***
Уезжала я прямо от госпиталя, поэтому провожали меня в мой нелегкий солдатский путь и коллеги, и пациенты. Даже Стивенсон с Адамом решили помириться напоследок в честь того, что главная головная боль госпиталя наконец исчезнет с горизонтов. Не то, чтобы мы ссорились, но мое решение пойти в Разведку вызвало бурю негодований и протестов. Адам после продолжительных громких препираний со мной просто не разговаривал, а со стороны обычно спокойного доктора Стивенсона я раз в три-четыре дня на протяжении месяца выслушивала о всех сомнительных прелестях службы в армии, и Разведки в частности. Практически все, о чем он говорил, я уже успела «почерпнуть» от возможно излишне говорливых солдат, поэтому просто позволяла старику высказываться. Мана же то злилась на меня, то расстраивалась, то была полна решимости поддержать выбор подруги. В последний раз обняв ее, я запрыгнула на жеребца и, стараясь не расплакаться, помахала всем напоследок и пустила Призрака в легкую рысь. Метров через сто все-таки не выдержала и разревелась.***
У ворот кадетских корпусов еще почти никого не было. Практически все кандидаты в кадеты ехали на общих повозках, а они приезжали позже. Сейчас здесь было только несколько ребят на своих лошадях, да подвода с целой семьей, видимо провожать дочку-сыночка приехали. Подошел солдат, открыл ворота и велел нам заходить, только без родственников. Из повозки выпрыгнула девушка с каштановыми волосами, завязанными в хвостик, судорожно запихивающая что-то в карманы юбки, обнялась с отцом и пошла рядом с нами с Призраком. Нас выстроили в очередь для опроса, я спешилась, взяла Призрака под уздцы и оглянулась. Сзади меня стояла та самая девочка, на губах, лице и даже волосах которой были крошки. Мне показалось, что девушка как-то странно себя вела, дрожала, боялась что ли…боялась и жевала. — Эй, ты как? Боишься что ли? И вот, держи, а то вряд ли этим блюстителям порядка понравится такое обилие еды на твоем лице и волосах. Видишь, у них даже тропинки по линеечке выверены, и бедные кустики все примерно под полтора метра подрезаны, — я дала ей платочек и указала на несчастные тропинки и кусты. — Спасибо, я не боюсь. Просто когда нервничаю, жутко голодная, ничего с этим поделать не могу *Позже я выяснила, что она жутко голодная не только, когда нервничает*. Я Саша, а вас как зовут? — Алиса, и давай на «ты», вроде одного возраста. Мне подруга обед приготовила, часть из него я уже съела. Остальное все равно поесть не смогу — кусок в горло не лезет. А еда там скоропортящаяся, лучше съесть как можно раньше. Будешь? В платочке ложка — я достала платочек с коробочкой с обедом — Саша с маниакальным блеском в глазах выхватила у меня коробочку и наворачивала ее содержимое со скоростью взбесившегося орангутанга, сбежавшего с голодного острова. — Я помою и отдам. Коробочку. — Хорошо, Саш, заметано. Я уже следующая, давай доедай, — вот очередь наконец и подошла ко мне. За столом сидел рыжеватый мужчина лет тридцати. По его виду казалось, что ему уже лет как миллион на все срать, срать на себя, срать на людей и, даже если к нему приблизится титан и начнет методично его пережевывать, то этому инструктору все равно будет срать… Похоже, есть в этом мире люди хотя бы внешне достигшие дзен. В общем меня спрашивали стандартные вещи типа имени, города в котором проживаю, откуда я, чем занималась до этого. Спрашивали о Призраке, говорили о том, что его тоже надо будет осмотреть. Спрашивали, буду ли я его давать другим солдатам. Я ответила категоричным отказом, жеребец слушает только меня и иногда может помочь другим, но мое присутствие при этом обязательно. А так мы готовы проходить любые тесты. Инструктор как-то странно хмыкнул и направил нас на осмотр у ветеринара и медика, которые мы прошли без проблем. После осмотра медик отправила нас к распределителю, мы получили место в конюшне и казарме, постельное белье, две пары сапог и четыре комплекта униформы. В три часа мы должны были уже стоять на плацу. Немного позже в казарму ввалилась почему-то запыхавшаяся Саша. — Саш, я забила место у стеночки, тут как раз хоть и двухъярусные, но не парные. Давай ко мне. Чур моя верхняя! Ты чего такая взмыленная, кстати? — Узнавала, когда обед, а его нет! Только ужин сегодня будет, — Боже, какая милота, она чуть ли не плакала. У меня, конечно, лежал в одной из сумок стратегический запас сладкого, но делиться им пока не хотелось. Эти запасы на крайний случай. — Тааак, сейчас полвторого. Давай переоденемся, разложим вещи и пойдем кухню искать, может если попросим — дадут хоть чего-нибудь. Все равно пока делать то и нечего. Мое предложение вызвало у Саши бурный прилив энтузиазма. Управились мы с делами быстро, самым трудным было надеть ремни, я в них запуталась прямо как муха в паутине, и распутыванию, казалось бы, эта конструкция не подлежала. У Саши были похожие проблемы. Тем временем казарма потихоньку наполнялась новыми лицами и, не выдержав, я кинула клич о помощи: — Девочки, никто не в курсе, как именно эти ремни крепятся? Очень помощь нужна! — На мой отчаянный клич отозвала очень красивая девушка с черными волосами. — Удивительно, как это у тебя получилось, — по-доброму легко улыбнулась она. — Что именно? — Запутаться в самых мыслимых и немыслимых местах. Не видела, как солдаты ремни носят? — в это время она уже ослабляла мне ремни и перетягивала их в нужных местах. — А я вообще талантлива…особенно там, где не надо, — сказала я, немного смущаясь, и почесывая башку. — Оно и видно, вот и все. — Спасибо тебе. Я Алиса. А мы с тобой на соседних кроватях получается, — протянула я ей руку. — Микаса, пойду вещи раскладывать, — той улыбки, которую я раньше видела, теперь и нет. Или она мне только показалась? Но девушка мне все равно показалась очень приятной особой. В это время Саше помогла разобраться с креплениями блондинка, нос у нее бы с горбинкой и какой-то очень печальный и, одновременно, безразличный взгляд. Ростовое зеркало в казарме на десять человек всего одно. Ухватив заколки и расческу, я побежала к нему. Аххх…а фигура все равно детская, ни сисек, ни жопы, да и мордашка по-детски смазливая. Я уже не говорю про рост, сегодня мне его меряли, жалкие 149 см стали причиной моего уныния и печали на добрую треть часа! Мама всегда говорила, что девочка расцветает в женщину, так где же мой расцвет, когда большинство девчонок-сверстниц уже «расцвели» или явно находятся в процессе? А вот волосы у меня волшебные: густые огненно-красные пряди спадали до талии и красиво гармонировали с глазами, папа говорил, что они изумрудные. Мой семейный кулон как раз из изумруда, отец выбирал. Я часто на него смотрю, когда думаю о семье. Ни без помощи добрых людей мы с Сашей отправились на «охоту» за едой. Кухня обнаружилась совсем рядом с Инструкторской (что-то вроде учительской комнаты). «Выползающие» оттуда запахи заставили заурчать даже мой желудок, хотя есть я особо не хотела. Запах мяса, вареного картофеля, горячего хлеба и, кажется, даже чая возбудили мои слюнные железы. Еще немного — и слюнки начали бы капать прям на дорогу. Взявшись за руки, мы с Сашей подобрались ко входу к храму чревоугодия. Заглянув туда, мы увидели трех кадетов, видимо с курса постарше. Ну, я — кадет, и ты — кадет, мы ведь как братья, да? И, не думая особо, ринулась к ближайшему парню. — Привет, — сказала я, вожделенно поглядывая, на горячий хлеб, — А можно мы по хлебушку с подругой возьмем? Проголодались ужас просто! — На ужине возьмете, — буркнул этот мрачный тип, — все порции распределены, валите с кухни, драные шмакодявки, и не мешайтесь тут. — Вот жадина то, хлебушка для девочек жалко. Да чтоб тебя запор мучил три месяца! — буркнула я, собираясь уйти. — Что ты ляпнула, мелкая зараза? — к парню начали подходить его дружки-бугаи, слышавшие весь короткий разговор. Краем глаза я увидела, как Саша под шумок тырит картофан. Молодец, девочка моя! — Я этого гориллу жадиной назвала и пожелала ему три месяца запора. Вроде ж даже не оскорбила. Или ваше самолюбие настолько хлипкое и находится на уровне плинтуса, чтобы всерьез обидеться на это? — Невинно хлопая глазками, удивилась я. Да, похоже действительно хлипкое, а многострадальный плинтус, по сравнению с ними улетел в небеса. Ибо на меня повалил такой поток мата, грязи и угроз, что мои бедные ушки так и стремились свернуться в трубочки. — Что-то вы, ребята, не интересно совсем ругаетесь, а угрожаете вообще банальщиной. Скучно, — я резко сменила тон и от моего взгляда повеяло бесовщинкой. — Не перестанете нам угрожать, я отрежу ваши недозрелые яица, выдавлю из них все содержимое, скормлю вам эту херотень чайной ложечкой с дырочками, а оболочку на морды натяну для всеобщего порицания идиотоподобных созданий, коими вы и являетесь, — воцарилась тишина, и даже Саша отвлеклась от картофана, с ужасом смотря на меня. Видимо, она уже представляла как меня прям здесь будут расчленять в разных позах. Первым опомнился хмырь, с которым я разговаривала изначально, он раза три пытался поймать меня за шкирку. Его товарищи пытались хоть за что-нибудь меня схватить. Я уворачивалась, но с такими скоростями хмырей, в общем-то могла делать это практически бесконечно. Да и построение не за горами. Эххх…использование витальных точек — это слишком уж мой почерк, придется просто вырубить. Забавно, что там где у титана слабая зона — слабое место и у человека. Подпрыгнув метра на три, я оказалась за спинами «хмырей» и ребром ладоней поочередно и аккуратно нанесла удары чуть ниже шеи. Ребятушки попадали мордасами в пол, да этим мордам это и не навредит, может нос одному поправит хоть. Поглядев на часы я поняла, что до построения еще чуть больше 30 минут. Сграбастав горячую булочку в зубы, вытряхнув из Саши большую часть картофана *то, сколько она собрала, даже она не успеет до построения съесть*, я потянула ее за собой на улицу. Нагло и уютно устроившись на углу Инструкторской, в дальнем конце от дороги, чтоб не увидели, мы с удовольствием поглощали добычу. — Лис, нам ведь влетит теперь, да? — От инструкторов вряд ли. Эти заползни с заниженной самооценкой никогда не признаются, что их какая-то девчонка-коротышка об пол приложила, — От них самих или их друзей — возможно. Но я надеюсь, что они не совсем конченые идиоты, чтобы не понимать, что я буду мстить, а сама просто так не дамся. — А где ты всему этому научилась? — Папа научил. Иногда брат помогал, иногда дядюшки. — Они бандитами были, да? — Не поверишь, мои родители производили всякую вкусную еду и напитки. Например, чай или шоколад, — в глазах Саши затрепетали звездочки. — Ух ты! А я никогда и не пробовала даже шоколада, хотя всегда мечтала. — У меня есть немного, позже угощу, давай только поторопимся, меньше десяти минут до построения. Только картоху с собой не бери, либо сейчас быстро доедай пока идем, либо выбрасывай.***
Построение идет долго, чертовски долго. Где-то издалека доносятся громогласные вопли инструктора, Кис Шадис вроде, и срывающиеся дрожащие голоса кадетов. Он что их там, пытает? Сверху заметила еще двух инструкторов, наблюдающих за этим представлением. Нас с Сашей поставили далеко друг от друга, поговорить не с кем, все почему-то напряжены как струнки. Что происходит со струнками, если они перенапряжены? Они лопаются. Так и нас тут хотят лопнуть или сломать, хотя скорее надломить немного. Для «сломать» такими методами требуется гораздо больше времени. Спать хочу, я посмотрела на небо, в нем кружит большая белая птица. Как хотелось бы сейчас лететь вместе с ней, да и вообще лететь, повинуясь лишь самой себе и мудрому ветру. Когда я смотрю на небо и чувствую ветер, то ощущаю свободное и безбашенное чувство полёта, вот бы взлететь и раствориться в бескрайней синеве неба! Что-то невероятно родное, ностальгическое и печальное прокрадывается в мою душу. Эти чувства при взгляде в небеса становятся сильнее с каждым годом. Я с трудом вывела себя из этого состояния, уже немного начинающего напоминать транс. И вот Шадис стоит передо мной, я спокойно отдаю ему честь. — И что такая мелкая девчонка с кукольным личиком забыла в армии, а? — фууу, он буквально вплотную приблизился к моему лицу. Запах изо рта…бэээээ. Я, конечно, привыкла к этому в госпитале, но все же. Чисто из упрямства я не отвернусь. — Хочу вступить в исследовательский отряд Разведки и узнать, почему титаны убивают людей, и как остановить эту бойню. — А ты знаешь, что и этот отряд ходит в вылазки и умирает от лап титанов, да тебя первой и сожрут, с таким-то хиленьким тельцем, — не знает он ничего про мое «хиленькое» тельце. — Да, знаю. Но то, что первой сожрут, да и ли вообще сожрут — это не факт. А еще, — пристально посмотрела я инструктору в глаза, — у вас тут разве бордель, чтобы при найме на работу на внешность ориентироваться? Думаете, у меня мало силы, выносливости, скорости, ловкости — проверяйте это на тренировках, а не тупо ставьте на мне клеймо «дите малое без сил и способностей». Бесите! — Лица новобранцев, стоящих вокруг вытянулись, а глаза округлились. Судя по двум паренькам напротив — они вообще походу ставки сделали, прибьет меня Шадис или просто отжиматься 1 000 раз заставит. Инструктор же выпрямился, еще раз внимательно посмотрел мне в глаза и улыбнулся уголками губ. POV Шадис И все-таки где-то я эту девчонку видел, не могу понять где. Хммм…сравнить армию с борделем, прямо смотря мне в глаза. Такой наглости и при этом спокойствия я давно не видел. Не на эмоциях говорила. По силе духа и честности — зачет. Позже почитаю ее личное дело. А это что херомать? Эта деваха там жрет что ли? Серьезно?