день влюбленных для лжецов

В этот раз Драко решил рассказать Панси о поцелуе. Просто… он не знал, что думать и как всё объяснять. Что Поттер до такой степени вжился в роль любящего парня, что совсем забыл о том, что они играют? Или он просто хороший актер? Но Драко знал, что актер из Поттера просто ужасный. — Что?! — этого стоило ожидать. — Поттер поцеловал меня и я… Салазар, и он постоянно теряет контроль, ведь в первый раз… — Так это был не первый раз?! — Первый раз был когда мы попали под омелу… — Сейчас же не Рождество. — Мадам Розмерта забыла ее снять и мы случайно попали под нее и… — Что значит «теряет контроль»? — Паркинсон поддалась вперед. Драко стоял за диваном, а девушка сидела на одном из кресел. — Он заходит дальше, и… — Что? Тебе что-то еще нужно?! — она покачала головой. — Это же Гарри чертов Поттер! — Я не буду с ним, только потому что он Герой! — сжал кулаки Драко. — Нет, ты меня не правильно… — Мне нужно подумать. И он ушёл к себе. — Вот. Идиот, — заметили в дверях. Панси выглянула из-за дивана и увидела в проходе Грейнджер. Она выглядела как утром, только слегка уставшая и явно увеличила мешки под глазами. — А что случилось? — Поттер его поцеловал. Дважды, — брюнетка сдула челку с глаз, заваливаясь обратно на диван. Как же этот идиот не поймет, что дело не в том, что это Герой, а в том, что это Гарри, просто Гарри, который тянется к колючему, но такому мягкому Малфою, что даже готов на любые жертвы и увёртки. Как он не поймёт, что это просто тот человек, который готов быть с ним, и которым он паранойил на протяжении нескольких долгих лет. — Поцеловал? — весь настрой Герми куда-то делся, будто его сдуло сквозняком из открытого окна. — Ты еще не пережила свою влюблённость? — жестоко заметила Панси. Гермиона покраснела и опустила глаза. — О, брось, красотка. Мне кажется, до всего этого дерьма, в этой школе было всего две ориентации: Малфой и Поттер. Мы с тобой попали в одну, но его нужно отпустить и идти дальше. — Но… — Послушай, — Панси встала и подошла к девушке. Взяла за руки, и смотря в глаза, произнесла: — Как я уже говорила, я не могла дать ему то, что ему нужно, ведь нуждалась в этом сама. Я никогда бы не подумала, но я полностью согласна с выражением «любишь — отпусти», потому что так было правильно. И единственное, что я могу — это сделать его счастливым, а потом искать своё. — Но… а если я хочу быть с ним? Всю жизнь, ведь… — Ну и будешь ты с ним и что? — слизеринка покачала головой. — Будете вместе, но будете страдать. Это как посадить собаку на цепь, хоть ты и знаешь, что ей нужно бегать, но всё равно сажаешь, ведь думаешь, что так будет лучше для нее же. — Я… — Поверь, лучше отпустить, а не то повторишь историю Снейпа. — А что с ним? — Ооо… И Панси рассказала о том, как Северус полюбил девушку, как хранил её, но ничего не предпринимал, и она сама нашла своё счастье, сама создала семью. А потом сжимал её мертвое тело в руках, пока в кроватке плакал ребёнок. И в итоге, он стал двойным агентом на поводу у старика, а ребёнка любви всей своей жизни, унижал и превращал его в жизнь кошмар, глядя в её глаза. — И что ты предлагаешь? — выдохнула Гермиона. — Тебе? Смириться и жить дальше, как бы это не звучало. — Герми рассмеялась. — Это я уже поняла. Я про них, — и она кивнула в сторону спальни Драко. — У меня есть две идеи, — она подняла вверх два пальца. — Первая: ты поможешь мне открыть эту бутылочку, — она опустила руку под диван и вытащила оттуда бутылку, — а вторая: сведём этих придурков. Я весь шестой курс терпела нытье Драко о том, что Поттер следит за ним и вообще, какого дьявола он решил обратить внимание на рыжую дурочку. — Тебе не кажется, что нужно поговорить с Гарри? — Неа, — Панси плюхнулась на диван. Достала палочку и взмахнула ей — огонь в камине разгорелся, разнося тепло. — Я вообще думаю, что наш Мальчик-Который-Дважды-Выжил, очень везучий сукин сын. Он подловил момент и воспользовался этим. — Что ж, — Герми выдохнула. Панси права. Она должна избавиться от этих чувств и, сняв розовые очки, наконец взглянуть в глаза правде и смириться. — Стоит попробовать. И у меня есть мысль. — Вот эта моя девочка! — обняла её за талию Паркинсон, размахивая бутылкой. Герми засмеялась. Впервые за этот год.

***

Но как бы Драко не хотел не просто покончить со всем этим, ведь кажется небольшой спектакль превращается во что-то немного страшное и неправильное, поэтому хотел побыстрей увидеться с Гарри, ну, наверно попросить закончить все это, но совсем забыл какое число минуло с полночью. Никого не трогая, он сидел в спальне и читал, точнее просто пялился в книгу не видя слов перед собой, изредка слыша немного пьяный смех Панси и серьезные заверения Грейнджер, и не понимал, что вообще твориться с людьми, как прямо перед ним, на вытянутые длинные ноги упала коробка. Она была черная с красной лентой. К ленте была прикреплена записка с очень лаконичным содержанием:

Моему Валентину

И нарисованное пером серебряное сердце. Малфой закатил глаза, и уже хотел смять бумажку и сжечь, но стоило пальцам коснуться толстого пергамента, как не стали портить открытку, а аккуратно сорвали ее и положили рядом. Потянув за один из концов ленты, Драко стянул ее; она так приятно скользила по гладкой поверхности картона, так приятно звучала, расслабляя свои тиски. Черный картон коробки был странным. От него веяло магией. Прикусив губу и кинув какой-то вороватый взгляд на спящего Блейза, Драко коснулся пальцем коробки. От места его касания разошлись серебряные, но почти тут же сменились золотыми прожилками. Взяв коробку в руки, Драко не смог сдержать улыбки от приятного ощущения от касания бархата к ладоням. — Что же ты спрятал туда, Поттер?.. — прошептал он, разглядывая необычную упаковку. Вряд ли Гарри сам смог наколдовать такую магию, но все равно — это было приятно. Скрестив ноги, он опустил на них коробку и снял крышку. Что ж, за всю свою жизнь, он бы никогда не подумал, что к Гарри Поттеру будет приемлемо подобное слово, но времена видимо правда меняются ибо, катая подарок по ладони, Драко мог сказать, что тот был романтичным. В своей, непрошибаемой манере гриффиндурка, но, Мерлинова борода, это был самый прекрасный подарок. Золотой снич расправил серебряные крылышки и порхал в нескольких сантиментах от ладони юноши. Малфой смотрел на свое карикатурное отражение в золотом боку мячика и не мог сдержать улыбку. Через секунду на нем появилась золотая надпись: «Моя главная победа — твоя улыбка». — Вот же идиот, — фыркнул Драко, ловя снитч и сжимая его в ладони, а ту — прижимая к груди. Ему только показалось, или стало теплей?

***

— Получил мой подарок? — тут же спросил Гарри, присаживаясь чуть ли не на колени Драко в Большом зале. Тот закатил глаза, но засунул руку в карман и вытащил снитч. Тот парил над ладонью блондина, а потом перелетел на протянутую ладонь Гарри, а когда тот убрал руку, завис над столом между ними. — Как видишь, — все присутствующие тут же зашептались, и щеки Драко против его воли приобрели слегка розоватый оттенок. Гарри улыбнулся ещё шире и ярче. — Прекрати так лыбиться, мне неловко, — буркнул он, слегка поёрзав. Снитч подлетел к нему и уперся в лоб, а потом снова вернулся на прежнее место. — Тебе неловко не из-за меня, — Гарри пододвинулся еще ближе. Одна его нога была перекинута через скамью, поэтому он сидел как какой-то невежда. — А из-за них, — он уперся коленом в колено Драко, и будто тот был жертвой, а ноги Поттера — ловушкой, сомкнул их, беря Драко в кольцо. Тот ойкнул и подпрыгнул, ударившись коленями о стол. Гарри рассмеялся. И смеялся даже тогда, когда Драко бормотал проклятия и ударил его в плечо и под ребра. Как с такого милого зрелища не смеяться? — Ты точно повредился умом, шрамоголовый, — продолжал ворчать Драко, потому что другого ему не оставалось. Не говорить же, что с этой слегка сумасшедшей улыбкой и горящими зеленым огнем глазами, слишком прекрасен? — О, нет, дорогой, — Гарри нагнулся к уху слизеринца и прошептал; по спине Драко пробежали мурашки, ведь дыхание Поттера было таким горячим, таким мятным, что он снова покраснел. — Ты оглядись; это все они сошли с ума, — и он указал рукой на зал, при этом прижимаясь носом в ушную раковину. Прекрасный потолок Хогвартса превратился в какую-то странную смесь розового-фиолетового, летали блестки и пахло карамелью (или это от волос Поттера?), везде порхали на манер бабочек сердечки с подписями и без, вся еда была слишком сладкой, слишком приторной и красного оттенка (домовики явно перестарались), а привидения странным образом отливали розовым, будто сами пропитались духом этого праздника. Странного и слишком слащавого, по мнению Драко. — Молодые люди, — услышали они суровый голос за собой. Оба вздрогнули и обернулись. Директриса Макгонагалл стояла позади них, и слегка хмурилась, но в ее глазах Гарри не видел того неодобрения, что иногда проскальзывало в ее взгляде, когда он к примеру, уложил горного тролля, ну, или что он там еще творил; она просто смотрела на них с легкой смесью небольшого неодобрения, смущения и совсем немного счастья. — Попрошу немного приличий, — кивнув им, она прошла к своему месту на возвышение за кафедрой. Гарри уперся лбом в острое плечо Драко и тихо рассмеялся в него. — Ну чего ты, припадочный? — Драко старался слушать приветственную речь директрисы, но с хихикающим на плече Поттером это делать сложно. — Прекрати уже, — он дернул плечом, просто чтобы успокоить это темноволосое недоразумение, но видимо Гарри распознал этот жест иначе, ибо вцепился в рукав мантии слизеринца, крепко сжимая руку. — Эй, что с тобой? — слишком уж испуганно выглядел национальный герой. — Да… да, просто, просто… — он часто заморгал, по-прежнему сжимая руку Драко. Тогда… вот никогда за свои восемнадцать лет он, как один из Малфоев, один из тех, кто ставит разум и выгоду превыше всего, впервые понял, что испытывает другой человек. Драко улыбнулся нежно и легко, и другую руку положил на напряженные ладони героя. Слегка сжал и провел по чувствительной коже. — Все хорошо, — прошептал Драко, по-прежнему гладя чужую теплую руку и ласково улыбаясь. Он бы никогда не подумал, что у Героя могут быть панические атаки или он может быть напуган отказом Драко, но видимо они были, только вот рассказать о них он не мог никому. Потому что… Он же герой, его образ идеальный, в сияющих латах и с мечом на перевес, он победил того, кого никто не мог победить (дважды!), все получили, что хотели, но вот подумать о состоянии героя не могли или не хотели. Зачем? Его задача была уничтожить Темного Лорда. Он с ней справился. А дальше позволь наслаждаться счастливой и спокойной жизнью. Директриса продолжала о чем-то говорить и почти все студенты и преподаватели слушали её, но не Драко. Он подвинулся ближе к Гарри и прижал к себе, кладя одну теплую ладонь на напряженную спину, а другой — не отпуская с чужих рук. Так они просидели, пока Минерва не поблагодари всех за внимание и не ушла с постамента. Лишь тогда, когда атмосфера официальности спала, Гарри смог выдохнуть и слегка расслабить хватку на чужой руке, при этом, он уперся носом в изгиб тонкой шеи, вдыхая пропитанный зимним утром воздух. — Ты просто невероятен, — тихо рассмеялся Малфой, убирая темные волосы с зеленых глаз и помогая устроиться удобней. — А еще ты оставил меня без завтрака, — грустно заключил он. Гарри фыркнул ему в шею, глубже утыкаясь носом в чужую шею, и позволяя себе обнять юношу за талию, чтобы прижать к себе. — Не волнуйся, я искуплю вину, — прошептал он, проводя кончиком носа по белой, гладкой коже, не в силах себе отказать в этом. Контроль, контроль, где же ты?