Не тот, кем кажется.

      Питер хоть и ждал появления Барнса, все же боялся его. Куда больше, чем остальных предполагаемых дознавателей. По факту, Сэм и Наташа ему толком ничего не сделали, но у Баки и без ГИДРЫ фантазия была весьма богатая. Он допрашивал людей на войне и Питер примерно догадывался, как это происходило. Да и кое-какие записи в архивах все же были.       — Ну привет, моя любимая сучка, — Питер жалеет об этом гораздо быстрее, чем предполагал. Удары у Зимнего резкие и четкие. Даже здоровой рукой он наносит их с ощутимой силой, если учесть выносливость Паркера. Вторая, из металла, сжимает плечо Питера, не давая тому возможности согнуться во время очередного удара.       — Ты мог заговорить зубы тому крылатому, — фыркает Барнс, пока что он не силен в именах обретенных союзников, — и даже Романофф, но не мне.       Взгляд Баки прожигает, испепеляет до основания и у Питера нет никакой возможности увернуться от него. Барнс отлично помнил этого пацана и его высказывания в адрес сержанта, когда расклад был иной. Сейчас все карты в руках Баки и он не планировал быть хорошим парнем. Раз уж ГИДРА так хотела чтобы он стал плохим, то пусть сама узнает весь его гнев на себе, а гнева за годы плена и пыток накопилась столько, что если бы он стал водой, то заполнил бы пару таких озер, как Байкал.       — Знаешь, я уже устал от всего этого «по-хорошему», — усмехается Питер, — но ты то покажешь мне, как узнают правду настоящие профи?       — Не сомневайся, — на лице Зимнего проскальзывает тень зловещей улыбке, — я сделаю так, что ты не только расскажешь мне все, что нужно, но еще и будешь молить о пощаде.       — Посмотрим, — Паркер сплевывает кровь и слюни на пол.       Барнс прошелся по комнате, явно что-то обдумывая. Питер ощущал на себе его тяжелый взгляд, который кажется сейчас прожжет дыру в его спине. От этого становилось еще больше не по себе. Внимание Баки привлек небольшой железный столик, который стоял в углу, Питер его видеть разумеется не мог. По какой-то причине, никто из других дознавателей даже не подумал о том, что можно использовать в допросе подручные средства. Он смутно помнил, как когда-то ему дали приказ допросить одного военного из зоны 51, так что Баки отлично знал, после чего люди уже не в состоянии врать. Нестерпимая боль лишает их такой привилегии.       — Итак, Питер, я все же спрошу, каким образом ты связан с ГИДРОЙ? — Барнс шарился на столике и звон инструментов выводил Паркера из себя. Даже обычный скальпель, предназначенный для хирургических операций, в руках Баки может стать не только орудием пыток, но и убийства, при особом желании. Много не надо — полоснул один раз по сонной артерии и готово.       — Пошел в задницу Роджерса, — фыркает Питер, а потом смеется.       — Это было ожидаемо, что ты не захочешь сотрудничать, — Баки наконец находит то, что ему точно пригодится, — знаешь, я не думаю, что ты любитель маникюра.       — Что?! — ликование сменяется паникой, когда Паркер видит в руках у Барнса плоскогубцы, обычные, с красной ручкой, — ты же не будешь вырывать мне ногти? — ему казалось это диким, хотя, чего греха таить, он и сам применял такой метод на допросах. Болезненная хрень, так что Питер отлично понимал, что его ждет.       — Я уже смог тебя удивить? — тон у Баки совершенно спокойный. Он совершенно не нервничает по поводу происходящего, на мгновение Паркер даже думает о том, что тот все еще находится в режиме Зимнего Солдата, но взгляд выдает в нем человека, который сам решает, что ему делать, — итак, пока я буду разжимать твой кулак, у тебя есть время ответить на мой вопрос.       У Питера не было шансов против металлической руки Барнса, так что его кулак довольно быстро оказался разжатым, а пальцы надежно зафиксированы. Он поглубже вдохнул. Острая, ни с чем не сравнимая боль буквально пронзила его тело и парень заорал, как ненормальный, суча ногами, настолько, насколько это возможно. Пластинка ногтя летела на пол, а палец тут же покрылся кровью.       — Ты больной ублюдок! — проорал Питер.       — Может быть, — Баки глухо усмехается, — но я узнаю правду.       — Хуй тебе, а не правда. Если ты конечно не думаешь вырвать мне все ногти, — только после того, как он сказал об этом, Питер начинает жалеть.       — Ты бросаешь мне вызов? — Баки вопросительно изгибает бровь, — знаешь, а ведь твоя фамилия… Паркер… ах, да, Ричард и Мария.       Питер замер. Он уставился на Барнса. Воспоминания, как снежный ком, навалились на него. Он снова вспомнил то, что ему старательно стирали каждый раз, как только он заикался об этом.       — Ты убил моих родителей? — прошептал Питер, боясь даже посмотреть на Зимнего.       — Да, — лаконично ответил тот, — это было мое задание. Я знал, что ты в машине. Твои предки доверились не тому.       — Пирс…?       — Не только он, — фыркает Баки, — они хотели сдать вашу шарашку Фьюри. Так что да, пацан, еще раз спрашиваю, какое ты имеешь отношение ко всему этому?       — Никакого!       Снова острая, как нож боль, пронзаем его руку, но на этот раз левую. И снова пластинка ногтя летит куда-то на грязный бетонный пол.       — Ну же, Питер, у тебя еще есть шанс не быть закопанным заживо, — Барнс оглядывается в поиске ткани, чтобы вытереть руки и инструмент, — ты не нужен ГИДРЕ, чтобы они тебе не говорили. Сам подумай, будь ты им дорог, они бы оставили тебя подыхать в наших руках?       Внутри что-то щелкнуло и пока что Питер не знал, к чему именно это может привести. Кажется, что Барнс отодрал от его лица ту пелену, которая искажало гребаное восприятие. Таблетки, капельницы, психиатр… это все звенья одной цепи под названием ГИДРА, и Питер был не таким уж нужным. Ну как, им он был нужен из-за того опыта, теперь все встало на свои места. Вот почему Пирс боялся того, что Питер все вспомнит. Его способности… он был сильнее, чем все они и мог устроить бунт и перебить агентов.       — База в Заковии…