Мы даже еще и не подъехали к госпиталю, как увидели, что на главной дороге и соседних улицах лежат люди. Кровь, крики, стоны, плач, причитания и смрад — это было повсюду. Врачи и медсестры сновали между больными, их форма была вся выпачкана, а в глазах безумная усталость, и у многих, какое-то отчаянное безразличие к происходящему. Прямо под фонарем на дороге парню ампутировали ногу. Судя по крикам, обезболивающих в больнице уже не осталось, не говоря уже об анестезии. Большой широкоплечий парень, каким-то чудом оставшийся живым после того, как ему разворотило грудную клетку, тихо плакал, говорил что-то воображаемой маме и робко улыбался. Его глаза уже помутнели и смотрели вдаль в звездное небо. Я мысленно ему пожелала побольше тепла и любви в следующей жизни.
Пока мы с Маной молча охреневали от развернувшейся картины, дедуля напомнил о себе:
— Здесь вам надо бы спешиться.
— Да, вы правы. Спасибо, что сопроводили *отконвоировали* нас сюда. Мы пойдем искать деда, — сделала я неуклюжую попытку сбежать от наших провожатых. Честно думала, что не прокатит. Дедуля явно понимает, что мы соврали.
— Да, вы правы, малышки. Поехали-ка мы обратно, столько постов не объездили! И передавайте привет Стивенсону, он мой старый друг, и как столь прелестных внучек мог от меня скрывать! Теперь он мне четыре партии в шахматы наперед должен, и бутылку виски, конечно, — сказать, что у нас с Маной челюсть отвисла — это ничего не сказать. Она пробила собой брусчатку мостовой и устремилась к жарким недрам Земли.
Мы махали вслед удаляющимся от нас солдатам, а меня грыз вопрос. Да кто это вообще такой? Дедуля прекрасно понимал, что мы ему врали, но тем не менее не только не прибил нас на месте, но и поддержал ложь, сопроводил до госпиталя и чуть ли не по головкам погладил. Но в любом случае, спасибо ему за все.
— Мааан, а ты понимаешь, что теперь совершенно незнакомый нам друг старикашки из-за нас должен ему шахматы и вискарь? Кто он такой вообще?
— Отец как-то говорил о нем, он в госпитале Троста как раз работал. Один из лучших врачей.
На нас сейчас внимания никто не обращал, мы отошли подальше за деревья, и я выдала немного шоколада каждому, в том числе Призраку. Он умял его за один присест и обиженно взглянул на меня, как бы говоря «И это все?»
— Будет больше, малыш, будет, надо немного потерпеть, — потрепала я коня по загривку. Оставшуюся во фляге воду мы тоже поделили на троих.
Мы оставили Призрака с вещами у деревьев со строгим наказом смотреть за вверенным барахлом. Конь был явно не в восторге от поручения, но вздохнул и устало прислонился к дереву.
— Алиса, я, конечно, не разбираюсь в лошадях, но Призрак, наверное, огромных денег стоит, да и шоколад такой на вес золота. Их же украдут!
— Украдут? Призрака? И вещи, за которыми он смотрит? — я не смогла сдержать смеха, вспоминая о похождениях своего распрекрасного конька-горбунка. — Скорее Призрак таких отчаянных грабителей украдет, а еще вероятнее отобьет все то, что хоть и является жизненно важными органами, но владельцу без надобости.
— Без надобности?
— В виду либо неиспользования, либо использования не по нормальному назначению. Ладно, забей, у Призрака пока все будет хорошо. Сейчас нам надо найти доктора, желательно без медсестер-помощниц.
— Вон, смотри, там мужчина, помощников у него нет, как раз у раненого. Кажется, кровь пытается остановить.
— Вперёд тогда, — и мы сорвались с места к нему.
— Мы вам поможем, — сказала я мужчине с уставшими глазами, зажимавшему бедренную артерию кричавшему и сопротивляющемуся солдату. Я очень быстро обездвижила пациента, нажав на несколько точек.
— Тогда ты продолжай следить, чтобы человек не двигался, — кивнул он мне. — А ты свети фонарем там, где сейчас находятся мои руки. Только быстро, иначе пациент умрет от потери крови, — обратился он уже к Мане.
Мужчина взял зажим и пережал артерию, крови из нее больше не текло. Рядом валялась какая-то деревяшка, острый конец был весь в крови.
— Один из врачей опрометчиво вынул деревяшку раньше времени, вот и результат. Устали все до чертиков, пациенты уже начали умирать и из-за наших косяков. Меня Адам зовут, это ваш родственник? — кивнул он на мужчину.
— Я Алиса, а это Мана. Он не родственник. Мы хотели помочь в госпитале. Пока, конечно, мало что умеем, но перевязывать и зашивать раны, вправлять кости, уколы делать можем.
— А еще фиксировать пациентов…потом хочу узнать, как именно ты это сделала. Сейчас больница вам не мана небесная, а скорее филиал ада на земле. Вы слишком мелкие, точно справитесь? Работы много.
— Мы очень постараемся! А ничего, что наш пациент до сих пор с зажимом внутри? Кровь же может «застояться», — проговорила смущенно Мана
— Артерию надо зашить, но нужных ниток больше нет. Только к утру партию врачей должны привезти вместе с материалами. Осталось только уповать на чудо, даже дезинфекции почти нет.
— О, у меня такие нитки есть, правда немного. Мне мама собирала аптечку (у нее была вечная небольшая такая паранойя, что мы можем серьезно пораниться, в принципе, обоснованная, поэтому Призрак всегда на себе таскал аптечку килограмм на шесть). Она сейчас на моем коне. Притащить?
— Тащи и быстро!
— А можно коня сразу в больничную конюшню определить заодно, это ведь недалеко?
— Сколько еще парниша будет обездвижен?
— Минут 15-20 примерно.
— Хорошо, конюшня там, только перед ней лежит гора трупов, пока их туда все сваливаем. Не пугайся. Мы здесь пока будем, — как будто после сегодняшнего меня испугает гора трупов…
— Спасибо! — минута — и я уже очутилась рядом с Призраком. Обняв его наглую мордашку, обрадовала, что теперь у него будет кров, еда и вода. Очутившись во дворе конюшни, я опустила глаза. Я не боялась трупов, но у многих были открыты глаза, казалось, они смотрели на меня с немым укором, потому что я оказалась жива. Сама конюшня была полупуста, поэтому Призрак сам выбрал себе стойло с большим количеством сена внутри, я набрала ему побольше воды из колодца и наполнила поилку. Призрак жадно набросился на воду. Бедный мой, и тебе сегодня досталось по полной. Я обняла его, немного всплакнула, взяла с собой несколько плиток шоколада и аптечку и побежала к Адаму и Мане.
В аптечке нашелся моток ниток для артерий и вен, и много всего такого, что нам пригодится сейчас. Надолго не хватит, но все же… Адам одобрительно хмыкал, осматривая содержимое мешка.
— Врач собирал?
— Да, моя мама.
— Грамотно, похоже на универсальный набор для лечения переломов, вывихов и других травм. *Ага, конечно, набор для ежедневных тренировок* Обе дочки врачей значит…печально. Алиса, зажимай артерию щипцами, Мана, свети в артерию и попытайся раздвинуть края раны. Начинаем!
***
Тот самый первый пациент точно выживет. Что было после — превратилось в бесконечную череду человеческих тел и лиц, искаженных ужасом и болью. Я буквально валилась с ног, но почти не чувствовала боли от потери близких. В госпитале творился ад, люди, нуждающиеся в помощи, казалось, не заканчивались, но заканчивались врачи и медсестры. Кто-то уже падал в обморок, при нас сдали нервы у одного из врачей. Он просто сел на землю и заплакал навзрыд. Никто его не осуждал, спустя какое-то время к нему подсела девушка, положила голову на плечо, обняла…тепло еще здесь осталось. Это заставило меня непроизвольно улыбнуться.
Из нас первой не выдержала Мана, она свалилась от усталости. Придя в себя уверяла, что может работать и дальше, а так просто прилегла «поваляться» и уже полна сил. Естественно, что мы этому не поверили и, всучив ей плитку шоколада, я ее отправила отсыпаться под присмотром Призрака.
Мы с Адамом продолжали работать до самого полудня следующего дня, пока нам не привезли горячую еду, хлеб и воду. Разбудив Ману и получив свою еду, мы сели на ступеньки одного из черных выходов из госпиталя.
— Знаешь, Мана, наверное это самая вкусная еда и вода в моей жизни! — у меня аж слезы выступили от того, насколько это было вкусно.
— Лиса, не мне, а тебе с такими нервами нужно стать врачом. В паре метрах от нас трупы, в них уже опарыши копошаться, люди с нагноившимися ранениями, жуткий смрад. А ты как ни в чем ни бывало жрешь! — девушка с отвращением смотрела на еду, даже не прикоснувшись к ней.
— Могу предложить своим маленьким напарницам вот это, смрад чувствоваться перестает, как минимум, — к нам подошел Адам со своей порцией еды и протянул сигаретную пачку.
— Да ни за что! А если зависимость будет? — фыркнула Мана, — Не хочу годам к пятидесяти свои легкие пополам с кровью отхаркивать.
— Спасибо, попробую, что это такое, скуриватель малолетних, — проговорила я, слегка усмехнувшись. Мне дали прикурить, и я закашлялась, но еще пара затяжек, и я начала уже правильно курить, представляя насколько фееричных тумаков я бы сейчас получила от любого из моей семьи. Мана же смотрела на меня с неодобрением, многозначительно цокая язычком, Адам удостоился весьма злобного взгляда.
— Так по сколько вам лет, девчули?
— Мне 11, Мане 12.
— Мало, но я попробую что-нибудь сделать, чтобы вас здесь оставили. Помогали вы ночью очень хорошо. Вы ведь хотите здесь остаться?
— Да, очень хотим. В каком-то смысле это лучшее место сейчас для нас. У нас пока не слишком хорошие навыки оказания помощи, здесь замечательный плацдарм для их развития, да и конь мой в конюшне сможет нормально кушать. Адам, а кто такой Аллен Стивенсон?
— Главврач больницы. Вы его знаете?
— Неа, а какой он из себя? — вот, блин, влипли так влипли.
— Хммм…в общем он строгий и справедливый, но добрый дядька. К нему через пару дней я вас и поведу, расскажите свою историю, откуда взялись и почему в госпиталь хотите. Как минимум он вас выслушает. Я так понимаю, что вы беженки с территории стены Мария, и, скорее всего, сбежали из своего лагеря…поэтому тут определенные проблемы возникнуть могут независимо от возраста.
— Откуда ты узнал?
— Вряд ли детки полезли бы сейчас в госпиталь, если к этому не было особо острой нужды. А в лагерях, по слухам, с людьми обращаются по скотски. Только вот вечером был какой-то бунт, полицейские расстреляли кучу народа без суда и следствия. А сейчас старайтесь изо всех сил, будьте максимально полезными, чтобы до Стивенсона дошли о вас слухи максимально положительного содержания. Хотя многие наши вас уже запомнили с хорошей стороны. Спите пока в конюшне с вашей лошадкой.
Судя по виду Маны, она тоже подумала про наш лагерь. Возможно, что это и был как раз он. Действительно вовремя оттуда смотались.
***
Прошло четыре дня. Ни я, ни Мана почти не спали. Появление новых врачей и медсестер немного спасало ситуацию, и работы становилось поменьше.
Пока мы с Маной перевязывали и ставили капельницу одному из пациентов, к нам подошел немолодой высокий мужчина с черными волосами и проседью на отдельных прядках. Довольно покивал, смотря на нашу работу.
— Рика, позови, пожалуйста, сюда Адама, — медсестра тут же ринулась выполнять приказ. У меня же возникли очень нехорошие подозрения.
— Вас ведь зовут Мана и Алиса? Сейчас подойдет Адам, пойдем в мой кабинет. Я Аллен Стивенсон, — да, мои подозрения подтвердились, черт. Ну рано или поздно это должно было случиться…
Уже через минут пять мы были в кабинете главврача. Он выглядел просто, но дорого, без излишеств. Сев в кресло, Стивенсон посмотрел на нас так, что я поняла, лучше говорить правду и только правду.
— Эти дети помогали нам все это время, насколько я слышал, были полезны и показывали хорошие навыки как медсестры. Адам, ты взял их под свое крыло?
— Да, мистер Стивенсон. Они помогли с одним пациентом, и я решил, что в такой сложной ситуации будет неправильно их отпускать. Тем более что и навыки, как оказалось, у девчонок достаточно неплохие.
— Понятно. Другие врачи и медсестры хвалят вас, на вас можно положиться. Девочки, вы хоть и очень молоды, но я бы хотел, чтобы вы и дальше помогали в госпитале. Возможно ли получить разрешение на это от ваших родителей?
— А без разрешения никак нельзя?
— С этим какие-то проблемы?
— В общем, да. Наши родители погибли в Шинганшине, — неуверенно промямлила я.
— Беженки значит…это очень большая проблема. Алиса, странный вопрос, твой цвет волос очень редок. У твоих родителей такие же? И как твоя фамилия?
— Только у мамы, моя фамилия Шеноэлл, — при этих словах лицо доктора немного вытянулось, и на губах появилась небольшая улыбка.
— Ладно, сделаем вам документы. В виду возраста работать будете пока как помощницы медсестер, зарплату получать соответствующую. Жить — в общежитии для врачей-практикантов. Оно на окраине города, там есть все необходимое. Адам, проследи, чтобы к девчонкам не было поблажек. А теперь идите отсюда!
— А ты чего осталась? — взгляд старого доктора был устремлен на меня.
— Нуууу…хотела кое-что рассказать. Поверьте, мы все это сделали не из злого умысла… — и рассказала про ситуацию с дядьком.
— Дедуля значит? Ты реально в глаза назвала его дедулей? — что что, а вот припадков гомерического хохота я не ожидала здесь услышать. Я стояла, опустив глаза, старательно скрывая желание заржать в голос.
— Ыыыыыы, — покаянно промычала я.
— Ладно, хрен с вами двумя! За вискарь с первой зарплаты вычту. Пусть Адам выдаст вам еще форму, проведет и покажет общежитие. А у нас с «дедулей» будет повод встретится, внученька!
