумев больше выдавить и звука, лишь хлопал ртом как выброшенная на берег рыбёшка. — Отвечай, — жёстко потребовал он, надавливая пистолетом в голову его дружка ещё сильнее, отчего последний вынужден был прижаться к стеклу за спиной. Наблюдать за метаниями второго парня было забавно. С одной стороны, он не имел права ответить «Нет», заведомо и очевидно солгав, рискуя навлечь гнев правой руки уже на себя. С другой же стороны, ответь он «Да», то сказал бы правду и спас себе шкуру, но в тот же миг лишился бы друга: в переносном смысле или буквальном — это уже на усмотрение самого Осаму. И всё же, он верно рассудил, когда решился угрожать одному, призывая к ответу другого. Подобная тактика могла сработать только на родственниках, возлюбленных или друзьях. И эти двое точно были из последних, потому как даже в мафии среди просто коллег обсуждения за спиной других её членов не поощрялись. Но почему бы двум друзьям не обсудить больную тему? Это ведь нормально. — Прошу… — произнёс первый, старательно всматриваясь прямо в глаза Осаму, пока второй уже чуть ли не плакал от безысходности. Он помедлил ещё мгновение, а после, усмехнувшись, отставил пистолет в сторону, щёлкнул предохранителем и вернул оружие на своё место под полой пиджака. — Что же. Видимо, такой способ наработки авторитета вам самим не по нраву, — произнёс он, поднявшись с корточек и протянув первому парню руку. — Но не будем портить праздник, верно? — В-Верно, — пролепетал тот, вспотевшей и ледяной от страха ладонью хватаясь за его руку и сразу же поднимаясь с пола. Акутагава тут же вернул плащ в изначальное состояние и, сунув руки в карманы, прикрыл глаза, возвращая себе привычный облик равнодушного ко всему человека, да так и остался стоять, пока гости не начали расходиться по своим местам. — Молодец, Акутагава-кун! — подкрался Осаму со спины и хлопнул того по плечу, отчего бедняга аж пошатнулся, округляя глаза. — Дазай-сан, что вы?.. — Говорю, что молодец. Раньше бы ты убил их на месте, но сейчас сумел сдержаться, и мы вместе всё разрешили, — улыбнулся он вполне искренне, пока тот продолжал откровенно шокированно пялиться в ответ. — Ты на верном пути, — уже тише добавил он, когда заметил за спиной Рюноске низкорослую фигурку. — Можешь идти. И как только тот удалился внутрь, Чуя, по всей видимости, наблюдавший за представлением издалека, подобрался ближе. — Не ожидал от тебя такого великодушия, — усмехнулся он, мельком разглядывая крупные осколки разбитого стекла, пока силился поджечь зажатую меж губ сигарету. Ветер то и дело задувал огонёк зажигалки, и Чуя, не выдержав, применил способность, заставляя тот гореть ровно. — И чего же ты ожидал? — вопросил он в ответ, уперев руки в бока и больше раздумывая над тем, как тому удалось даже огонь своей гравитацией контролировать. Чуя с удовольствием выдохнул дым и подошёл ближе к перилам, опёршись на те локтями и всматриваясь вдаль, в огни города и Токийский залив. — Дазай, которого я знал, пристрелил бы этих придурков на месте. А ты им ещё и руку протянул, — неспешно проговорил тот, вновь затягиваясь, когда Осаму, поддавшись минутному затишью, подошёл ближе, так же опёрся на перила, но вот всматривался уже вниз. В голове крутилась застарелая мысль, что стоит попросту перемахнуть через них, и вот она — свобода. — Хочу попробовать новые методы работы, — неоднозначно отозвался он спустя несколько секунд. — Без убийств. — Без убийств? — удивился Чуя, даже голову повернул. — В мафии? Ты это всерьёз? — Ну, — просто откликнулся он, отталкиваясь от перил назад и, шутливо развернувшись на одной ноге, направился в зал, на ходу добавляя: — У одного моего друга это получалось…***
Оставшийся вечер, ввиду случившихся событий, прошёл достаточно мирно и в какой-то мере даже навеселе. Единственное, что несколько омрачило праздник — вынужденный переезд гостей из одного зала в зал поскромнее: не сидеть же уважаемым гостям на сквозняке, да не ходить босыми ногами по осколкам битого стекла. По этой части служащие ресторана показали высший уровень организации, в считанные минуты накрыв новый стол и рассадив гостей в соседнем помещении. Те двое парней, которых он пощадил, не единожды подходили с благодарностью и предложением выпить. Были их слова искренни или же нет, не знал, но неустанно следил за собственной чашей — мало ли, яду подсыплют. Однако до самого конца вечера, с которого пришлось уйти последним, более никаких инцидентов не случилось. Открыв дверь своего нового жилища выданной ключ-картой, с удовольствием ввалился внутрь, в очередной раз утешая себя мыслью, что в статусе правой руки босса Портовой мафии есть свои плюсы: например, квартира несколькими этажами выше. Не надо было вызывать такси до дома или, того хуже, добираться пешком в таком состоянии. И нет, он не напился. Лишь так, лёгкое головокружение, расслабленность и необходимое в последние дни спокойствие. Поэтому он так любил алкоголь — после выпивки все заботы уходили до следующего утра. Но в этот раз заботы решили поступить иначе, явившись уже в тот момент, когда Осаму прямо так, в чём был, рухнул на постель, не потрудившись даже до душа дойти. Тройной стук в дверь вырвал его из сладкой полудрёмы, но подняться было выше его сил. И когда вот-вот готов был снова провалиться в сон, стук повторился. Приложив последние усилия, Осаму всё же сумел вернуться в вертикальное положение и, неспешно добредя до двери и костеря незваного посетителя на чём свет стоит, предусмотрительно извлёк из-под пиджака пистолет, до того совсем не предусмотрительно забыв о его наличии в оном, как только в поле зрения попала кровать. Удерживая тот в левой руке, правой медленно отщёлкнул внутренний замок двери и медленно надавил на ручку. В тот же миг в проёме показалось вечно довольное, но в то же время невинное лицо босса, в момент возвратив Осаму ясность мыслей. Пистолет всё ещё был направлен тому в живот и, подумать только, одно движение пальцем, и он мог бы покончить со всеми своими проблемами. Однако для Агентства проблемы бы только-только начались. Пистолет пришлось опустить. По крайней мере, на время. Стрелять ещё рано. Вот позже, когда Агентство встанет на ноги, тогда он… — Доброй ночи, Дазай-кун, — прервал поток нерадужных мыслей босс и, рукой ухватившись за дверцу и раскрыв её шире, тут же прошествовал вглубь просторной гостиной. — Такая ли уж добрая ночь, Мори-сан? — отозвался он, закрывая дверь, но ответа на свой вопрос так и не получил. — Зачем пожаловали? — Посмотреть, насколько хорошо ты тут обжился, — неопределённо ответил Огай, прохаживаясь по помещению со сцепленными за спиной руками и без особого интереса разглядывая интерьер. — Вижу, что ничего менять не стал. — Времени не было, — в том же тоне произнёс Осаму, безо всех этих разговоров «ни о чём» прекрасно понимая, зачем именно Мори Огай пришёл к нему посреди ночи. И вот от этих мыслей невольно перехватывало дыхание, а пальцы на ногах и руках буквально леденели. Всё, что ему оставалось — ожидание, когда тот перейдёт к сути. — Времени всегда не хватает, — вновь слишком пространно произнёс босс, и тогда Осаму решил поторопить, чтобы поскорее завершить эту малоприятную полуночную встречу: — Хватит этих разговоров, Мори-сан. Вы ведь пришли с конкретной целью. — Ты, как всегда, прав, — усмехнулся он, решительно развернувшись лицом, и от этой самодовольной ухмылки на точёном лице сделалось не по себе. — И какую же услугу вы хотите, чтобы я вам оказал? — в ответ улыбнулся Осаму, сходу переходя к делу. «Окажи мне услугу» — ключевая фраза, зародившаяся сама собой между ними двумя ещё в те времена, когда ему, Дазаю Осаму, едва исполнилось шестнадцать, и подразумевающая под собой один единственный исход событий, от которого, признаться, он научился со временем получать удовольствие. По крайней мере, в те дни, когда босс был им доволен. — Вот так сразу? — удивился тот, приподняв тонкие брови. — Хочу поскорее решить этот вопрос, — уже немного раздражённо отчеканил он, нервными движениями стягивая с себя пиджак и рубашку, оставляя те валяться на полу и, прошагав мимо босса, двинулся прямиком в спальню к чёртовой кровати, на которой так и не удалось уснуть спокойным сном. Мори проследовал сразу за ним, куда более аккуратно, в отличие от самого Осаму, сняв с себя излюбленный плащ и повесив тот на первый же стул, что попался ему на пути. — Всегда радовало твоё стремление к работе, — прокомментировал он, пока Осаму, на ходу стащив с себя всю оставшуюся одежду вместе с ненавистными Огаю бинтами, уселся на нижний край кровати во всей своей красе, не прикрываясь и не выказывая ни капли смущения. И Мори, неспешно расстегнув ремень, медленно осмотрел его с ног до головы, вслух отметив: — У тебя прибавилось шрамов. — К сожалению, смерть так и не хочет принять меня в свои объятия… Зато вы, Мори-сан, сделаете это с радостью, — добавил он последнее спустя паузу, когда тот, стянув с ног длинные сапоги, а после и брюки с бельём, оголился целиком. — Будь добр, развернись, — ядовито произнёс он в момент, когда лицо, после произнесённых его протеже слов, ожесточилось. — Хочу посмотреть на тебя сзади. Пришлось подчиниться. Он полностью забрался на кровать и, перевернувшись, встал в колено-локтевую, любимую позу Мори Огая, с готовностью прогнувшись в спине и, уставившись в противоположный край кровати, просто ожидая, когда же тот приступит к задуманному. Пугало разве что одно — никакой смазки, как то было ранее, судя по всему, не предвиделось. — С этой стороны ты нравишься мне ещё больше, — спустя долгую минуту произнёс босс. По одному только голосу можно было судить, что тот страшно доволен собой и своей ролью в этой чёртовой игре. Послышался небольшой лязг, но Осаму не смел обернуться, не хотел даже видеть, чем там занимается Мори, не хотел смотреть ему в глаза и видеть в тех ликование. Спустя мгновение почувствовал, как к правому бедру прислонилось что-то твёрдое и слегка прохладное. Лязг повторился уже ближе, и он сумел опознать в неведомом предмете ремень, когда Огай провёл кожаным ремешком от колена вверх и до ягодицы. Внутри всё похолодело, и он мысленно подобрался, приготовившись к очередному выверту босса. — Ты же не рассчитывал, что твой побег сойдёт тебе с рук? — неожиданно сказал он, тут же продолжив: — Что предательство останется безнаказанным? В следующую секунду застоявшийся в помещении воздух пронзил свист, вслед за которым последовала вспышка резкой боли и непроизвольно вырвавшийся сквозь сжатые зубы стон. Он ударил его ремнём, ударил со всей силой. Ударил так, что на коже точно появилась красная полоса. — Хороший звук, — усмехнулся Огай, похвалив не то ли свой ремень, не то ли вырвавшийся против воли стон своего протеже, и тут же замахнулся снова. Очередной удар пришёлся на левую сторону, и в этот раз Осаму инстинктивно сгорбился, чуть отползая вперёд. Вслед за этим ещё один удар, болезненный до такой степени, что в ушах зазвенело. Он постарался отодвинуться ещё чуть дальше, но был остановлен властным голосом за спиной: — Куда же ты, Дазай-кун? Ты должен принять своё наказание за проступок, как всякий член мафии, — довольно произнёс Огай, явно наслаждаясь процессом, и тут же замахнулся снова. В этот раз ограничиться стоном не вышло. Зубы разомкнулись, и комнату огласил болезненный, жалостливый крик. Больно. Осаму терпеть не мог боли, но она всякий раз настигала его снова и снова. И даже сейчас, тот, под чьё руководство он уже дважды пришёл работать, без капли сочувствия избивал его ремнём в совершенно не свойственном самому себе неистовстве. Удары за ударами по одному и тому же месту наверняка оставят после себя не только не сходящие днями красные полосы, но и синяки, и кровоподтёки. Голос уже срывался, переходя в хрип, слёзы сами выступили сквозь плотно сжатые веки, а Мори всё не останавливался, вошёл в раж, всякий раз после свиста ремня и выкрика Осаму с превосходством усмехаясь, неприкрыто наслаждаясь устроенной им экзекуцией. В какой-то момент всё прекратилось, но Осаму, так и поджимая пальцы на ногах и до боли сжимая тёмные простыни, ожидал продолжения. Ожидал, что эта остановка — лишь небольшая передышка, а самому Огаю ничего не стоит дать надежду на окончание пытки, а после безжалостно её продолжить. Он оставался в той же позе, напряжённый всем телом, но продолжения так и не следовало. Уже через пару минут раздался несильный грохот и лязг — Мори бросил ремень на устланный дорогим паркетом пол и зашагал куда-то в сторону. Послышался звук открывшегося выдвижного ящика в одном из многочисленных шкафов, шебуршание и хлопок при закрытии. Он вернулся обратно так же молча, как и ушёл. И хотел бы Осаму всё же обернуться, взглянуть, какое у того выражение лица и что ещё он задумал, но не мог. Неосознанный страх сам поселился в голове, принося за собой оцепенение в ожидании вкупе с судорожными рассуждениями о том, что же с ним сделают дальше. — Ну же, Дазай-кун, мы ещё не закончили, — лукаво произнёс тот, грубо ухватив его за бёдра и подтянув обратно к краю кровати. От резкой боли при прикосновении к местам побоев захотелось зашипеть, но он сумел сдержаться, отдавая на то последние силы и выдержку. Мори надавил на спину, вновь заставляя прогнуться, и до Осаму сквозь пелену болезненных ощущений наконец дошло, что именно тот собрался делать. Уже спустя пару мгновений тот дотронулся до него прохладными и скользкими от смазки пальцами, сразу же, не особо церемонясь, проталкивая один внутрь сжатого от боли и страха кольца мышц. Несмотря на давно позабытые ощущения толкающегося внутри пальца, сначала одного, но вскоре уже двух, в голову пришла совсем иная мысль: неужели Огай, помимо прочих своих подарков, припрятал в квартире ещё и смазку? И на том спасибо, ведь без неё Осаму всерьёз призадумался бы — а сможет ли пережить эту ночь. И даже с лубрикантом, ощущение растягивающих, готовящих его к продолжению пальцев Мори Огая было чертовски неприятным и, к сожалению, длилось недолго. Если босс и решил подготовить его зад к проникновению, то делал это явно не для облегчения участи своей правой руки, а лишь для себя самого, чтобы не было столь болезненных ощущений, когда будет входить. Раньше он подходил к этому вопросу куда тщательнее, стремясь доставить удовольствие обоим. Но не в этот раз. Осаму вновь почувствовал, как тот подхватил его одной рукой, подвигая чуть ближе и корректируя высоту. Уже в следующее мгновение ощутил, как головка члена Огая с несильным давлением упёрлась в проход. Он резко дёрнул его на себя, отчего та сразу же проникла внутрь, принося пока ещё не сильную, тупую боль, и тут же продолжил давить, вводя член дальше. Сантиметр за сантиметром, медленно, член продвигался всё глубже. Осаму всеми силами старался расслабиться и успокоить дыхание, втягивая носом воздух медленно и глубоко. Помогало плохо, потому что ощущения в заднем проходе наводили на одну только мысль — он буквально трещит по швам. Тупая, ноющая боль сменялась острой и сразу же наоборот, а в голове крутилась одна только мысль — поскорее бы всё закончилось. Когда Мори, наконец, вошёл полностью и замер, боль никуда не ушла, оставаясь всё такой же ноющей, но стало несколько легче. Пока он не двигался, к этому можно было привыкнуть. И стоило только подумать об этом, как тот, громко вздохнув, подался назад, принося за собой сиюсекундное облегчение, тут же исчезнувшее с небыстрым толчком. Больно. Осаму опять постарался незаметно выпрямить спину, только бы сгладить болезненные ощущения, но босс вовремя пресёк его действия, с силой надавив на поясницу рукой. Тот выходил лишь наполовину, поначалу небыстро толкаясь внутрь. Осаму старался держаться, крепко сжимал зубы, не подавал голоса, лишь размеренно дыша. И когда боль уже начала отступать, столь медлительный процесс боссу наскучил. Он начал наращивать темп, двигаясь уже быстрее, резче, временами почти полностью выходя из тела и тут же входя на всю длину, принося новые и новые вспышки боли. Болезненные стоны, которые Осаму так старался сдерживать, Мори из него буквально выбивал с каждым следующим толчком. И пока двигался, то безо всякого зазрения совести с силой сжимал его ягодицы, отчего становилось и вовсе невыносимо. Ещё несколько раз Огай с размаху ударял его до звонких шлепков, вырывая из горла уже не стоны, но вскрики. И это действие с его стороны, и со стороны положения, в котором оказался Осаму, казалось в наивысшей степени унизительным. Куда более унизительным, чем всё то, что он сделал с ним до этого. Будто он какая-то портовая низкосортная шлюха, что с ним можно было вот так обходиться. Уже ближе к кульминации Мори начал двигаться ещё активней, то держа ровный, ритмичный темп, то вбиваясь в тело почти беспорядочно, дёргая многострадальный Дазаевский зад в стороны. В какой-то момент ещё сильнее увеличил темп и, сделав пару болезненных, грубых толчков на всю длину, с удовольствием застонал, кончая внутрь. Двинулся ещё пару раз и замер, пытаясь отдышаться, а после сразу же шагнул в сторону, полностью выходя из Осаму, и он, не в силах более держаться, попросту рухнул лицом в постель, про себя отмечая, насколько же мерзкое это ощущение — стекающая по бёдрам горячая жидкость. Огай простоял над ним ещё с минуту, восстанавливая дыхание, после чего глумливо бросил: — Прекрасный вид, Дазай-кун. Надо будет повторить, как думаешь? Но сил съязвить в ответ не осталось. Да что там съязвить, ему бы хоть что-нибудь ответить. И то было бы неплохо. Он лежал так, как упал, и просто ждал, когда же босс, наконец, уйдёт. И тот оправдал его ожидания, в скором времени засобиравшись. — Забыл сообщить, — внезапно произнёс он, когда уже был около выхода из спальни. — Завтра в одиннадцать у нас совещание. Рассчитываю видеть тебя на нём. Забыл сообщить? Как же. Скорее специально сказал об этом только сейчас, чтобы увидеть реакцию. И завтра, даже если Осаму умудрится доползти до совещательной комнаты, Огай непременно будет следить за каждым его шагом, прекрасно понимая, как больно будет ему передвигаться. Он ушёл, не попрощавшись. Хлопнула входная дверь квартиры. А Осаму так и продолжал лежать, не в силах подняться с кровати и отчаянно желая отмыться от пота и спермы.