Но так просто всё не закончилось. Вечером граф снова нашёл его и, как обычно, неизменно вежливо и благожелательно предложил:
– Погода сегодня чудесная, не хотите прогуляться?
– Но уже ведь почти… полночь, – удивился Рошешуар, по ходу произнесения фразы вспомнив, что разговаривает с вампиром, а значит и время для прогулок самое подходящее.
– Именно! И ночь такая ясная, луна просто огромная – вы ни за что не оступитесь, – радостно подтвердил Верандис. Рошешуар представил, как эта самая луна заливает кривые высохшие деревья и надгробия, создавая неповторимую атмосферу, и огромное количество теней, укрывающих опасность, и нервно сглотнул.
– А мой…
– Спутник? Боюсь, он не сможет к нам присоединиться. Они с Гвендис собирались… подлатать конюшню, если я правильно понял. Или что-то в этом роде.
Рошешуар замешкался. Уходить в ночь из дающего пусть эфемерное, но чувство защиты, замка под ручку с вампиром ему хотелось меньше всего на свете. К тому же их с Камеруном разделили, а это может значить только одно – вот сегодня с ними и расправятся. А что, прямо в полночь, под луной, и полы после не надо замывать: утонченно, прагматично, очень по-графски.
Только вот Рошешуар уже устроил сцену за обедом, нарушив все правила приличия, и сейчас отказываться было бы совсем невежливо. Пока инстинкт самосохранения боролся в нём с воспитанием, граф добавил.
– Не бойтесь, вы под моей защитой. А я вас точно не укушу, даю слово, – и после этого отказаться стало и вовсе невозможно.
На улице Рошешуар действительно испытал горячее желание вцепиться в графа и более не отпускать. Да, кровосос, но кровосос знакомый, тогда как вокруг глухая ночь и всякие странные шорохи и скрипы отовсюду. Однако они были не настолько хорошо знакомы, пришлось ограничиться тем, что Рошешуар сократил дистанцию, насколько мог, и с независимым видом пошёл рядом. Погода и правда выдалась ясная и безветренная, на небе ни облачка, и луна щедро освещала холодным, потусторонним всё вокруг. Далеко внизу, у подножия, уютными огоньками светился Крестшейд, но они, к сожалению, направились не туда, а вокруг замка.
– На самом деле, давно пора привести здесь всё в порядок, – извиняющимся тоном произнёс Верандис, когда они прошли мимо пролома в заборе. – Но всегда находятся заботы поважнее. Наша земля даёт скудный урожай, так что любая неприятность, связанная с погодой – и зерно приходится закупать у соседей. Только ремеслом и спасаемся.
– Не зря ведь говорят, что благочестие земледельца можно измерить тем, насколько хорошо обстоят дела у его крестьян, – вежливо отозвался Рошешуар. – Ваши явно не страдают.
Тут он не покривил душой – пусть Крестшейд и располагал пейзажами унылей не придумаешь, но дома здесь были крепкими, а люди – сытыми и хорошо одетыми.
– Вы мне льстите, – улыбнулся граф. Рошешуар хотел и дальше развить эту куртуазную тему, но увидел два горящих красных глаза, парящих над дорожкой прямо перед собой, и остановился, как вкопанный. Он уже начал произносить заклинание, когда граф мягко тронул его за рукав.
– Не надо, это всего лишь наша козочка.
– Ко-озочка? – не поверил Рошешуар, но потом присмотрелся, стараясь не зацикливаться на горящих глазах, и понял, что действительно – та самая коза, что паслась у конюшни, когда они приехали.
– Наверное, наши босмеры её спугнули, – Верандис спокойно прошёл вперёд и принялся чесать козе лоб. Та блаженно прижмурилась, огненные шары глаз сузились до маленьких полосочек.
– А почему у неё глаза горят? – возмутился Рошешуар.
– Не знаю. Так не должно быть? – так искренне удивился граф, что даже как-то стыдно стало подозревать его в дурном чувстве юмора.
– Нет, – хмуро ответил Рошешуар, на всякий случай обходя козу по большой дуге.
– Вы всё-таки мне не доверяете, – с легкой укоризной произнёс Верандис, без труда его нагнав.
– Ну почему же? Если бы я вам не доверял, то не приехал бы сюда и уж точно не вышел бы на прогулку посреди ночи, – как Рошешуар не старался, прозвучало не очень убедительно.
– И всё же вы подсознательно ждёте нападения, – покачал головой Верандис. – Поймите, вы наш гость, вам здесь ничего не угрожает.
Пока он говорил, над ними пролетела упитанная летучая мышь, с недовольным писком какнула Рошешуару прямо на плечо и с чувством выполненного долга полетела дальше. На полпути её сбил пролетевший в ночи неясных очертаний предмет, и мышь, громко пища, плюхнулась за надгробие, то есть, за памятник архитектуры образца северного Хай Рока. Рошешуар только вздохнул и стер следы хулиганства заклинанием.
– Ничего серьёзного, – со скорбным видом поправил сам себя Верандис. – Послушайте, я знаю, как это выглядит со стороны. Но я правда верю в то, что говорю и делаю. Вампиры и люди могут сосуществовать в мире. И мои владения служат тому примером.
– А почему тогда ваши крестьяне сегодня попрятались? – не выдержал и снова спросил Рошешуар. Даже в темноте ему показалось, что граф слегка покраснел, и уж тем более было странно, что он не нашёлся с ответом!
От эдакой неловкости Верандиса спасла каджитка. Она свесилась с иссохшего дерева вниз головой, без труда держась за ветку коленями – да так неожиданно и так близко, что Рошешуар чуть со страху не залепил ей заклинанием в морду.
– Адуса-даро вынуждена известить вас, что босмеры слишком уж расшалились, – сообщила она Верандису, недовольно щуря красные глаза – у неё они хотя бы в темноте не светились, а то Рошешуар уже начал подозревать, что бедную козу эти бесчестные кровососы тоже обратили в нежить – белоснежный хвост мотался из стороны в сторону. – Адусе-даро приструнить их?
– Не нужно, – ответил Верандис. – Пусть развлекаются, когда ещё Гвендис встретит соотечественника.
Каджитка кивнула и без труда подтянулась обратно. Когда Рошешуару пришлось пройти под этим деревом, он едва удержался, чтобы не втянуть голову в плечи. Всё время казалось, что Адуса-даро затаилась там белёсой тенью и вот-вот прыгнет на загривок. Выяснять правду у Верандиса резко расхотелось, меньше знаешь – дольше живёшь, и Рошешуар поспешил сменить тему.
– Погода сегодня отличная, – вымученно улыбнулся он. Потом увидел светлячка и решил, что это тоже ничего так повод для беседы. – И комаров совсем нет. У вас всегда так или приходится применять какие-то ухищрения?
– Ну как вам сказать… – задумчиво ответил граф. Светлячок, дробно трепеща крылышками, полетел в сторону… и вдруг исчез. Раздался довольный хруст. У дорожки Рошешуар увидел жабу. Крупную такую – до середины голени будет. И саблезубую. Жаба прожевала светлячка и заинтересованно уставилась на Рошешуара выпуклым глазом, блестящим в лунном свете. Рошешуар икнул и, наплевав на приличия, подхватил Верандиса под локоть – благо, тот был не против и даже, кажется, приятно удивился.
– Она вас не тронет, – улыбнулся он.
– Точно? – насторожился Рошешуар.
Откуда-то сзади с замогильным блеянием выскочила козочка и бесстрашно понеслась прямо на жабу. Та с душераздирающем кваканием предпочла ретироваться, и они вдвоем удалились, оглашая округу медленно затихающими инфернальными звуками.
– Точно, – подтвердил граф. – Козочка не даст.
– Прогулки с вами – истинное удовольствие, – Рошешуар почувствовал, что ещё немного, и полезет на дерево, пусть даже и придётся драться за него с Адусой-даро.
– Погодите, вы ещё не видели главного! – с воодушевлением отозвался Верандис, то ли не заметив неискренности, то ли решив её проигнорировать во имя будущих свершений. Рошешуар подумал, что насмотрелся вдоволь за сегодня, и неплохо бы по приходу в замок проверить, не поседел ли ненароком, но благоразумно промолчал. Тем более, что его отвлекло смутное движение сбоку. Рошешуар резко обернулся – ничего. Просто забор: кованые решетки, покосившиеся от времени, и каменный столбик между ними, увенчанный статуей гаргульи.
Рошешуар перебрал в памяти последние дни. Он не был уверен, что забор графского замка в принципе был украшен гаргульями.
«Отвалились», – малодушно подумал Рошешуар и отвернулся. А вслух произнёс:
– Так идёмте же скорее! Не могу дождаться этого момента! – что ж, в этом он точно не покривил душой, ведь после можно будет забежать в замок, запереться в комнате и подпереть дверь со своей стороны!
– Тут недалеко, – сообщил Верандис и повел его дальше вокруг замка. Рошешуар не выдержал и ещё раз обернулся. Гаргулья сменила позу.
«Показалось», – поспешно решил он и усилием воли заставил себя забыть о заборе, жабах, козочках и прочей мистике.
– Я вырос в Вэйресте, и вот там совсем другой климат, очень непривычно, – вновь попытался он завести приличествующий случаю разговор
– Только выросли?
– Что?
– Вы сказали «вырос». Значит, родились где-то в другом месте? – уточнил граф.
– Хм. Честно говоря, я не знаю. Меня воспитали бретоны, а уж как я к ним попал и откуда, это мне неведомо. Может быть, из Саммерсета, может быть, из Сиродила. А может, меня родила студентка в соседнем общежитии, да и подбросила лекторам на порог. Столько возможностей!
– Или вы – потерянный сын великого альтмерского героя, – загадочно улыбнулся Верандис.
– О да, обычно я всем так и рассказываю, – усмехнулся Рошешуар в ответ. Его внимание привлек тусклый свет фонаря неподалёку и копошащийся в его свете неясный силуэт. Приглядевшись, он узнал Каллина, который, судя по характерным движениям, копал там яму.
– Полагаю, он сажает там новые деревья взамен погибших, – произнёс Верандис, заметив его интерес.
– Ночью? – не выдержал Рошешуар.
– Почему нет? Наши слуги привыкли вести ночной образ жизни, – спокойно отозвался граф. – Ведь именно тогда бодрствуют обитатели замка.
На непрофессиональный взгляд Рошешуара, яма у Каллина выходила какая-то уж очень большая для одного несчастного саженца. И к тому же подозрительно продолговатая. Опершись на лопату и смахнув трудовой пот со лба, Каллин проводил святотатца, посмевшего не только приблизиться к его обожаемому графу, но ещё и бесстыдно повиснуть на нём, таким взглядом, что стало ясно, что за «дерево» очень скоро может там оказаться. Рошешуар сглотнул и отвернулся. Не станет же он нападать на него при Верандисе! Значит, достаточно просто от него не отходить. Потом не удержался и всё-таки украдкой оглянулся.
Каллин всё ещё копал. Гаргулья с забора исчезла.
– Вот мы и пришли! – торжественно возвестил Верандис. Рошешуар мысленно выдохнул – ну наконец-то! – посмотрел вперёд… и все посторонние мысли вылетели из его головы.
Тут действительно оказалось недалеко, прогулка привела их к небольшому озерцу у замка. Рошешуар видел его днём и совершенно не придал этому значения – озеро и озеро. Но сейчас всё было по-другому.
Озеро от края до края мерцало тысячью мягких огоньков. Верандис подвёл его ближе, и Рошешуар зачарованно уставился в темную глубину вод: огоньки в ней жили своей жизнью, постоянно и хаотично перемещаясь туда-сюда. Зрелище завораживало, просто глаз не оторвать! Перед ним словно раскинулось звёздное небо в миниатюре, зыбкое и переменчивое.
– Но как?..
– Мой личный проект, – с гордостью ответил Верандис. – Выращивал не один год. Днём их не видно, но зато ночью…
– Красиво… – захваченный странным танцем огоньков, Рошешуар ступил на мостки. Прошёл вперёд, чтобы оказаться окруженным ими.
– Осторожно! – окликнул его граф, а потом под ногами что-то хрустнуло, и мостки начали резко уходить у Рошешуара из-под ног.
Биение сердца – и вот он уже стоит на берегу, сам не понимая, как там оказался. Или нет, понимая – это ведь Верандис обнимает его спины, прижимаясь вплотную, удерживая за пояс. Когда только успел? Мостки наполовину обрушились в воду – не выдержала одна из опор. Огоньки прыснули в разные стороны и теперь испуганно жались к берегам.
– Вы меня напугали, – тихо произнёс Верандис над самым ухом. Рошешуар понял, что и сам испугался, сердце колотилось, как бешеное. Ещё он понял, что граф медлит, и не думая его отпускать, и что он близко, очень близко. Если захочет укусить, ему и делать ничего не надо: вот она шея, вот он – целитель-дурачок. И что как раз эта мысль почему-то его не пугает. Темнота, волшебные огоньки и пережитая опасность делали своё дело – не мог же граф спасти его от ледяного купания только чтобы… Рошешуар нерешительно обернулся, чтобы посмотреть Верандису в глаза. Вот это уже было совсем непозволительно близко, почти нос к носу. Верандис выглядел обеспокоенным и растерянным одновременно, но это было не лицо эльфа, который хочет лишить кого-то жизни, это было…
Мимо что-то пролетело и плюхнулось в озеро с оглушительным плеском.
Наваждение вмиг рассеялось. Верандис вздохнул и отстранился.
– Кажется, слишком самонадеянно было полагать, что нам дадут просто прогуляться, верно? – с грустной улыбкой произнёс он.
Рошешуар моргнул. Потом до него дошло, что только что произошло. И как он чуть сам не запрыгнул вампиру на клыки, размякнув и задумавшись не о том. Конечно, поцеловать граф хотел, а не укусить, что ты ещё себе придумаешь, идиот доверчивый, прежде чем тебе голову открутят? Разозлившись сам на себя, Рошешуар отвернулся и принялся вылавливать из озера этот загадочный предмет-спаситель, чтобы хоть чем-то занять руки и дать себе время собраться.
Заклинание телекинеза сработало безупречно – легко плеснув, предмет оторвался от воды и прилетел к нему прямо в руки. И это оказался сапог на очень маленькую ногу. Подозрительно знакомый сапог одного очень ушлого босмера.
За сухим остовом некогда величественного дерева что-то подозрительно зашуршало. Рошешуар хмыкнул и пошёл возвращать пропажу с благодарностями.
– Я смотрю, починка конюшни идёт полным ходом! – рывком заглядывая за дерево, возвестил он.
Только босмеров там не было, ни одного. На земле, подвернув крылья, сидела гаргулья и, кажется, игралась двумя сучковатыми палочками… как куколками? Обернувшись на голос, она в панике раззявила пасть, испугавшись больше Рошешуара, и побросала игрушки. Вскочила, крылья вмиг развернулись, отвесив Рошешуару приличный апперкот, и гаргулья рванула вперёд, не разбирая дороги. Проломила в ограде новую дыру и с громким топотом исчезла вдали.
Только Рошешуар этого уже не увидел. У него в глаза потемнело, взмахнув руками, он начал падать назад. И упал бы, если бы его вовремя не подхватил тут же оказавшийся рядом граф.
– Вот и погуляли… – вздохнул Верандис, глядя в безмятежное лицо отключившегося собеседника. Потом поднял на руки. Совсем с другой стороны прибежали босмеры – сначала Камерун, припадая на обутую ногу, а за ним и не желающая отставать Гвендис. – Всё в порядке. Я отнесу его в замок.
– Я с вами, – Камерун подобрал выпавший из безвольной руки сапог и натянул на ногу прямо мокрым.
– Я не причиню ему вреда, – серьёзно произнёс граф.
– Я знаю, – отозвался Камерун. – Просто конюшню мы уже доломали.
***
Рошешуар пришёл в себя, лёжа на чем-то холодном, ровном и твердом. Перед глазами маячил далёкий потолок – значит, он каким-то образом попал в замок. Тут на него сверху кто-то сел, и в поле зрения попала до жути довольная, клыкасто улыбающаяся мордашка Гвендис.
– Кушать подано! – радостно завопила она, раскинув руки в разные стороны. Рошешуар вторил ей таким же искренним, но куда более отчаянным воплем, вспышка света – и Гвендис отлетела прочь. Рошешуар быстро сел, выставив руки и приготовившись дорого продать свою жизнь, но предательница-голова тут же взорвалась болью, реагируя на резкое движение, что несколько смазало эффект. Заодно он понял, что сидит на столе – на обеденном столе! – и помимо Гвендис здесь ещё находится Камерун, что немного повышает их шансы выжить, и Адуса-даро, что, опять же, качает чашу весов обратно в патовую ситуацию.
– Какого тут происходит?! – выпалил он.
– Точно башкой ударился! – обиженно отозвалась Гвендис, хлопая себя по животу и пытаясь потушить занявшуюся колдовским огнём кожанку. – Совсем шуток не понимаешь!
– Какие шутки, кровососина ты даэдрова?! – возмутился Рошешуар. – Меня нельзя жрать, заруби себе на носу!
– Вначале ты мне больше нравился, когда не пулялся всякой дрянью, а просто трясся от страха, – буркнула Гвендис в ответ.
А Рошешуар, наконец, заметил, что Камерун и Адуса-даро не спешат вставать ни на чью сторону, а просто чинно сидят на стульях и внимают представлению – а значит, жрать его точно никто пока не собирается. Но зачем тогда на стол положили?!
– О, вы пришли в себя! – со стороны подвала вернулся граф с какой-то склянкой.
– Почему я на столе?! – попытался добиться хоть от него приличествующей воспитанному человеку реакции Рошешуар.
– Вам нужно было незамедлительно оказать помощь. Отсюда ближе всего до лаборатории, – спокойно ответил Верандис. – Вот, выпейте.
– А потом вы меня доедите? – с подозрением уставился на склянку Рошешуар. Даже понюхал. Но ничего крамольного не учуял.
– А потом вы подниметесь наверх и отдохнете, – вздохнул граф.
– Ладно… – Рошешуар отхлебнул: обычное укрепляющее зелье с чуточкой обезболивания, он сам таки на уроках алхимии варил. – Отдохнуть – это хорошо. Я сегодня и правда очень… устал.
– Да, насыщенный был день, – вежливо согласился Верандис. – Камерун, вы проводите его или мне…
– Нет, нет, мы сами справимся! – чересчур поспешно перебил его Рошешуар. – Мне уже гораздо лучше! – и быстро слез со стола, опасно покачнувшись при этом.
– Я вижу… – протянул граф.
– Я за ним присмотрю, – ответил Камерун, тоже поднимаясь.
– Доброй вам ночи, – кивнул им Верандис. – Поправляйтесь.
Один лестничный пролет они преодолели без происшествий, а вот в конце второго их уже поджидали.
– Десерт сам в руки идёт, – недобро ухмыльнулась Гвендис, опасно восседая на перилах. Адуса-даро ничего не сказала, но она тоже была здесь, и этой молчаливой поддержки было достаточно.
– Слушай, я не знаю, что тебе от меня нужно, но я устал быть хорошим гостем, – решительно отозвался Рошешуар. – Только попробуй ещё на меня облизнуться – и объясняться за твою поджаренную задницу я буду уже с графом.
– Какой грозный! – фыркнула в ответ Гвендис. – Нагуляем пока аппетит. А спишь ты крепко? Если да – то приятных снов!
Рошешуар замешкался. Насчет этого паршивка была права: не сможет же он всю ночь не спать, ожидая нападения из каждого тёмного угла комнаты. Так можно и умом тронуться.
Их спор разрешил Камерун. Молча поманил Рошешуара, чтобы тот наклонился ниже, а потом вдруг взял и от души потерся головой ему о шею, как большой кот.
– Фу-у-у, гадость какая! – с отвращением отозвалась Гвендис. – Взял и всё испортил!
– Псиной помеченный, – сказала, как отрезала Адуса-даро и, легко спрыгнув с перил, исчезла в темноте.
– Теперь точно не тронут, – подмигнул ему Камерун и предложил пройти дальше. Рошешуар в недоумении хотел что-то сказать, но потом передумал и молча пошёл вперёд.
И это только второй день в замке!
***
Вернувшись в комнату, Камерун полез в гамак.
– Эй, ты куда? – удивился Рошешуар.
– Спать, – отозвался тот. – Пока есть такая возможность.
– А как же я? – растерянно произнёс Рошешуар.
– А у тебя, вон, целая кроватища. Спокойной ночи.
– Ты же обещал меня защищать!
– Я тебя пометил. Всё, они не пристанут теперь часов десять, как минимум.
– Только шею! А укусить можно за всё, что угодно!
– Ну прошлой же ночью не укусили, – вздохнул Камерун.
– Откуда мне знать?! Видел, как быстро их укусы затягиваются! – от этой мысли у Рошешуара жутко зачесалось всё тело разом. Подумать только, он так беспечно продрых прошлую ночь, а его могли всего искусать! – Спаси меня, пожа-а-алуйста!
– Будешь приставать во сне – укушу, – предупредил Камерун, перебираясь на кровать.
– Без проблем! – заверил Рошешуар, притягивая его к себе.
– Ты серьёзно? – укоризненно спросил Камерун.
– Чем ближе – тем безопаснее! – невинно отозвался Рошешуар. – Только для спасения своего, не думая ни о чём постыдном, вот.
Ещё раз вздохнув со всей скорбью босмерского народа, вынужденного подыгрывать высокоэльфийским причудам союзников, Камерун перекинул через него ногу и растянулся на животе и груди, прикрывая собой, как живым щитом.
– Вот. Доволен? Чтоб ты знал, я в жизни ничего неприличнее не делал.
– Я глубоко ценю твою жертву, – заверил его Рошешуар, стараясь как можно незаметнее возить по себе, раз уж с шеей сработало.
– Не перестанешь, я тебе лицо обглодаю, – совершенно серьёзно отозвался Камерун на эти маневры, и, правда, пришлось перестать.
– А ничего так, как будто дома на ветке, – обхватив его руками и ногами, добавил Камерун. – Видел бы нас Разум-Дар…
– Да уж, вот бы он повеселился… – отозвался Рошешуар.
Но спать так и правда было гораздо спокойнее.
