i don't wanna mess up (cause life goes on)

Они идут по узкой расчищенной дорожке, по бокам которой возвышаются сугробы высотой по самое колено. Легкий ветер срывает снег с вечнозелёных елей, небо серое, видно лишь яркое пятно солнца над головами. Этот вид стоило бы назвать зимней сказкой, но они гуляют по территории грёбаной психбольницы. Окна всех отделений больницы так или иначе выходят на парк. Ироничная картина, какой-нибудь шизофреник может наблюдать в прямом включении, как два таких же, как он, пациента кидаются друг в друга снегом, стараясь попасть за шиворот, а грузный лысый санитар стоит в паре метров от них, наблюдая. Отличил бы этот самый шизофреник реальность перед глазами от галлюцинации? Да даже Чонгук и Тэхён до сих пор не верят в происходящее. От незнакомцев до от нечего делать друзьями, а потом к соседям по палате, они пришли к новой неизведанной доселе станции отношений. Вроде бы просто сожители, но слишком уж им хорошо вместе проводить время. Вроде бы друзья, но это слово слишком громкое, такой ярлычок нужно заслужить. Лёжа в снегу, они делают ангелов. Щёки покрылись румянцем, пальцы рук окоченели, а Чонгук и того дышать не может ровно, его глаза слезятся, сердце заходится ходуном, он целый месяц не выходил из больницы. Сейчас он думает о том, на что раньше закрывал глаза: зачем он отказывается от лечения? На то есть свои причины, но перевесили ли бы они такие моменты, проведённые с Тэхёном? Жизнь в больнице без Кима казалась обыденной, ты делаешь те же вещи — спишь, ешь, принимаешь душ, смотришь телевизор. Чонгук и не думал, что может быть по-другому. Когда отец засунул его в психушку, Чон воспринял это как наказание за всё то, что с ним произошло, он смирился и жил так, будто отбывает свой срок. У него не было устремлений, планов на будущее, казалось, нахождение здесь будет длится вечно, ну, или до тех пор, пока на него устанут тратить в напрасную ресурсы (таблетки нынче не дешёвые, чего не скажешь о еде, которой их кормят…). С появлением Тэхёна Чонгук стал меньше заниматься самоуничижением, он больше концентрировался на назойливом названном друге. Он так сильно старался терпеть его болтовню, дурацкие шутки и красивое лицо, пересекающее личные границы. Тэхён всегда садился с ним плечом к плечу, а когда Тэ не было рядом — появлялось чувство пустоты, легкий холодок из-за отсутствия чужого тепла. Чонгук и не заметил, как привык. Тэхён сводил его с ума тем, как всё «просто». К любой проблеме Тэхён относился так, будто знал заранее, что она появится, и успел мысленно пережить её. Кажется, у него биполярное расстройство…? Чонгук бы очень не хотел увидеть его в фазе депрессии, он боится, что самому станет больно от отчаянного тоскливого вида своего друга… Друга? Друга. Последний друг, который был у Чонгука, сейчас лежит в шести футах под землёй, его хоронили в закрытом гробу.

***

— Мы можем поговорить? — осторожно спросил Чонгук, — Сколько у нас ещё времени? Тэхён помог Чонгуку встать на ноги, и отряхнул снег с его спины. — Дядя Санитар, сколько мы ещё будем гулять? — спросил Тэхён. — У вас двадцать минут, — ровным железным голосом ответил тот. Немного странно, но он даже на часы не взглянул, будто в уме считал минуты всё это время… Они прошли вперёд по аллее и присели на лавочку, очистив её от снега. Чонгук запаниковал, он с горяча это ляпнул, он ещё не готов открыться! Но за целый месяц он так и не поделился ни с кем своими мыслями и чувствами, стоит ли довериться Тэхёну? Сердце кричит «Да», но его разум всё ещё находится в бесконечной тревоге. — О-он будет стоять рядом? — шепчет Чонгук. Тэхён накрывает плечо Чона ладонью и тепло ему улыбается. Чонгук думает, если бы Тэхён был эмоцией — то только грустью, самой светлой и мягкой. — Вы не могли бы отойти немного? Мы будем тут, просто поговорим, а потом позовём вас, чтобы вернуться в отделение, — сказал Тэхён. Санитар просканировал их внимательным взглядом, оценивая все риски. — По уставу не положено, — мужчина поправил шапку на своей лысой голове, — Но я отойду… Покурить, у вас пятнадцать минут. Они остались наедине, впервые за время их знакомства, если отбросить тот факт, что лысый амбал скрылся в деревьях неподалеку. — Чонгук, если это что-то серьёзное, то нам лучше поговорить уже в палате, — в ответ на это Чонгук нахмурил брови, поджал губы, — Я имею в виду, что времени у нас немного и будет неловко, если нас прервут. — Я хочу рассказать тебе это. Я действительно хочу, — его некогда румяные щёки побелели от чувства страха, говорят, когда ты озвучиваешь нечто такое — ты делаешь это реальным, признаёшь, что ты был или есть в глубокой заднице и не знаешь, как жить дальше, когда мысль выходит за пределы твоей головы — она уже никогда не исчезнет (закон сохранения энергии), — Я постараюсь… Тэхён, ты слышал о школе Сэбом? На лице Тэхёна заинтересованность смешивалась с волнением, он знал кое-что об этом. Все слышали, буквально вся страна. Около двух месяцев назад в частную школу Сэбом, где готовят будущих госслужащих, политиков и дипломатов, четверо учеников пришло без формы, они были одеты во всё чёрное, с масками на лицах и оружием в руках. Этот случай могли бы назвать вторым Колумбайном, но на самом деле, каждый год где-то в нашем мире появляется школьник, готовый расстрелять своих одноклассников, учителей, обидчиков. В школе Сэбом погибло пятьдесят человек — два выпускных класса, пара учителей и случайно попавшиеся под руку школьники. Большая часть людей сбежала через аварийный выход на кухне, о котором знали лишь сотрудники школы. — Ты был стрелком? — удивился Тэхён, он даже попытался представить Чонгука с оружием — устрашающее зрелище. — Нет, твою мать! Всех стрелков поймали в тот же день, — Чонгук коснулся своим коленом колена Тэхёна, стремился к теплу и безопасности, — Мой класс расстреляли. Они просто вошли и стали палить, не глядя. Не поверишь, за секунды до этого я залез под парту, чтобы поднять карандаш, а когда увидел вокруг себя горы трупов… Я просто хотел выжить, понимаешь? Это мерзко, я не перестаю чувствовать на лице эту грязь! — Тише-тише, — Тэхён приобнял его за плечи, — Что ты имеешь в виду? — Я… — Чонгук пытался дышать глубже, — Я упал на пол, будто в меня попали, а потом измазал лицо чужой кровью, — Лицо его стало белым, словно снег, — Когда они уже ушли — до меня дошло. Рядом со мной ведь сидел лучший друг. Югём. На моём лице была кровь мёртвого лучшего друга. Я лежал напротив его трупа, стараясь даже не дышать, я так боялся, что они вернутся. Меня нашёл какой-то полицейский, пнул меня в бок и отскочил назад, когда я попытался встать. С тех пор я думаю… Правда ли я выжил в тот день? — Чонгук, дыши! — крикнул Тэхён, он с паникой смотрел, как грудь Чонгука трясёт из-за дыхания, его глаза наполнялись слезами, — Мы можем обсудить это, когда ты будешь готов! — Мама Югёма… Когда мы были на похоронах, она подошла ко мне и сказала: «Лучше бы Ты умер», — слёзы стекали по лицу Чонгука, его глаза стали закатываться, усилием воли он пытался держать взгляд на лице Тэхёна… Такое красивое, красивое… — Я ведь её знаю с пятого класса, я у них дома бывал так много раз, что и не сосчитать! Она всегда готовила нам нэнмён, когда приходила с работы пораньше. Она была для меня роднее собственной матери! А я… — глаза Чонгука закатились до предела, он качнулся в сторону и упал со скамьи, потеряв сознание. Тэхён во всё горло закричал, зовя санитара.