***
— Он… понимаешь, он… я вроде бы уже понял, что не выберусь оттуда живым, когда он отвез меня в какую-то заброшку, но когда он достал нож, то любая надежда на то, что он одумается окончательно исчезла… во мне будто что-то отключилось, словно кто другой, кого я не знаю, сорвал дверь с петель и прорвался в мое сознание… все, о чем мог думать этот другой «я» — это «выжить любой ценой, чего бы это не стоило»… потом он уронил нож, и я кое-как смог разрезать, ну, ту фигню, которой он меня связал… и тогда я сделал… то, что сделал… — Но как ты спасся? — спросил Джерард, не желая заострять внимание на самом процессе убийства. Он все еще держал Фрэнка за руки, глядя в его печальные глаза, на дне которых так явно плескалось острое чувство собственной вины. — С такими-то ранами? — Наверное… наверное, я только на адреналине и смог выбраться из здания, признаюсь, что было дальше, я плохо помню. Кажется, рядом был какой-то хозяйственный магазинчик, рабочие оттуда, скорее всего, услышали мои крики. До дороги я уже добирался ползком, толкая себя ногами, потому что мои руки меня не слушались, и я все время звал на помощь. Я помню, как кто-то перебинтовал мне руку своей рубашкой и, насколько я мог понять, вызвал врачей… я даже не знаю человека, который спас мне жизнь. А потом очнулся уже на больничной койке. — Но ведь кто-то должен был вызвать полицию, разве нет? — Я помню только, как врачи все пытались узнать у меня номера телефонов моих родителей или хоть кого-то, кто мог бы забрать меня. Я никому не говорил про то, что оставил в здании мертвого человека, так что, просто сбежал, не дав им никакой информации. Скитался по улицам пару дней, потом запрыгнул в автобус безбилетником, представляешь, мне показалось, что на табличке написано Ньюарк, а оказалось, что он ехал аж до Нью-Йорка. Но в моем положении так было даже лучше, — Фрэнк рвано вздохнул и сменил позу. Ему явно нелегко давалось погружение в травмирующие воспоминания, но после того как он понял, что Джерард не спешил осуждать его действия, какими бы однозначно неправильными они были с точки зрения Фрэнка, слова полились из него, будто бы проточная вода из бреши в плотине. — Да черт с ним, после всего я был готов хоть сам надеть на себя наручники, я понес бы любое наказание… вот только что бы стало тогда с моими родителями? Какого им было бы узнать о том, что я сделал? Наши друзья, соседи, прихожане из церкви… они бы все их возненавидели! Они ведь не виноваты в том, что их сын — убийца, но все вокруг бы… — Подожди-ка, Фрэнк, — перебил его Джерард, — ты ведь понимаешь, что твои действия — это ни больше и не меньше, чем самооборона? — Что? — не веря своим ушам, переспросил тот, вытаскивая свои ладони из теплых рук. — Да, Фрэнк, это ничто иное как самооборона. В такой ситуации, когда либо ты, либо он… у тебя не было выбора. И ты сделал то, что должен — выбрал не позволить негодяю лишить твоих родителей сына. Не позволил ему лишить тебя будущего, вот что ты сделал. — Но самооборона не заканчивается убийством! — воскликнул тот. — Зависит от ситуации. Здесь только ты против чувака, накачавшего наркотой подростка, чтобы вскрыть ему вены, так что нет сомнений, на чьей стороне был бы, к примеру, суд присяжных. Я не эксперт в области юриспруденции, но, знаю человека, который… — Даже если так, как доказать, что я не вру? — в голосе Фрэнка не было особого энтузиазма, но Джерард был рад хотя бы тому, что тот перестал твердить о том, что он убийца. Однако он помнил, что для того, чтобы уговорить этого парня обратиться за помощью, тому понадобились недели упорных убеждений и одно впадение в кому посреди улицы, так что на быструю смену мнения не рассчитывал. — Ну, если бы я, конечно, рассказал все полиции. Чисто гипотетически. — Ну… дай-ка подумать… слушай, ты ведь говорил, тебя нашел кто-то из соседнего магазинчика? Может ли этот человек быть свидетелем? Даже если он там уже не работает, можно узнать, кто был на смене в тот день, и он наверняка помнит тебя, потому что, ну, как такое забыть… — Но, подожди… — Стой! — неожиданно даже для себя подскакивает Джерард, заставляя Фрэнка отшатнуться. — Черт возьми! Ты же говорил об этом с Доком, я прав? — Да, но я рассказал не все… — Ага! Черт, он должен был помочь тебе, а не отсылать в полицию, вот же… зараза. Короче, идея такая: я иду прямо к нему и объясняю, где и в чем он не прав, а позже он сможет предоставить экспертное мнение о тебе, ну, то есть, о том, склонен ли ты к насилию и жестокости и все такое… — Да помолчи ты, хоть секунду, — взмолился Фрэнк, — ты же не всерьез думаешь сдать меня? Я два года, два целых чертовых года, прячусь, живу, где придется без документов, без имени и без крыши над головой. Сплю, где попало, и ем, что найду, все это только для того, чтобы мои мама с папой не увидели меня в наморднике за решеткой, включив телик одним прекрасным субботним утром. И ты хочешь, чтобы я просто взял и раскрылся, будто бы все вокруг такие офигенно понимающие и сразу же кинутся мне помогать! Дело просто в том, что ты никак не можешь увидеть суть — я не мальчик у которого большие проблемы, от которых его надо спасать, я — это проблема. И на этом все. Мне лучше уйти, и ты это знаешь. — Прости… я… я погорячился, — тут же сбавил тон Джерард. — Прости, пожалуйста, конечно же, я не собирался никому ничего рассказывать, только если ты сам не захочешь. Только не уходи. — Нет, я… ох, ладно, давай просто выспимся немного? — предложил Фрэнк. Он выглядел чертовски разбитым после плохого пробуждения и уставшим от тяжелого разговора, но Джерард сильно сомневался, что кто-либо из них сейчас был способен просто заснуть. Скорее, он сказал это только для того, чтобы разрядить стремительно накалявшуюся обстановку и Джерард должен был признать, что у него получилось. Фрэнк быстро вытер влажные глаза и попытался снова забраться под тонкое одеяло. Выходило у него плохо — судорожные неловкие движения человека спавшего не больше пары часов за ночь едва ли помогли бы ему справиться с самой простой на свете задачей — лечь на кровать и закрыть глаза. К счастью обоих, как раз для этого рядом с ним оказался Джерард. Он помог Фрэнку освободить себе пространство среди кислых, хранящих запах двух потных тел простыней и уложил его на бок. — Ложись если хочешь, — мягко проговорил Джерард, потрепав парня по волосам. — Я буду рядом, отгонять кошмарные сны. Несмотря на то, сколько ужасной правды открылось ему в эту ночь, он чувствовал некое подобие облегчения от того, что Фрэнк наконец был с ним до конца честен. От того, что он знает теперь, по крайней мере, можно было оттолкнуться, чтобы в будущем помочь этому милому парню привести свою жизнь в порядок.***
И через несколько дней после ночи откровений человек по прозвищу ДокторАнтиСмерть, который к слову не знал и не мог знать, сколько всего тогда произошло между двумя людьми, с которыми он беседовал в своем кабинете, был занят субботней уборкой. Конечно, чтобы следить за чистотой полов и прочих горизонтальных поверхностей здесь орудовал целый штат наемных работников из клиринговой компании, однако, никто кроме самого доктора не мог и не имел права разбирать накопившиеся за прошлые сеансы документы. После того как он освободил ящики рабочего стола от огромного количества старых заметок и записей о пациентах, копившихся там ежедневно, с каждым приемам увеличиваясь в числе, пришло время обратить свое внимание на шкаф, некоторые из отделов которого тот, большую часть времени, содержал под замком. Конечно же, он знал, что там не окажется такого количества макулатуры как в его рабочем столе — в дальнем шкафу хранились в основном очень важные, но редко используемые документы и кое-какие бумажные письма. Одно из таких писем, покоилось под стопкой разного вида копий лицензии и было спрятано таким образом, что неискушенный искатель, жадный до компромата на своего лечащего врача или озлобленный конкуренцией коллега, бегло просмотрит документы в этом отсеке, то ни за что не заметит тонкий белый конверт притаившейся за отворотом большой канцелярской папки. А как раз это письмо при условии, что найдет его человек хоть что-то смыслящий в такого рода вещах, и могло бы послужить серьезным основанием для того, чтобы к знаменитому доктору начали присматриваться органы правозащиты. Он написал его, запечатал и отправил еще в тот день, когда один из пациентов, сидя в кресле напротив, признался в тяжком преступлении, совершенного не только им самим, но и в отношении его самого. Всего одно приглашение могло стоить ему не только карьеры, но и свободы. Кроме того, само по себе это действие противоречило не только врачебной этике и этике как таковой вообще, но также и его собственным убеждениям и моральным ценностям. Он буквально поставил под угрозу жизнь как минимум одного человека, доверившего ему свою страшную тайну, но и жизни многих других, кто мог бы попасться на пути его гостю. Тем не менее, без жертв это дело само по себе не раскроется, а он был уверен или, во всяком случае, старался себя уверить в том, что своими действиями лишь приближает логическую развязку, что несомненно уменьшит возможное количество пострадавших. Еще раз перечитав содержимое тонкого конверта, который не так давно вручил ему сам адресат, Доктор аккуратно опустил его в разъем своего старенького офисного шредера. Остатки же доказательств своей причастности к делу он сложил все в тот же мусорный пакет в котором уже покоилось множество ранее измельченных не столь значительных бумаг. Все в этот день шло согласно его замыслам, и он надеялся, что дальнейшие события также будут развиваться без неприятных сюрпризов. Так он думал ровно за секунду до того, как в просторном коридоре, когда он вышел, чтобы избавиться от мусорного пакета, его остановил давний знакомый. — Здравствуйте, вы не видели Фрэнка? Мы собирались встретиться здесь, он был у входа вот только что, а потом я отвернулся, а его и след простыл… — взволнованно затараторил Джерард Уэй, один из его постоянных клиентов, — ищу его уже минут двадцать… нет, уже полчаса. Он не отвечает на звонки!.. — Погоди, Джерард, твой друг снова здесь? — спокойно спросил Док в надежде, что это заставит его пациента говорить медленнее и разборчивее. — Давай обо всем по порядку. Мог он, например, отойти в уборную и заплутать? — Да, но он взял бы трубку! Тем более, я спрашивал охранницу, она говорит, что не видела как он входил!.. «Кажется, это случилось слишком рано», — подумал Док, краем уха слушая возмущенные восклицания Джерарда, — «если парень в опасности, то пора кончать играть в кошки-мышки и приступать к реальным действиям» — Я очень беспокоюсь за него… — вдруг печально пробормотал Джерард. И по его тону Док понял, что он знает то же, что этот мальчик рассказал ему в тот день, когда он решился написать это злополучное письмо. Он хотел было начать давать советы о том, где стоит искать парня, хотя в глубине души уже понимал, что это уже совершенно бессмысленно, но его прервал резкий звук, оповещающий о приходе смс сообщения. Джерард отреагировал мгновенно, бегло перебирая по клавишам для разблокировки экрана. — «Спасибо за все. Не ищи меня.»? Да ладно? — вымученно простонал он, с силой стукнув себя телефоном по лбу. — И вот что мне с ним делать?! — Ничего, — так же спокойно ответил Док, окончательно удостоверившись в том, что его худшие опасения сбылись. Однако Джерарду об этом знать совсем не время, — прими его решение и отпусти его, если он того хочет. Это я тебе не как врач, а как человек и отец двоих детей говорю, — пока он сам не поймет, где и с кем ему лучше, ты не сможешь убедить его. Так что… давай-ка я избавлюсь уже наконец от этой кучи хлама и мы выпьем по кофейку и поговорим.***
Фрэнк начал приходить в сознание не сразу. Сначала ему казалось, будто бы его тело накачали гелием, сделав невесомым, лишая возможности чувствовать вес своих конечностей. Затем несчастный кусок плоти постепенно начал тяжелеть, сменяя приятную хоть и сковывающую расслабленность на отвратительную слабость, похожую на ту, что возникает после продолжительного сна в неудобной позе. Привыкнув немного к странным ощущениям, Фрэнк попытался сосредоточиться на том, что его окружает. Сфокусировать зрение никак не выходило — потолок в маленькой квартирке над обувным казался слишком желтым и светлым — зато слух совершенно точно подтверждал, что в комнате он не один — кто-то тихо шуршал бумагой, сидя в нескольких метрах от него. Скорее всего, это Джерард присел на диванчик, разумеется, чтобы не мешать Фрэнку спать, и тихо что-то читал, или может делал наброски. Кажется, вчера они немного выпили. Это просто поразительно, как он отвык от алкоголя, раз от двух бутылок пива уже мучается от похмелья. «Это все… как-то странно» — решает Фрэнк, пытаясь припомнить, чем они занимались и как он уснул — «я же проснулся. проснулся от кошмара, точно, а потом мы поговорили…». «Я рассказал все Джерарду!» Он подскакивает на кровати в ту же секунду, как осознает это. Но тело, оказавшееся не готовым к таким маневрам отзывается болью во всех местах сразу. Он чувствует, как содержимое желудка поднимается по пищеводу, так что несколько раз быстро сглатывает, он ведь не хочет испортить рвотой это веселенькое желтое ковровое покрытие. Медленно, так, словно в черепную коробку кто-то набил ваты, и все мысли теперь вынуждены пробираться сквозь это препятствие, чтобы добраться до мыслительного центра, он осознает, что в квартире Джерарда никаких ковров не было в помине. Никакого желтого потолка, желтых стен и уж точно никакой полноценной кровати с незнакомой девушкой на ней у Джерарда отродясь не водилось. «Это как-то слишком уж странно». — А, проснулся, — без особого энтузиазма констатировала девушка, — добро пожаловать в реальный мир, Нео. Как там твой бэд трип? — Что за бред… ты вообще кто? — жалобно подал он голос, но в горле было так сухо, что жутких хрип, вырвавшийся оттуда, едва ли можно было принять за слова. — Где я, черт возьми… — Ты там где тебе помогут, — холодно отозвалась она, — меня зовут Джамия, и я такая же как ты. Ну, только без наркотиков и прочей херни. — Какие к черту?.. — попытался спросить Фрэнк, прежде чем воспоминания обрушились на него как ведро холодной воды. Он вспомнил, что ждал Джерарда у входа в «Центр…», он вспомнил как слепящие лучи полуденного солнца отражались от глянцевой белой плитки, как после такой ночи его голова казалось тяжелой, он вспомнил… как заметил в отражении стеклянной двери лицо из его кошмаров. Лицо человека, которого он убил два года назад. Он вспомнил как не поверил своим глазам, как обернулся… мокрая тряпка, острых химический запах, темнота… Сколько он вообще провалялся вот так? Он отрешенно посмотрел на правую руку, где отвратительная слабость смешивалась с ноющей болью. Кто-то сделал ему внутривенную инъекцию, попал в вену с третьего раза и оставил огромный синяк на сгибе локтя. А этой девушке сказал, что он наркоман рецидивист, конечно. — Что бы он тебе не предлагал — не пей, — твердо сказал Фрэнк. Его глаза готовы были закрыться в любой момент, веки так и тянуло на встречу друг к другу, чтобы скорее окунуть его разум в спасительную темноту, в которой не было место головокружению, тошноте и изматывающей слабости. Обнаружив, картинка перед его взглядом неприятно поплыла, он инстинктивно тряхнул головой и его снова замутило. Девушка, назвавшая себя Джамией, сделал вид, что не слышит его, однако, от Фрэнка не укрылось то, как ее взгляд быстро метнулся к тумбочке между их кроватями. Он аккуратно повернул голову, стараясь не вызвать очередную волну тошноты. Два одинаковых пластиковых стаканчика, доверху наполненные разноцветными пилюлями, в каждом — доза, способная убить трех взрослых людей. Два года назад в своем городе он уже видел такую картину. В первую очередь, Фрэнк пошарил по карманам в поисках мобильника, впрочем, не слишком-то теша себя надеждой на то, что его не отобрали сразу же. Во вторую, он посмотрел на дверь. Наверняка она заперта снаружи, но если громко постучать, покричать и позвать на помощь… не одни же они, в конце концов, на весь мотель. — В туалет хочешь? — с неуместном пониманием в голосе спросила Джамия, проследив за его взглядом. — Надо подождать пока… — Нам надо бежать, — коротко сообщил он ослабевшим голосом, собираясь с силами, чтобы встать на ноги. Он выпрямился, напряг мышцы и толкнул свое непослушное вялое тело вверх, а затем вперед, по направлению к дубовой двери, до которой ему не хватало только пары больших шагов… И комната покачнулась. Он обнаружил себя уже на четвереньках с острым предчувствием скорого очищения желудка. Ну и хорошо, сейчас он избавится от токсинов и ему станет лучше, а тогда… — Эй… Эй! Не вздумай! Только не здесь! — вскричала девушка, рывком запрокидывая ему голову. — Кто это убирать здесь будет по-твоему, а?! Фрэнк попытался что-то ответить, но его так мутило, что связать слова в предложения казалось невозможным. Как в замедленной съемке он видел девичьи руки, помогающие ему улечься на кровати. Пространство вокруг теперь вертелось так, будто он оказался на аттракционе «Центрифуга» с отказавшими тормозами. — Все будет в порядке, — Джамия сменила гнев на милость. Она зачем-то взяла с прикроватной тумбочки пластмассовый стаканчик и потрясла им перед носом у Фрэнка, вызвав новую волну головокружения, — все скоро пройдет, не волнуйся, я уже это делала. Будет не больно. — Нет! — крикнул Фрэнк, когда она поднесла стаканчик к своему лицу, но не услышал звука своего голоса. — Все будет впорядке. Хочешь, мы сделаем это вместе? Можешь мне поверить, я знаю, что ты чувствуешь. — Нет! Ты не понимаешь! Он манипулирует тобой! Я не наркоман и не самоубийца, я не то, что он тебе наплел! Послушай меня, ты должна жить и я обещаю, я могу поручиться, что однажды тебе станет лучше! Однажды ты встретишь человека, который поймет тебя, и ты сможешь рассказать ему все, что угодно, и он не оттолкнет! Поверь мне, это лучшее чувство на свете! Только ради этого стоит жить, пожалуйста, не прощайся с жизнью вот так… Фрэнку казалось, что он выкрикивал каждое слово, но не был уверен, что его губы вообще разомкнулись. Девушка смотрела на него снизу вверх с нечитаемым взглядом, пока ее силуэт мерк на фоне кружащейся желтой комнаты.***
— О, ты же помнишь того, ну, парня с повязкой? — однажды спрашивает Джерарда Рэй, сидя напротив за маленьким кофейный столиком в буфете «Центра…». Это до жути напоминает ему об их с Фрэнком посиделках около широких панорамных окон переполненного старбакса. Где-то в районе рёбер зарождается какое-то особенно болезненно щемящее чувство. Неужели он действительно просто сбежал? Неужели Джерард так и не смог убедить его в твердости своих намерений помочь? — Так вот, оказывается, он не только на групповые свои пирожки и печеньки приносит, он и с Доком в кабинете чаи гоняет. Я не хочу звучать как зануда, но, разве это не противоречит врачебной этике? — продолжал кудрявый парень. «Власти делают все возможное, чтобы обеспечить безопасность населения, но, тем не менее, сейчас не рекомендуется оставлять несовершеннолетних без присмотра в позднее время. Будьте бдительны!» — с серьезным видом вещала дикторша с небольшого экрана позади витрины с пирожными. — То есть, я-то ничего против не имею, но вот мою знакомую, ну, ты её помнишь, она иногда проводит встречи анонимных алкоголиков на первом этаже, очень смущает его манера общаться, — беззлобно сообщил Рэй, — вообще не знаю, почему он туда ходит, говорил же, что не пьёт. По-моему он просто ходит во всевозможные бесплатные группы, не знаю, правда, зачем. «Сейчас полиция делает все возможное, чтобы отследить преступника…» — Нет, ну, это же просто откровенная тупость. Четыре трупа за три месяца, почерк на лицо, а они только додумались связать их в серию! — вдруг разозлился Джерард. — А теперь рассказывают об этом во всеуслышание, чтобы уж наверняка спугнуть убийцу, но, нет, главное — это переложить ответственность на гуляющих по ночам подростков, а думать головой — вот это уже совершенно не обязательно! — Эм… Почерк… что? — неловко замялся Рэй, явно не ожидавший от приятеля такой вспышки. — Ну, в любом случае, мы не можем критиковать всех подряд, ведь никто не ожидал, что такая беда свалится из ниоткуда. Все произошло очень быстро. — Ну да, если не брать в расчёт то, что это прямая обязанность правоохранительных органов — ждать, что вот-вот на них свалится преступник, — Джерард спрятал лицо в ладонях и с силой потёр глаза подушечками пальцев. Он устал. Он устал и чертовски расстроен. Хотел бы он обсудить все это с Фрэнком. Джерард знал Рэя довольно давно. У них было много общего, да и сам по себе он являлся человеком удивительно приятным. Джерард был бы рад встретить кого-то такого свои школьные годы и, наверное, тот прежний Джерард, которого ныне не существует, обязательно пригласил бы его выпить. Но тот Джерард, что присутствовал здесь и сейчас не был способен ни на что иное, кроме как думать о том, чего у них с Фрэнком уже никогда не будет, ведь он взял и оборвал все те немногие нити, что связывали их все последние месяцы. — Ты себя как чувствуешь? — с выражением неподдельного беспокойства на лице осведомился Рэй. — Охх… не бери в голову, просто, на меня тут тоже кое-что свалилось, — практически простонал он, надеясь закончить на этом разговор, но, неожиданно даже для себя, заговорил снова. — Фрэнк пропал. Точнее, не пропал, а сбежал. У нас случился офигительный разговор по душам, он столько всего мне рассказал, а я думал, что наконец-то смог оказать ему нужную поддержку. Мы договорились встретиться здесь, но он просто исчез, только написал, чтобы я не искал его, понимаешь? Но мне все время кажется, что здесь что-то не так и он ушёл не по своей воле. Он не берет трубку, только пишет смс. Он не понял мою шутку… обычно он разговаривает совсем по-другому, но, как думаешь, с ним действительно что-то случилось? Или это мой низкофункциональный мозг просто хватается за любую бредовую идею, лишь бы не признавать, что меня просто бросили? — Эмм… — по выражению лица Рэя можно было без дополнительных усилий прочесть полное замешательство, — для начала… кто такой Фрэнк? — Что? Ну, Фрэнк? Парень, мой друг, который жил у меня последний месяц? Я рассказывал, мы познакомились в старбаксе, а потом мы съехались… — Джерард снова потёр веки, а затем глубоко вздохнул и принялся массировать виски. Что-то здесь явно было не так. Черт, этот парень всегда знает, у кого и где что происходит, он знает даже, чем болеет собачка администраторши из правого крыла и точно помнит, сколько денег проиграла мужу в суде девушка, ушедшая из центра больше трех лет назад. Отчасти, это и делало его настолько хорошим в качестве волонтёра. Он всегда запоминал все, что ему говорят, потому что ему не все равно на проблемы других. — Погоди-ка, я ведь точно тебе рассказывал, хах? Фрэнк, мрачный парень с очень черным чувством юмора, главный знаток серийных убийц и маньяков, помнишь? Я точно рассказывал. Рэй уже успел сменить выражение лица с непонимающе-растерянного на подозрительно-озабоченное. Он немного приблизился и положил свою большую тёплую ладонь на джерардово предплечье. — Знаешь, я, конечно, возмущен, что ты умудрился найти парня, а потом расстаться с ним и ничего мне об этом не сказал, но, я понимаю, не все готовы быть открытыми, особенно, когда речь идет об отношениях между двумя мужчинами. Я все понимаю. Теперь пришла очередь Джерарда непонимающе уставиться на человека, сидящего напротив. Он уже готов был раздраженно отмахнуться и начать объяснять, что вовсе у них не такие отношения, но из головы все не лез вопрос, о том, по каким причинам он был уверен, что Рэй все знает. Ему даже на секунду показалось, что он вообще все придумал и никакого Фрэнка никогда не существовало. Что симпатичным приветливым бариста из старбакса пришлось наблюдать за тем, как Джерард раз за разом садился за пустой стол в одиночестве и разговаривал сам с собой. Что он просто настолько хотел помочь кому-то с той же проблемой, что была у его брата, что выдумал целого человека, а затем сам же свято уверовал в его существование. Но нет, у их встреч были свидетели. Команда скорой помощи, которую он вызвал, когда обнаружил Фрэнка в обмороке. Они бы наверняка забрали его с собой, если бы он стал настаивать на том, что видит какого-то человека, которого нет в помине. Были ведь и Док, с которым тот просидел без малого три часа наедине, и тот парень с мини пиццами… «Так стоп. Ах. Ага.» Джерард буквально мог почувствовать, как заржавевшие шестеренки в его мозгу начали двигаться, перемалывая жернова мыслей. Словно бы кто-то, наконец, включил свет в тёмной комнате и теперь Джерард, который до этого тщетно пытался собрать пазл в темноте, увидел полную картину. Он сначала выпрямил спину, уже открыв рот, чтобы высказать свою безумную догадку и без того сбитому с толку Рэю, но не издал не звука. Вместо этого он закусил палец и, поерзав на сидении, переложил руку приятеля со своего предплечья на стол, придерживая её за запястье. На случай, если тот поспешит сбежать, решив что Джерард окончательно чокнулся. Всё казалось ему сейчас таким невероятным, но настолько неопровержимым, что списать все на выходки пораженного болезнью мозга он не мог. — Фрэнк левша, — наконец заговорил он, глядя Рэю прямо в глаза, из которых медленно, но верно исчезли любые признаки хоть частичного понимания ситуации. — Ладно, — спокойно согласился тот, очевидно, готовый к чему угодно, — левша, так левша. — То есть, если бы он взял в руку предмет и воткнул его в лицо человека, стоящего напротив, — медленно проговаривал Джерард, свободной рукой имитируя размах перед ударом, — он повредил бы правую часть лица пострадавшего, верно? — Эмм, ну да?.. — Говоришь, тот странный чел просто ходит во все бесплатные для посещения группы? — Охх… — обеспокоенно выдал Рэй, — ты подозреваешь, что твой Фрэнк был одним из тех парней, что напали на него по заказу его злобной жены? Но этого не может быть, он вроде не так давно перебрался в Нью-Йорк, кажется, откуда-то из Джерси. Где-то около трех месяцев назад. — Ох Рэй, — медленно произнёс Джерард, доверительно понизив голос, — я подозреваю, что вся эта история — полная брехня. И теперь я практически в этом уверен. Нам надо идти. — Так, погоди, стой, — заволновался Рэй. — Если ты подозреваешь кого-то в чем-то, то надо идти с этим в полицию… но, честно говоря, если твои подозрения основываются только на этом… — А мы сейчас все проверим. С этими словами Джерард встал, даже не озаботившись о том, чтобы собрать мусор со стола и потащил Рэя в сторону кабинета двести семь. По дороге он несколько раз останавливался в сомнениях, раз за разом прокручивая в голове свои нелепые, как он считал, догадки в надежде, что сейчас он найдет очевидную нестыковку в своих путаных суждениях. Но снова и снова анализируя отдельные части головоломки, он все больше убеждался в необходимости все проверить. Потому что Джерард отчетливо понимал, что если он действительно окажется прав и имея в распоряжении ту информацию, что сейчас у него есть он не сделает ничего, то, возможно, упустит шанс предотвратить нечто ужасное, что несомненно угрожает совсем не безразличному для него человеку. Но… только если он действительно окажется прав. Остановившись в очередной раз посреди длинного коридора на втором этаже левого крыла, том самом, в конце которого и находился злополучный кабинет, внутри которого прошла большая и, надо признать, наиболее эффективная, часть его длительной терапии, он еще раз взвесил все за и против. Это было странно, чувствовать эту ответственность за свой выбор, который в такой ситуации вполне мог повлиять на судьбы других людей. Это было действительно совершенно чертовски странно, осознавать, что сейчас многое зависит только от сумбурных умозаключений, произведенных в пораженном тревожностью мозгу Джерарда, который никогда толком не имел контроля над своей собственной жизнью, не говоря уже и о чужих. Но, сейчас как никогда было очевидна разница между действием и бездействием, а точнее между последствиями от того и другого. Так что, не долго думая, он все же решил, что упустить возможность выпутать Фрэнка из неприятностей (в том, конечно, случае, если он в них действительно находился) гораздо страшнее перспективы выставить себя дураком на глазах у Дока. — Джерард! — окликнул его Рэй, остановившись в нескольких метрах от двери кабинета. — Я просто… хочу быть уверен, что ты знаешь, что делаешь. Тот немного помялся на месте, прежде чем ответить, но, взглянув в полные сомнения глаза друга, вдруг осмелел. — О… я тоже на это надеюсь, Рэй, очень на это надеюсь… Пройдя еще несколько метров вперед Джерард глубоко вздохнул и, набрав нужное имя в строке поиска контактов телефона, он все же нажал на кнопку вызова, одновременно поворачивая ручку двери. Первые секунд десять после того, как он вошел внутрь в кабинете царило гробовое молчание. За это краткое время Джерард быстро оглядел сидящих перед ним людей: Док, держащий в руках непригубленную чашку чая, и немолодой человек в соседнем кресле с повязкой на правом глазу, медленно разворачивающийся в сторону источника шума. — Джерард, что… — начал было Док, но не успел договорить, как небольшой помещение разразил резкий звук рингтона мобильного. — Доктор, извините, что прерываю ваш сеанс, но… — заговорил Джерард, — Рэй, закрой пожалуйста дверь… да, на замок, пожалуйста, итак, Доктор, эта просьба покажется вам очень странной, но я все объясню. Не могли бы вы пожалуйста вызвать полицию? Возможно перед нами сейчас именно тот парень, которого ищет весь Нью-Йорк. И, возможно, у него в заложниках мой друг. Джерард ожидал нарваться на проблемы, он ожидал, что человек, которого он прилюдно обвиняет в страшных преступлениях будут протестовать, он ожидал, что Док будет обескуражен и разочарован его поведением, что он ни за что не поверит в его не слишком-то точно обоснованные подозрения. Но в глазах его терапевта он видит лишь понимание, то самое, что он привык видеть каждый раз когда вываливал на него свои самые темные и пугающие мысли во время сеансов. Понимание, такое неуместное в этот момент. Человек с повязкой достает из кармана смешной кнопочный мобильник, чей хозяин должен был встретиться с Джерардом в этом самом здании несколько дней назад.***
… И через некоторое количество часов после сцены в кабинете номер двести семь Джерард и настоявший на своем присутствии Рэй уже сидели в полицейской машине, мчащейся по пригородному шоссе. За рулем сидела веснушчатая девушка, чей усатый напарник и еще один человек в форме, лица которого ребята не запомнили, взяли на себя ответственность за преступника. Поездка выдалась долгая — объехать вечерний Нью-Йорк, лавируя между разъезжающимися по домам трудягами и спешащими на встречу ночным приключениям тусовщиками, небольшой полицейский седан едва мог набрать скорость более пятидесяти километров в час, так что приблизились к месту назначения они уже после заката. Кожаный салон насквозь пропах мятным ароматизатором и пропитался едким запахом неизбежности — твердой уверенностью всех тех, кто ранее сидел на заднем пассажирском сидении в том, что раз они сюда попали, значит, все действительно серьезно. В салоне же их и оставила веснушчатая полицейская, взяв с парней обещание не делать глупостей и оставаться в машине, после того как успешно припарковала седан в полутемном дворе пригородного мотеля. Джерард долго молча наблюдал за тем, как из соседней машины двое других полицейских под руки выводят человека с повязкой на глазу. Точно так же, сосредоточенно и безмолвно следил за тем, как его вводят в приземистое здание, явно требующее ремонта, стены которого были сплошь увешанные плакатами и афишами с прокатов фильмов десятилетней давности, несомненно, чтобы прикрыть ими прорехи в штукатурке или еще какие-нибудь изъяны. — Это все такая глупость, что показывают в голливудских фильмах, — начал Джерард, чтобы хоть как-то заполнить гнетущую тишину: — все эти долгие прощания, пафосные фразы. Открытая рана не будет ждать, пока умирающий не прошепчет последние слова своей возлюбленной, которая обязательно должна еще успеть драматично коснуться его щеки и пустить глицериновую слезу. — Конечно, ведь все это делается, чтобы приукрасить момент, — пожал плечами Рэй. Он был на взводе, но не так сильно как Джерард. Ему незачем переживать за Фрэнка больше, чем за любого другого человека, находящегося в опасности, но, тем не менее, он всегда был человеком чутким, а от того нарастающая паника Джерарда отражалась в нем как луч солнца в зеркале, смешиваясь с его собственной и разрастаясь с каждой минутой. Кудрявый парень снова поерзал на кожаном сиденье полицейского автомобиля, прежде чем продолжил. — Кто бы ходил в кино на такие фильмы, где человек перед смертью дергается в конвульсиях и гадит себе в штаны? — Но ведь в смерти нет ничего красивого, — незамедлительно ответил Джерард, — никто не кричит «я отомщу за тебя», стоя на коленях под дождем, на фоне не играет трагичная музыка. Жизнь просто не работает так. В голову даже не приходят все эти речи, ты просто плачешь, бьешься в истерике, несешь всякий бред. Просишь его вернуться, сначала требуешь, кричишь. Потом умоляешь. Затем начинаешь молиться. Когда все твои знания о первой помощи уже ни на что не годны, знаешь, ты становишься самым истовым верующим. Ты не затыкаешься ни на секунду, повторяешь одни и те же слова, путаешься в буквах, как будто если ты очень хорошо попросишь, то бог даст тебе ещё один шанс, — он украдкой отвернулся к окну, чтобы смахнуть норовившую затечь в рот слезу, настоящую, не глицериновую, но поздно понял, что ночью в тонированных стеклах отражается весь салон. — Пока к тебе не приходит осознание, что тебя никто уже не слышит. Перед тобой пустая оболочка, просто тело, труп, там внутри никого, кто бы мог откликнуться. И тогда на тебя обрушивается оглушительная тишина. На пассажирском сидении снова повисло тревожное молчание. Свет фар второй машины, припаркованной ближе к двери, лишь немного освещали часть пространства перед входом в мотель. Фонари на этой стороне парковки служили скорее декорацией, чем осветительными приспособлениями, а тот неяркий лунный свет, что сопровождал их в пути, и вовсе скрылся за плотным покрывалом дождевых облаков. Темнота была им совершенно некстати, но сгущающееся небо обещало разразиться неслабым ливнем и смыть собой эту поганую липкую жару. — Ох… оу, знаешь, я, разумеется, не сталкивался с… — снова заговорил Рэй, имея еввиду «не сталкивался с тем, что пришлось пережить тебе», конечно, — ни с чем таким, в общем, но, когда я был ребенком, мама завела щенка. Крохотного такого Йоркширского терьера. У моих сверстников были бульдоги, овчарки и лабрадоры, они дрессировали их, учили разным трюкам и командам. А у меня было это тявкающее недоразумение, «принцескина кукла», как звали его мои братья. Надо мной все смеялись, но, не поверишь, я его обожал просто нереально. Он был такой милый, не очень смышленый, но невероятно дружелюбный. Пытался научить его приносить мне тапки, я даже не носил их дома, просто хотелось, чтобы он это сделал, но малыш понял меня только наполовину и все время приносил мне в постель свои игрушки, ещё так возмущался, что я их не беру, — он мечтательно улыбнулся своим воспоминаниям, но улыбка продержалась долго на его лице. — Однажды он сдуру слопал деталь от «лего» в моей комнате и в итоге подавился. Его маленькое тело долго дергалось в конвульсиях перед смертью, он хрипел, харкал и кашлял все время. Знаешь, я бы хотел запомнить его счастливым и игривым псом, но когда думаю о нем, то вижу перекошенную от удушья мордочку с высунутым языком. Если бы это снимали в кино, я хотел бы, чтобы момент приукрасили. — Понимаю, — кивнул Джерард, придержав себя от язвительного ответа. Что ж, он с самого начала поездки пытался подготовить себя к тому, что увидит и, если Фрэнка больше нет на этом свете, он снова взглянет смерти в глаза. Он не будет прятаться за счастливыми воспоминаниями, не будет игнорировать реальность. Он запомнит его таким, бледным и холодным — настоящим, как запомнил однажды своего брата — и пронесёт этот образ в своей памяти вплоть до того времени, пока ему самому не придёт час становиться трупом. Его внимание снова привлек фасад мотеля — на первом этаже один за одним загорались окна. — Вот сволочь, — прошипел Джерард сквозь зубы, когда сложил два и два: — он тянет время, — ответил он на вопросительный взгляд Рэя, — не говорит им номер комнаты… да я! да его! Он силой пнул переднее сидение и рванул вон из машины, даже не удосужившись захлопнуть за собой дверь, однако, далеко он не убежал, на полпути к входу схваченный за руку Рэем. — Подожди ты, — цыкнул он вполголоса, словно бы боясь что их заметят, — нам сказано сидеть в машине! — Брось, они же кучу времени потратят! — ничуть не стесняясь, крикнул в ответ Джерард, чувствуя, как гнев смешивается со страхом в глубине его грудной клетки, поднимаясь вверх по горлу, меняя его голос до неузнаваемости. Одно дело было сидеть в машине и представлять смерть Фрэнка, как одну из возможных вариаций скорейшего будущего, а другое — в действительности осознавать, что его жизнь, возможно, висит на волоске. — Я должен найти Фрэнка!.. — Мы не знаем что там! — заткнул его Рэй громким шепотом, прежде чем одернул его так сильно, что тот как громом пораженный осел прямо на землю — мы не знаем что этот чудак мог оставить в комнате! А вдруг?!.. — Рэй судорожно взмахнул рукой перед их лицами — а вдруг там бомба?! просто оставь это полицейским, Джерард, мы не можем подвергнуть опасности ещё и тебя! — Но что если ему нужна срочная!.. помощь… — нерешительно закончил он, заслышав вдали знакомую сирену. — Оу, по-видимому, его нашли. Оба парня замерли в той неловкой позе, в которой яростно боролись секунду назад, и синхронно обернулись на звук. На самом краю горизонта уже можно было заметить мигающие сине-красные огни, предупреждающие местных водителей о том, что эта машина мчится по совершенно неотложным делам. — Ого, так быстро среагировали, наверное, пункт выезда совсем рядом, — как-то невпопад ответил Рэй, помогая подняться Джерарду, который во все глаза старался разглядеть в ночной тьме белую карету скорой помощи. — Думаешь… думаешь, если кто-то ранен… там будет много крови? — Может это не к нам? — с надеждой спросил тот, чувствуя как страх медленно, но верно пожирает всю так быстро вспыхнувшую в нем ярость. Но через некоторое время все их сомнения окончательно развеивает неотложка, въехавшая во двор мотеля. До этого времени Джерард успевает насчитать тысячу шагов, нарезая круги вокруг полицейской машины, а Рэй, занимавший позицию, преграждающую тому путь ко входу, мысленно прокрутил в голове все возможные сценарии детективных драм, похожих на ситуацию, в которой они оказались. Мало какие из них, как он помнил, кончались хорошо. Когда медперсонал спешно покидает карету, чтобы достать из нее носилки, никто из двоих парней не успевает и раскрыть рта, перед тем, как входная дверь мотеля распахивается настежь. Джерарду приходится пережить одну из худших минут в своей жизни прежде, чем он присматривается к обмякшему бедному телу на руках у полицейского. Он узнает девушку, которая училась на курс младше него и с облегчением вздыхает. Его пораженное болезнью сознание, без сомнения, позже напомнит ему этот момент, снабдив воспоминание изрядной долей чувства вины за равнодушие к чужой жизни. Однако сейчас только один человек занимает все его мысли и только он один сейчас для него важен. Он чувствует себя так, словно земля уходит у него из-под ног, от мучительного ожидания, превращающего секунды в часы. Он ждёт, не дыша и не моргая, все это время… Фрэнк, вялый и измученный, выходит из мотеля нетвердой походкой, под руку с веснушчатой полицейской, словно не в состоянии идти самостоятельно. Но как только тот замечает стоящего поодаль испуганного Джерарда, сразу же срывается с места, да так быстро, что позавидовали бы и олимпийские спортсмены. — Джерард! Ты!.. — вскрикнул он, едва не опрокинув парня навзничь. — Ты искал меня! Ты! Искал!.. И нашел ведь!!! — Ох, Фрэнки… — только и смог ответить тот, прижимая к себе ошалевшего парнишку, хватающегося за его плечи словно за спасательный круг. Голос его дрожал, а сердце его колотилось так, будто его только что вытащили на поверхность из темного глубокого грота, в котором он просидел не меньше трех суток без еды и воды. Он тёплый. Он живой. И он смеется. — Ох, не сжимай меня так, а то кишки наружу полезут, — закряхтел Фрэнк, понемногу отстраняясь. — Хэй с тобой все хорошо? — тут же обеспокоился Джерард, взяв лицо парня в руки и присмотревшись. — Да у тебя зрачки в пол лица! И пот градом! Может лучше было бы… — он кинул взгляд на карету скорой помощи, но та уже выехала из двора. — Не, ей нужнее, — отмахнулся Фрэнк, — этот урод снабдил меня убойной дозой седативных, вот мне и поплохело. Не парься, я уже проблевался разок в номере и теперь… слушай как тебе такое?! — нервно хохотнул он. — Я, оказывается, никого не убивал! — Это прекрасно, Фрэнки, — отозвался Джерард, который все никак не мог налюбоваться его улыбкой. — Да! Прикинь! — с энтузиазмом подтвердил Фрэнк и для большего эффекта указал пальцем на свою грудь. — Представляешь, я — не убийца. — Да Фрэнки, ты не убийца… А теперь мы поедем домой и ты хорошенько выспишься там… теперь, может, у тебя не будет кошмаров… — Погодите пока, — остановила их полицейская, — чем быстрее дадите показания, тем быстрее от вас отстанут, просто говорю. Парни быстро обменялись взглядами, как бы безмолвно спрашивая друг у друга совета. — Окей, — просто отвечает Фрэнк, все еще похожий на больного лихорадкой, — я расскажу вам все. Под запись. Но сначала, я сделаю звонок домой. На этот раз Джерард встречается обеспокоенным взглядом с Рэем — тот вообще мало понимал сути происходящего, но болезненный вид парня, только что пережившего похищение вызывал одинаковое чувство опасения у них обоих. — Но только я поеду вместе с ним, — коротко, но твердо заявляет Джерард, — то есть мы поедем, да. И будем с ним до конца.***
Следующий раз Рэй встречает их уже в более разряженной обстановке. Прогремевшая несколько дней назад гроза принесла с собой долгожданную прохладу, о которой молили жители Нью-Йорка практически целое лето напролет. Улицы этого огромного человеческого муравейника теперь то и дело омывало ливнями в разных районах, водостоки не справлялись со своей работой, грязная дождевая вода затапливала целые шоссе и магистрали, что, в общем и целом, было просто неслыханно для августа. Ни Джерарда, ни Фрэнка это обстоятельство нисколько не расстроило, скорее наоборот, оба парня рады были, наконец, достать припрятанные в ящиках под матрасом верхние куртки, рассчитанные скорее на середину осени. Кроме того, приятный запах прибитой дождем земли так удачно маскировал вонь от квартиры по соседству (чему виной вероятно были странные увлечения живущего в ней начинающего коллекционера), что жаловаться было и вовсе не на что. — Ну, как вы парни? — весело спросил Рэй, кивая в сторону двух больших спортивных сумок, едва помещающихся на дизайнерском пуфике в тесной студии Старбакса. — С глаз долой, из сердца вон? — О, так ты думаешь я бы стал скучать по этой дыре? Да ты знаешь сколько мне пришлось заплатить за то, что я, видите ли, съезжаю раньше установленного срока? — простонал Джерард в ответ. — Ну вообще-то, учитывая, как я провел последние пару лет, твоя квартира казалась мне номером люкс, — притворно возмутился Фрэнк. — Разве ты не будешь скучать по нашим разговорам на кухне? — По твоей болтовне о том, как Тэд Банди лоханулся и не смог поймать девушку, пристегнутую к нему наручниками? Поверь мне, тебе не нужна никакая кухня, нам ехать до Бельвилля часов восемь, если не больше. Я еще успею услышать сто разных версий произошедшего с Черной Далией, не волнуйся. Рэй с ухмылкой наблюдал за этой шуточной перепалкой. То, что оба этих парня сейчас улыбались друг другу и непринужденно вели беседу, было ничем иным как заслуженной наградой после долгих месяцев полных тяжелых испытаний. Своего рода, счастливым концом очень странной истории, в которой он пропустил сразу несколько важных эпизодов, а затем нырнул с головой в самую гущу событий. Не то чтобы Рэй не был рад тому, что смог таким образом поучаствовать в этой безумной свистопляске, совсем нет. Он был очень рад, что смог пригодиться в нужный момент. — После всех тех показаний, говорить мне не захочется еще минимум одну неделю, — весело парировал Фрэнк. — Кстати… — осторожно начал он, обращаясь теперь к Рэю, — ты случайно не знаешь, как там дела у этого чела, ну, который терапевт Джерарда? От этого вопроса Рэй немного замялся и невольно попытался спрятаться за большой порцией карамельного рафа, делая несколько медленных глотков. Когда все видимые причины оттянуть время перед ответом иссякли, он все же заговорил: — Честно говоря, я не был в «Центре…» уже давно. Вообще, после всего что случилось, я больше не хочу там появляться. — Понимаю, — тут же поддержал его Джерард. От этих слов напряженные плечи Рэя немного расслабились. — Мне вот тоже так думается… наверное, после всего я едва ли смогу смотреть в глаза Доку или вообще любому дипломированному мозгоправу. Типа, что вообще творилось в его голове? Просто послать парня, который только что признался в покушении на его жизнь в полицию?! А потом написать его предполагаемому несостоявшемуся убийце письмо с приглашением?! Очень надеюсь, что он, по крайней мере, останется без лицензии. Неожиданная вспышка гнева Джерарда оставила после себя длинную неловкую паузу, окутавшую столик и трех сидящих за ним парней как плотное облако, делающее воздух над их кофейными чашками густым и неприятным. Каждый из троих чувствовал себя использованным в разной степени, но всем ясно было как день, что доверие Джерарда к Доктору было столь безгранично, что последующий обман оставил на его сердце неизгладимые шрамы — еще парочка штрихов к и без того малость неустойчивому душевному состоянию парня. Рэй в отчаянии постучал ногтями по лакированной столешнице. Всем троим срочно нужно было отвлечься от мрачных мыслей, это он понимал хорошо, но вот только подходящая тема для разговора все никак не шла ему на ум. Он, конечно, в нетерпении ждал возможности сообщить ребятам, что успешно подал документы на перевод на курс психологии, чтобы в будущем помогать таким ребятам как Фрэнк или как Джерард, в своем университете, но был почему-то точно был уверен в том, что это снова сведет разговор к неприятным воспоминаниям. — Хей, мне же вчера написала Джамия! — воскликнул Фрэнк, помахивая своей кнопочной NOKIA перед носом. — Она в порядке, ей сделали промывание желудка и все такое… и еще она очень благодарна вам обоим, ну, за то что нашли нас и привели полицию и все… все такое… Рэй уже хотел было признаться, что участвовал в этой операции лишь в качестве вспомогательного звена, но Джерард уже опередил его: — Вообще-то, ей не стоит благодарить меня, я ведь был груб с ней, когда она только приходила в себя после первой попытки… может, она бы и не попала в такую ситуацию, если бы я… — Джерард, — скомандовал Фрэнк, прерывая его на полпути к полной самобичевания я тирады, — ты буквально раскрыл дело о серийном убийце за пять минут, используя только телефонный звонок, а потом привел полицию и спас нас обоих из его лап, что еще тебе нужно, чтоб убедиться в собственной ценности?! — Ага, он ворвался в кабинет, открывая дверь с ноги и такой: «Йо, Доктор, извините, что прерываю ваш сеанс, но перед нами сейчас именно тот тип, которого ищет весь Нью-Йорк», — тут же поддержал его Рэй. — Это было просто нереально круто, как в голливудском фильме каком-то! — Вот-вот, именно с этого я начну, когда буду представлять тебя родителям, — разошелся Фрэнк. — Мам, пап, знакомьтесь — это агент Купер*, но можете звать его просто Джерард…. Сам же Джерард медленно но верно заливался плотной густой краснотой от ушей до самых корней волос. Выглядел он именно так, будто вот-вот начнет опровергать всю эту, несомненно заслуженную похвалу, так что Рэй быстро взял ситуацию в свои руки. — Кстати, с такими дедуктивными способностями, ты не хочешь случайно, ну, поступить в полицейскую академию, например? — Да это же все была случайность, любой на моем месте бы догадался… — О, это было бы круто, — тут же воодушевился Фрэнк, — прикиньте, жить и знать что твой парень — крутой полицейский и гроза всех маньяков! Это реплика добила Джерарда окончательно. Рэй мог только с легкой усмешкой наблюдать за тем, как душа его друга медленно покидает перегревшееся от смущения тело. — Вы меня так в могилу сведете… — вымученно простонал Джерард, роняя голову на руки, в запоздалом желании спрятать красные щеки, — какой из меня полицейский, я даже во всех этих карточках с записями не смог разобраться… На небольшой столик у окна снова опустилось неловкое молчание. Фрэнк, конечно, понятия не имел о каких записях идет речь, но тактично ни о чем не спрашивал. Зато об этом небольшом инциденте знал Рэй, но виду на всякий случай не подал. Вообще, дело было лишь в том, что в день, когда Фрэнку в очередной раз пришлось ехать в участок и в сотый раз пересказывать все недавние события, чтобы полицейские трудяги наконец смогли полностью восстановить картину произошедшего, Джерард по секрету попросил у одной полицейской доступ к показаниям, собственно, самого преступника. Этот тип говорить любил и говорил очень много, особенно о том, что касалось личностей его жертв и том, что он называл освобождением, так что предварительный список жертв удалось составить уже через сутки после ареста. Через неделю, количество названных имен никак не изменилось, только в личном деле каждого убитого добавилось деталей. Именно на этот список и хотел взглянуть Джерард. Рэй, которого тот попросил помочь разобраться со сложно устроенной системой полицейских архивов, конечно же прекрасно знал причину его интереса — в нем просто все еще теплилась надежда на то, что среди всех имен где-то мог бы затесаться Майкл Джеймс Уэй. Не то чтобы, Джерард всерьез верил в такую возможность, скорее очень хотел верить. Ведь гораздо проще обвинять в случившемся живого человека из плоти и крови, нежели чем скрытую депрессию и безразличие близких. Однако как они и ожидали, с младшим из братьев Уэев случилось именно то, что случилось, и Джерарду, наконец, пришлось признать это. Все, что он в силах был изменить, относительно этого трагического события это свое к нему отношение. Парни так и сидели бы погруженные в свои собственный безрадостные размышления, если бы задумчиво блуждающий взгляд Рэя не упал бы на сложенные на сидении спортивные сумки. — Хэй, ребят… — неловко прервал он тишину, — вы двое не опоздаете на свой автобус? Хотите, помогу вам донести багаж? — Вот черт! — воскликнул Джерард, тут же отрываясь от упорного разглядывания столешницы. — Нам надо бежать! — Все нормально, у нас еще в запасе следующий рейс всего через час после этого, — постарался успокоить его Фрэнк. — Но мы уже сказали твоим родителям точное время прибытия! Заставлять их ждать — просто не вежливо… — начал было Джерард, уже поднявшийся с места и попытавшийся напялить на спину огромный походный рюкзак Фрэнка. — Что если они захотят нас встретить? А что если… — Выдохни, — мягко сказал Фрэнк, тоже поднимаясь с места. Он уже нацепил одну сумку на плече, а вторую вручил Рэю, как бы безмолвно приглашая его проводить их до станции. А потом он быстро подскочил на цыпочки, чтобы прижаться к губам Джерарда в долгом, но скромном поцелуе, когда тот уже снова готовился раскрыть рот, для нового потока взволнованных вопросов. — Все будет отлично, — доверительно сообщил Фрэнк, наклоняя голову своего парня так, чтобы они слегка соприкоснулись лбами, — они полюбят тебя, ведь это так просто, ты даже не представляешь. На этих словах он направился к двери, одергивая скатившуюся с его плеча поклажу. Джерард еще немного постоял в тишине, тупо рассматривая то место, где только что стоял Фрэнк. Потом он медленно повернулся по направлению к Рэю и, ткнув указательным пальцем в сторону двери, за которую тот только что вышел, спросил: — Нет, ну что бы я без него делал? — А что бы он делал без тебя, — философски заметил Рэй, а затем улыбнулся своим мыслям. Это было так трогательно — наблюдать за тем, как расцветают совсем новые чувства между двумя людьми, пережившими столько кошмаров, что хватило бы на десяток-другой человек. Почему-то он не сомневался в том, что их отношения непременно должны быть наполнены бесконечной поддержкой и пониманием, которые далеко не всегда были доступны даже совершенно нормальным людям, проживающим совершенно нормальные жизни. Глянув Джерарду в глаза он все же сказал: — Он прав, после всего, что с вами было, дальше — может быть только хорошее.