i don't wanna mess up (cause life goes on)

Чонгук просыпается во время осмотра, кратко отвечает доктору Киму, что лучше ему до сих пор не стало, сколько бы его не накачивали. Как только доктор выходит из палаты с нахмуренными видом, в неё юркает Тэхён, с полными вещей руками. Иронично, что соседняя кровать Чонгука утром стала пустой, выписали милого Дедушку Мин. Теперь это место Тэхёна… Чонгук не знает, как можно ужиться с таким человеком, как Тэ. Тот запихивает свои вещи в тумбочку, перемешав вместе конфеты, носки и книги. Чонгук очень хочет тишины, он так думает, по крайней мере. Дома за ним бегает, как курочка-наседка, мама с её гиперопекой, отец достаёт серьёзными разговорами о жизни и, в качестве вишенки на торте, младший брат, который смотрит на Чонгука так презрительно, словно тот убивает людей в подвале и ездит закапывать трупы в лесу. Может ему стоит воспринимать Тэхёна, как глушитель навязчивых мыслей. Тэхён смотрит на него как на простого парня, хочет дружить. Он ничего не знает о Чонгуке и даже не лезет с расспросами, почему Чон рыдал в прокуренном туалете на днях. — Привет, сосед, — Тэхён плюхается на свою койку, — Клянусь, я не пользовался своими связями с доктором, чтобы получить пригретое местечко. — Какими связями? — Чонгук с лёгкой заинтересованностью изучал лицо Тэхёна, на красивое сложно не смотреть, в конце концов Чонгук — фотограф. — Ким Сокджин — мой доктор уже как три года, мы чуть ли не родные, — Тэхён говорил спокойно, пытался выдавить из себя энтузиазм, но тщетно. — И часто у вас семейные праздники? — Чонгук смутился. — Чего… А! — Тэхён усмехнулся, — Так ты ещё и шутить умеешь? Я думал, ты как бетонная стена. — Я такой же человек, самый обычный, — пожал плечами Чон. — Знаешь, я считаю, что все мы особенные, просто общество заставляет нас вести себя одинаково, вписываться. Адаптируйся, либо умри. Наедине с собой мы — настоящие, — лицо Тэхёна волшебным образом стало безразличным, даже его взгляд, направленный на Чонгука, казалось проходил насквозь. Тэхён такой из-за таблеток? — Не знал, что ты философ, — Чонгук перевёл стрелки. — Давай попробуем узнать друг друга получше? Я хочу узнать тебя настоящего, — улыбнулся Тэхён. — Эй, притормози! — Чонгук сложил руки на груди в защитном жесте, — Мы знакомы от силы сколько? Чуть больше недели. Да и я не ищу друзей здесь. — Это звучит как типичная дискриминация от нейротипика, — Тэхён сел на корточки возле свой тумбы и стал искать что-то, — Ты один из тех, кто попадает сюда случайно и кричит, что он не сумасшедший? — Нет же! — воскликнул Чонгук, он мельком увидел, что остальные трое пациентов из его палаты играли в маджонг, у него было чёткое ощущение чужих взглядов под кожей, — Мне просто не нужны друзья, я люблю быть один. — Знаешь, говорят, что большинство людей, которые заявляют, что им хорошо в своём одиночестве — патологические лжецы, — Тэхён наконец нашёл, что искал — две коробки рамёна, — Я считаю так, с кем ты делишь рамён — с тем ты готов делить жизнь. Чонгук нахмурился и покраснел, получая в ответ взрыв басового смеха Тэхёна. — Ты всегда слова в штыки воспринимаешь? — Тэхён оставил вторую коробочку лапши на кровати Чона, — Я даю тебе шанс принять мою дружбу. Ты, Я, Рамён. Буду ждать в столовке. Тэхён оставил Чонгука. Он ведь не предложит дружить больше. Чонгук вспомнил, как Гарри Поттер отказал Драко Малфою. Но Чон умнее мальчика-который-выжил. И, если честно, ему не нравится одиночество, он устал быть наедине с собой. Чонгук взял свой рамён и вышел из палаты.

***

Тэхён просыпается, когда на часах давно за полдень. Это суббота, а значит можно вообще не вставать с кровати, разве что за лекарствами сходить. Медсестра Наён говорит, что Чонгука отправили на физиотерапию только что, значит, вернётся он не раньше, чем через час. По телеку опять крутят новости, читать ему не хочется, Тэхён ходит кругами по палате, раздражая маразматичных дедов. — Ты портишь нам ауру, паршивец! В маджонг нельзя играть с такой энергетикой, — говорит один из них, тощий такой и в очках, Тэхён не помнит, как его зовут, но этот мужчина всегда обрабатывает столы в столовой хлоркой, разумеется, за сигареты. Тэхён проигнорировал его, но наматывать перестал, просто сел на кровать, задумавшись. Без Чонгука ему скучно, не с кем поболтать, а он так хотел рассказать про свой сон. Под транквилизаторами всегда снится всякая дичь. Иногда даже слышишь голоса в голове, но не чётко, будто разговор соседей через стенку. Тэхёна это прикалывает, фразы генерируются совсем нелогично, вроде «Шесть куриц против одного дракона — это нечестно, дракону не выжить» — голосом учителя по истории или «Единственный президент, которого достойна наша страна, — Ким Намджун» — это ему сегодня послышалось перед сном. Доктор Ким буквально залез в его голову, а это даже не терапия. Телефоны им выдают в семь вечера, ровно на час. Изначально это было задумано, как способ для пациентов контактировать с близкими вне посещений, но не всем хочется каждый день выслушивать: «А как вас кормят?» или «Кто-нибудь пытался сбежать? Я бы точно смог, надо просто…». Некоторые слушают музыку, смотрят тикток. Тэхён вот, например, залипает в твиттер. Его взгляд случайно упал на дневник, заваленный обёртками конфет, которые они с Чоном съели ночью. От некоторых лекарств — аппетит жуткий. Дневник Он никогда не вёл дневник, видел только, как это делают в фильмах. Что-то типа: «Дорогой дневник, я хочу испить её крови, впервые за десятки лет во мне проснулась жажда». Тэхён не знает, что ему написать. В его голове какая-то каша из мыслей, когда он пытается напрячь свою думалку. Может, просто начать сначала? Хэй, дневник! Меня зовут Ким Тэхён, и я анонимный биполярщик. Звучит ужасно… Я узнал о своей болезни, когда мне было тринадцать. Точнее, она всегда была со мной, просто я этого не знал, мама всегда говорила, что у меня дурной характер, поэтому в самые плохие дни я спал на балконе. Как-то раз отец отлупил меня ремнём, потому что я катался по квартире на роликах и случайно снёс телевизор, после этого я целую неделю молчал, ни слова не сказал, просто… не было желания разговаривать. Доктор потом объяснил мне, что, возможно, это был мой первый депрессивный эпизод. Когда мне было тринадцать я в первый раз подрался, избил до сломанных зубов старшеклассника из-за какой-то мелочи, вроде, он купил последнюю дынную булочку. Я не помню, зачем накинулся на него, мог просто расстроиться и купить другую, но в тот момент у меня перед глазами была красная пелена, когда она исчезла, я заплакал, а потом отключился, проснулся уже в больнице. Я чувствовал себя монстром. Две недели за мной наблюдал психиатр, за ним хвостиком ходил Сокджин-хён — тогда ещё интерн. Мне давали разные лекарства, от одних было хорошо, словно тебя окутывает пушистое облако, от других же изо рта текли слюни и заплетался язык. Мама пришла ко мне как раз в тот день, когда я принимал эти лекарства. Она устроила скандал, грозилась подать в суд за то, что над её ребёнком проводят эксперименты, будто он лабораторная мышь. Я помню её взгляд, когда доктор сказал, что у меня биполярное аффективное расстройство, что это психическое заболевание, что оно на всю жизнь, но с ним можно справиться. Мама сказала: «Мой сын точно не псих» и забрала меня под расписку. Мне уже девятнадцать, у меня куча госпитализаций, я даже стою на учёте в полиции за вандализм, но ни мать, ни отец до сих пор не верят мне. Для них это — блажь, для меня — уродливый шрам, иногда он болит, отталкивает от меня людей, его можно прикрыть чем-нибудь, но он никогда не исчезнет, с ним я родился — с ним и умру.

***

Ближе к вечеру Тэхён и Чонгук сидели на кровати второго, пялясь в окно. Они только что закончили партию в шашки, точнее десять партий. Теперь они просто сидели рядом в комфортной тишине, разбавляя её несколькими словами, вроде: «Первым делом после выписки я приеду домой и буду лежать в горячей ванне» или «Надеюсь, брат не заходит в мою комнату, пока меня нет». — Ким Тэхён! — санитарка заходит к ним в палату, — Тебе разрешили погулять, распоряжение от доктора Кима. — Которого? У нас их минимум два, — усмехнулся Чонгук. — Доктор Ким Сокджин. Ты идёшь, Тэхён? — по женщине было видно, как всё это её достала, в конце концов, работка не из лёгких, так и платят гроши. — Иди, — сказал ему Чонгук, — Потом расскажешь, как погодка. Тэхён уж было встал, но вдруг задумался. — А ты ходил гулять? За весь твой месяц здесь, — спросил Тэхён. — Нет, — замялся Чонгук, — Мне не разрешают, потому что я не хожу на терапию. У Тэхёна появилась, как он подумал, гениальная идея. Доктора не могут справиться с Чонгуком, он отказывается от лечения. Прогулка в парке на территории больницы — это ведь тоже в своём роде лечение, созерцание белого пушистого снега, игра в снежки, снеговики и снежные ангелы… — Вы не могли бы передать доктору Киму, что я хочу взять с собой Чон Чонгука? Это очень важно, было бы здорово, если бы вы сделали это поскорее, — Тэхён состроил невинную мордашку, Чонгук тем временем метал в него молнии взглядом. Санитарка цыкнула на них.

***

Минут двадцать они сидели на кровати и ждали, Чонгук уже раз десять произнёс: «Какого чёрта ты решаешь за меня?», «Я не хочу никуда идти» и «Мы правда слепим снеговика?». Тэхён также знал, что это воспримется, как вызов, для доктора Кима, мол вот вы месяц не можете заставить парня идти к вам навстречу, а тут появляется такой прекрасный Тэхён и Чонгук раскрывается, как цветущая азалия. — Вам нужно переодеться, снаружи мороз, — в проёме снова стоит санитарка, вид у неё недовольный, — Доктор Ким разрешил вам обоим пойти, но с сопровождающим, — из-за её спины выходит смутно знакомый лысый мужчина. — Амбал из острого отделения! — кричит Тэхён, — Это ты меня привёл сюда, помнишь? Амбал не издал и звука, просто ждал, когда они переоденутся, молча выдал им зимние ботинки и огромные тёплые куртки, только вот шапок и перчаток не было, пришлось накинуть капюшоны. Тэхён видел предвкушение в смеси с лёгким страхом и волнением в глазах своего друга. Он взял Чонгука за руку, и они рванули в парк, покрываясь падающими снежинками.