Окажи мне услугу: Возвращение домой

      — Дазай-сан, это… Это Чуя-сан. Он направляется сюда.       Взгляд Хигучи, которым только что одарила Осаму, напряжённый и слегка нервный, быстро метнулся к двери, и, в следующий момент, убрав от уха телефон, она, чуть наклонив голову, словно зверь на изготовке, полуобернулась к входу.       Весь склад и все находящиеся в нём будто бы замерли в ожидании. Даже захваченные мафией пленные в лице Кимуры Акио и двух его пока что безвестных, не назвавших себя бойцов затаили дыхание. Особенно тот, первый, которому не посчастливилось испытать на себе частичку навыков некогда лучшего пыточных дел мастера, резко приутих, более не издавая ни стона, ни похныкивания, ни даже тяжёлого или сбивчивого от острой боли дыхания. Разумеется, все трое, как выяснилось минутами ранее, являлись предателями внутри Портовой мафии, и о существовании некого новоприбывшего, а именно исполнителя под именем Накахары Чуи, не знать попросту не могли. Но с каких пор Чуя, человек… или кто он там, обыкновенно вызывающий у Осаму снисходительную улыбку, а для собственных подчинённых являющийся скорее дружественной, нежели лидерской и авторитетной фигурой, в данный момент вызвал у всех присутствующих такую реакцию? Как будто сюда вовсе не он направлялся, а Мори Огай личной персоной.       Скрип входной двери, через которую не так давно вошёл курьер Сакай в сопровождении своего тогда ещё названного коллеги, Миюки Хидео, вырвал разум из этого странного транса, и Осаму, к своему собственному стыду, поймал себя же на мысли, что смотрит на чёртову дверь точно таким, как и у всех, взглядом, в довесок как-то совсем уж по-глупому взволновавшись появлением нежданного гостя. Совсем на него не похоже.       Хмыкнул под нос скорее специально, чтобы разбавить застывшую тишину и помочь выйти из состояния невнятного забытья всем остальным, а после, деловито уперев руки в бока, в одной из которых всё ещё удерживал окровавленный нож, двинулся гостю навстречу.       — Чу-у-я! — протянул он достаточно громко и, с улыбкой широко разведя руки в приветственном жесте, разом, но не шибко всерьёз нахмурившись, проворчал: — Какого чёрта ты сюда припёрся? –рядовые бойцы, пригнанные сюда Хигучи для оказания посильной помощи в текущих переговорах, все разом как-то странно покосились в его сторону, но отвести глаз от нахального и не в меру довольного лица Чуи напротив Осаму позволить себе не мог. Лишь краем глаза, буквально периферическим зрением сумел подметить, что эмоция, отобразившаяся на лицах, наполовину скрытых солнцезащитными очками, двоится между чем-то, напоминающим лёгкий шок от поведения новоиспечённого исполнителя в лице Дазая Осаму, и чем-то, похожим на удивление от того, что остались на этой земле люди, имеющие смелость в подобном тоне задать вопрос закоренелому и очень даже вспыльчивому исполнителю в лице Накахары Чуи.       — Ха! Так и знал, что здесь увижу, — с вызовом вернул ему в ответ Чуя и, так же уперев руки в бока, застыл неподалёку от входа. До кучи, подобно Хигучи мгновением ранее, чуть наклонил голову вперёд и вниз, отчего сияющие самодовольством — отсюда было видно — синие глаза едва ли показывались из-под контура полей шляпы.       Похоже, кое-кто крайне собой доволен. Ещё бы! Застать своего главного соперника жизни в момент проведения операции, и, можно сказать, почти что врасплох. О последнем — как бы ни пытался Осаму делать вид, будто ничего важного не случилось, а появление Чуи — стандартная закономерность — свидетельствовало поведение всех остальных членов его команды. Ни толики актёрского таланта ни в ком из них не было, что вызывало раздражение само по себе, заставляя чувствовать себя в проигрышной позиции, хотя толком, вроде бы, пока что ничего не случилось.       Так или иначе, стоило бы как-то осадить этот самодовольный Накахаровский порыв да выяснить ненароком, как он вообще прознал об этом месте и встрече. Ведь не мог же Чуя быть одним из заговорщиков?       «Глупость какая. Только не преданный Мори злобный карликовый пёсик», — практически нарочно прыснул в кулак Осаму в надежде получить соответствующую реакцию от бывшего напарника, поскольку спрашивать напрямую, как тот здесь очутился, было совсем не в его правилах.       — Эй! — как и ожидалось, зло откликнулся Чуя, согнав с лица улыбочку и нахмурившись вполне серьёзно. — Над чем ты там ржёшь, идиот?       — Да мне вот стало любопытно это твоё «я знал, что здесь увижу», — глумливо передразнил он в ответ, фальшиво пародируя чужую интонацию. — И что такого ты здесь видишь, Чу-у-я?       — Пф. Своих пленных, которых ты, Дазай, — его имя было выделено с особым нажимом, — мне задолжал за того пацана в Первой пыточной, — докончил он, под «Первой пыточной», конечно же, подразумевая местную байку Портовой мафии про легендарную «Пыточную №1» в подвалах самого охраняемого и неприступного здания Йокогамы, куда если и попадёшь в роли пленного, то никогда не сможешь выбраться целым. Впрочем, около полугода назад лично Осаму это утверждение опроверг, не без помощи всё того же Чуи, замечательно, как выяснилось, исполняющего роль богатенькой девчонки.       — Разве мы договаривались о торге или обмене? — нарочитое непонимание на лице напополам с удивлением, и он, приблизившись совсем уж близко, замер лишь в каких-то десяти шагах. — А как же наше честное пари, о котором ты столько раз упоминал?       — Пари перестало быть честным, когда ты влез в мои документы, — отчеканил тот, не переставая хмуриться, и Осаму, моментально вспомнив вечно нечитаемое выражение Дзёно Сайгику, которому дал себя арестовать для последующего препровождения в тюрьму Мерсо, попытался изобразить нечто похожее. На самом же деле, он и в самом деле был почти что в замешательстве, ведь из всех, кто знал о его намерении прочесать архивы документации Чуи, знали только Мори и Акутагава. Он даже слегка повернул голову в направлении последнего, но Рюноске продолжал стоять близ пленных, удерживаемых его способностью, с вполне постной миной. Неужели Мори? Тоже сомнительно, поскольку подобный «слив информации» с его-то характером также никак не вязался.       Замешательство, тщательно им скрываемое, нарастало в том числе ещё и потому, что факт раскрытия не самой честной игры с его стороны хотя бы отчасти не отвечал на вопрос, как Чуя, неведомым пока образом очутившийся здесь, таки вызнал, где его искать сегодняшним утром. И об этой встрече, опять же, знали Мори, который наверняка отслеживал действия своего протеже благодаря вшитой в одежду прослушке, и некоторые прямые подчинённые Осаму в лице Рюноске и Хигучи.       — Ты же не думал, что спецы твоего вшивого Агентства смогут провести наших спецов? — в прежней наглой манере продолжил Чуя. — Программа для взлома паролей, — пояснил он за брешь в его плане, пока все силы мозговой деятельности были направлены на поиск ответа по вопросу иному. — Наши технологии уже давно ушли вперёд, и парням не составило труда отследить компьютер, с которого её запускали.       — Вот оно что, — улыбнулся Осаму максимально невинно. — Стоит сообщить Катай-куну позже, что его программа нуждается в доработке.       Хотя бы на этот вопрос ответ ему дали. Разумеется, программа для взлома паролей, в момент её написания, не имела себе равных и обладала чертовски хорошей защитой от всех прочих вмешательств со стороны, в том числе защитой от программ системы безопасности, позволяющих отследить компьютер, с которого её запускали. Но то было именно в момент её написания, пока ещё Катай работал в Агентстве. Сейчас, пожалуй, Чуя был прав: кое-какие её параметры уже устарели. Но то совсем не удивительно: в век информационных технологий изобретение нового и уход с рынка всего старого случался чуть ли не ежедневно. Такая вот гонка между ведущими специалистами и программистами. Но корить себя за это или же назвать случившееся собственным проколом у Осаму язык не повернулся бы. Хотя бы по той причине, что ему было откровенно плевать, узнал бы Чуя об этом или нет. Результата эта небольшая вылазка в чужие записи по делу толком не принесла.       В действительности же его весьма ощутимо волновала другая проблема: как же тот всё-таки здесь очутился?       И, продолжившийся в голове спешный анализ всех возможных вариантов подкинул ему очень простой, но оттого наверняка самый верный вариант ответа. Вариант, которым не преминул воспользоваться он сам, ещё в самом начале расследования отдав Хигучи приказ сообщать обо всех появлениях Чуи в местах, где его быть не должно.       У Хигучи людей было не так уж и много, но если взять в пример Чую, который является одним из бессменных исполнителей мафии уже долгие годы, то сеть из подчинённых, которые так же должны были следить за местами пребывания уже его самого, Дазая Осаму, должна была быть куда более обширной. И, как это ни забавно, довольно крупная часть его «владений», учитывая страсть к транспорту всевозможного вида, приходилась и на автопарк Портовой мафии.       А дальше просто: несколько автомобилей, напичканных под завязку бойцами под предводительством Акутагавы и Хигучи, непосредственных подчинённых Осаму, выехали с подземной парковки с раннего утра, а после уже и он сам, взяв старенькую неприметную тойоту, покинул здание вместе с закованным в наручники пленным. Как итог: кто-то из дежурных в парке, похоже, сообщил Чуе о таком массовом отъезде сил мафии; Чуя, сопоставив факты, пришёл к заключению о проведении людьми Осаму операции, о которой он, к тому же, не был уведомлён, несмотря на свою высокую должность; GPS-маячки, установленные в каждом автомобиле, привели его к месту встречи. И теперь он заявился с требованиями о передаче пленных. Банально и просто.       Тяжело же в мафии работать, когда мало того, что собственная репутация хромает, дозволяя мелким сошкам не бояться её обладателя, но ещё и когда все твои действия, и передвижения всех прочих членов мафии под колпаком из-за маячков, прослушек и слежки. В сравнении с подобными условиями, Агентство на минуту показалось ему раем, где, если не хотел, чтобы о твоих передвижениях знали, достаточно было просто не брать трубку.       — Так что, Дазай? Ты готов передать мне пленных? И информацию взамен украденной? — прервал мыслительный процесс Чуя, подступив ближе и приподняв перед собой руку с раскрытой ладонью так, словно жаждал стребовать с него вполне материальный денежный долг.       — Да ладно тебе, Чу-у-я, — вдруг начал Осаму, откровенно снисходительно ухмыльнувшись. — Если передача пленных тебе — это всё, что ты мог придумать, тогда твоё положение и успехи в расследовании видятся мне очень плачевными. Впрочем, как обычно, если это касается Чуи, — добавил он напоследок делано сожалеюще, вдобавок нарочито устало вздохнув.       — А-а? — недовольный вопросительный возглас, и поля шляпы опустились ещё ниже, нагоняя на своего обладателя не самого выдающегося роста ещё более угрожающий вид.       — Знаешь, Чуя, — продолжил он прежним тоном, — судя по твоим данным о расследовании, а именно, судя по информации, которую я у тебя якобы украл… точнее, не украл, потому что воровать там было нечего, тебе и впрямь ничего не оставалось, кроме как идти ко мне. Как в старые добрые времена, без меня ты ничего не можешь добиться, — засмеялся он, в порыве даже отведя руку с окровавленным ножом в сторону. — И ты вправду всерьёз рассчитывал, что придёшь, нарычишь, клацнешь зубами, и я так возьму и отдам тебе пленных?       — Ах ты, ублюдок… — низким голосом проворчал, почти-таки прорычал тот и направился в его сторону, когда Осаму, в отместку, уже встал в боевую стойку, готовый или броситься вперёд, или же отступить: зависело от последующей атаки нападающей стороны.       Но Чуя, неожиданно для всех присутствующих, резко замер, застыв на полушаге, и недоумённым, в некоторой степени ошеломлённым взглядом уставился куда-то поверх его плеча. За этим действом послышался металлический лязг, слабым эхом отразившийся от полупустых складских стен, и Осаму, в долю секунды определив, что за спиной происходит что-то неладное, быстро обернулся.       — Дазай! — тут же послышалось из-за спины непривычно взволнованным голосом Чуи.       — Дазай-сан! — в унисон с последним прокричал резко оглянувшийся на него Акутагава, который, сняв ткани «Расёмона» с пленных, уже начал выставлять пожирающую пространство способность, когда в следующий момент раздался оглушающий сознание взрыв, в разы усиленный акустикой голых стен.       — Дазай! — очередной выкрик от Чуи в момент, когда пленных, на которых и пришёлся удар, пронзило множеством убойной силы разлетевшихся от гранаты осколков, превратив трёх некогда людей в истекающие кровью трупы с местами оторванными конечностями. Слева от тех пара бойцов его отряда, расположившихся неподалёку, так же попадали замертво, и только Акутагава, вовремя прикрывший и себя, и Хигучи, испуганно, с широко раскрытыми глазами и плотно сжатыми губами, смотрел в его сторону.       — …Что?.. — только и успел в шоке, совсем непроизвольно, вопросить Осаму в пустоту, когда почувствовал в области живота резкую боль. Взглянул вниз, и, всё ещё держась за перочинный нож, словно за какую-то спасительную нить, прислонил руку к правому боку, в немом шоке и с ниоткуда взявшимся напряжением наблюдая, как быстро намокает ткань рубашки и пиджака под плащом, и как стремительно бинты на руке окрашиваются в свежий, алый цвет.       Нож выпал из пальцев, повторив тот самый лязг, с которым, прежде чем взорваться спустя полторы секунды, приземлилась меж пленными граната, а в следующее мгновение уже он сам, ощутив, что не может более удерживать себя на ногах из-за сильной рези, упал на колени и следом на зад, ловя в сознании и теле оглушающей силы импульсы боли от этих движений.       Первое, что успел понять следом, сходу взявшись анализировать случившееся, — это то, что ему в некоторой степени повезло оказаться от эпицентра взрыва подальше: кажется, его задело всего лишь одним осколком, прорвавшимся сквозь брешь в защите Рюноске. Второе — что ему, как раз наоборот, не повезло, ведь находись он ближе, его бы либо убило насмерть, либо защита «Расёмона» оказалась бы в нужное время в нужном месте, исключив возможность получения ранения и последующей за ним нестерпимой боли, которую он так сильно не любил.       От смены положения на сидячее уже вскоре стало чуть легче, и первое, на чём он постарался сосредоточиться, пока ещё была такая возможность, пока он ещё мог себе это позволить, так это на неведомом атакующем, запустившим гранату, которую он и увидел-то мельком прежде, чем она разорвалась. С непосильным для себя трудом оторвав взгляд от раны, дрожащей рукой продолжая зажимать её, перевёл глаза на своих подчинённых, которые, застыв на месте от не меньшего шока, так же озирались по сторонам.       — Эй, Дазай! — на плечо с аккуратным, чтобы не навредить, хлопком приземлилась знакомая, затянутая в чёрную ткань перчатки ладонь, и он перевёл слегка рассеянный, как ни старался сосредоточиться, взгляд вверх. — Ты как? Живой? — обращённые к нему взволнованные синие глаза мигом воскресили в памяти одну из последних совместных миссий Двойного Чёрного, когда один из членов Гильдии, Лавкрафт, оказавшийся не одарённым вовсе, в момент атаки серьёзно приложил Осаму о дерево своими щупальцами. Да, тогда Чуя именно так и смотрел.       — Чуя… — хотел было что-то сказать он, но сразу же забыл, что именно: волна вибрации прошлась по успевшему застояться в помещении воздуху, отчего даже ветерок поднялся, да всколыхнув всё пространство, одним порывом сбил шляпу с рыжей головы, унеся ту на несколько метров.       Но на шляпу никто из них двоих не обратил внимания, ведь внимание это было приковано к возникшему прямо в воздухе огромному грузовому контейнеру аккурат над головами только что вбежавших с чёрного входа бойцов одного из отрядов мафии, на чью долю выпала охрана периметра снаружи.       Контейнер с визгом гнущегося от свободного падения металла метнулся вниз, в мгновение ока уничтожая всё, что было под ним. Полные ужаса крики его подчинённых разом смолкли, сменившись звуками покорёжившегося от удара железа, напомнив собой тоскливый вой раненого зверя, а разлетевшиеся из-под места удара осколки раздробленных бетонных плит выбили сколы на стенах да прошили насквозь несколько ящиков, что находились на складе задолго до их прихода. Из-за одного из таких ящиков в эту же секунду выскочили ребята из Детективного Агентства, о присутствии которых Осаму, ввиду происходящего, уже и думать забыл.       — Детективы? Это они! — выкрикнул первое же предположение о нападавших Чуя прямо над ухом, оглушая и без того больное сознание, которое ныне упорно требовало тишины, и дёрнулся под конец, словно готовый к броску.       — Нет, Чуя! Это не они! — с последними силами выкрикнул Осаму опровержение в момент, когда вновь, на глазах всех остальных, прямо перед лицом Ацуши возникла очередная граната.       Секундный шок и замешательство на лице его ученика быстро сменилось сосредоточенным, но как всегда напуганным выражением, а после тот попросту отшвырнул стоящих позади Куникиду и Танидзаки одним резким движением лапы к стене, сам, со всей скоростью тигра, насколько то позволяло время, прикрывшись двумя лапами от удара.       Взрыв!       Ацуши отбросило на спину небольшой взрывной волной, которую только могла создать граната на таком близком расстоянии. Все осколки, спасибо всё той же способности, попросту отлетели от шкуры тигра как от самого крепкого в мире металла, не нанеся ни царапины, и Ацуши, тут же извернувшись со спины на живот, отчаянно выкрикнул в сторону двух своих товарищей:       — Куникида-сан?! Танидзаки-сан?!       — Всё в порядке, Ацуши-кун, — пролепетал кое-как поднявшийся, держащийся за грудь после удара тигриной лапы Джуничиро и, подняв глаза, выкрикнул:       — Берегись!       Очередная, возникшая на пустом месте граната, которую всё тот же Ацуши кое-как быстро отбил в воздух лапой, подобно бейсболисту, отбившему мяч битой, отлетела вверх и разорвалась в воздухе, грозя осколками пробить всех присутствующих в помещении, но вовремя спохватившийся Рюноске с выкриком «Какой же ты идиот, Тигр!» сумел поставить пространственную защиту по всему нижнему и боковому радиусу разлёта осколков. Те же, что полетели вверх, пробили застеклённую крышу склада, создавая новый массивный удар из сотен уже стеклянных осколков, летящих угрожающими остриями на тех, кто находился внизу.       В этот же момент Осаму почувствовал, как тяжесть чужой руки на плече исчезла, а засветившееся разом красным сиянием стекло, насколько можно было видеть сквозь застилающую глаза пелену боли, застыло в воздухе, после чего было направлено обратно в верхний проём за пределы здания.       — Что за дерьмо тут происходит, Дазай?! — выкрикнул спасший положение Чуя, не отводя взгляда от хаоса, продолжавшегося без разбора обрушиваться на присутствующих в виде гранат и грузовых контейнеров, а также ящиков поменьше, возникающих тут и там в непомерных количествах.       — Это… одарённый с телепортирующей способностью, — сообразил Осаму сразу же, не находя происходящему иных объяснений, кроме как внезапное нападение того самого врага, который и занимался скрытным размещением в тайниках героина. — Кто бы мог подумать, что он способен перемещать и такие объекты… — пробормотал он, продолжая зажимать пульсирующую рану на животе.       — М? — недопонимание от Чуи быстро сменилось уверенным, серьёзным кивком и докончилось оглашённым на всё помещение приказом: — Всем искать врага! Что там снаружи, Хигучи? — когда все заозирались по сторонам, попутно отбиваясь от всевозможных, сыпящихся и летящих на голову предметов, обратился он к его подчинённой, чем вызвал даже некоторый укол ревности и чувство бесполезности от понимания, что командование в этот раз действительно стоит оставить на Чую.       — Снаружи никого не замечено! Атак по ту сторону тоже не наблюдается! — кое-как выкрикнула она, быстро связавшись с бойцами снаружи по телефону, и, когда по воздуху прошлась очередная вибрация, взглянула вверх: — Акутагава-сенпай!       Очередной грузовой контейнер возник прямо над их головами, но Рюноске, резво отпрыгнув в сторону, применил способность и, удлинив плащ до узкого тканевого полотна, буквально вытащил Хигучи за секунду до приземления груды металла прямо на место, где она только что стояла.       — Твою мать… — пробормотал под нос Чуя, широко раскрыв глаза и, пронаблюдав за чудесным спасением единственной находящейся тут девушки, перевёл их на Осаму. — Дазай, нам надо выбираться.       — Чуя!.. — окликнул он, глядя вверх прямо над собой, чем заставил и его перевести взгляд. Новый контейнер уже набирал скорость, падая вниз. — Уходи! — выкрикнул из последних сил первое, что пришло в голову: Чуя, хоть и обладал очень мощной способностью, вряд ли сумел бы справиться с таким большим, падающим на него с силой ускорения, помноженной на массу, объектом.       — Да чёрта с два я дам тебе так просто сдохнуть, придурок!       Рёв металла, воздуха и Чуи сплёлся воедино. Раздавшийся следом грохот, дрожь пола под пятой точкой вместе с разлетевшимся в крошево бетоном в месте удара, где поверхность пошла трещинами, образуя под их ногами воронку, завершился резким порывом ветра, здорово встрепенувшим шевелюру. И только тогда, когда Осаму сумел приоткрыть глаза из-за поднявшейся в воздух пыли да перевести их выше, с трудом разглядел стоявшего рядом с ним в бетонной воронке Чую, который, продолжая реветь, словно вдруг проснулся сидящий в нём Арахабаки, удерживал над собой здоровенный контейнер, далее с непосильным, кажется, трудом, сумев отбросить его в сторону, где никого из живых не было.       — Всё ещё не помер? — обернулся он, тяжело дыша и, приземлившись от внезапной усталости на одно колено, тихо проговорил: — Надо выбираться наружу. Идти можешь?       — Чуя… — шокировано произнёс Осаму и, мотнув головой в сторону, со старой весельцой и толикой упрёка в голосе дополнил: — От твоего броска выход завалило.       Тот только и сумел перевести взгляд на плоды своих трудов и в довершение тихо выругаться:       — Дерьмо. Всё из-за тебя…       — Есть вариант выйти с чёрного входа, — совсем не обидевшись на эту маленькую усталую перепалку, подсказал он, и Чуя, быстро оглядев столь далёкий от них пункт назначения, уверенно кивнул, тут же поднялся на ноги и, подхватив Осаму под плечо, поставил на ноги и его, забросив свободную, но окровавленную руку себе на шею. — Чуя… — ощутив участившуюся пульсацию в районе раны и почувствовав, как от сменившегося положения и усилившегося напряжения сквозь неё начала толчками пробиваться горячая кровь, решился сообщить: — Что-то мне совсем… хреново, — признаваться в слабости бывшему напарнику и действующему сопернику не хотелось, но резь в районе раны не оставляла иного выбора.       — Сделай одолжение: заткнись, — с не меньшей натугой проворчал тот в ответ, даже не подумав издеваться, и — Осаму всем телом почувствовал — набрав побольше дыхания, выкрикнул: — Всем отступать со склада! Акутагава! Прикрой нас с этим идиотом!       — Есть! — послышалось от Рюноске, и оба в ту же секунду начали путь.       — Чуя, — всеми силами стараясь сосредоточиться на собственных ботинках, решил завести разговор Осаму, дабы кое-как удерживать своё сознание на месте, — ты знаешь, это отличный шанс избавиться от меня…       — Достал скулить, — гаркнул тот. — Если и помрёшь, то только от моей руки, — продолжали ворчать над ухом, когда на лицо сама наползла улыбка, а вслед за ней в груди что-то такое ёкнуло. Что-то, что принесло за собой лёгкий укол боли и невнятного сожаления, вслед за которыми, подобно вытекающей из раны крови, горячей пульсацией растеклось по телу тепло. И даже разорвавшаяся где-то за их спинами очередная граната не заглушила собой это странное чувство.       «Чёрт возьми… Да ладно?», — пронеслось где-то на задворках сознания, когда в больной голове, с утекающим из неё чувством реальности, нашлось, кажется, определение подобным ощущениям, забивающим даже боль от раны, уводящим все мысли в совсем другое русло.       Осаму хорошо понимал, что, хоть и слыл когда дураком, но вот дураком по части эрудиции никогда не являлся. Он пока ещё не мог сказать с точностью, что за противоестественный страх вместе с теплом разросся внутри, но уже догадывался, что это могло значить, с чем и с кем это могло быть связано.       Чуя.       Неравнодушие.       Два понятия, сплетённых вместе.       Вслед за осознанием собственного неравнодушия к Чуе пришёл ещё более болезненный стыд. И эти и неравнодушие, и стыд не возникли только потому, что тот вновь спасал его на поле боя. И не возникли они только сейчас. Раньше, годами раньше он всегда старался всячески отгонять от себя подобные мысли и ощущения, но сейчас, кажется, более не был на это способен. Или не хотел. То, чего он захотел в данный момент — немедленно сдаться всему этому дерьму и остаться здесь, погребённый под развалинами склада, чтобы больше никогда ничего подобного не испытывать. Только не по отношению к Чуе.       От этих мыслей, от осознания и ощущения собственной нелепости и глупости, Осаму застыл на месте, не став делать нового шага навстречу к выходу, и, ослабив напряжённую, кое-как удерживающую его на плечах Чуи руку, попытался сползти вниз. Ни сил, ни желания идти дальше не оставалось.       — Эй-эй-эй! Не вырубайся, ублюдок Дазай! — тут же заметив неладное, одним рывком вздёрнул его на ноги Чуя, и в груди вновь ёкнуло, против воли разума заставив его сделать шаг вперёд. — Немного осталось, — уже спокойнее прозвучало над ним, когда он сумел сделать второй шаг.       Взрывы за спиной, спереди и сверху, крики ребят из мафии и Агентства продолжали сопровождать их в этом пешем шествии, но всё это более его не волновало. Не волновала даже не унимающаяся в своём болезненном дёргании рана, тем более, когда он, совсем обессилив, перестал её зажимать, опустив руку болтаться вдоль тела. Все мысли были направлены на внутреннее самоистязание и самоедство из-за ненависти к себе.       — Дазай! — выкрик Чуи, граната прямо перед носом, направленная внутрь, в обход защиты прикрывающего их «Расёмона», и резко отпустившие его сильные руки.       Свободное падение. Шок.       Приближение пола. Испуг.       Темнота.

***

      Знакомый, уже давным-давно набивший оскомину писк медленно, но верно пробуждал от тяжёлого, словно похмельного сна, раздражая тем больше, чем громче становился, уже на десятой секунде вынудив нервно раскрыть глаза. Точнее, глаз, ведь обзор правого, как оказалось, всё так же был закрыт повязкой. И, тем не менее, пробуждаться так резко было фатальной ошибкой: в лицо ударил яркий свет, разом дезориентируя в пространстве и заставляя жмуриться до тех пор, пока остаточные изображения в виде цветных пятен немного не поугаснут.       Дурацкий писк такого, можно сказать, уже ставшего родным прибора для мониторинга сердечного ритма не затыкался, а наоборот, звучал ещё чётче, чем было до этого.       «Значит, не показалось», — понял Осаму, испытывая толику разочарования, когда смутная догадка касательно его состояния начала подтверждаться.       Писк и яркий свет дополнились ощущением под спиной явно больничного матраса, судя по ощущениям — противопролежнего, дорогого, который в обычных клиниках Йокогамы сыскать было бы проблематично. Но окончательное, стойкое понимание своего ныне пребывания в не совсем обычной больнице пришло лишь с малоприятным и едким запахом медикаментов, так и подбивая почесать зудящий от этого, казалось бы привычного аромата нос.       Он приоткрыл глаза ещё раз. На этот раз медленней, со всей осторожностью, дабы не нарваться на очередной приступ головокружения из-за непомерной яркости здешнего освещения. И в этот раз свершить задуманное удалось почти безболезненно, не считая того, что едва ли донимавшая его до этой секунды пульсация где-то в районе лба сейчас только усилилась, сделавшись ещё более заметной, причиняя дискомфорт. Ударился он, что ли, где-то?       Общую картину его текущего здоровья ко всему довершала неприятно не то немеющая, не то ноющая рана в правом боку и бесконечные пьяные вертолёты: стоило только попытаться сосредоточить взгляд на какой-нибудь конкретной точке в помещении, как голова шла кругом, а фокус зрения плыл вниз и в сторону, так напоминая восприятие пространства при сильном опьянении. Однако палату, настолько белоснежную, словно стерильная операционная здесь же, неподалёку, он узнал сразу — в конце концов, он в ней далеко не первый раз оказывается, а Като-сенсей, за которым и закреплены эти владения в составе научно-исследовательского центра Портовой мафии, ещё годы назад окрестил её персональной опочивальней одного из исполнителей, Дазая Осаму.       Посожалеть ещё немного о своём очередном визите сюда, и даже постараться припомнить, в какой момент, во время безусловно провальной операции, он отключился, ему не дали: дверь, исполненная в виде отъезжающей металлической панели, тихо пшикнула и с еле уловимым шорохом отъехала внутрь стены, являя на пороге того, кого меньше всего сейчас хотелось бы видеть.       — О, Дазай-кун, ты уже очнулся? — удивлённо вздёрнутые брови, руки, как обычно, за спиной, а поверх одеяния босса Портовой мафии — белоснежный больничный халат. — Как самочувствие?       — Тошнит, — отозвался Осаму с нарочитым вздохом явного недовольства, когда Мори Огай, хрипло усмехнувшись на это, неторопливо двинулся навстречу.       — Надеюсь, не при виде меня? — вежливая, как всегда, улыбочка сложно вязалась со скрытым в озвученном вопросе вполне очевидным намёком. Намёком относительно их последнего «свидания» и очередного позорного побега кое-кого с первыми же лучами солнца.       Намёк-то был, а вот лицо выражало типичную заботу босса о пострадавшем подчинённом. И даже более того: не вполне типичную заботу некогда бывшего ласковым любовника. Стоило отдать ему должное: играть на публику, даже в лице одного единственного зрителя, этот самый любовник всегда умел на высоте.       Однако чёткого ответа Осаму давать не стал. Его и впрямь подташнивало, и, вероятно, не столько из-за Огая, сколько из-за головокружения и дурной пульсации где-то над закрытым повязкой глазом.       — Чуя-кун рассказал, что ты здорово приложился лбом о бетонное покрытие, — продолжил он, мигом пробуждая последнее из воспоминаний о ходе спасения после провала операции, когда тащивший его буквально на себе бывший напарник, в момент опасности попросту бросил его на пол, поступив так, должно быть, из добрых соображений. В конце концов, пока действовала обнуляющая способность, тот не смог бы применить силу гравитации, чтобы остановить разрыв возникшей перед их лицами гранаты. Но всё равно, от факта того, что его так бесцеремонно бросили на пол, словно мешок редьки, становилось болезненно неприятно. — Так что помимо осколка, засевшего в печени, и последующей кровопотери, у тебя ещё и приличных размеров гематома. Вот здесь, — указал себе пальцем на лоб Мори, пояснив тем самым, откуда взялась та самая пульсация и головная боль. Хорошо хоть, удар пришёлся на ту же сторону, которую Осаму, после бурной ночи с Огаем, прятал ото всех под бинтами. В противном случае, шутки всего Детективного Агентства про забинтованную мумию могли превратиться в реальность. Тем более, когда травмы в последнее время зарабатывались в таких темпах и количествах.       От одного же воспоминания о подробностях их последней с боссом ночи, сердце предательски сделало кульбит, забившись быстрее и хаотичнее обычного как раз в тот самый момент, когда Мори вплотную приблизился к кровати, и, уловив изменившийся писк прибора, в очередной раз хрипло и довольно посмеялся, переведя на тот взгляд.       — Говорил я тебе, что способ самоубийства путём остановки биения сердца результата не даст. Зато ты приобрёл себе малоприятную аритмию. Это плохо для здоровья, Дазай-кун, — покачал головой Мори, вглядываясь в показатели на мониторе, и Осаму, вспомнив о некогда приобретённом навыке контроля сердечного ритма, постарался сосредоточиться, довольно быстро приведя тот в свою спокойную, но всё ту же аритмическую норму.       — Пострадавшая печень, кровопотеря, гематома, — перечислил он делано сожалеюще, как-то запоздало для себя спохватившись, что босс мог прийти не только за тем, чтобы проведать больного. — Боюсь, Мори-сан, некоторое время я не смогу оказывать вам услуги, — докончил той же хриплой усмешкой, которая и получилась-то сама по себе — из-за пересохшего горла.       — Разве? — снисходительный взгляд, и Огай, развернувшись к нему с откровенно наглой, кривой ухмылкой, с несвойственной себе нежностью провёл ладонью по его щеке. — Ты мог бы оказать её уже сейчас, Дазай-кун.       Сердце вновь пропустило удар, а в груди разросся противоестественный холод, быстро пробежавшийся по телу от одной только мысли, что этот безумец мог бы сейчас с него стребовать. Голова же закружилась ещё сильнее, но и это, к великой удаче, которая, кажется, давным-давно его оставила, прошло быстро — в момент, когда металлическая дверь вновь пшикнула и отъехала в сторону.       — Босс! — оба синхронно перевели взгляды в том направлении, а когда Мори резво отскочил от постели, убрав и руку от его лица, холод в груди быстро сменился теплом, тем самым, о котором и думать забыл с момента, как очнулся в палате.       Чуя.       Где-то внутри вновь затрепетало нечто стыдливо-болезненное, напоминая и о случившемся, и о собственной слабости, заставляя только что настроенный на верный лад сердечный ритм предательски пуститься вскачь снова, а дурацкий пищащий прибор сообщать об этих изменениях на всю округу. Когда Осаму попытался вновь успокоиться, на удивление, ничего не вышло. И то ли дело было в новом посетителе, нагрянувшем так спасительно вовремя, то ли за время пребывания в тюрьме Мерсо, он, передавая сообщения Анго в Японию, истратил весь свой лимит таких вот сердечных фокусов. Ещё и чувствовал после освобождения себя максимально дерьмово.       Так или иначе, а от собственного бессилия в данный момент ему захотелось взвыть и схватиться руками за голову, чего он, стараясь хотя бы невозмутимый вид сохранить, делать, конечно, не стал.       — О, Дазай, быстро же ты оклемался, — хлопнув глазами, удивлённо бросил Чуя, на вид такой же бинтованный, как он сам, и, хвала небесам или кому там ещё, кажется, не замечая идиотски пищащего кардиомонитора. — И… — продолжил он, явно немного замявшись, — как здоровье? Всё ещё жаждешь сдохнуть? — первый вопрос, на удивление, прозвучал с несвойственной этому человеку толикой переживания, однако второй был задан с уже прежней жёсткостью и глумливой гадливостью, словно бы специально, чтобы перекрыть даже самый малый намёк на какое-либо скрытое беспокойство.       — Я всегда этого жажду. Сейчас особенно, — ответил Осаму раздражённо, мельком взглянув на Огая, но где-то в глубине души всё же глупо радуясь услышанному. И всё же, равно как и Чуя, дабы не позволить этой радости просочиться наружу, дополнил с нарочитым сарказмом, вздёрнув в мнимом удивлении брови: — Но что я слышу? Чуя волнуется за меня? Вот уж новость.       — Тц, больно надо, — скривился в лице тот, уже раскрыв рот, порываясь отпустить очередную колкость, когда был оборван продолжившейся речью:       — Или что это было? Может, Чуя чувствует вину за то, что уронил меня? — продолжил вещать в потолок Осаму с весьма задумчивым видом, искоса всё же поглядывая на реакцию бывшего напарника.       — Я тебя не уронил, придурок, а бросил, чтобы спасти наши задницы. И мне стоило поступить так с самого начала, чем слушать твоё нытьё всю дорогу, — на этот раз с серьёзным раздражением вернул тот.       — И всё же ты меня бросил. Посмотри на мою голову, Чу-у-я, — указал он себе пальцем на забинтованную часть. — Мори-сан сказал, что там гематома.       — У тебя всегда были проблемы с башкой, так что не страшно. И вообще…       — Ну-ну, вы двое, — ласково улыбнувшись, подобно заботливому отцу, вклинился в разворачивающуюся перепалку Мори, как делал всякий раз, когда они втроём оказывались вместе в одном помещении, и этим так напоминая события давно уже минувших лет. — Дазай-кун, если бы Чуя-кун тебя не бросил, то твоя мечта о двойном самоубийстве могла сбыться. Но, как мне помнится, ты никогда не хотел умирать вместе с ним. Или же?..       — Ни за что! — выпалил он уже с откровенной неприязнью, явно отобразившейся на лице, притом наплевав даже на собственное плачевное самочувствие, а после, вполне заслуженно поморщился от усилившейся головной боли.       — Ни за что! — в унисон с ним выкрикнул уже Чуя с таким нахмуренным лицом, будто бы вообще не понял, что за бред сейчас выдал Огай, но, на всякий случай, всё равно отказался от затеи, в которой он и Осаму присутствовали бы вместе хоть в каком-то контексте.       — Вот и хорошо, — кивнул Мори и, полностью развернувшись к застывшему неподалёку от входа Накахаре, спросил: — Ты за чем-то пришёл? Есть новости?       — Вроде того... Мы успели опросить всех, кто работал в нашем Центре по работе с зарубежными партнёрами, а также попытались выявить возможные связи Центра и сотрудников с организациями, с которыми мафия никаких дел не вела. Но… даже у предателя Кимуры Акио, которого размозжило по полу склада, ничего не нашли. Должно быть, заговорщики не стали хранить информацию в наших базах данных, — отчитался он, и Осаму почувствовал укол злобы и на Чую, и на себя за то, что всё пропустил, а у него, кажется, только что увели все подвижки по делу.       — Что же, — вздохнул Огай, — весьма предусмотрительно с их стороны.       — Пока я валялся в отключке, Чуя забрал себе все мои лавры? Ничего удивительного, это же Чуя. Сам-то ничего не достиг, — зло усмехнулся он, и, когда только что обвинённый сделал шаг вперёд, в порыве что-то возразить, Мори обернулся к кровати с не самым довольным видом:       — Думаешь, Дазай-кун, что сейчас самое время спорить, кто больше проделал работы? — недовольный с хрипотцой голос и едва нахмуренные брови подсказали, что вопрос этот лучше оставить без ответа.       Ещё бы босс мафии, со своей-то паранойей по части свержения или смерти, был сейчас в приподнятом расположении духа, когда под носом разворачивался заговор, а его лучшие исполнители потеряли трёх единственных причастных ко всему свидетелей, и, вдобавок, прошерстив единственную зацепку в виде Центра по работе с зарубежными партнёрами, ничего найти не сумели.       — Ещё кое-что, босс, — решил продолжить отчитываться Чуя, когда последующая за вопросом тишина просигнализировала о том, что продолжения споров не будет. — Мы сумели опознать остатки контейнеров, которые были телепортированы внутрь склада во время операции.       — И?       — Это наши, с одного из действующих складов в квадрате А-2. Пустые, в них ничего не было.       — Значит, некий одарённый с телепортирующей способностью всё же затесался в среде Портовой мафии, — сделал вывод Огай, с задумчивым видом уставившись себе под ноги.       — Не совсем так, Мори-сан, — решил вклиниться Осаму, чуть приподнявшись на локтях повыше и болезненно морщась, когда оба взгляда в тот же миг были направлены в его сторону. — Сказать этого наверняка мы не можем, потому как — насколько хорошо я изучил данные деятельности нашей организации за период своего отсутствия — с начала момента конфликта со Смертью Небожителей, никого более в мафию не принимали, чтобы не впустить шпиона. Заговор, может, и зрел ещё задолго до начала конфликта, но после разговора с Кимурой-куном на складе, я понял, что их лидер и все те, кто решил его поддержать, недовольны развитием событий и вашим руководством, ведь именно вы, Мори-сан, вместо того, чтобы остаться в стороне, решили принять в войне полноправное участие. Потому и к активным действиям наши заговорщики приступили только сейчас, пока и Йокогама, и правительственные структуры, и мафия ослаблены, а наши деятельность и сотрудничество полностью до сих пор не восстановлены. Идеальная среда для переворота, не находите?       — И всё же, Дазай-кун, с чего ты решил, что этот одарённый, скажем, не мог быть принят раньше? - спустя полминуты задумчивого молчания, вопросил он.       — В этом случае, Мори-сан, ваша хвалёная служба безопасности совершила непростительную ошибку, не сумев поднять всю подноготную — вплоть с самого детства — вступающего к нам нового члена. Одарённых же подобной способностью в Йокогаме никогда не было, если это только не скрываемый всю жизнь правительством агент, в чём я лично сомневаюсь. Потому я всё же склонен считать, что этот одарённый не так давно прибыл к нам из-за рубежа. Прибавить к этому героин китайского производства и замешанность в этом деле Центра по работе с зарубежными партнёрами, и вероятность верности моих выводов увеличивается до девяноста процентов.       — Предположим, твои выводы верны. Где тогда, по-твоему, скрывается этот уникум? — продолжил задавать вопросы Мори, кажется, ввязывая его в мозговой штурм и тем самым активизируя работу больной головы. Однако же, с точки зрения поиска ответов, именно этот метод являлся самым действенным, и всякий раз, когда ещё Осаму работал на этого человека по доброй воле, они частенько к нему прибегали.       — Определённо точно на территории порта, Мори-сан, — усмехнулся он и, услышав в ответ молчание, устало вздохнул, поняв, что от него ждут обоснованных доводов и аргументов. — Аргумент первый и самый очевидный — контейнеры переносились со склада мафии на склад мафии. По-хорошему, для того, чтобы убить всех, находившихся внутри, можно было бы сбросить на нас бомбу, телепортировав её прямиком из какой-нибудь подпольной лаборатории Йокогамы, или… — он остановился, призадумавшись, — да вообще есть множество вариантов, что этот одарённый мог бы сотворить. Но использовал он именно контейнеры, поскольку именно они обладают большой зоной поражения и находятся в ближайшей доступности. Что же касается ближайшей доступности, то второй аргумент, из-за которого я считаю, что одарённый сидит где-то в порту — это ограниченный радиус действия его способности.       — А это ты откуда взял? — вклинился Чуя с недоумением, чем вызвал очередные снисходительный взгляд и усмешку. Но какие бы глупые вопросы тот ни задавал, злиться на него, как раньше, отчего-то получалось с трудом.       — Во-первых, Чуя, нас закидывали контейнерами со склада в квадрате А-2, который от нас находился не так уж далеко. Во-вторых, вспомни логистику этого героинового бизнеса: как именно осуществлялась доставка наркотика?       — Курьеры, — задумчиво бросил он, но Осаму таки решил пояснить всё детальней:       — Зачем использовать курьеров, когда есть одарённый с телепортирующей способностью? Почему одарённому сразу не перебрасывать препарат в тайники покупателя? К чему такой риск и сложности с доставкой? — попытался втянуть в этот мозговой шторм и Чую, но тот лишь молча и задумчиво хмурился, ожидая ответа. — Я не просто так заставлял своих людей изучать этот вопрос тщательно и наблюдать за точками обмена днями напролёт. Так мы заметили, что самой первой точкой отправки, утром и вечером, каждый день, был тайник, как раз расположенный на территории порта. Он, конечно, значительно дальше от квадрата А-2, но всё же.       — Вывод: одарённый обладает ограниченным радиусом действия способности, достаточным для перемещения объектов по территории порта, но не достаточным для того, чтобы перемещать объекты в тайники далёких районов Сурибачи и Котобуки. И, поскольку, за всё время наблюдения, Дазай-куном не было замечено смены тайника как точки отправки препарата, значит, одарённый отчего-то не может покинуть территорию, чтобы перемещать этот препарат сразу же в конечную точку. Всё верно, Дазай-кун? — подвёл краткий итог его рассуждениям Мори.       — Верно, Мори-сан, — кивнул Осаму, с усердием игнорируя пульсацию над глазом, от мыслительного процесса только усилившуюся. — Поначалу я рассматривал вариант, что героин в тайники размещает одарённый с какой-нибудь иллюзорной способностью, но стычка на складе опровергла эту версию, — пояснил он и, возведя плывущий взгляд к потолку, дополнил: — Правда, есть ещё одна причина, по которой наш телепортатор отсиживается неподалёку. Или же это может оказаться зацепкой к другой малоприятной новости, — произнёс он, заранее прокручивая в голове всё то, что должен будет сейчас изложить.       — Зацепка? Ты это о чём? — на этот раз удивление Мори было искренним. Вероятно потому, что давненько Осаму не был так конструктивен, многословен и щедр на подробные выводы по какому-нибудь делу. Да он и сам испытывал немалое облегчение от того, что картинки в голове, наконец, начали во что-то складываться.       — Гранаты.       — Гранаты? — словно бы с трудом расслышав, уточнил Огай, и Осаму снова кивнул:       — Гранаты, которые сыпались на наши головы на складе. Я тут подумал… Если нас с таким рвением хотели убить, почему бы не использовать пули, чтобы наверняка? Пули поражают сразу, и пулю в полёте очень сложно отследить и остановить из-за скорости и мелкого размера. Гранаты же куда крупнее и обладают сроком детонации как минимум в три секунды с момента выдирания чеки, и в полторы секунды с момента удара о землю. Достаточный срок, чтобы успеть что-либо предпринять.       — Возможно, этот одарённый не может перемещать движущиеся объекты, — подкинул неплохое объяснение Чуя.       — А возможно, одарённый, находясь на территории порта, не хотел, чтобы его обнаружили из-за звуков выстрела автоматического оружия, — озвучил свой вывод Осаму.       — Почему ты не рассматриваешь вариант, что у гранаты радиус разлёта осколков больше, Дазай-кун? Пулей же убить можно только прицельно, наверняка зная, куда и в кого стрелять. В таком случае граната, брошенная наугад, имеет больше шансов причинить ранение.       — Не рассматриваю, потому что гранатами, как и контейнерами, нас закидывали весьма прицельно, Мори-сан. Первая граната приземлилась точно между схваченными заговорщиками, ещё две прямо перед Ацуши-куном, да и после… К слову, что с детективами? — вдруг вспомнил он, обращаясь не то к Огаю, не то к Чуе.       — Выжили, — ответил последний даже с неким раздражением. — После того, как мы выбрались со склада, всё закончилось, и тебя хотели забрать в Агентство, но ты так истекал кровью, что…       — Что ты не рискнул отдать меня, Чуя? — весело поддел Осаму, даже не зная, что из услышанного доставило такую радость: не то ли рвение его коллег из Агентства вернуть его назад, не то ли Чуя, который…       Воспоминания о том, как тот тащил его сквозь град атак, и какие ощущения томились в груди в те секунды, вновь накрыли с головой, заставляя кардиомонитор снова запищать быстрее. Потому он буквально сразу же поспешил зажмуриться и, схватившись за голову рукой, напустить на себя самый болезненный и уставший вид, дабы спихнуть причину своего учащённого сердцебиения на внезапное недомогание.       — Эй, ты нормально? — до того Чуя явно хотел огрызнуться в ответ, но так же, как и Мори, услышав писк, обеспокоился.       — Дазай-кун? — Огай же тоже, кажется, заволновался, принося облегчение от того, что идея с якобы разболевшейся головой сбила этих двоих с толку.       Оставалось лишь успокоиться и, вновь открыв глаза, перейти к завершению незаконченного разговора:       — Да, нормально, — произнёс он тихо и, тяжко вздохнув напоследок, для убедительности, всё же продолжил: — И так, гранаты. Гранатами били прицельно. А последняя, которую я помню, появилась у нас прямо перед носом, в обход защиты «Расёмона» Акутагавы-куна, — сделал паузу и, вновь переведя дыхание, заговорил снова: — Почему я назвал это зацепкой к малоприятным новостям, Мори-сан? Подумайте. Почему вообще на нас напали из ниоткуда, когда ни камер на том складе, ни прослушки на телах пленных не было, а все задействованные в операции бойцы узнали о ней непосредственно перед её началом? Самого одарённого, я так понял, обнаружить никому не удалось. И даже со склада в квадрате А-2 контейнеры, готов поспорить, исчезали сами по себе, без чьего-либо участия или присутствия. Я прав, Чуя? Ты же не забыл просмотреть записи с внутренних и внешних камер слежения того склада? — хорошо, что информацию про недавно начатую установку систем видеонаблюдения в наиболее важных квадратах территории порта Осаму также успел вычитать в архивах.       — Не забыл, — подтвердил тот задумчиво и серьёзно, даже не подумав ответить что-нибудь на намёк своего вечного соперника о его несуществующей забывчивости. — Внутри и вокруг никого не было.       — Верно, иначе бы нам уже была известна хотя бы внешность противника, — кивнул с улыбкой Осаму в ответ. — Но как он это делал? Как понимал, какие контейнеры ему перемещать и куда ими целиться?       — Дазай-кун, — вдруг обратился Мори и, подняв серьёзный взгляд с носков своих ботинок, озвучил тот самый вывод, к которому его всё это время подводили: — Хочешь сказать, что одарённый с телепортирующей способностью работал не в одиночку? Есть ещё один? — у Чуи на этом месте глаза забавно полезли на лоб.       — Похоже на то, Мори-сан. Я бы обозначил этого второго словом «наблюдатель» — кто-то, кто работает как те же камеры слежения, и может наблюдать за происходящим на расстоянии, а после передавать информацию другому. Почему бы и не тому самому телепортатору, который, несмотря на отсутствие на месте бойни камер или прочих следящих устройств, бил гранатами настолько прицельно?       — Твою мать, — с шипением цыкнул Чуя, сжав руку в кулак и нахмурившись уже сердито. И его можно было понять: выясняющиеся подробности ход дела никак не облегчали, а лишь прибавляли проблем.       — К тому же, вернёмся к тайникам и курьерам, — продолжил Осаму, — препарат в тайнике появлялся совсем незадолго до момента, когда его должен был забрать курьер. Поскольку курьер — подросток, в схеме присутствовал так называемый человеческий фактор: он мог прийти к месту раньше, позже или не прийти вообще. Именно поэтому закладку делали так вовремя, чётко в нужный момент, чтобы товар не забрал кто-то другой, а именно тот, кто должен был. Эту теорию мои люди так же проверили, — пояснил он в дополнение. — Но как одарённый с телепортирующей способностью мог наверняка определить, когда курьер прибудет к тайнику?       — Наблюдатель, — ответил на вопрос Чуя, хоть вопрос этот ответа и не требовал. — Но почему сразу не переместить героин курьеру в руки?       — А тут уже, Чуя, имеет место быть твоя теория о том, что одарённый не может перемещать движущиеся объекты. Как, например, и наоборот, не может перемещать объекты субъекту в движении. За тем и нужны тайники, не так ли?       — Это что, похвала такая? — вздёрнул он бровь в недовольстве.       — Что бы я тебя похвалил? Ты слишком большого о себе мнения, Чу-у-я, — протянул Осаму довольно, наблюдая, как тот вот-вот готов был вскипеть от раздражения, хотя рациональное зерно в его мыслях действительно было.       — Ну, хватит, — пресёк готовящееся нападение Мори, вовремя вмешавшись. — Ты хорошо поработал, Дазай-кун. Приятно увидеть тебя в строю.       — В больничной койке ещё приятнее. А лучше сразу — в гробу, — не сумел сдержаться Чуя, чем вызвал у самого больного очередной нервный смешок, а у босса — усталый взгляд человека, вынужденного наблюдать за этими перепалками уже не первый год.       — Есть идеи, как нам вычислить одарённых или лидера? — задал он вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.       — Надо проанализировать информацию, которую наплёл этот идиот, — ответил Чуя, на что Мори вполне понимающе кивнул, следом обратившись уже к Осаму:       — Дазай-кун?       — Может быть, Мори-сан, — задумался он, и впрямь сделав несколько пометок-набросков будущего плана в голове в момент, когда Кимура Акио сознался в плетении заговора. — Но мне стоит отдохнуть, — сказал он упреждающе и прикрыл глаза, а после, пролежав так с несколько секунд и определив, что никто покидать его палату не собирается, недовольно добавил: — Надеюсь, до завтрашнего дня вам никаких от меня услуг не потребуется, Мори-сан.       — Будь по-твоему, Дазай-кун, — в противовес его раздражению, голос прозвучал ласково и, может даже, благодарно. — Ты действительно хорошо поработал. Можешь отдыхать.