Летиция

Их звали Бенджамин и Тиа. Придя через несколько дней после нашего возвращения, они выслушали Карлайла и решили остаться на Аляске — одни из немногих. Большинство вампиров предпочитали вернуться в свои города или хотя бы отойти вглубь континента. Я подозревала, что дело было в питании; охотиться на людей в малонаселенном Анкоридже и округе было бы слишком заметно. А египтянам, наверное, не хотелось возвращаться к Амону, которого они покинули — навсегда ли никто не знал, а учитывая дар Эдварда, не знали и они сами. Я бы посочувствовала их трудностям, если бы Тиа не перепугала меня тогда в отеле. Вместо этого я пыталась держаться подальше от них, как и от всех «гостей». Деметрий полностью поддерживал это стремление, и сразу по возвращении перевез мои вещи в арендованный дом. Там было безопасней, но я чаще оставалась одна. Деметрий был нужен у Калленов; он ненавидел это, но шёл туда по первому зову. Нам нужен был план, и он понимал это так же хорошо, как я. В очередную отлучку Деметрия на пороге дома появилась Тиа. — Кажется, мы плохо начали, — она сверкнула жемчужно-белыми зубами. Мало кто из вампиров обнажал зубы в улыбке; кажется, это было вроде правила приличия, типа «не размахивать оружием перед собеседником». Правила, на которое, очевидно, ей было плевать. — Деметрий оторвёт тебе голову, — предупредила я. — Нет, если ты позвонишь ему и скажешь, что всё в порядке. Я подняла брови и склонила голову к плечу. Её улыбка не померкла ни на грамм. Оставив дверь открытой, я повернулась к ней спиной и пошла в гостиную. — Лучше бы ей убраться прямо сейчас, — холодный голос Деметрия был полон сдерживаемой ярости. Я помедлила, оглянувшись на вампиршу, вошедшую в комнату. Она молча смотрела в ответ. — Всё в порядке, — вздохнула я. — Я не против поговорить с ней. — Ты уверена? — было несложно представить, как он хмурится. — Да. Оставайся там. Я позвоню, если что, да и Элис предупредит. Он молчал несколько секунд. Тиа что-то негромко пробормотала себе под нос. — Я позвоню позже, — наконец, сказал Деметрий. Я села в кресло и отложила телефон на подлокотник. Предлагать гостье присесть было глупо; ей было ра́вно комфортно остаться на ногах или стоять на одной руке на протяжении нашего разговора. Кроме того, я всё ещё злилась за пережитый в Каире ужас. — И чего ты хочешь? Тиа пожала плечами, разглядывая обстановку. Подошла к книжному шкафу. — Поболтать. Мне жаль, что я напугала тебя. Но ты и так знаешь, что это не было моей целью. Я чуть закатила глаза, пользуясь тем, что она смотрела в другую сторону. — С чего ты взяла? Она обернулась. — Ты удержала Деметрия. У меня могли быть неприятности. — Не только у тебя, — ворчливо заметила я. — Я сделала это потому, что не хочу лишних конфликтов в такое время. — Или потому, что тебе жутко скучно сидеть здесь одной и просто ждать, пока все заняты важными делами. — Раньше, чем я позволила раздражению вырваться на волю, вампирша села на диван и продолжила. — Мне тоже. Бенджамин не хочет, чтобы я отходила от города. Слишком много разных ковенов и одиночек обосновалось неподалёку, могут быть… «лишние конфликты». — Она коротко усмехнулась. — А в планировании я ничуть не полезнее тебя. Я прищурилась. — Остальные предпочитают тренироваться перед схваткой. — Бенджамин не позволит мне участвовать, — покачала она головой. — И я согласна с ним. Я прожила два века в мире и спокойствии, без всякого опыта противостояния. Несколько недель ничего не изменят. Я не ответила. Способ быть полезной в бою для меня мог и найтись, иначе к чему такая спешка с обращением? Если только… нет, было невыносимо думать, что дар пытался помочь мне спастись, когда я останусь одна… — Почему было не остаться жить «в мире и спокойствии»? — отбросив сомнения на потом, спросила я. — Вольтури нужно остановить, — отрезала Тиа. — Ты могла остаться в Египте. — Думаю, Деметрий постарался бы спрятать меня как можно дальше в подобной ситуации или оставить под защитой близких. — Или вы окончательно порвали с Амоном? Тия смотрела без улыбки. — Мы не хотим решать это сейчас. Амон… не станет защищать меня без Бенджамина. Но это неважно. Я всё равно не оставлю мужа. Я медленно кивнула. Очевидно, отношения в египетском ковене отличались от тех, что я наблюдала у Калленов. — Одной из причин, по которой я отправилась в Египет вместе с Деметрием, было любопытство, — призналась я. Тиа понимающе усмехнулась. — Амон никогда не рассказывал о Деметрии, но я не была удивлена, когда услышала эту историю. Амон… расчётлив. Он хранил Бенджамина в тайне, но не стал бы вступать в бой из-за него. Я догадывалась об этом и раньше, но было неприятно обнаружить, что даже до перехода к Вольтури у Деметрия не было настоящей семьи. Впрочем, он не то чтобы страдал из-за этого… или равнодушие к отсутствию близких связей было последствием Челси? Чем дольше я думала об этом, чем чаще сталкивалась с этим вопросом, тем больше хотелось оторвать этой суке её тупую башку. — Бенджамин видел это так же, как и я, но… — Тиа вздохнула. — Амон создал его и прятал от Вольтури. Я поджала губы и на мгновение отвела взгляд. — Мы всегда знали, что рано или поздно Вольтури придут за нами, — негромко продолжила вампирша. — И не станем больше прятаться. Если ценой свободы станет жизнь… что ж, мы прожили счастливую жизнь. Я подтянула ноги к груди и обвила руки вокруг лодыжек, не отрывая от взгляда от её лица. Она будет в безопасности во время боя. И всё же она говорит «мы». От неприязни не осталось и следа, и это немного смущало. Словно я покорно шла у неё на поводу… Но позволять предубеждениям оттягивать возможное сближение было бестолковой тратой времени. У всех нас оставалось его так мало. — Как… как ты встретила Бенджамина? — нерешительно спросила я, надеясь, что это не было слишком личным вопросом. Тиа просияла нежной улыбкой. — Мне было семь… *** Деметрий вышел из дома Калленов и на полной скорости направился в лес. Пройдя всего милю, он остановился и обернулся через плечо. Эмпат следовал за ним по пятам. — Что ещё? Летиции нравилось проводить время с подружкой Бенджамина, но страх выкручивал жилы каждый раз, когда Деметрий чувствовал вампиршу рядом с ней. И меньше всего сейчас хотелось медлить с возвращением. — Я не задержу тебя надолго, — Джаспер показался из-за деревьев. Деметрий заставил себя перестать хмуриться. Карлайл настаивал, что ему нужно казаться доброжелательным — или хотя бы мирно настроенным. Это раздражало больше прочего. Глупость, словно кто-то из пришедших не слышал о Деметрии раньше… И не то чтобы это были лестные рекомендации. Эмпат слабо улыбнулся, и Деметрий снова свёл брови, вспоминая, что с ним эта показушность была ещё более бессмысленной, чем с остальными. — Элис просила меня об этом разговоре. Если провидица сочла это важным… Проклятье. Деметрий повернулся к нему. Джаспер смотрел задумчиво, но, почувствовав его недовольство, отвёл взгляд. — Меня обратили на Юге во время войны. Мои способности оказались полезными, и следующие десятилетия я командовал новорождёнными и… уничтожал их. Деметрий помрачнел сильнее. Было несложно догадаться о боевом опыте Каллена — шрамы, навыки… но к чему сообщать об этом сейчас? Неужели он казнил ещё и кого-то из близких эмпата? Он сдержал вздох и промолчал. — Когда — много позже — я узнал, что на севере существует другая жизнь, сомнений не было. Я покинул ковен. Стало легче, но особенность моего дара такова, что питаться людьми оставалось… мучительным. Деметрий даже не пытался представить, какого́ это — постоянно ощущать эмоции окружающих. Трудно было выжить с таким даром в войне и остаться в здравом уме. Безумие в полном смысле слова вампиру не грозило, но были те, кто превращался в звероподобных, ведомых инстинктами существ. Зачастую они ставили под угрозу тайну существования их мира, тогда Вольтури выслеживали и казнили их. — Всё изменилось с приходом Элис. Деметрий медленно моргнул. Эта встреча всё меняет. Всегда. — Я совершил много ужасных вещей. Но я иду за ней. — Джаспер смотрел на него без улыбки. — Не потому что она видит будущее. Элис уже вывела меня из тьмы. Деметрий чувствовал, как сузились его глаза. Слишком очевидна была параллель. Но провидица была слишком нужна всем — а главное, Летиции — и он не мог отправить её посланника к дьяволу. Джаспер кивнул. — Я верю ей больше, чем себе. В конце концов, только это имеет значение. *** У нас было несколько вопросов и ни одного ответа. Аро надёжно защищала Рената. Воздействие Челси на неё нельзя было перебить простыми словами — она бы сочла их ложью — или даже воздействием Джаспера. Он мог заставить Челси испугаться или разозлиться, но действовать она будет исходя из своих привязанностей: защищать себя и Аро от того, что её страшит, выплёскивать гнев на чужаков, а не обожаемого повелителя… Далее шли самые опасные орудия Вольтури. Джейн и Алек. Вдвоём они были практически непобедимы. По отдельности… что ж, Алека можно было достать неожиданным, быстрым ударом со спины. С Джейн справились бы несколько сильных бойцов. Но застать их совершенно одних было почти невозможно… Хейди зачаровывала одним своим видом. Она обезвредит любого, кто посмотрит на неё, и может воздействовать на группы вампиров, как и Алек. Бороться с ней с закрытыми глазами? Может быть, справился бы Эдвард, если её сила не работала через образ в голове — он бы с легкостью отслеживал движения Хейди в мыслях окружающих, или даже в её собственной голове, избегая прямого взгляда. Но если мы ошибёмся, достать его Хейди будет куда легче, чем остальных — Эдвард не мог полностью подавить свой дар, только приглушить чужие мысли. Челси могла нарушить связи между нами, уничтожить любовь, привязанность, доверие и уважение. Чтобы закрепить влияние ей нужно было время, но даже короткой вспышки недоверия и раздора могло оказаться достаточно, чтобы уничтожить нашу группу — слишком разных вампиров мы заставляли объединиться. Страх за свою безопасность мог заставить одарённых действовать вместе, но вампиры, пришедшие ради своих друзей или членов ковена, разом потеряли бы причину рисковать жизнью. Если думать об этом слишком часто, начинала болеть голова. Вместо этого я перебирала обрывки информации, которой делился Деметрий или Тиа о приходящих «приятелях» Карлайла. Самыми полезными казались Зафрина из клана амазонок и Шивон. Вторая, если Карлайл был прав, обладала даром, схожим с моим… ну, если я была права. Проверить пока было невозможно, но если это правда, у нас резко повышались шансы на победу. Зафрина же была просто невероятно полезна в бою: она могла ослепить противников или вывести зачарованного Хейди союзника из-под удара… даже лишить Джейн возможности использовать дар, ведь ей нужно было видеть человека. Проблема только в том, что она не могла быть сразу везде, а нам нужно было разделить Вольтури, чтобы получить шанс на победу. Челси разобщит нас, даже лишившись зрения; Аро неуязвим рядом с Ренатой, а если ей удастся защитить ещё и Алека, нас перебьют как котят. Я поёжилась и отложила книгу, поняв, что уже минут десять пялюсь в одну строчку. Это были тревожные мысли, но я все чаще предпочитала их другим… Страх перед обращением и полная уверенность в его необходимости… наверное, так себя чувствует человек перед опасной операцией, которая может спасти ему жизнь. В моём случае операция была чудовищно болезненной. И смертельной. Я повернула голову. Глаза Деметрия были закрыты, и он походил на человека, задремавшего в кресле, если бы не хмурился так сильно. Я закусила губу изнутри и почти перестала дышать, бездумно разглядывая совершенные черты. Ужасно странное ощущение — я готова перевернуть мир, чтобы он был счастлив, и… понятия не имею, чего он хочет. Я упрямо игнорировала тупую боль от неизменной сдержанности, холодности. Он никогда не был добрым или ласковым, и глупо было надеяться, что наша встреча изменит его полностью. Одно то, что он перестал убивать людей, уже было везением. Стоило быть благодарной. Он чудом оказался посажен на поводок, который вручили мне в руки, но что нужно сделать, чтобы он начал мне доверять? Возможно, на это уйдут годы. Десятилетия? Я только надеялась, что мне хватит сил выдержать столько. Одиночество уже выедало изнутри. Оно не тревожило меня раньше, когда я жила в чужом городе, без друзей и близких… но сейчас… это перестало казаться правильным. Тиа рассказывала историю встречи с Бенджамином. Она пошла за ним сама, когда друг её детства уже стал… монстром. Но до этого у неё было несколько лет, чтобы узнать его доброту и нежность, любовь к жизни. Обращение не могло изменить его на этом уровне. Каким был Деметрий? Что приносило ему радость, кроме охоты — единственного, что у него не отняли? О чём он мечтал? Помнит ли об этом хотя бы он сам после веков в руках этой долбанной суки, — держать себя в руках при мысли о Челси становилось всё тяжелее, — кромсающей его чувства и привязанности так, как только захочется… Я привычно подавила желание прикоснуться, только подалась вперед на диване, на котором сидела. Деметрий открыл глаза, мгновенно поймав мой взгляд. Я глубоко вздохнула. — Обрати меня. Время замерло. Отчаянно хотелось отвести взгляд, но я не могла почти физически. Деметрий смотрел, и это было так, словно на меня вдруг навели прожектор, приковав к месту, беспомощную, не способную укрыться от просвечивающего насквозь луча. — Мы не можем больше тянуть, — жалобно пробормотала я. Сердце колотилось, от страха подташнивало, но я знала, что права. Мы просто оттягивали неизбежное, и это становилось опасным. Когда уже стало казаться, что ответа не будет, Деметрий поднялся — медленно, будто каждое движение причиняло боль. Он подошел, тяжело опустился рядом… От неожиданности я забыла как дышать. Уступая безотчетному желанию, я приложила ладонь к его щеке, и он прикрыл глаза, повернул голову так же, как когда я вынудила его, но теперь не остановился. Запястье обожгло ледяным поцелуем, и сердце едва не выпрыгнуло из груди. Холодные пальцы перехватили ладонь, он одним слитным движением перетянул меня на колени, мягко прижал к себе. Я вцепилась в каменные плечи, впитывая короткие мгновения, боясь, что он оттолкнет меня снова. Но Деметрий выглядел так, будто нуждался во мне так же сильно, будто сжимать меня в объятиях было необходимостью. — Ничего не бойся, — пробормотал он в мои волосы. Его голос был ниже обычного и утратил привычную мелодичность. Я сглотнула ком в горле. Когда я успела расплакаться? — Ты… будешь рядом? Это будет ужасно и для него тоже — видеть мою боль и не иметь возможности облегчить её ни на йоту. Но… боги, он был нужен мне. Хватка стала крепче. — Я никогда тебя не оставлю. Через неделю Карлайл сделал мне укол, и я медленно провалилась в сон, вглядываясь в расплывающееся лицо Деметрия. ***