Окажи мне услугу: Возвращение домой

      Охраны, которую Чуя выставил на входе в подвал, у двери больше не было. Да и вообще, докуда доставал глаз в этом слабом блёклом освещении, на замену которого Огай почему-то скупился, не было ни единой души. Лишь промозглый воздух подземного паркинга, разбавленный застоявшимся, неискореняемым запахом автомобильной резины, несильно щекотал нос. Крайне неуютное место. Особенно в отсутствие людей.       Новоиспечённый исполнитель параноиком, конечно, не слыл, в отличие от всё того же Мори, но уверен был в одном: мало кому в Портовой мафии пришлось по нраву его назначение. А тут парковка, тишина и один Дазай Осаму, правая рука босса, стоявший в тени и вне видимости камер наблюдения, которые вокруг «пыточной-номер-один» не устанавливали нарочно, чтобы какой-нибудь мастер по электронике Катай не сумел подключиться к ним извне. И всё же, будь Осаму на месте… ну, например, Чуи, то шанс бы свой не проморгал — избавился от проблемы изящно и быстро. Точнее, реши вдруг Чуя избавиться от него — Осаму лично подставил бы ему свою шею. Хотел бы сказать, что только ему и подставил бы, ввиду долгой совместной работы и, крошечной доли, но уважения, однако, проведя рукой по лицу, словно это поможет сбросить усталость, прогнал нерадостные мысли прочь, для верности всё же проверив наличие «Глока» в кобуре под пиджаком.       Он с трудом задвинул громоздкую дверь подвала, петли которой, кажется, смазывали ещё при старом боссе, и в очередной раз посетовав на то, что ему недоставало какой-нибудь там силы гравитации, снова цыкнул сам на себя. Что-то сегодня слишком много глупых мыслей, самокопаний и несвоевременных, не имеющих под собой оснований, навязчивых идей. Определённо, как только доберётся до офиса — выпьет лекарство. Янтарного цвета, в стакане со льдом.       Миновав все лестницы, лифты и переходы, тихонько пробрался в собственный кабинет, ныне освещаемый лишь голубоватым свечением экрана рабочего ноутбука, который он предусмотрительно успел заблокировать, но вот захлопнуть не догадался. Нащупал на стене регулятор яркости света и, проведя по колёсику пальцами, остановившись на слабом, в какой-то мере уютном оттенке, двинул к небольшому, в цвет тёмно-металлических панелей, встроенному холодильнику, который не так давно распорядился установить, поскольку всякий раз топать в квартиру за тамошним содержимым отвлекало, да и вообще лень.       Звон льда, плеск виски, и вот он уже расселся в кресле, отбивая на клавиатуре пароль для входа. Ноутбук, сопроводивший проверку правильности ввода данных звуковым сигналом, раскрыл перед лицом так и не свёрнутую базу данных одарённых, с которой возился Осаму, пока в офис не пожаловал Акутагава. И что он до того там искал? Незнакомую ему лично доселе способность, которая подходила бы для работы закладчиком?       Подобно голодному студенту, раз за разом раскрывающему холодильник в надежде, что там хоть что-то появилось, или что в предыдущие разы чего-то не заметил, он потратил ещё около часа, бегло пробегаясь по высвеченным спискам. Результат, само собой, остался неизменным, напомнив, что помимо текущей работы, Осаму взвалил на себя ещё одно пыльное дельце — надо что-то решить с Хишикавой.       Он, до упора откинувшись на спинке кресла да потянувшись с характерным хрустом в спине и зевком, взглянул на висящие прямо над головой круглые часы, сообщавшие, что, для нормальных людей, время отхождения ко сну уже давненько наступило, а ему, по-хорошему, уже завтра надо бы наведаться в Агентство. Способ, каким он собирался спасать Хишикаву от смерти, был не так прост и, к его сожалению, требовал муторной и тщательной подготовки, плюс, ко всему прочему, всерьёз зависел ещё от одного человека.       Второй раз тоскливо взглянув на часы и прикинув, что нужный ему человек, вероятно так же поглощённый работой, не спит, Осаму, как и несколькими часами ранее, вернувшись в вертикальное положение и ухватив со стола телефон, нашарил в списке контактов «Очкарик-1». Долгое сверление номера взглядом и обдумывание стратегии разговора проблему решить не могли, потому, нажав на зелёный значок, он вскоре поднёс трубку к уху.       Гудки слышались долго, даже до неприличного долго: должно быть, человек по ту сторону телефона сейчас либо решал, стоит ли вообще отвечать на звонок, либо искал место для разговора потише, либо же, что вполне разумно, уже всё решил не в пользу звонящего. Однако, где-то за секунду до того, как произошёл бы автоматический сброс звонка, на том конце раздалось устало-раздражённое:       — Что тебе надо, Дазай-кун? — отсутствие официального приветствия и прямой переход к имени сходу облегчили задачу. Не столько потому, что на том конце узнали звонившего, а по той причине, что подобные фразочки и имена свидетельствовали о защищённости телефонной линии, а значит, говорить можно было без опаски.       — Привет, Анго! — с весельцой воскликнул Осаму, словно наяву видя, как поморщился его старый-почти-друг, сдвинув съехавшие от этого действа очки обратно на переносицу. Впрочем, со статусом Анго в своей жизни он до сих пор с точностью определиться не мог, сохраняя в отношении бывшего товарища неопределённые чувства. — Как жизнь? Как новая должность? — поинтересовался он, припомнив, что после победы над Смертью небожителей, тому удалось серьёзно продвинуться по карьерной лестнице, сделавшись руководителем Йокогамского Особого отдела.       На том конце послышался глубокий, призванный успокоить вдох-выдох, после которого, и впрямь более спокойно, прозвучало:       — По какому ты делу?       — По делу? — усмехнулся Осаму, энергично крутанувшись на кресле и, остановившись, ухватив бутылку со стола и подлив себе ещё, продолжил: — Почему же сразу «по делу»?       — Просто так ты мне никогда не звонишь, — голос Анго на том конце показался немного, самую малость печальным, что в очередной раз подтверждало догадку: Анго до сих пор корил себя за предательство и смерть Оды, не в силах отпустить ситуацию, и с тех пор Осаму и впрямь никогда ему не звонил «поболтать».       И хоть он знал о чужих внутренних переживаниях, отпустить ситуацию и простить выжившего в том конфликте «друга» так же не мог, взамен бессовестно и порой неприкрыто пользуясь его чувством вины в личных целях, как, например, однажды вынудив Анго воспользоваться услугами преступной организации одарённых и, с помощью Огури Муситаро, помочь скрыться тогда ещё исполнителю Портовой мафии с радаров. Сам Анго прекрасно знал и о том, что бывший друг его использует, и о его собственных, неопределённых чувствах, иногда всё же давая наглецу отпор, отказывая в просьбах и требуя какой-то выгоды взамен. Притом выгоды не лично для себя, а для города или государства в целом. И вот уже который год они играют в эту странную игру, не в силах ни простить себя и друг друга, ни разорвать общение вообще.       — Мне нужна одна услуга, Анго, — отбросив все воспоминания, сообщил Осаму, переглянувшись с собственным отражением в тёмном окне, за которым не было видно ничего, кроме пустоты и залива, и, так некстати припомнив значение слова «услуга», не так давно вернувшегося в его обиход совсем уж с неоднозначным смыслом, отвернулся вовсе.       — И почему на этот раз я должен тебе её оказать?       — А как же спасение мира? — улыбнулся он в трубку и, помедлив, с сомнением уточнил: — Спасение мира считается же, да?       — Я уже вытащил тебя из тюрьмы. Разве этого не достаточно?       — А у спасения мира есть лимит? — не то чтобы Осаму планировал козырять своей самоотверженной борьбой с Достоевским до конца дней своих, но пару раз ещё ведь можно?       На том конце вновь послышался вдох-выдох, а после образовавшееся молчание немного затянулось. Наверняка Анго размышлял, стоит ли вообще ввязываться в очередные Дазаевские игры, и каким боком ему это всё, в конце концов, выйдет. Самому инициатору разговора оставалось лишь ожидание, которое, по его личному мнению, всё равно окончится в его пользу, какие бы в дальнейшем недовольства ни прозвучали в адрес в край обнаглевшего «спасителя мира».       — Хорошо. Говори, что надо сделать, — согласился Анго безропотно, и в следующую секунду не удержался, твёрже и раздражённей добавив: — Но если это слишком серьёзно, то мне некогда, а если несерьёзно, то я тем более не намерен тратить время на твои глупости.       Осаму в ответ тихонько посмеялся в трубку, тем самым празднуя подтверждение своей догадки, что даже несмотря на полное отсутствие желания ввязываться в «глупые игры Дазая», Анго так или иначе найдёт на эти глупости минутку-другую.       — Тебе решать, глупость это или нет, — ответил он и, пока Анго не начал жаловаться, что его время уходит впустую, спросил: — Напомни, ваша программа… как её там, что-то вроде защиты свидетелей, которую вы слямзили у американцев, всё ещё действует?       — Если ты о программе защиты пострадавших от действий одарённых, то мы её не слямзили, а позаимствовали идею. И да, она действует.       — Замечательно, — подвёл итог Осаму, радуясь, что план-то в теории уже может сработать.       — И кому это в мафии понадобилась защита? — деловито уточнили на том конце, неприкрыто намекая на нынешний статус исполнителя Дазая, в ответ на молчание поясняя: — Да, я в курсе, что ты вернулся.       — А-а-а, Анго, — устало протянул Осаму, вновь откинувшись в кресле и с усилием проведя рукой по лицу. — Ты же знаешь, я не по собственному желанию пришёл к Мори-сану.       — О вашем с ним договоре я тоже в курсе. И хочу заметить, Дазай-кун, я, как член правительственного ведомства, не могу помогать мафии.       Резонный и правильный ответ «хорошего мальчика» на побегушках МВД Японии, другого и не ждал. Оставалось надеяться, что договор с Мори, им упомянутый, относился к защите Ёсано, точнее, к обмену Ёсано на него, Дазая, а не к тому очень-очень тайному договору лично Осаму лично с Мори Огаем, касающегося всего личного, происходящего лично между ними двумя.       Беседу стоило продолжить.       — Защита требуется не члену мафии, а… пострадавшему, — неоднозначно пояснил он, в расчёте, что Анго не станет сильно допытываться. Но, не тут-то было:       — Пострадавшему от действий одарённых Портовой мафии? — почему-то сквозь трубку чувствовалось, как нахмурился по ту сторону новый руководитель Особого отдела.       — Не то чтобы, но есть один человек, которому вместе с семьёй определённо точно требуется защита. Желательно, за пределами Йокогамы.       — И ты хочешь, чтобы я этим занялся? Ты понимаешь, что я, во-первых, не имею права действовать за пределами города, а, во-вторых, для этой программы требуется целая куча документов, заверенная лицами, у которых есть право на подобные запросы?       — Не переживай, Анго. Во-первых, — передразнил он негрубо, — меня интересует Токийский Особый отдел, который, согласно моему плану, и будет этим заниматься, а, во-вторых, «целую кучу документов», как ты выразился, я могу подготовить и сам. Только сбрось мне образцы, — озвучил он главную мысль в конце.       По ту сторону повисла тишина: Анго тратил своё бесценное, как он часто говорил, время на раздумья и анализ сказанного, и, конечно, на поиски подвоха в услышанной просьбе.       — Дазай-кун, — усталый вздох, будто в который раз пытается объяснить что-то умалишённому, — как и через чьи руки ты намерен подавать эти документы в Особый отдел?       — Знал, что ты спросишь, — и впрямь знал и, глотнув из стакана, пояснил: — Помнится, Вооружённому Детективному Агентству как-то раз такое право предоставили, но, насколько мне не изменяет память, за всё время работы, организации так и не пришлось этим правом воспользоваться.       — Почему напрямую не попросишь Агентство? — и снова резонный вопрос. — Образцы-то у них должны быть, да и вряд ли они откажут тебе в этой услуге.       — Лучше никому из детективов в это дело не лезть. Я хочу лично составить всю документацию.       — То есть, сделать подделку? — догадался Анго, и упрекающее возмущение в его голосе вновь заставило посмеяться в трубку.       — Если пожелаешь называть это так… — всё-таки, с такими честными представителями закона лучше не юлить сверх меры. Проще прямо сказать, что намерен совершить небольшое преступление, тогда и вопросов к тебе будет меньше, и сами представители закона смогут загодя продумать стратегию собственной непричастности, когда и если их схватят за жопу те, кто «сидит повыше».       — Хорошо. Я скину тебе образцы на личную почту, — очередной вздох. Сколько раз за этот разговор было подобное? Осаму понимал, что Анго претит делать нечто незаконное, но сам предпочитал попросту разобраться с этим делом поскорее, пока Чуя не так сильно обогнал его в своём расследовании.       — Спасибо, Анго.       — Не скажу тебе того же, Дазай-кун. И всё равно — удачи, — произнёс тот как прощание и повесил трубку.       Отложив телефон на стол рядом с ноутбуком, Осаму поднялся из кресла, прихватил стакан и прошёл к панорамному окну, понимая, что теперь оставалось только ждать, когда Анго исполнит просьбу. За стеклом, в свете луны слабо колыхалась водная гладь Токийского залива, своим мирным видом совершенно не принося никакого душевного спокойствия, ведь уже завтра, в первой половине дня, ему надо бы наведаться в Агентство, а впереди оставалась лишь ночь, чтобы состряпать всю необходимую документацию.       Отпив немного из стакана, он вслух спросил сам себя:       — И чего бы мне насочинять?

***

      Он провозился с бумагами до часу дня, вопреки собственным ожиданиям, затратив на всё про всё куда больше времени, чем изначально планировал. Попасть в Агентство в первой половине дня никак не вышло, потому, бесконечно зевая, мчался туда, рассчитывая оказаться на месте аккурат после обеда. Точнее, мчал его сейчас один из портовых шофёров, которого отрядила Хигучи по личной просьбе.       Когда водитель остановил машину на другой стороне улицы, Осаму, взглянув на наручные часы, перевёл взгляд на кейс на соседнем сиденье, в который, благодаря адскому недосыпу, чуть не забыл сложить всю необходимую для программы документацию. До конца обеденного перерыва оставалось меньше десяти минут и, дабы не тревожить излишнюю дотошность Куникиды до сроков и графиков, он решил подождать, между делом устало привалившись лбом к прохладному тонированному окну.       За время ожидания увидел, как из кафе «Узумаки», неспешно и весело болтая, вышли Ацуши с Кёкой: болтал, само собой, Ацуши, пытаясь развлечь явно небезразличную ему подругу, пока сама Кёка молча внимала, как всегда безэмоционально, но с неприкрытым интересом к тому, что до неё пытались донести. Следом выскочила Ёсано, уже не такая грустная и загруженная старыми проблемами, какой её последний раз видел Осаму: о том свидетельствовали лёгкая походка и улыбка на лице; но направилась она не в Агентство, а дальше по улице, вероятно, за покупками — как раз самое время. Последним, уже с опозданием, из кафе выскочил Рампо и, на удивление, застыл посреди тротуара, с прищуром и серьёзностью пялясь прямиком на чёрный тонированный седан на той стороне улицы. Но, как бы Рампо ни пытался, разглядеть хоть что-то сквозь чёрные стёкла, не являясь обладателем дара, не сумел бы. Вскоре он озорно улыбнулся, так же, как обычно, и, отсалютовав приподнятой кепкой, двинул наверх вслед за остальными коллегами. Узнал-таки, — понял Осаму, и вопросов, как тот это делает, стало ещё больше, чем ответов. Что ж, этому он никогда не перестанет удивляться.       Обождав, для верности, ещё пять невыносимо долгих минут и решив, что Рампо уже успел донести до всех весть о новом посетителе, Осаму, отдав водителю приказ ожидать да прихватив с собой кейс, с ленцой вывалился из автомобиля, шагнул через дорогу и чуть не попал под машину. Бесконечно сигналящий водитель, которому так удачно повезло не сбить заспанного пешехода, уже умчал за первый поворот, когда сам виновник от произошедшего только-только приободрился. Позади послышался взволнованный оклик собственного шофёра, со страху выскочившего на улицу, но после, завидев успокаивающий взмах рукой, тот поспешил вернуться за руль. Развернувшись к зданию из красного кирпича, на четвёртом этаже которого расположилось Агентство, Осаму завидел одну очень знакомую, недовольную физиономию, так же, как и он минутами ранее, прилепившуюся лбом к окну. Кажется, бывший коллега только что стал очевидцем очередного «чудесного» спасения от смерти.       Преодолев путь до верхнего этажа без последствий и постучав в дверь с табличкой «Вооружённое Детективное Агентство», первым, кого завидел на пороге, стал Куникида.       — Опять пытаешься самоубиться? — проворчал он, едва отворив дверь.       Все прочие члены, от оперативников до офисных клерков, оставшиеся кто на своих местах, а кто, наоборот, с них приподнявшиеся, с удивлением взирали на посетителя. Похоже, касательно Рампо ошибочка вышла — тот лишь Куникиде сообщил, кого вот-вот стоит ждать в гости.       — Дазай-сан! — удивлённо и радостно, почти в унисон, воскликнули Ацуши с Танидзаки, моментально вскочив с мест и торопливо подбежав к нему, топчущемуся на входе.       — Всем привет! — попытался выказать ответную радость Осаму, но, из-за жуткой усталости, едва ли приветствие оказало требуемый эффект.       — Когда ты уже прекратишь доставлять окружающим неприятности? — начал старую песню Доппо, вопреки ворчливому тону всё-таки приоткрыв дверь шире, и, отойдя от порога, пропуская гостя внутрь.       Стоило ему пройти пару шагов, как из-за дальнего стола, где в привычной безалаберной позе расселся Рампо, даже после обеда продолживший поедать сладости, донеслось восторженно-подозрительное:       — О-о-о, Дазай! Выглядишь весьма представительно! Какими судьбами? — Осаму, после подобного, словно впервые взглянул на себя со стороны: дорогой чёрный костюм, обувь, которая стоила раза в два-три больше его зарплаты детектива, и дополняющий образ кейс в левой руке. Рампо тем временем, времени зря не теряя и протестующе выставив перед собой руку с раскрытой ладонью, задал вполне конкретный вопрос: — Подожди-подожди, дай угадаю! Пришёл подкинуть нам дельце?       В самом деле, гениальный детектив с одного только взгляда понял, для чего к ним явился упорхнувший в мафию товарищ.       — Угадали, Рампо-сан, — улыбнулся он обезаруживающе и, двинувшись к огороженной цветастыми стойками-ширмами кабинке для посетителей, сообщил: — Сегодня я к вам как клиент.       Только плюхнулся на диван и плюхнул рядом с собой кейс с драгоценными бумагами, на которые убил ни много ни мало целую ночь, прихватив и первую половину дня, как бывшие коллеги, рассевшиеся напротив, начали словесную атаку.       — Но как же, Дазай-сан? — взволнованно начал Ацуши. — Расскажите для начала, как вы? — выпулил он то первое, что пришло в голову, и, судя по изменившемуся выражению лица, по какой-то причине вдруг смолк.       Его настроение сразу же подхватил Танидзаки, который, так же замявшись, смущённо сообщил:       — И-и правда, Дазай-сан. Выглядите вы… ну, неважно.       — И пахнете тоже! — весело выдал Кенджи совсем невесёлую правду, своими словами вызвав на лице Ацуши смущённый румянец.       Впрочем, на Кенджи было сложно обижаться. Сколько его помнил Осаму, тот, как переехал из далёкой и глухой деревушки, всегда говорил только правду, обескураживая окружающих не только ей, но и чистой доброй улыбкой, отчего, признаться честно, в личном Дазаевском рейтинге оригинальных методик работы детективов заткнул за пояс даже Рампо.       Определённо, как и постановили младшие сотрудники Агентства, выглядел он взаправду хреново, а пахло от него наверняка перегаром, к которому сам, скорее всего, принюхался уже настолько, что перестал замечать.       — Я не спал давненько, — пояснил Осаму в ответ в этой неловкой тишине.       — Ага, и квасил всю ночь, — поморщившись, резюмировал Куникида, который влезть задницей на узкий диван не успел, оттого примостился у стойки неподалёку. — Ты хоть протрезвел?       — Нет, — легко ответил Осаму, вызвав на лице очередного бывшего напарника подобие молчаливого, но справедливого гнева.       — Подождите! — и снова Танидзаки. — Но разве вам можно здесь показываться, Дазай-сан? А как же мафия? — тот, несмотря на наличие на сиденье ещё двоих, широко раздвинул ноги и, упёршись в колени ладонями, подался сильно вперёд с таким заинтересованным видом, словно ответ на заданный вопрос мог решить судьбу человечества.       — Если речь о Мори-сане, то… — он, несильно помявшись, хотел сказать что-то вроде «пока я веду себя хорошо», но передумал, — в общем, неважно. В любом случае, я здесь действительно по делу, — продолжил он, по ходу разговора извлекая из кейса труды своего творчества и адских стараний на протяжении последних нескольких часов. — Вот, — кинул он документы на стол, и все разом опустили на них головы.       Первым, кто решился ухватиться за одну из стопочек плотно скреплённой меж собой бумаги, был Доппо, и, приподняв ту над столом, сопроводив сие действо фразой «И что ты там притащил?», возвратился на облюбованное место у стойки, нехотя листая страницы и, с каждой новой, хмурясь всё больше. Когда все остальные подобрали стопки поменьше, Осаму решил приступить к пояснениям, но не успел раскрыть рта, как его отвлёк собственный мобильный.       — Хигучи-кун? — приняв вызов, отозвался он в телефон, не особо задумываясь, скорее на автомате поглядывая на занятых документацией коллег. Одни только Ацуши с Танидзаки заинтересованно подняли головы, услышав имя звонящей, но, увидев в ответ лёгкий взмах забинтованной руки, всякий интерес потеряли. Или же сделали вид. Так или иначе, что первое, что второе особого значения не имело.       — Доброго дня, Дазай-сан, — поприветствовала она. — Вас не было в офисе, поэтому решила позвонить, как только пробила тот номер из телефона Хишикавы.       Осаму, в ожидании продолжения, продолжил молчать, и Хигучи верно распознала его реакцию:       — В общем, кхм, — она чуть прочистила горло, — по номеру всё чисто. Номер, по данным оператора, принадлежал некому Ямаучи Кеничи, но сам он давно скончался. От старости, — пояснила она скоро, пока не возникло новых вопросов. — Семьи у него нет, всё чисто. Ещё я поднимала записи последних разговоров, чтобы прослушать разговор Хишикавы с нанимателем, но все архивы были вычищены. Так что…       — Я понял. Ничего страшного, — лениво сообщил Осаму. — Я и не надеялся, что эта зацепка к чему-то сможет привести. Есть ещё новости?       — Мы держим Хишикаву наготове. С ним всё в порядке, и он понятия не имеет, где находится, — с готовностью пояснила она, в который раз за их недолгое сотрудничество радуя начальство своей предупредительностью и полным взаимопониманием.       — Очень неплохо, Хигучи-кун. Я сообщу о его отбытии, как только наступит нужное время.       — Есть, Дазай-сан.       Получив от неё подтверждение полученной информации, он сбросил звонок и поднял голову на детективов, всем своим видом демонстрируя, что готов к работе, обсуждениям и, куда без этого, пылким речам и возмущениям Куникиды. Как и рассчитывал, уже в следующее мгновение услышал сердито-недоумевающее:       — Дазай, ты… ты, правда, что за дерьмо нам притащил?       — Я не думал, что ты знаешь бранные словечки, Куникида-кун, — с улыбкой протянул он довольно, прекрасно зная, что и Доппо, особенно в гневе, в общем-то, не безгрешен и на язык не сдержан, и, когда тот слегка смял бумагу в руке да зло, почти что с дрожью в голосе, спросил:       — Ты сам-то понял, на что нас хочешь подбить? — Осаму поспешил как можно скорее дать пояснения своей затее:       — Это… — начал он с готовностью, но вновь зазвонивший в кармане телефон тут же вынудил прерваться. Обилие звонков сегодня начинало раздражать. — Минутку, — попросил он, выуживая трезвонящее изобретение Дьявола наружу. Взглянув на экран, с раздражением цокнул, поняв, что с Дьяволом-то угадал, и Дьявол этот давненько его не тревожил. Плохо дело.       — Доброго дня, Мори-сан, — устало произнёс он в трубку, откинувшись на спинку дивана, наблюдая за тем, как множество лиц напротив разом насторожились, сделавшись серьёзнее, а в помещении вдруг стало тихо настолько, что можно было уловить шуршание этикеток вкусностей Рампо, который, с приходом Осаму, решил оставаться на месте и дальше предаваться греху обжорства.       — Здравствуй, Дазай-кун, — прозвучало в ответ, как показалось, вполне доброжелательно. Ну, не то чтобы прямо-таки доброжелательно, скорее, как обычно — как обычно Мори Огай говорил со своим протеже в те моменты, когда они просто общались, когда между ними не было особого напряжения, и подоплёку в словах друг друга искать не приходилось. Оставалось надеяться, что ему не показалось, и что босс звонит ему не для того, чтобы уличить в посещении старого места работы. Мори тем временем продолжил: — Как продвигается твоё расследование?       И всё-таки — расследование — одно из наименьших зол, по причине которых босс мог позвонить. Осаму вздохнул, взглянул на бывших коллег, обведя взглядом каждое любопытное лицо и, понимая, что в присутствии так называемых свидетелей, слова для именно этого телефонного разговора стоит выбирать осторожнее, неоднозначно ответил:       — Не стоит на месте, Мори-сан, — хотел добавить что-то вроде «вот прямо сейчас занимаюсь», но при детективах не рискнул, дабы не вызвать у них лишних ненужных вопросов из серии «а чем это Дазай занимается у них в Агентстве, что понадобилось боссу Портовой мафии?», особенно при том, какое именно дело он притащил «как клиент».       — И когда я получу хоть какой-то твой отчёт по этому делу? — странно, но, несмотря на содержание вопроса, прозвучал тот всё ещё спокойно, хоть Осаму и сам понимал, что с отчётом для Мори и впрямь затянул до неприличного долго, а в данный момент, и того смешнее, занимается спасением утопающих подростков-курьеров. — Чуя-кун уже отчитался о своих успехах и действиях, — голос его изменился, сделавшись каким-то излишне довольным, и от произнесённого Осаму нахмурился, предчувствуя, какие слова услышит следующими: — К слову, Дазай-кун, мне прямо-таки до невыносимого любопытно, как ты поступил с захваченным вами с Чуей-куном молодым человеком?       Вот и всё. Дыхание перехватило, спина враз взмокла, а сердце, кажется, ухнуло вниз со скоростью метеорита, да осталось где-то там, в пятках. Мори только что дал понять, что знает, чем теперь занимается его главный, недавно восстановленный в должности помощник. Вслед за этим осознанием его с головой захлестнула злоба: чёртов Чуя его знатно подставил. Специально ли, или по недоумению — уже не так важно. Если Огай узнал ещё и про Агентство, то Осаму даже не представляет, как сумеет загладить вину.       — Что за молчание, Дазай-кун? — хрипловато усмехнулся босс на том конце, и Осаму понял, что сидит не дыша куда дольше, чем ему показалось, при всём крепко сжимая в руке телефон, отчего даже ладони вспотели. Или, всё же, ладони вспотели от волнения?       — Я бы предпочёл перенести этот разговор в ваш кабинет, Мори-сан, — понимая, какой смысл он вкладывает в эти слова, с трудом, но как можно скорее проговорил он, силясь оставаться спокойным на лицо и держать голос ровным.       По ту сторону опять послышалась какое-то коварное, победоносное посмеивание, вмиг пробравшееся куда-то внутрь, холодящее душу.       — Что ж, когда закончишь свои, несомненно, важные дела в Агентстве, будь добр, навести меня.       Мори отключился, а Осаму в эту секунду захотелось обмякнуть прямо на этом диване, наплевав на присутствие своих бывших коллег. А после, как только спадёт первое оцепенение, бежать к ближайшему мосту с речкой поглубже, да избавиться, наконец, от всех нажитых проблем, а ещё и от тех, которые вот-вот предстоят.       «Дерьмо!», — следом захотелось прокричать во весь голос и запулить сотовый куда-нибудь в окно. Ему ещё и про Агентство известно. Неужели Чуя оказался настолько болтливым? Или то всё же Мори установил слежку за своей правой рукой? Так или иначе, его сейчас крепко взяли за яйца, а хорошее отношение, которое установилось между ним с боссом после последней проведённой вместе ночи, нынче, кажется, не восстановится так просто. В какой же он… заднице, — постановил Осаму, медленно опуская руку с телефоном от уха и кладя на колени, незримо пялясь в уже погасший экран.       — Дазай-сан? — вывел из очередного оцепенения Ацуши, взволнованно глядя своими большими глазами прямо на бывшего наставника. — На вас лица нет… Что-то случилось?       Но Осаму ничего не ответил. Да и нечего было отвечать. Не признается же он Агентству, что, подставив, вполне буквально, собственный зад взамен Ёсано, теперь нехило так об этом жалеет, а та благородная цель, ради которой он предложил свои «услуги» Огаю, в данный момент таковой совсем уж не выглядит. И только шуршание обёрток конфет Рампо где-то там неподалёку, словно издевательски, напоминало произнесённые тогда им слова: «Будет плохо». Да уж, дерьмовее некуда, и, что самое забавное во всей этой бредовой эпопее о гениальном неудачнике — Дазае Осаму — так это то, что пути обратного не было.       — Эй, Дазай, — окликнул Куникида, — пацан к тебе обращается.       Осаму медленно перевёл взгляд с Доппо на Ацуши, и только сейчас до него долетели сказанные последним слова. Надо было срочно решать проблему, с которой он сюда вообще приехал, пока до этой самой проблемы не добрался Огай.       — Мне надо ещё позвонить, — кое-как выдавив из себя эту фразу и осознав, что дышать, в общем-то, может, он непослушными, дрожащими не то от страха, не то от злобы пальцами начал выискивать ещё один номер.       — Я слушаю, Дазай-сан, — не менее взволнованно, чем сейчас волновался он сам, прозвучало по ту сторону телефона, и, не успел Осаму что-то ответить, как Акутагава решил отчитаться:       — Собирался звонить вам, Дазай-сан. Чуя-сан направил всех своих подконтрольных шерстить китайский квартал в Йокогаме, и ещё часть на проверку наших китайских партнёров.       «Верно», — кивнул он сам себе. Чуя получил тот же отчёт от Като о наркотике с явными следами китайских методов изготовления. Похоже, он в самом деле решил не просто опередить своего соперника с расследованием, но и начисто уничтожить, доложив боссу обо всех его планах с Хишикавой. Осаму же, видимо, не только заржавел во время работы детективом, но и приобрёл излишнюю веру во всё человеческое. Фатальная ошибка. Вернувшись в Портовую мафию, ему ни в коем разе, ни на йоту нельзя было полагать, что мог сойтись с бывшим напарником хоть в каких-то там взглядах, несмотря даже на то, что, хоть изредка, им удавалось находить общий язык.       — И ещё, — меж тем продолжал Рюноске, — Чуя-сан около часа назад отчитывался боссу.       «Какая… своевременная информация», — усмехнулся он, почувствовав, как нервно дёрнулся глаз. Неважно, как об этом «отчитывании» вынюхал его ученик, важно то, что не сообщил об этом немедля. Один простой звонок от подчинённого, и Мори Огай не сумел бы застать его врасплох минутами ранее. Ярость сейчас неотступно и быстро накрывала почти с головой, топя в своих чёрных волнах и буквально не давая дышать. Ничерта за эти пять лет не изменилось — Акутагава опять… нет, снова его подводил.       — Почему я слышу об этом только сейчас, Акутагава-кун? — произнёс Осаму как можно спокойней, но отчётливо ощущал, сколько льда сквозит в собственном голосе. Ощущал в том числе потому, что лица детективов напротив враз озарились сомнительным беспокойством.       Рюноске по ту сторону явно уловил перемену в голосе наставника и, очевидно, замявшись и не имея понятия, как реагировать, смолк.       — Что за молчание, Акутагава-кун? — повторил он слова Мори, внутренне усмехаясь тому, как нельзя кстати и эти слова, и этот тон подходили для провинившегося подчинённого. А Рюноске именно что провинился, иначе не молчал бы сейчас в трубку, не в силах быстро измыслить себе оправдание. Да и когда это самое начальство в лице Дазая Осаму выслушивало какие-то там оправдания? Мало того, оправданий в мафии в принципе никто не любил.       — Дазай-сан, я… — раздалось спустя полминуты, и он сразу же его перебил:       — Ты? — если быть честным с собой, сейчас он испытывал нечто сродни удовольствию от этого разговора, откровенно радуясь такому небольшому отмщению. Наказывать своего подчинённого так, как это сделал бы Мори, конечно, не стал бы, однако отказать себе в этой маленькой тёмной радости попросту не сумел. — Позже выслушаю твои объяснения, — дополнил он после тяжёлого, даже судорожного вздоха на том конце линии. — Сейчас же хватай Хигучи-кун, и везите Хишикаву-куна в Агентство, немедля.       Удовольствие удовольствием, месть местью, но пацана точно стоило вызволять из мафиозного оплота как можно скорее, а с детективами он уж как-нибудь сторгуется. Точнее, ему определённо точно придётся с ними сторговаться, поскольку, судя по наличию разной степени неприятного шока на лицах, никому из них озвученный им приказ не показался чем-то собой разумеющимся.       — Но, Дазай-сан… — невероятно, Рюноске, кажется, нашёл в себе силы и смелость возмутиться приказу о посещении его так нелюбимого Агентства, и Осаму, от этих взбрыкиваний нахмурившись ещё сильнее, чем до того, всё тем же ледяным тоном тихо произнёс:       — Я очень не в настроении, Акутагава-кун. В особой степени — из-за твоей оплошности. Так что не выводи меня из себя ещё больше, чем ты это уже сделал, — на том конце послышалось только сдавленное «Да, Дазай-сан», а после фразы «Что-то ещё?», Осаму, наконец, отключился, переведя всё своё внимание на бывших коллег.       Больше всех подобного поведения, судя по всему, не ожидал от него Ацуши, с самого начала разговора сверля старого наставника всё более и более загнанным взглядом. Разумеется, кто только ни слышал об их с Акутагавой споре за своего «учителя», но именно для Накаджимы сейчас, кажется, было самым большим ударом увидеть его, Дазая, в своей старой, не самой дружелюбной ипостаси. Зато, вполне может быть, теперь-то он проникнется к Рюноске ещё большей симпатией и уважением, чем за всё то время, что они сражались вместе. Лишь бы только Ацуши не начал выводить его на откровенный разговор, а то, честное слово, тот изыщет новый способ, как и мокрого места не оставить от своего навязанного напарничка-тигра.       — Продолжим, — после минутной тишины и дабы разрядить гнетущую атмосферу, да и чего уж там, чтобы скорее решить текущий вопрос, начал Осаму. Подавшись вперёд и опёршись локтями на колени, сложил руки в замок, начав свои пояснения: — То, что я вам, как выразился Куникида-кун, притащил — это бумаги, составленные от имени Агентства на предоставление защиты некому Хишикаве Сатору-куну.       На многих лицах отобразилось непонимание, и только Доппо, уже разобравшийся во всей этой писанине, продолжал хмуриться и откровенно пилить недовольным взглядом из-под неправильной формы очков. Как в старые добрые дни.       По сохранившемуся молчанию стало очевидно, что все ждут дальнейших пояснений. И от этого, и от того, что Осаму сейчас сидит по другую сторону стола в полном одиночестве под несколькими парами разномастных глаз, наполненными самыми различными эмоциями — от неодобрения до того самого непонимания, он вдруг явно ощутил себя не клиентом вовсе, и не бывшим коллегой, а будто бы школьным хулиганом, отчитывающимся перед руководством за свои проделки. То ли ещё будет, когда он придёт к родителю — Мори.       Усмехнувшись нелепому сравнению, и пройдясь по каждому лицу в поле зрения, понял, что было в этих взглядах что-то ещё: что-то такое, чему можно было дать вполне внятное определение — в глазах напротив отображалось узнавание. Такое поведение несколько настораживало, тут же запуская процесс мозговой деятельности в поисках причин подобной реакции.       «Среагировали на имя Хишикавы?» — подведя итог, спросил он сам себя. Неужели родители пропавшего только вчера подростка из неблагополучного района уже успели кинуться на поиски? Сомнительная версия. Тогда, может, детективам известна роль парня в новом витке бизнеса в городе? Тоже глупо, хотя бы по той причине, что концепция «Трёх времён» всё ещё действовала и всё так же диктовала политику невмешательства в чужие сферы деятельности до тех пор, пока, грубо говоря, совсем не прижмёт. Агентство никак не могло заняться этим нарко-дельцем по собственной инициативе, даже если с финансовой устойчивостью у организации было совсем худо. Нет, не отсюда ноги растут. А откуда — непонятно. Возможно, если они продолжат обсуждение вопроса, то что-то да всплывёт?       Решив так и поступить и, подавшись ещё чуть вперёд, слегка приподнял указательный палец, уставив его прямо перед собой:       — То, что держит сейчас в руках Танидзаки-кун, — пояснил он свой жест, — запрос в Токийский Особый отдел на участие в программе по защите пострадавших от действий одарённых, — и Куникида, стремительно подойдя ближе, почти что вырвал у того злосчастные листки, бегло пробегаясь по тексту глазами.       — Хишикава Сатору, став свидетелем конфликта неизвестных одарённых, скрывающихся на улице Сурибачи и, будучи замеченным, но сумевшим скрыться от преследования при помощи оперативного вмешательства сотрудника Вооружённого Детективного Агентства, в частности — Куникиды Доппо, просит защиты у Особого отдела? — кратко резюмировал написанное этот самый «спаситель детей», после чего поднял крайне раздражённый взгляд на бывшего коллегу. — Какого хрена, Дазай? Что за чепуха? Что за неизвестные одарённые? Почему я? И почему пацану на самом деле так нужна эта защита?       — Как много вопросов, Куникида-кун, — усмехнулся Осаму в ответ.       — Дазай! — терпение его уже было на пределе.       — Ладно-ладно! — поднял он руки в примиряющем жесте и, вернувшись в обратную позу, решился на некоторые вопросы всё же ответить: — То, что это чепуха — правда. Но паренёк в самом деле ввязался в очень неприятную историю. Не скажу, что она никак не связана с Портовой мафией, но… — он приостановился, размышляя, как бы получше донести суть случившегося, — в общем, в Йокогаме ему теперь жизни не будет. Однако парень смышлён и, если поработать с ним над новой историей, сможет продолжить жить с семьёй там, куда его определят в Токийском отделе. Почему ты? Потому что ты действительно бросился бы на помощь школьнику и помог ему скрыться. А ещё, Куникида-кун, — протянул он его имя довольно, — ты действительно сможешь выставить историю в лучшем и правдивом свете. Я, можно сказать, верю в тебя. Что касается неизвестных одарённых в кварталах Сурибачи — так там действительно полно одарённых преступников, скрывающихся от закона, и найти их почти невозможно, потому власти даже пытаться не станут.       — Но это же… — подал взволнованный голос Ацуши, — враньё и подделка, получается.       — Враньё и подделка против жизни целой семьи, Ацуши-кун? — задал Осаму вопрос, ответа который не требовал, поскольку Ацуши, ценивший чужие жизни всего более, тут же стушевался. — Кроме того, история не выглядит такой уж надуманной, как её представил Куникида-кун. Я всю ночь убил на детали. Там всё написано, — махнул он рукой на кипу бумаг в разных руках.       — Хорошо. Допустим, ты всё подготовил. Но ответь, Дазай, почему мы должны на это подписываться?       — Потому что он собирается отвалить огро-о-о-мную кучу денег, Куникида! Неужели не ясно? — раздалось с другого конца голосом Рампо, и, когда Доппо застыл подобно изваянию, пребывая не то в шоке, не то уже где-то в расчётах бюджета на следующий месяц, что вряд ли, а после поправил очки, Осаму довольно кивнул головой.       — Верно. Я же говорил, что пришёл как клиент. А клиенты, как это водится, платят, — он вновь разблокировал телефон и, открыв на нём калькулятор, ввёл действительно красивую цифру, тут же демонстрируя экран присутствующим. — Скажем, вот такую.       Ацуши, потянувшись ближе, потратил немного времени на пересчитывание нулей, а после шумно сглотнул, что за ним сделал и Танидзаки. Доппо же попросту крякнул и, выпрямившись, снова поправил очки.       — Кроме того, если вы возьмётесь за эту работу, я готов перевести сумму уже сегодня, в ближайшее время, — добил он всех произнесённым предложением. Всех, и себя в том числе: если Огай узнает, куда с подаренной им карты улетело столько денег, то уж точно не обрадуется. А он узнает в любом случае. И, так же в любом случае, Осаму уже вляпался по самое не балуй, хуже уже и не будет.       Прошло немало времени, пока Куникида стоял в раздумьях и, то и дело, раз за разом просматривал составленную его бывшим напарником документацию, что-то тихо бубня себе под нос. В это же время остальные члены Агентства, повернув головы в одном направлении, на манер услышавших, как сыпется корм, псов, так же тщательно следили за самим Доппо, ожидая всеобщего приговора.       — Куникида-кун, — протянул Осаму, нервно поглядывая на наручные, не последней марки, часы, — у меня мало времени. Всё равно ведь решился.       — Тц, — вздохнул тот почти сразу. — Ладно, мы берёмся за эту работу. И не дай бог тебе, Дазай, быть в живых, если что-то пойдёт не по плану. Предупреждаю ещё раз, Дазай, — зачем-то, наверное, для пущего эффекта, повторил он. — Если что-то пойдёт не по плану, лучше бы тебе самому утопиться. А ещё…       — Хорошо-хорошо, я всё понял. Но мне и правда стоит идти… — он уже почти было поднялся с дивана, но был остановлен вытянутой, показывающей «стоп» рукой Куникиды, и вынужден был плюхнуться обратно, раздражаясь уже сам.       — Ещё кое-что, Дазай, — произнёс он строго и, если бы тон его не был таким по жизни, пришлось бы насторожиться. — Тебе известно что-нибудь об Омури Такао? — и насторожиться пришлось, а взгляды всех прочих разом метнулись к нему.       Вот и оно. То самое «узнавание» на лицах бывших коллег, которое заприметил Осаму, стоило ему упомянуть имя Хишикавы Сатору. Парень ещё в подвале признался, что пропавший бесследно Омури — тот самый его одноклассник, который помог найти столь необычную подработку. Но какое до него дело было детективам? Если они совершенно точно, по его прикидкам, не могли пока ввязываться в дело о распространении наркотиков, то… расследуют исчезновение, вероятно? Тогда не мудрено, что всех одноклассников Омури Такао без исключения пришлось проверять на вшивость, и беднягу Сатору эта проверка не могла обойти стороной. А тут ещё и бывший коллега, ныне являющийся исполнителем Портовой мафии, просит вытащить подростка из передряги. Как удачно.       Не оставив себе более времени на видимое замешательство, он, картинно приподняв в удивлении брови, выдал:       — Понятия не имею. Кто такой?       — Не валяй дурака, Дазай! — гаркнул Доппо, и, внезапно, Ацуши поддержал: смотря всё тем же загнанным взглядом со слегка склонённой головой, он, словно обиженный мальчишка, тихо проговорил:       — Вы же врёте, Дазай-сан, — на это даже трудно было что-то ответить, посему, скривившись в недовольной гримасе и сложив руки на груди, Осаму попросту откинулся на спинку кресла, ожидая продолжения столь внезапного допроса.       — Дазай, не заставляй нас задерживать тебя как подозреваемого, — поспешил добавить его бывший напарник, подтверждая догадки, и Осаму, в очередной раз взглянув на часы, стрелка которых уже вовсю приближалась к его личной с Мори точке невозврата, понемногу начинал злиться.       Он, игнорируя столь дерзкий в его сторону выпад, мерно потянулся за кейсом рядом с собой, аккуратно защёлкивая на том замки и, с теми же ледяными отзвуками в голосе, каким говорил с Акутагавой, неспешно и чётко произнёс:       — Куникида-кун, Ацуши-кун, мне действительно нужно идти. Что касается Омури Такао-куна, то… — он посмотрел прямо, стараясь охватить взглядом всех присутствующих, — вам, и правда, не стоит лезть в это дело. По крайней мере, пока.       — Эй… — прорычал Доппо, готовый сказать что-то ещё, но Осаму, поднимаясь на ноги, умело его перебил:       — В противном случае, как ты и сказал, Куникида-кун, Агентству придётся сражаться против меня, а противостоять мне — плохая затея.       На самом-то деле, сейчас он слегка преувеличил последствия для Агентства в случае, если они всё же продолжат копать. Не то чтобы их часть расследования, наверняка всё же по исчезновению подростка, так уж сильно пересекалась бы с расследованием мафии, но если сейчас они зацепятся за Хишикаву и начнут активно рыть в сторону его бывшей подработки, то сумеют выйти и на якобы Портовую мафию, которая, по словам всё того же Сатору, и является инициатором торговли в Йокогаме. В таком случае у Мори проблем сильно прибавится, а, как это видится, если проблемы будут у Мори — проблемы начнутся и у Дазая Осаму. Он же проблем этих никак не хотел и, если бы знал, что Агентству поступил запрос о поиске пропавшего школьника, не стал бы нанимать их как посредников в передаче Хишикавы властям.       Осаму уже вышел за ширму и оглянулся на Рампо, когда тот, чуть приоткрыв зелёные пронзительные глаза и с интересом подавшись вперёд, с предвкушением произнёс:       — Это была угроза, Дазай?       — Вовсе нет, Рампо-сан, — улыбнулся он не менее хитро. — Предупреждение. — И, когда уже обернулся на напрягишхся позади детективов, дополнил: — Хишикаву-куна скоро доставят. В ваших же интересах не сильно расспрашивать его о случившемся. Впрочем, — снова перевёл взгляд на Рампо, — Рампо-сан и без того всё поймёт.       С этими словами Осаму неспешно вышел за дверь и, тихонько притворив её за собой, на секунду остановился на месте, тяжело вздохнул, посмотрел перед собой невидящим взглядом и, пробормотав:       — Теперь к Мори-сану… — двинулся по лестнице вниз.