Мой любимый ветвистый дуб… Маленькими ручками я забираюсь на него уже в который раз. Часто падаю, все пальчики в мозолях, а руки в ссадинах. Но мне так хочется на это дерево забраться и стать ближе к небу! И я стискиваю зубы и продолжаю упорно лезть вверх, и наконец — победа! Я сижу на самой высокой ветке и наслаждаюсь ветром, развевающим мое коротенькое платьице и длинные волосы. Потрясающее чувство! Я вижу деревню и дымки из труб, суетящихся на улочках людей. В нашем поместье на огородах мелькает красный огонек маминых волос. Все кажется таким близким и таким бесконечно далеким… и я почему-то плачу. Я счастлива, но горько плачу. Кажется, я забыла о чем-то очень важном. Но моя настоящая жизнь прямо здесь, ведь так?
Мир кружится передо мной, и я падаю прямо в тепло папиных рук. Отец садится вместе со мной прямо на землю и баюкает как маленькое дитя. Хотя почему как… я и есть очень маленький ребенок, нуждающийся в его защите и поддержке. Но почему же я так отчаянно плачу? Папа пытается безуспешно успокоить несчастное дитя. А я ему рассказываю про свой страшный сон, ужасный сон… как все они погибли под лапой страшного гиганта, как я жила с Маной и пошла в кадетку. Как встретила Ривая… Тару и Диа… про то, что не хочу никого терять и про то, как мне, на самом деле, безумно страшно, больно и одиноко… И как я рада, что все было сном, ужасным и жестоким сном. Постойте, я не рада, что мои друзья и Ривай были всего лишь сном… И от этого я плакала еще сильнее, хватаясь за папу маленькими кулачками. Папа нежно гладил меня по волосам и вздыхал:
— Лиса, где бы ты ни была, ты никогда не будешь одна. Не стесняйся говорить, что тебе больно и страшно. Ты же знаешь, быть сильной — это не про то, чтобы храбриться и зажимать свои эмоции. Быть сильной означает признавать то, насколько слабой ты являешься, чувствовать настолько сильно, насколько можешь и быть свободной как ветер, — папа вытер мои слезы теплой рукой, — А теперь поплачь, малышка, и помни, даже если тебя закуют в кандалы, отправят в темницу, пока твой разум свободен — ты не в клетке, и с тобой всегда будет твой ветер, — он говорил, а я плакала еще отчаянней в его руках, понимая, что именно мой папа является всего лишь сном… теплым приветом из далекого прошлого, которого уже не вернуть.
Я всхлипнула и проснулась, слезы стекали по моему лицу, обильно орошая грудь любимого мужчины. С его чуткостью во сне я только удивилась, как он до сих пор не проснулся, недовольно ворча на «болото», которое я устроила прямо в постели. Всхлипнула, выбралась из любимых объятий и, укрывшись пледом, свернулась калачиком в кресле, продолжая тихо плакать. Бывают сны, от которых не хочется просыпаться, мой был одним из них. Я снова была маленькой девочкой в объятиях сильного и всемогущего отца, который если что и дракона голыми руками задушит, и скажет, какая же я у него милая и замечательная малышка. Малышка осталась… а папы больше нет и никогда не будет. Я укрылась пледом с головой, упоенно предавалась страданиям и терзаниям моей неспокойной души… терзаниям маленького ребенка, которым я все еще оставалась. И наверное останусь... неважно сколько лет пройдет и появятся ли у меня морщинки.
Мои душевные страдания грубо нарушили, стащив с головы плед:
— Алиса, ты чего? — на меня с волнением смотрел Ривай. Сел на корточки и начал гладить по волосам, — Надеюсь, это не я где-то умудрился что-то не то сделать? — помотала головой.
— Сон приснился. Знаешь, сон из той серии, когда просыпаешься, понимаешь, что это просто сон, и так и хочется взвыть.
— Так не хотелось просыпаться?
— Не то чтобы… скорее просыпаться и хотелось и нет одновременно. В какой-то момент во сне я поняла, что это просто сон и вспомнила про вас.
— И что же тебе снилось?
— Дом, папа… я плакала, а он меня утешал. Я во сне совсем крохой была, — улыбнулась. Ривай забрался в широкое кресло и обнял меня со спины, целуя в макушку.
— Мне иногда мама снится, — неожиданно начал Ривай, — Я не помню, как она выглядела. Но помню тепло ее рук и объятий. Помню ее голос и сказки, которые она рассказывала. Помнишь ведь, я тебе говорил про созвездия, — молча кивнула, — именно она мне рассказывала о них. И камешками показывала, как каждое созвездие выглядит, строила из них фигурки. Я так удивился, когда увидел ночное небо много лет спустя. Не только потому, что оно было красивым, а потому что мамины фигурки так сильно совпали с реальными созвездиями. Прям один в один… — я поцеловала мужчину в шею. В этот момент мне казалось, что я стала свидетелем чего-то необыкновенно сакрального и интимного, в сердце защемило… Если бы этот мир был другим… если бы люди были другими… тогда что? Риваю бы повезло в первые годы жизни? Не факт. Вздохнула. Я не знала, что сказать. Я человек, буквально избалованный любовью, заботой и счастьем. У меня сложный характер, но для меня всегда находились любящие люди. От родителей я почти сразу попала в госпиталь и Мане, потом обо мне заботились друзья из кадетки, а теперь еще к армии "заботливых" неожиданно подтянулся и Ривай… мне дико везло. Я была благословлена любовью людей. Нелюбовью впрочем тоже, что в кадетке, что в разведке найдется немало желающих голыми руками придушить заразу в виде меня. И сейчас я была благодарна Риваю за то, что он мне рассказал, но одновременно я чувствовала вину за свою удачу и неспособность изменить его прошлое. Я не знала даже, что и сказать… но…
— А знаешь, я тут подумала… я конечно не знаю твоей мамы, но судя по тому, как ты о ней рассказываешь, она была очень добрым и заботливым человеком. Даже в этой дыре она показала тебе красоту звезд, разве это не прекрасно? Памятью о себе она возможно оставила тебе и память о своей любви и заботе… и если ты о них иногда вспоминаешь, то может быть это то, что поддерживало тебя все это время? Возможно память о ней стала для тебя своеобразным ангелом-хранителем? А ее истории — это... знаешь, похоже на наследие, которое передается из уст в уста от родителей к ребенку… и ты все это тоже помнишь. А пока такие вещи помнят — то погибшие люди остаются живыми в наших сердцах, — я вспоминала свою семью, воспоминания о них приносили боль, но они давали мне столько тепла и любви, столько света и надежды… — Я говорю странные вещи, да? — хихикнула я и посмотрела на Ривая.
— Ты всегда их говоришь, — улыбнулся мужчина, прижимая меня к себе ближе, — но они всегда определенно стоят обдумывания. Когда ты говоришь серьезно, разумеется, а не просто херню несешь, чтобы заполнить пустое пространство бессмысленным трепом, — и поцеловал. Козлина. Любимая козлина.
Примерно через час после нашего разговора я решилась поведать Риваю о наших с Хисторией приключениях в Мире Духов. Я детально рассказала о том, как мы попали туда, о разговоре с Тарой и о том, что видела. Взгляд Ривая все это время был непроницаем, выражение на лице постепенно достигло кирпича максимального уровня апгрейда. Весь рассказ он просидел молча, не задавая вопросов. У меня даже возникла идея, что мужчина мне вообще не верит, а слушает только ради того, чтобы по прибытию в Трост сдать в местную психушку с уже готовым анамнезом болезни. Когда разговор был окончен, Ривай кивнул на мою левую руку и ледяным тоном произнес:
— Развязывай, даже браслет под повязкой держала… — я выдохнула, вроде мне верят. Мужчина поднял левую руку, содрал остатки повязки. — Почему ожог в форме браслета? И почему аж до кости? — строго посмотрел на меня.
— Это… эту часть истории я еще не дорассказала… — замялась я.
— Понятно… значит, зачем этот сраный браслет я узнаю позже. А это, полагаю, те самые руны…не больно, если на них давлю? — помотала головой. — И как выяснить, зачем они?
— Без понятия. Вообще это руны стихий, но их предназначение может быть очень разным, я практически их не учила, поэтому мало что знаю. Но возможно, что какая-то экстремальная ситуация сможет их активировать…
— Ты сама одна сплошная экстремальная ситуация… — раздраженно покачал головой.
— Теперь хотя бы понятно, зачем ты была нужна Шиппарду, тц.
— Ну Энни что-то похожее и так говорила… помнишь, она только стихийников святыми называла.
— Помню, — мне кажется, или в его голове назревает какой-то злобный план? — Ты до Мира Духов Пути видела?
— Нет, никогда.
— Чертовы одни загадки! Все духи и их приспешники такие?
— Свою кошку спроси, — усмехнулась.
— Кстати, не только мне из нас двоих нужно бояться стать Святым, у тебя, знаешь ли, тоже очень большой переизбыток огня. Тем более ты Аккерман. Извини, я подозревала, что ты можешь быть из этой семьи… но не была уверена, поэтому не говорила, — покачала головой. Ривай взметнул на меня взгляд.
— Как давно ты подозревала?
— Практически с самого начала. У тебя с Микасой похожий огонь… у Аккерманов он особого цвета, есть и печать.
— И ты все равно не была уверена?
— Да, я до вас Аккерманов не встречала… поэтому, — взгляд Ривая был ледяным, к горлу подступил ком. Кажется, за мое молчание он меня возненавидел.
— Рассказывай дальше, — я сглотнула и сбивчиво рассказала про встречу с Диа.
— Прекрасно, для полного счастья теперь у тебя в браслете, который ты не сможешь снять, живет многометровая ящерица-переросток, которую Прародитель желает придушить лично, — сверкнул глазами Ривай, — Еще и ящерицу нужно свести с его звездой… прекрасно. Я давно подозревал, но ты свое чувство гребаного самосохранения еще при рождении умудрилась посеять, или твой папочка своими закидонами дочке подсобил?
— Почему ты на меня наезжаешь? Да, я виновата перед тобой, надо было рассказать по поводу своих подозрений насчет Аккерманов. Но здесь то в чем дело? Зачем еще и отца приплетаешь… опять? У тебя, если что со мной происходит — все он виноват! В который раз уже! Принять Диа было только моим решением, в конце концов. — Ривай проигнорировал мои вопросы и оправдания.
— Я знаю, о чем он говорил по поводу двойного посвящения, — перевел мужчина тему. — В одном из снов кошка мне показывала… я был в теле человека, которого посвящали. И звезды… нас было четверо. Мы часто говорили о грядущей войне.
— То есть тебе показывали прошлое? Ривай, тот человек, которым ты был… был звездой Огня?
— Да, ты это из-за Аккерманов спрашиваешь?
— Частично, и из-за твоего огня тоже. Он… действительно силен. Гораздо сильнее, чем был раньше.И еще, я срезала нашивки с трупа мужчины в гробу, — достаю из куртки, — вот, — показываю Риваю. Мужчина округлил глаза, руки дрожали. Понимаю его реакцию, у меня вообще чуть ли не истерика была.
— Лиса, я знаю это имя. Марк Боллард — Звезда Земли из моих снов, — Мы непонимающе смотрели друг на друга.
— Ииии… что нам теперь делать? — нервно хихикнула я.
— Что, ты теперь еще и ржешь? — что? Я же от нервов… но я не успела ничего сказать, — Мало того, что утаила от меня, что я Аккерман и стихийник.
— Ривай, я не уверена была, что ты Аккерман. Поэтому я это не утаивала… а стихийником быть — это не так уж и легко и многим даже в древние времена это на хуй не надо было, даже если и была предрасположенность! Да и не думала я, что реально в этой войне именно стихийники будут под ударом! А тем более, судя по твоим снам, тебя вообще «вели», тебе должны были сообщить об этом в нужное время, спроси свою кошку! Или же твой Кенни должен был тебе рассказать. Я вообще не особо то на это права имела… — точнее не имела вообще, по правде говоря. И я начинаю понимать почему. Возможно, Ривай еще не готов был принять правду, и его Духу Смерти я подложила большую такую свинью. Но… я больше не могла и не хотела скрывать что-то от Ривая, это было нечестно по отношению к нему.
— Да все ты знала и понимала! А мои сны не привлекай! Тебя они не касаются, равно как и Ватра! Ты и твой папаша — полное вонючее дерьмо! Напару с Рейссами только и знаете, как людьми манипулировать, а? — зашипел на меня мужчина. Я не могла шелохнуться, его огонь разгорался яростным пламенем, которое невозможно было утихомирить. Теперь я видела это ясно, как никогда прежде, — Как ты, дрянь, появилась, то сразу неприятности начались! Ты все равно что гребаная катастрофа, одни бедствия приносишь… для людей вокруг, да и для себя. Хоть понимаешь, какой опасности себя подвергаешь, соглашаясь на сделку с Диа, тупоголовая дура? Рука прожжена до кости, думаешь это, блять, нормально? — да, я уже думала об этом. Наверное во многом Ривай прав… но я не могла ни согласится стать завесой. Я… чувствовала правильность этого решения. Хотелось плакать, но я не могла. Я подбежала к мужчине, но Ривай схватил меня за ворот рубашки и швырнул в стенку. Больно. За что? Почему? Да, я была во многом не права, я зря не рассказала Риваю об Аккерманах и том, что он возможно тоже потенциальный стихийник. Наверное только поэтому он так и завелся… Возможно, на его месте я бы чувствовала себя преданной. Наверное поделом мне, с другой стороны, если из-за меня у него одни неприятности… — Видеть тебя не хочу! — процедил мужчина сквозь зубы. Его слова прозвучали пощечиной, резко с нахлестом ударившей меня. Я опустила голову на колени. Сквозь спадающие волосы я видела, как Ривай внезапно изменился в лице, сел на корточки напротив и потянулся ко мне рукой. Я ее оттолкнула, подтянула колени ближе к себе и тихо заплакала, спрятав лицо. В дверь постучали, Ривай чертыхнулся, послышался голос Кенни:
— Что вы так разорались с утра пораньше, а? Неужели голубки поссорились?
— Тебя не касается. Какого хера надо?
— А ты злой как черт. Примерно через час должны посыльные из Штаба подойти, а нам с тобой надо решить, что им говорить…
— Пойдем, — бросил Ривай и я услышала, как он на ключ запирает дверь и уходит. Вот сука! Сам не хочет меня видеть… а дверь закрывает, чтобы не ушла. Где чертова логика? Меня ожидает новый раунд оскорблений и обвинений? Ну ни хуя не дождется! Во мне начала подниматься злость. Да, в чем-то я виновата, но вот сотрясения и столько дерьма на свою голову я точно не заслужила. Черт! Видимо, его слова значат, что между нами все кончено. В душе было погано, хотелось одновременно плакать и нервно смеяться… я так ждала нашей встречи. Так о ней мечтала… честно ему все рассказала. Впервые наверное настолько кому-то доверилась… блин. Но произошедшее стало концом всему. Он тоже меня в какой-то степени предал, швырнув в стену. И еще больше предал, когда сказал, что не хочет видеть… и он снова не дал мне ничего сказать. Я понимаю, что он не может контролировать полноценно свой огонь… но все же, разве так ведет себя влюбленный человек?
Еще немного поплакав я справедливо рассудила, что если в мою душу наплевали, то я сделаю то же самое. Пусть пострадает Риваевское самое ценное. Ехидно оглядела комнату, закрытую дверью и проулок, по которому в этот момент, виляя жирной хвостатой жопой, пробежала крыса. Время у меня есть, главное действовать тихо. Я собрала рюкзак, закинула его в шкаф, предварительно достав пару веревок… ну… с Богом!
POV Ривай
— Ты знал, что Аккерманы стихийники? — я зло спросил Кенни.
— Тебе девчонка что ли сказала?
— Не отвечай вопросом на вопрос.
— Знал, только вот не имела Алиса никакого права тебе при живом мне этого говорить, либо пока тебе сами духи не скажут, — покачал головой Кенни, — Не поверю, что не знала. Неужели еще и из-за этого с ней поругался?
— Не важно. Опять из-за сраных правил духов?
— Скорее из правил стихийных родов. Хотя удивлен, что Алиска в тебе настоящего стихийника разглядела. Пока у представителей родов нет посвящений, то разглядеть их стихию крайне трудно, как и понять, какая печать какому роду соответствует, — блять! Возможно Лиса и говорила правду. А я опять слишком поспешных выводов наделал и взбесился. Еще и ее неосмотрительность сыграла роль. Она как будто сама стремится к неприятностям, блять! Я слишком за нее беспокоюсь и слишком боюсь потерять. И отличный способ выразить это — толкнуть ее об стенку и заявить, что не хочу видеть. Надеюсь, кровь мне только показалась. Тц… Прекрасно! Браво, Ривай! — Я то сам по натуре не стихийник, перевес в стихии есть, как и у любого из Аккерманов, но посвящения мне не будет, слишком небольшой огонь. Я сам, на самом деле, мало что об Аккерманах знаю, а тем более о стихийниках. Только то, что говорил Ури и дед… Знаю, что сильных вроде тебя должны сами Духи вести, как и Шеноэллов.
— Тц… — злость на Лису испарилась, осталась злость на себя и чувство вины. Как только разделаемся с посыльными, надо что-то придумать, пока моя пигалица ничего не натворила. Что-то сверху СЛИШКОМ тихо, надеюсь, что уже не творит. Ее разум гениален по части придумывания пакостей. По хуй, что будет с комнатой, лишь бы не сбежала.
— Слышал я, как ты на девчонку кричал, даже если о ней заботишься, то это явно перебор. Женщины такого не любят.
— А ты, блять, эксперт, — да отвали уже, сам понимаю, что перегнул палку.
— Эксперт не эксперт, но она — единственный повод, по которому ты выходишь из себя, и даже скрывать тебе этого не удается. Явно пигалица дорога тебе, ну так и береги ее. Таких людей в жизни мало встречается, ради которых ты на многое готов… если понимаешь, о чем я, — мир перевернулся, Кенни мне читает нотации о том, как вести себя с любимой женщиной, а не с проституткой.
— Сами разберемся.
— Вижу я, как разобрался. Говорят, рыжие — те еще эмоциональные и страстные штучки. Так вот это правда, поверь старику. Психанет — мало не покажется.
— То то я не в курсе.
В дверь постучали, Кенни впустил двух людей, снимающих капюшоны. Первым был Лютер из отряда Нанабы, при виде второй сомнительной личности я мысленно взвыл. Аника из отряда Еджи, из-за травмы примерно год была в отпуске. Пару лет назад я совершил ошибку, мы переспали…так без обязательств. Тогда меня это устраивало, ее, казалось, тоже. Но с тех пор, женщина не переставала меня преследовать не понимая, что между нами ничего не может быть в принципе. Лиса из-за моих же косяков сейчас на взводе, лишь бы спокойно сидела у себя, пока я этих кадров не выпровожу. И надо было именно сегодня так с ней поцапаться! Хотя в принципе не надо было так на все реагировать. Наученная Алисой жопа предчувствовала неумолимо надвигающиеся неприятности.
Аника с громкими воплями бросилась ко мне на шею, чуть не взбираясь на коленки и щебеча какую-то ерунду. Только я взял ее за шкирятник, чтобы спихнуть с себя, как раздался ледяной и ехидный голос:
— Вот значит как, Ривай. Так ты получается со мной специально поссорился, чтобы со всякими мымрами тут шашни крутить! Даже в комнате меня ради этого запер! И вот чем ты тут оказывается занимался все это время…прекрасно, — черт, ее взгляд прожигал. Но и был наполнен болью… такой сильной, что у меня в сердце кольнуло. Я и забыл, что Лиса очень ревнива. Максимально херовый расклад. Черт! Алиса вряд ли мне сейчас поверит, но я ее заставлю.
end POV Ривай
POV Алиса
Проверив все элементы будущей ловушки для бывшего хуя всей моей жизни, я злорадно усмехнулась. Хотя кого я обманываю, мне было очень больно и херово. Но мести, хотя бы ради приличия, никто не отменял. Я тихонечко поставила дверь в проем с внешней стороны, как услышала снизу женский вопль «Ривай! Как я скучала!». А это еще что за херотень! С замирающим сердцем я бросилась на кухню. У Ривая чуть ли не на коленях сидела и обнимала его какая-то черноволосая девица. От созерцания столь прекрасной картины под глазами поплыл пол, я прикусила губу до крови:
— Вот значит как, Ривай. Так ты получается со мной специально поссорился, чтобы со всякими мымрами тут шашни крутить! Даже в комнате меня ради этого запер! И вот чем ты тут оказывается занимался все это время…прекрасно, — сложила руки и прислонилась к стенке, чтобы не упасть. Ноги не держали.
— Я не мымра, сука малолетняя, я его женщина, — вякнула тварина.
— Поздравляю, у него до этого момента было две женщины. Хотя, похоже, ты не в курсе, — холодно просветила мымру я.
— Ривай, да ты бабник! Думал, ты в красноволосую девчонку влюблен, а тут эвона как, — Кенни схватился за живот и заржал, ударяя кулаком по столу. Ривай встал, оттолкнув брюнетку, и схватил меня под локоть.
— Пойдем выйдем, я все объясню.
— Иди на хуй, — не сдержав всхлипа, процедила сквозь зубы я.
— Ривай, а почему ты с ЭТОЙ хочешь поговорить? — прорычала девушка.
— Потому что ты пиздишь как дышишь, и твои действия могут быть восприняты неправильно, — прорычал Ривай. Я откинула руку мужчины от себя.
— Говорил, что ты меня видеть не хочешь. А вот знаешь, похоже наши желания взаимны, сволочь, потаскун, да как ты вообще мог! — выплюнула я эти слова ему в лицо и зафенделила пощечину. Кенни аж присвистнул. Быстрым шагом направилась к выходу и побежала куда глаза глядят. Лишь бы подальше отсюда, лишь бы больше не видеть его, не слышать… но от себя и своей боли убежать невозможно. Не помню, сколько я бежала, не знаю, сколько времени прошло. Я забилась в узкий проулок между домами и плакала навзрыд. Когда очнулась, то поняла, что выбежала босиком, на руке повязку так и не сменила. У меня не было ни оружия, ни денег… и я даже не знала, где нахожусь… вообще никакого понятия ни о чем не имела. И даже знать не хотела… хотелось просто здесь спрятаться, чтобы никто и никогда меня не нашел.
end POV Алиса
POV Ривай
Пока Лиса не проскочила к двери — еще был шанс ее схватить, но я не успел. Она сиганула по одной из улиц со скоростью гепарда, ловящего дичь. Черт! С самого утра какая-то полная хуета. Она же выбежала босиком, сомневаюсь, что взяла оружие и деньги. Города не знает от слова ни хуя. Черт!
— Кенни, я бужу мальчишек и идем искать девчонку. Пусть с этими разбирается Фабиан.
— Ривай, но я так хотела тебя повидать, — начала ныть Аника.
— Уже повидала. Мне казалось, мы еще года два назад расставили точки над и.
— Но я же…
— Не желаю ничего слышать. Еще раз услышу от тебя заявления о том, что я якобы твой мужчина или что-то подобное, будешь доставать Алису, — переломаю кости так, что еще в один годовой отпуск свалишь. Ты меня поняла, — направился на второй этаж.
— Крысеныш, подожди. Я вчера у тебя ремни оставил, — дотрагиваюсь до двери, она падает в комнату. — Хаха, это твоя ненормальная в честь вашей ссоры дверку то сломала! Сначала один раз выбесил, теперь…ааааа, — делаем шаг в комнату, и тут веревки схлопываются вокруг лодыжек и нас тащит вверх и подвешивает к потолку, — Знаешь, дорогой племянник, не знаю уж, что ты своей мадам наговорил во время самой первой ссоры, но лучше ее не злить, — филосовски заметил Кенни, вися вверх ногами и поглядывая на меня.
— Нож есть? — с ужасом осматриваю комнату. Все в перьях, стол и шкафы перевернуты, на кровать вылито что-то черное… чернила? По воздуху летают перья от подушек… а самое ужасное — внизу копошатся крысы и… тараканы, целое скопище. Я непроизвольно сморщился.
— Нет, похоже, у тебя тоже. Знаешь, если окончательно сейчас рассоритесь, предложу Алисе ко мне в отряд перейти. На хер ей эта ваша разведка! Фантазия у девахи как надо работает, — и заржал. Нашел, чем восхищаться.
— Ой, а что здесь у вас происходит? — в комнату заглянул Фабиан, Жан и Армин. — Ого, Ривай, а откуда столько всякого зверья?
— А ты у своей обожаемой Лисоньки спроси. Блять! — Жан и Фабиан сделали шаг и быстро присоединились к подвешенным.
— Подождите, я сейчас подумаю над механизмом ловушки. У Лисы все такие штуки с подвохами были, так что лучше сами не слезайте! — предупредил Армин, изучая комнату.
— Каким еще подвохом? — поинтересовался я.
— Ну в кадетке, например, один парень сам с такой ловушки слез — в итоге был облит конской мочой, ведро с ней было незаметно среди какого-то хлама, но выглядело действо эффектно, — ухмыльнулся Жан.
— Ривай, вот что я думаю. Может не побежим за чувырлой-то? Если ее и похитят — то с такой доплатой вернут, что сможем лет десять жить припеваючи, — поржал Кенни. Очень смешно.
— О, смотрите, там крысы сношаются! А вот эта гадит, — умиленно пролепетал Фабиан, маленький любитель крысят. А я начинал всерьез задумываться над предложением Кенни.
Гюнтера, Эрда и Хисторию мы оставили разбираться с бардаком в моей комнате, Фабиан разговаривал с посыльными. Все остальные были распределены по разным частям города и искали Лису. Между нами бегал Курт и сообщал последние новости. Один час сменял другой, Лиса эмоциональна, но я никогда и не думал, что она может вот так просто сбежать. Мне еще с утра надо было догадаться, что она эмоционально нестабильна, с ней еще тогда было что-то не так. Черт, я даже не дал ей выговориться, я не дал ей нормально рассказать о причинах ее молчания, да даже слушать не хотел ничего! И казалось, что она пытается понять, как мне тяжело получить всю эту информацию, которую она не меня вывалила. Я как всегда сделал слишком поспешные выводы… еще и эта абсолютно тупая ситуация, с черт бы ее побрал, этой Аникой. Для Лисы это было последняя капля… хотя она тоже мне не дала ничего сказать. Блять! Мы только что снова встретились… но наверное оба ведем себя как идиоты. Вина… чем ближе становился вечер, тем больше во мне нарастала паника. Следов Алисы нигде не было.
