POV Райнер
Второй день после вылазки. Подслушали с Бертом разговор Оруо и Петры. Как и подозревали, Энни поймали. Отправили Шипу через кольцо-коммуникатор сообщение. Переглянулись, на душе паршиво, да и к Лисе сложно пробраться. Вечно кто-то у ее постели ошивается. В основном, Микаса с Жаном, при чем Жан ошивается там настолько часто, что я со злостью начинаю подозревать, что у них там тройная любовь. К списку самых часто ошивающихся внезапно попал Капрал, Майоры Мике и Ханджи. Даже Командор заходил! Очень вероятно, что Алиса сыграла не последнюю роль в поимке Энни, зачем же им так часто к ней приходить? Она же обычный солдат. Или же в итоге Энни попыталась выполнить свою угрозу и убить Лису, но что-то пошло не так? Лиса — непредсказуемая, удачливая, умная, хитрая и сильная. Да все могло пойти не так с этим набором! Ладно, сейчас важно вытащить Энни. И побыстрее, иначе наши же ее убьют. Почувствовал, вибрацию от кольца: — Берт, смотри, Шип прислал сообщение, — Берт садится рядом и смотрит на выдвижной экран. — То есть нам просто сидеть здесь и ждать? Как же Энни, они же ее там пытают! — Они не настолько идиоты, даже с полупревращением Энни смогла бы здесь все обрушить, — Берт с болью посмотрел на экран, где было написано: «Оставайтесь на своих местах. Не пытайтесь сами вызволить Леонхарт. Не выдавайте себя и друг друга. Я придумаю, как отправить девчонку домой.» — Аааааа, как же надоело! Это невыносимо. Интересно, а другим полутитаном такие же задания дают, или мы какие-то особенные? Говорят, что мы ценны, но первым же заданием отправляют туда и в такие условия, где невозможно не сочувствовать врагам. А Энни уже в заключении… А вдруг они ее убьют, Райнер? Вероятнее же, что наши это и сделают? А как ее семья? Если ее захватили в плен, то их уже убили? Я сочувствующе посмотрел на Берта, он плакал. Я его понимал, я сам задавал себе эти вопросы. И боялся получить ответы.end POV Райнер
POV Алиса
В медблоке мне старый добрый доктор провел обследование, хотел оставить еще на пару дней, но я взбунтовалась, ведь кроме слабости и легкого недомогания не чувствовала никаких проблем. С тренировками понятно, что придется повременить, но мозгами в исследовательском отряде поработать вполне могу. Доктор тяжко вздохнул, сказал что нормальные люди после такого пару недель отлеживаются, но понял, что меня не переубедить, выдал рекомендации, какие-то бумажки для Ханджи, пиздюлей за ночной побег, и выпнул переодеваться и кушать. А еще пригрозил тем, что если я не буду выполнять рекомендации — то он все Капралу расскажет, а копию оных он Риваю уже сделал. А Капрал то здесь при чем? На хуя он за выполнением этих писюлек следить должен? Я внимательно перечитала рекомендации и ужаснулась, количество наказаний от Капрала будет стремиться к бесконечности. Наконец переодевшись, я немного ужаснулась, посмотрев в зеркало, и как за такой короткий промежуток времени можно настолько сильно похудеть? Жесть, мне и так один из самых маленьких размеров формы выдали, теперь и тот висит как на вешалке. Достала папины кинжалы, шесть штук, очень тонкие, острые и прочные, закинула их в маленькую сумочку и ремнями перевязала чуть ниже колена. Мало ли у Энни есть сообщники, в последнее время их не носила, надо возвращать полезную привычку. Тем более УПМ до ближайшего осмотра мне не увидеть, как своих ушей. У меня примерно на неделю устанавливалось свое питание, бедные повара будут готовить что-то только для меня или еще нескольких человек в больничке. На своем подносе я увидела недочай, хлебушко, яичко с горсточкой соли и бэээээээ.....фууууууу......ненавииииижууууу.....овсяяянкаааа. Неееет! Подхожу к столу, меня встречают дружными приветственными криками. Мдаааа…мне что-то реально все так рады, видимо действительно чуть к бабушке на небеса не улетела. — Лис, ты же не будешь кашу? — Саша. — Конечно нет, ненавижу эту клейкую гадость! — Пытаюсь протянуть гадость Саше, моя рука перехватывается, а за столом воцаряется молчание. — Конечно, да. Будет. Ей надо правильно питаться сейчас, — а вот этого я не ожидала, — А вы, Аккерман, Кирштайн, чего за своей ебанутой подругой не следите? Не хотите, чтобы она нормально восстановилась? — Микаса злобно уставилась на Капрала, я уже предвкушала, как она радостно его пошлет, но… — Лиса, действительно, съешь кашу, — я шокированно уставилась на предательницу. — Ешь, не страдай херней, в этом Капрал прав, — вот суки, эта лошадиная морда еще и поддакивает. — Я не хочу это есть и не буду! — отставила кашу, внезапно Ривай наклонился ко мне и прошептал: — А я сказал, будешь, — схватил меня за подбородок, и запихнул ложку каши прямо мне в глотку. Мерзкая жижа противно стекала в меня. Я скривилась, разозлилась, моя тарелка полетела в Ривая, содержимое тарелок Микасы и Жана стремительно полетело по адресам владельцев. Гордо встала, игнорируя злобные взгляды троицы вредных заговорщиков, взяла хлебушек, яичко и недочай и убежала к офицерскому столу, откуда мне махала Ханджи, заливаясь смехом. Нагло села за офицерский столик. Вытаскивать меня отсюда Ривай бы не стал, все-таки Эрвин рядом сидит…со здоровенным фингалом. Решила сделать вид, что не в курсе происхождения этого сего украшения. — Ну что, красавица, что у вас произошло? Еще толком не выписалась, а уже буянишь. Хотя вид того, как в Ривая летит каша, и как она стекает с его лица, я выгравирую в своей памяти на века, — весело начала Ханджи. — Не хотела есть кашу, а Ривай и двое моих душепродавцов хотели заставить ее съесть. Ривай засунул в меня ложку насильно, в итоге потребляет кашу сам, — Ханджи скрючило. — Алис, знаешь, эти трое очень беспокоились, пока ты болела, — встрял Эрвин. — Это не повод пытаться заставить меня что-то делать. Я решаю за себя в итоге все сама. Я еще понимаю беспокойство Микасы и Жана, они мои друзья в конце концов, но какого бока вмешался Ривай — я не понимаю. Мы друг для друга не более чем люди, состоящие в одном военном подразделении. В личном плане мы друг другу никто и будем никем. И тем не менее, он считает, что имеет право мне что-то указывать, даже когда это не касается моих должностных обязанностей. Хуй с горы он для меня, вот кто, — а я распалялась и распалялась, пытаясь выдать желаемое за действительное. При чем прекрасно осознавая это. — Хуй с горы значит, — Капрал встал рядом, и смотрел прямо на меня. Кашу, похоже, уже успел отмыть. Наклонился к моему уху и прошептал таким тоном, что по моему телу начала бегать как минимум сотня разгоряченных мурашек. — Значит ты так нежно ночью обнимала всего лишь какого-то хуя с горы, правильно? — И внимательно на меня посмотрел, в его взгляде не было агрессии. Но там я прочла разочарование и, кажется, боль. Хотелось и не отступать от своего курса, и обнять этого гада, сказать, что все не так. Но проблема в том, что я не хотела что-то признавать. В его ухо я прошептала: — А я не по собственной воле очутилась в твоей постели. Мне плохо было — вот и не сопротивлялась, — Нет, так сложно смотреть в его глаза. Кажется, что задыхаюсь. Неужели ему действительно больно слышать это? Закрыл на мгновение глаза. — Очкастая, вы сегодня до обеда работаете, а после дежурите? — Ага. — Тогда ЭТУ я после обеда забираю наряд отрабатывать, все равно пока дежурить не сможет. — Что за наряд то? — Уборка. — Ааааа…ну как всегда. Не перенапрягай ее. — А я ее контролировать буду лично, смотреть за КАЖДЫМ действием и шагом, — Ривай хищно посмотрел на меня, я нервно сглотнула. В лаборатории мы с ребятами активно обсуждали проблему с Энни. В этот раз к обсуждению присоединился Эрвин и Ривай. Наиболее перспективным казался гипноз, но неизвестно, сколько времени займет его изучение и обучение. Пытки водой казались тоже интересными. Их пока решили попробовать первыми. — Лис, ты с утра говорила про сенсорную депривацию, расскажешь подробнее, никогда не слышала про подобное, — обратилась ко мне Ханджи. — Ну, грубо говоря, сенсорная депривация — это лишение человека сенсорных ощущений и стимулов (таких как зрение, слух, обоняние, тактильные ощущения). Мозг долго без этих ощущений обходиться не может, поэтому на определенных этапах у неподготовленного человека начинаются панические атаки, нарушения восприятия действительности, галлюцинации и страх. Снижается воля. Неподготовленный человек находится в плену своих страхов. Возникает сенсорный и аффективный голод, поэтому активизируется воображение, память чаще начинает подкидывать как существующие, так и ложные воспоминания. При длительном воздействии у человека просто едет крыша. Теоретически на определенных этапах процесса, я думаю, Энни должна начать будет все нам выкладывать. Состояние это, для неподготовленных людей, губительно, и они сделают все, лишь бы их обратно не отправили в депривацию. — Как ты предлагаешь это сделать? — спросил Эрвин, хмуря брови. — Для начала нужно сделать сосуд, желательно металлический, он должен находится в очень тихом месте. В сосуд не должны проникать звуки, запахи, свет, ничего. Залить туда солевой раствор, человек должен там как будто плавать, мало ощущая гравитацию, как младенчик у мамки в желудке. На всякий случай закрыть уши, рот, нос. Тем самым мы отгородим ее от практически всех ощущений. Время пребывания обычно начинается от 1 часа, а дальше надо посмотреть на ее реакцию. Я слышала, что некоторым такого часа за глаза хватает. — У меня есть знакомый кузнец в Стохессе, должен будет сделать сосуд быстро. Надо будет понять нужные нам параметры и сделать рисунок. Ханджи, рассчитайте с командой, я пошлю кого-нибудь из твоих к нему, — распорядился Эрвин. — Лиса, давай отойдем в соседнюю комнату поговорим, — кивнул Риваю и Ханджи.end POV Алиса
POV Ривай
Лиса стояла напротив нас. У меня были идеи, почему Эрвин ее позвал. Что за странная депривация, Алиса? Это, по факту, серьезная и опасная штука, откуда ты об этом знаешь? — Алиса, хочу спросить тебя, откуда тебе известно про этот вид пыток. За последние несколько дней, мы перерыли всю библиотеку. Но ничего подобного не нашли. Это ведь информация не из запрещенной литературы? Ты привела термины, которые говорят о том, что ты не просто слышала о депривации, а скорее неплохо разбираешься в ней, — начал Эрвин. Так и знал. — Нуууу… мне о ней рассказывали, дома еще, — смущенно пробурчала красноволосая. — Кто? — Папа и дедушка. — Зачем? — Ради интереса наверное, не знаю, — отводит глаза. Пиздит как дышит. Почему-то мне все это не нравится, не сама возможность использовать этот метод, а то, как Алиса говорит о нем. — Лиса, меня немного напрягло вот что. Может мне и показалось. Ты почти не говорила об этом методе как о пытке. Часто употребляла слова «неподготовленный человек». А что значит подготовленный? — огромные глаза, прикусила губу. — Нууу… этот метод может использоваться для… «совершенствования» себя и своей психики. Но для этого нужна подготовка, да и сами способы немного другие, хотя суть та же. Подробнее не могу рассказать, — не могу, а не хочу, дурында. — Тоже папа с дедушкой рассказали? — Лиса молча кивнула. В ее личном деле говорилось, что именно отец учил ее единоборствам, при чем на очень высоком уровне. И если это она про ЭТО говорит как про усовершенствование…не нравится, очень не нравится. — Ладно, беги работай, — Лиса, оглянувшись на меня и посмотрев с растерянностью, убежала в лабораторию. — Неужели… — Ханджи грустно посмотрела на Эрвина. — Да, такое можно найти только в Запрещенной литературе, тем более если это относится к совершенствованию психики. Жестокому, но все же. — Почему нам рассказала тогда? Так подставляться… — удивился я. — Не думаю, что если такая книга есть, то она у нее с собой. Тем более, если это все со слов уже умерших людей…то полиция к нам и не прицепится. — Думаешь, реально хороший метод? — я сомневался. — Заточить ее в плену собственных страхов? Думаю, это получше многих методов допроса будет. Надо только его протестировать и обкатать. Сам на себе представь, как будто тебя всех чувств лишают, естественно начнет крыша ехать. — Кстати, Ривай, что там с твоим информатором? — Пока нет вестей. Что, еще интереснее стало о семье Лисы узнать? — Да, есть такое. То, что я сам знаю, и то, что написано в лисином личном деле, — слишком мало для дельца такого уровня как ее отец. Еще и запрещенка, единоборства, психические методы…***
После того, как я проснулся, увидел, что Алисы нет, открыто окно — я был разочарован. Почему? Мы не занимались сексом, но для меня эта ночь стала чем-то особенным. Я никогда не чувствовал по отношению к себе такой нежности. Она как маленький котенок ластилась ко мне во сне, в какой-то момент я почувствовал, как улыбаюсь. Не помню, когда мне снились настолько спокойные и и умиротворенные сны. Даже сны с кошкой не были такими… Не хотел ее отпускать — птичка сама выпорхнула из клетки. Из клетки…для нее я клетка? Хотел позаботиться — и сделал все не так. Алиса, когда же ты успокоишься? — думал я, стирая кашу с лица. Хуй с горы, конечно. Попизди мне тут. Смотрит, может сожалеет о сказанном? Хотелось зарядить ей сапогом в морду. На самом деле нет, не хотелось. Да и говорить здесь не будем, в наряде поговорим.end POV Ривай
POV Алиса
Так как дежурство риваевского отряда у Энни сместили на послеобеденное время, то и мое наказание перенесли на вечер. Тоскаааа…мы помирились с Микасой и хотели погулять под звездным небом. А теперь что? Теперь вместо звезд и Микасы меня ждет ведро, швабра и Ривай. При чем последнее хуже всего. Как будто издевается! Наверняка ведь понимает, что я к нему влечение испытываю. Но с другой стороны, за кашу и мои слова даже и не попытался отпиздить. В общем-то и слова грубого не сказал…ну почти. Странно, может я ему действительно нравлюсь? Эхххх… Около кладовки мне были пафосно вручены принадлежности для сегодняшнего наказания, и я грустно поплелась за своим тюремщиком. Вау, чердак, а красиво, тут несколько окон прямо в потолке. Можно открыть, лежать и смотреть на звезды — все-все видно. И почему я не знала об этом месте раньше? — Ривай, ну и где здесь грязь? — угрюмо вопросила я. С моей точки зрения, тут было вполне себе чистенько. Так, несколько коробок, один старенький шкафчик и…тадаааам! Пианино, и что оно бедное тут забыло, в Разведке-то? Ривай с укором на меня посмотрел и вместо ответа обвел руками все…вообще все. У меня задергался глаз: — Ну тогда сам разбирайся со своей грязью Шредингера, а у меня свидание сегодня! Я не экстрасенс несуществующую грязь подметать, — теперь похоже задергался глаз у Капрала. Похоже, что будет тыкать мордой в грязь меня и демонстрировать пыль в различных степенях ее проявления и разнообразия. Интересно, если попросить его составить классификатор пыли, то сколько ее видов он выделит! Это будет самый толстый фолиант в истории! У меня слетела бусинка с резинки для волос, укатилась к одной из коробок, побежала за ней и бац! деревяшка под моей ногой треснула, а лапка угодила в дыру и застряла там по щиколотку. — Одни проблемы от тебя, — уставшим голосом произнес внезапно материализовавшийся рядом Ривай, — скажешь с кем свидание — помогу. — С хуяли я тебе говорить должна? Тебя это не касается. — Потому что я хуй с горы? И с какой же горы сошел я вместе со своим хуем, по твоему? — активно пытаюсь выбраться из плена. — Ты лучше знаешь, с какой горы пришел, отстань! — О да, сейчас уйду и отстану, а ты тут развлекайся со своей ногой до посинения! Так С. КЕМ. У. ТЕБЯ. СВИДАНИЕ? — С Микасой погулять хотели, — буркнула я, Ривай ухмыльнулся, подошел ко мне, сел на корточки напротив и начал доставать лапку. — Если с девушкой или другом идешь гулять — не говори мне, что у тебя свидание. Это может быть неправильно воспринято. Крепко же ты там застряла. Хотя я и не удивлен. Вечно ты так, в какие-то ненормальные ситуации, влипаешь. Болит? — Это свидание, мы же видимся! Думаю, что растяжение небольшое есть, — Ривай осторожно принялся извлекать мою ножку из дыры. — Я думаю, ты гений. Только ты могла на всем этом пространстве найти единственную прогнившую доску, — хмыкнул Ривай. — Даже не знаю, как воспринимать твои слова, как комплимент или оскорбление. — Как констатацию факта, — Капрал наконец-то смог освободить мою ногу, снимает сапог, — да не шебуршись, дура, я посмотрю, что там у тебя с растяжением. — Ну хорошо, — Капрал уже снял сапог, начал аккуратно надавливать на щиколотку. — Действительно, легкое растяжение, — сказал он и посмотрел мне в глаза. Когда он вот так смотрит — то от его глаз невозможно оторваться. Они манят, гипнотизируют, дыхание непроизвольно задерживается. Смотря на меня, Ривай ласкает мою ступню, проминая ее сильными пальцами. Блаженство. Боль и блаженство. Я даже пару раз вскрикнула. Этому же гаду ползучему моя реакция явно понравилась. Он хмыкнул и начал целовать пальцы, прикусывая их. Задрал штанину до колена, провел языком от щиколотки до коленной ямочки, остановился на ней, целуя, втягивая кожу в себя. Как же это приятно! Ривай внимательно посмотрел мне в глаза, резко встал, поднял и прижал меня к себе, поцеловал: — Ноги вокруг меня, — обняла его талию ногами, — умница. — Он сел на коробку, посадил меня на себя. Черт! Я сейчас задохнусь от всех этих эмоций! — Что же ты делаешь, а? — С придыханием, спросила я, смотря в эти наглые глазищи. Ривай усмехнулся. — А что, не понятно? — сказал и провел рукой по позвоночнику. Я ахнула, как будто меня пронзил электрический разряд, выгнулась дугой и прошептала его имя. Ривай резко взял меня за шею, его дыхание обжигало губы. — Мы не можем, — прошептала я. — Потому что я хуй с горы? — сказал он и укусил меня за ухо. — Теперь все время будешь припоминать? — его руки остановились на моей талии, сжимая ее. Нырнули под блузку. Мы не могли перестать обниматься, целоваться останавливались лишь изредка, чтобы что-то сказать. — Возможно, — оттянул зубами кожу на ключице и прикусил. — Ривай, ты же меня не любишь, нахуя тебе весь этот гемор? — Капрал лишь хмыкнул и снова впился в мои губы, не переставая руками ласкать спину. Черт, снова, не могу сдержать стон. Главное не сказать те страшные слова… — А ты уже решила, что я чувствую за меня? Вот тебе! — Отстранился и очень больно укусил за шею, нежно мял зубами и губами кожу. Ривай, как же это охуенно! Стон. Синхронно. Впиваюсь ему в губы, прикусываю до крови, крепче прижимаюсь к нему. Капрал придвинул меня еще к себе за ягодицы, сжав их до боли. И, понимая, к чему это все ведет, мне стало страшно. Не хочу я так, заниматься сексом, не до конца понимая ни своих чувств, ни чувств партнера. Да и вообще, у него хер огромный, о же меня им насквозь проткнет! — Ривай, нам надо остановиться, твои любимые женщины ждут тебя. — Чо? — опешил мужчина, — какие еще любимые женщины? — Ну как, Милас и Светлана, вон же, скучают, — махнула я рукой в сторону двух несчастных одиноких швабр, — и кстати нехорошо изменять. Это так ужасно, ты изменяешь им со мной! На их глазах! — Ривай посмотрел на меня как на умалишенную. — А что, ты думаешь, я со швабрами делаю? — Ну не знааааюю, вариантов слухов ходит много, — Ривай уткнулся носом мне в блузку, шумно вдохнул, выдохнул. Видимо решал, убить меня шваброй или просто придушить. А потом изнасиловать…аха…мертвые не сопротивляются. — Я слишком с тобой тороплюсь? Боишься? — я неуверенно кивнула головой. — Хорошо, что созналась. Прогресс, — выдохнул. — Встань, как нога? — Почти не болит. — Хорошо, тогда давай быстро уберемся, и не филонь. — Каждый раз, когда захочу филонить, буду хватать тебя за задницу, — озорно показала ему язык. Ривай показал мне кулак. — Алиса, что бы ты ни думала, я серьезен. — Ты о чем? — Об этом, — подошел он ко мне, крепко обнял и поцеловал. Настолько нежно, что сердце защемило от переполнявших его чувств.