Золотой Век: Восход

      Президентский борт приземлился в аэропорту имени Леонардо да Винчи в районе пяти-шести часов утра. В аэропорту весьма помятых Зенона и Делагарди встретил только президентский лимузин с опирающимся на крыло водителем, симпатичным молодым человеком лет 20 с наполовину скуренной сигаретой в руках, которого с потрохами выдавали красные от недосыпа глаз и две полицейские машины с тонированными стеклами. Как только он увидел тяжело ступающего, дергающего на каждом шагу Зенона, которого аккуратно поддерживал под руку вице-президент, он тут же потушил папиросу и открыл заднюю дверь, помогая усадить главу государства. — Что с его превосходительством? — тихо спросил он. — Мигрень, — одними губами сказал Антон. — В полете началась. Давай домой. Ему нужны дня два постельного режима и тишины. — Его превосходительство велено доставить в Ватикан в Собор Святого Петра… — начал было водитель, но поймав на себе испепеляющий взгляд Антона, тут же замолчал. — Поехали… — прохрипел уже сидевший Зенон. — Марк, тебе нужен отдых, — попытался вразумить его Антон. — Давай… — Я сказал, поехали… — откинулся он на спинку кресла и оперся лбом на пассажирское окно.       Антон громко выдохнул и сел рядом, водитель занял свое место, нажал несколько кнопок, и они тронулись. Холодное ноябрьское солнце медленно разгоняло тьму, уходящую дальше на запад за край мира, где начинающий играть причудливыми красками и узорами облаков небосвод сходится с застывшей гладью Средиземного моря. Через некоторое время они въехали в Рим. В сравнении с Москвой или остатками Нью-Йорка город был небольшой, но он будто дышал самим временем. Вечный страж человеческой истории, нечто трансцендентное, что связывало во едино сотни и тысячи лет, помнивший рождение и смерть человеческих амбиций, чьего-то величия, видевший падение и рождение многих царств, очередной раз встречал восход.       Делагарди любил этот город, пару-тройку раз бывал здесь по рабочим вопросам. Он чувствовал себя здесь чем-то большим, чем просто винтиком в машине, в которую его встроил Марк. Антон видел свою принадлежность к чему-то грандиозному, тому, что так терпеть не мог в Зеноне. Он не любил политику, не любил бесконечные интриги и игрища во власть своего друга, считал это мелочным и аморальным. Видя, с каким удовольствием Зенон ломал карьеры и судьбы любым, кто мог хоть немного угрожать его положению, он невольно начинал ненавидеть его. После смерти бабки и ухода матери он ожесточился и чуть ли не вгрызался во все, куда мог. Он напоминал ему древнеримского диктатора Суллу и вероломного императора Каракаллу. Но, смотря на Зенона такого слабого и уязвимого, иногда болезненно вздрагивающего, он невольно улыбался, что-то теплое разливалось в его душе, понимание, что без него этот молодой, но уже вконец прожжённый византиец просто не сможет. Антон ухмыльнулся и свысока посмотрел на Марка. У него нет той власти и могущества, что есть у его друга, но до чего же приятно осознавать, что все это держится на нем.       В своих мыслительных экспериментах Делагарди пропустил, как они въехали в город, проехали мимо Великого Цирка и Колизея, мимо развалин римских форумов, чтобы повернуть у Витториано в сторону Венецианской площади и проспекту Виктора Эммануила II пересечь Тибр и выехать на улицу Соглашения. Через несколько минут они выехали на площадь Святого Петра и, обогнув обелиск, остановились у входа в собор.       Поддерживаемый Делагарди, Зенон выполз из машины и, казалось, из последних сил поднял голову вверх. Над ними нависла громада древней базилики, игравшей различными тонами оранжевого, падающего лучами восходящего солнца на купон, и колоннаду Бернини. Тяжело моргнув, он тяжелой походкой направился внутрь. Вдали, на алтаре первого апостола служили мессу: тучная фигура в красном в окружении служек что-то читала на латыни, на скамьях сидели еще трое, явно клевавших носом. Делагарди осторожно сел возле мужчины в черной сутане. — Поездка прошла хорошо, — начал он. — О тебе пишут все новостные издания, даже пара популярных блогеров сделала обзоры. — Да, Амвросий, — кивнул Марк, чуть морща лоб, — я думал будет хуже… — Ты какой-то сам не свой, радоваться же должен! — весело хмыкнул Эстебан. — Не накосячил, хотя все к этому шло! — Он очень устал и плохо себя чувствует, Преподобный, — ответил Делагарди, за что был награжден испепеляющим взглядом друга. — Ему нужен отдых.       Амвросий понимающе кивнул. — Подождите, пусть Убальди закончит и можете идти отдыхать, — мягко сказал он. — Может в Ватикане найдется пара комнат, я думаю, он не доедет до Квиринала? — продолжил Антон, крепко сжав предплечье Марка, переставшего стрелять глазами и откинувшегося на спинку скамьи. — Резиденция президента — Ватикан, — добро улыбнувшись, ответил Амвросий. — Его ждет… Немного более широкая роль. Мы обговорили это вчера вечером. Должен признать, не ожидал, что Арсен это предложит…       Зенон резко оживился и уперся взглядом в Преподобного. — Завтра, точнее сегодня днем это обсудим, — отмахнулся он. — Надеюсь, ты ничего не имеешь против Башни Борджиа? Я подумал… — Мне нравится Пинтуриккьо, — ответил Зенон. — Надеюсь, там меня ждет большая кровать с балдахином.       Амвросий хмыкнул и повернулся в сторону Убальди, читавшего проповедь. Зенон же наклонил голову набок и поднял болезненный взгляд на Антона: «Я сейчас умру», — произнес он одними губами. Делагарди крепче сжал его руку и обнадеживающе улыбнулся. Где-то через полчаса Убальди смолк и перекрестил собравшихся. — Мы рады, что вы живы, Зенон, — невзначай бросил кардинал, проходя мимо него. — Надеюсь, днем увидеть вас бодрым и готовым работать. Дел у нас еще много. — Да, Святой Отец, — кивнул Марк.       Убальди дошел до конца ряда, окинул всех властным взглядом и, хлопнув в ладоши, жестом велел всем покинуть собор. Делагарди осторожно повел президента к переходу во дворец. За спиной послышались голоса. Зенон, напрягшись из последних сил, прислушался. — …я сомневаюсь в предложении Арсена, — сказал задумчиво Убальди. — Ваше высокопреосвященство, это самый разумный вариант… — вкрадчиво ответил ему Эстебан. — Нет ничего лучше публичного мальчика для битья. Он лучше сгодится для этого, чем старый вояка. — Ты его недооцениваешь, впрочем, как и многих…       Дальше он не слышал, массивная дверь захлопнулась за его спиной, отдавая глухим болезненным спазмом на полчерепа. Они шли по каким-то длинным коридорам, парадным лестницам, отделанным в светлых тонах, увешанных слившимися воедино произведениями искусства на религиозные темы. Где-то через минут семь, которые Марк провел с закрытыми глазами, они оказались в просторной комнате. На двухярусном пьедестале стояла большая двуспальная кровать, идеально заправленная белоснежным пастельным бельем, столь необычно контрастировавшим с насыщенными темными оттенками классика Возрождения и массивной мебелью, стоявшей по углам. — Какой же ты тяжелый… — громко выдохнул Делагарди роняя друга на кровать. — А с виду доходяга…       Зенон лишь выдавил из себя улыбку, пока друг избавлял его от тяжелой дубленки и выпутывал из сложно драпированной президентской мантии, швыряя все это в стоявшую у чуть левее, рядом с резным платяным шкафом ширму. Прилета второй туфли она не выдержала и повалилась с ужасным грохотом на пол, поскребя в процессе немного шкаф. — Прости, — односложно ответил Антон, увидев, как перекосило друга.       Президент помотал головой. Делагарди улыбнулся. Все в порядке. «Какой же он худой», — пронеслось в голове у Антона. В самолете и ванной он не обратил внимание, а сейчас… Небольшие хорошо очерченные мышцы, обтянутые болезненно бледно кожей, нервно сжимались от любого шороха на улице. Если лицо дышало свежестью и бодростью, благодаря различным кремам, пенкам и другим достижениям современной индустрии красоты, а руки, обычно прятались в перчатки или за массивными перстными и браслетами, то тело выдавало все. Марк без отпуска и почти без выходных провел в работе, бесконечных переговорах около 3 последних лет. Он брал все больше и больше проектов под свою ответственность и, так получилось, что настолько себя загнал, что единственное, не дававшее окончательно превратиться ему в скелета, были мускулы, проявившиеся за последние пару месяцев, что Антон после работы таскал его в спортзал. — Ты сможешь сам одеться или… — начал было Антон, окинув взглядом тяжело поднимающегося в сидение нагого друга. — У меня мигрень, а не агония при раке, — хмыкнул Марк. — Дай…       Антон передал ему шелковые рубашку и брюки, тот с завидной для его состояния проворностью оделся и откинулся на подушки, тяжело выдохнув. Делагарди укрыл его одеялом и пошел собирать разбросанные по комнате вещи. — Это работа слуг… — пробормотал Марк, укутавшись в одеяло и свив подобие гнезда из подушек. — Я не знаю, когда придет горничная, но с твоей любовью разводить свинарник, даже она не справится, — весело ответил Антон, развешивая и раскладывая одежду по полкам большого шкафа. — Ты обо мне заботишься почти, как родная мама… — улыбнулся Марк. — Даже больше… — куда-то в пустоту сказал Делагарди.       Зенон еще раз улыбнулся и устало закрыл глаза, проваливаясь в сон. Делагарди подошел и сел рядом с ним, погладив по черным, как смоль, шелковым волосам. Во время своих приступов Марк всегда, только клал голову на подушку в собственной кровати, сразу проваливался в глубокий сон. Антон не понимал, откуда в нем столько нежности к этому человеку. Отговорки про друга детства перестали работать еще года два назад. Зенон казался чем-то уже настолько родным, что без него, несмотря ни на что, было физически трудно жить.       Делагарди резко одернул руку. Мысли зашли слишком далеко. О подобном нельзя и помыслить, иначе он похоронит их обоих: Марк не сможет жить, если лишится всего, он слишком много отдал, а Антон не сможет жить без него. Он переместился с кровати в массивное кресло, стоящее у больших окон, снял и повесил на его спинку пиджак и куртку и сам тихо уснул вслед за впервые за последние два дня более-менее спокойно дышащим Зеноном.       Сон без сновидений чуть приятнее болезни. Он не дает ни сил, ни покоя, ни легкости, так, всего лишь способ убить время и хоть немного отдохнуть. Морок, ощутимый во времени, он окутал Антона целиком и полностью липкой вязкой жижей, засасывающей случайного путника и убивающей медленной и мучительной смертью. — В следующий раз не смей ходить по жилым комнатам в уличной обуви, — раздался у него над самым ухом тяжелый шепот. — Особенно по моим.       Антон с трудом разлепил глаза и обернулся на звук. Зенон в на половину развязанном темно-синем китайском халате шелковом халате поверх хлопковых футболки и шортов чуть ниже колена склонился над ним, опираясь обеими рукам на спинку кресла. — Ты как? — спросонья выдавил он из себя. — Немного лучше, — улыбнулся Марк. — Поспал и полегчало. Немного мутит, голова кружится, но это не так страшно. — Полежи еще, отдохни сегодня, — взял Антон Марка за руку, он любил в минуты слабости всячески демонстрировать другу эдакие небольшие жесты поддержки. В такие моменты, обычно, язвительный Зенон снова превращался в приятного молодого человека с милой улыбкой. — Прости, — тихо сказал он, немного подняв уголки губ, — дел многовато. Я пойду в кабинет. — Ты прям в этом пойдешь? В халате? — Я? — правильно запахнувшись и подпоясавшись, спросил Марк. — Да. А ты иди в ванную. Это вон та дверь, — указал он на одну из рядом друг с другом находящихся дверей напротив шкафа. — Я уже был. Ты очень хорошо спал. — Да? — потянулся на кресле Антон. — Да, — кивнул Марк, выходя из комнаты. — Я тебя любым вытерплю, но люди…       Скрывшись за дверьми, Зенон еще немного помассировал виски, несколько раз моргнул и самым бодрым, какой возможен в его положении шагом направился в сторону старого папского кабинета. Миновав цепочку разной нарядности коридоров и залов, он оказался в просторной комнате, обставленной просто, но со вкусом: в конце помещения у стены стоял ряд книжных шкафов, перед ними большой резной стол с компьютером на нем и массивным креслом за ним, напротив высоких окон со светлыми полупрозрачными кружевными занавесками был большой камин, а в углу, где стена, расписанная библейским сюжетом из «Апокалипса», стыковалась с подоконником расположился огромный интерактивный белый глобус, показывающий при нажатии сведения о том или ином участке.       Зенон вальяжно прошелся по кабинету у окон, проводя рукой по шторам, ловя пальцами почти невесомые кружева. За окном медленно сгущались седые тучи, должен был пойти снег. Марк вяло улыбнулся, погода меняется. Вот и нашлась причина его неприятного самочувствия. Он рухнул в кресло и включил компьютер. Загорелась голубоватым светом небольшая лампочка и через долю секунду открылась голограмма рабочего стола. Зенон ввел данные своей учетной записи и откинулся на кресло, ожидая пока загрузятся его файлы на новое место.       Так бы Зенон снова и задремал, поглядывая одним глазом за начинающимся снегопадом, но пелену сна разбил стук в дверь. — Можете войти, — отвлеченно сказал Марк, делая вид, что чем-то занят.       Из дверей гордой походкой в туфлях на высоком каблуке в идеальном сером офисном костюме с синем галстуком и юбкой карандаш вошла Элеонора Испас, держа в руках папку с документами. — Ваше превосходительство, — приветственно кивнула она головой. — Я принесла бумаги вам на подпись. — Вы хотели сказать «на рассмотрение»? — мягко поправил ее он. — Документы, принятые Директорией… — начала она, будто говорила прописную истину. — Нуждаются в согласовании со мной, как главой государства, — ультимативно закончил Марк. — Я верну вам их с моими правками, чтобы вы передали их Директории. — Как вам будет угодно, — холодно выдавила она, старательно делая вид, что ничего не произошло. — Еще я хочу получить полную отчет о состоянии дел за последние три года, — продолжил он, сведя пальцы домиком. — Надо принять дела, как полагается. — Я распоряжусь, — кивнула она. — И еще… — протянул он, будто вспомнив что-то, вытаскивая из внутреннего кармана халата конверт с письмом, написанным еще в самолете. — Передайте сегодня же это в Москву Анастасии Катлер заказным письмом. — Простите? — переспросила Испас. — Делайте, что прошу, — неожиданно для нее жестко ответил Марк. — Я не должен отчитываться перед вами Элеонора.       Испас сдержанно кивнула, но продолжила стоять на месте. — Еще что-то? — Его высокопреосвященство желает встретиться с вами, как можно быстрее и обсудить… — Зовите его, мадам Испас, — оборвал ее Марк. — Это все.       Элеонора снова кивнула, положила на стол папку и, развернувшись на каблуках, также гордо, как и вошла направилась к выходу. Зенон никогда не любил таких подчиненных. Заносчивые, чрезмерно много думающие о своем положении и значимости люди вызывали в нем не самые лучшие эмоции, в основном, потому что он видел в них нескрываемый вызов своему авторитету и положению. Обычно, он от них быстро избавлялся, но мадам Испас была навязана ему Директорией. Ее так просто не уволишь.       Через несколько минут дверь снова хлопнула. Грузный человек в красном кардинальском облачении с лорнетом в руках придирчиво осматривал помещение, медленно пройдя от двери к глобусу. — Я постарался все подготовить к твоему возвращению, — в пустоту сказал он. — Я вам благодарен, ваше высокопреосвященство, — встав и почтительно поклонившись, ответил Марк и подошел ближе. — Скажи, ты мог ожидать, что твоя судьба так лихо развернется? — спросил Убальди, кинув пробивающий насквозь взгляд на Зенона. — Еще неделю назад ты был лишь вошью, а теперь войдешь в историю. — Простите? — Я не одобряю твои махинации с финансированием, — холодно сказал Умберто, — твоего показного гедонизма и интриганства. Но…       Убальди замолчал и величаво сложил руки у себя на животе. — Мне не нравятся игры Амвросия, — как-то странно откровенно сказал он. — Хоть ты и его креатура и у тебя нет никаких оснований испытывать ко мне какие бы то ни было симпатии, особенно после опыта работы под моим руководством, я попрошу выслушать меня очень внимательно. — Ваше высокопреосвященство, у вас ко мне что-то конкретное? — с деланной усталостью спросил он. — Во имя Богоматери, Зенон, помолчи пять минут! — прошипел кардинал. Президент стушевался и почтительно сложил руки в молитвенном жесте. Он всегда испытывал определенный страх, смешанный с уважением, перед этим почтенным, временами жестоким полноватым мужчиной с орлиным носом. — Я надеюсь на твое понимание, Марк, на, как бы мне от подобного не было смешно, твой патриотизм.       Зенон удивленно посмотрел на регента. — Эстебан хочет власти… — протянул он. — Нет, это не плохое желание, если ты в таком положении, только Амвросий не ставит никаких иных целей. Если это послужит его честолюбию, он пустит коту под хвост все то, за что мы столько лет воевали. Для него жертвы войны и наши идеалы, дело Господне, в конце концов — пустой звук… — Вы никогда не были высокого мнения о моем благочестии, ваше высокопреосвященство, — вставил Марк. — Что изменилось? — Я поговорил с некоторыми людьми, не стоит тебе пока знать с кем именно, — издалека начал Убальди, — мы пришли к выводу, что единственный способ упредить это… — было видно, что слова даются ему очень тяжело. Он кинул на Зенона взгляд, не отчаянный, но несколько скептический и недоверчивый. — Мы решили, что в канун Рождества, мы объявим о том, что ты Марк Эмилий Зенон возводишься в сан Великого Римского Понтифика… — Ваше высокопреосвященство, вы сейчас серьезно? — не скрывая смеха, спросил Марк. — Какой из меня Папа? Я даже не священник. Не говоря о том, что Писание я знаю, очень… поверхностно.       Убальди не отводил от него взора и с каждой секундой улыбка сползала с лица Марка, пока до него окончательно не дошло — Кардинал-регент не шутит. — Я не в восторге от идеи передать в твои руки тиару, но иного пути защитить наши завоевания нет, — вкрадчиво продолжил Убальди. — Планетарная Ассамблея будет требовать определенных уступок… Однако… от главы Церкви и государства можно потребовать намного меньше, чем просто от главы государства? — Вы готовы смириться со мной в этой должности и с титулом понтифика только из-за того, что хотите сохранить идеалы «Общества»? — удивленно поднял бровь Зенон. — Не ожидал от вас такого благородства… — Слепой зрячего не поймет, Зенон, — отрезал он. — Знай, я слежу за каждым твоим шагом и, если у меня появится хотя бы малейшее подозрение, что ты опозоришь Имя Божье, я тебя уничтожу. Сейчас эти толпы называют тебя «Дуче», но стоит мне щелкнуть пальцами, как ты будешь искать билет первым же космолетом на Плутон. — До этого у вас не получалось меня уничтожить… — буркнул Марк вслед уходящему Умберто. — А я пытался? — иронично заметил кардинал-регент, захлопывая за собой дверь.       Зенон удивлённо посмотрел на дверь. Он вяло добрел до кресла и с тяжестью рухнул в него. Воспринять очевидную угрозу, как попытку наладить диалог было бы глупостью. Убальди пришел не искать мира и налаживания отношений, он явился продемонстрировать свою безоговорочную власть над ним. Если его согласие на президентство выглядело, как почти неприкрытая попытка сделать хорошую мину при плохой игре, прикрыть за красивыми словами о стабилизации и договоре о приемлемом послевоенном положении, то папство… Это уже просто был фарс. В сознании Зенона Великим Понтификом мог быть только человек в высшей степени благочестивый и достойный, поскольку, несмотря на многие свои недостатки был человеком довольно верующим и каждое воскресенье, за исключением некоторых обстоятельств, всегда ходил к мессе, чего говорить о больших праздниках. Марк придирчиво оглядел себя в камере телефона. Какой же из него Папа? Однако, Убальди не сам принял подобное решение, ему посоветовали, как он помнил задним умом, это сделал Арсен. Тогда, вполне возможно, что он же предложил Амвросию выдвинуть его в президенты. Но зачем это Амвросию?..       Раздался стук в дверь. Не успел Зенон ничего ответить, как в комнату вошел Делагарди. — Привет? — осторожно начал он.       Марк поднял на него глаза и махнул рукой, приглашая присесть напротив. Тот подходит и осторожно присаживается на изящное кресло в стиле Наполеона I. — Приходил Убальди, меня хотят сделать Папой, — выпалил Зенон на одном дыхании. — Я что-то не знаю?.. — протянул Антон. — Я не знал, что у тебя… — О, Всеблагая Дева Мария, Папой Римским! — воскликнул Марк, театрально всплеснув руками. — Великим Понтификом Вселенской Церкви! Делагарди полез в телефон, немного покопавшись, он показал другу древнюю, как мир пародию на российского певца Бориса Моисеева в образе католического священника в окружении разной степени раздетости дам и мужчин. Покрасневший, как вареный рак, Зенон поднял на него нечитаемый взгляд. — Это ты в таком случае, а еще я просто напомню, как мы праздновали твой день рождения, и ты лихо после коньяка отплясывал подобие вога под Эшли Марув. — покачал головой Антон. — Да, я не в восторге от твоей любви к женскому гангста-рэпу, но это было забавно, особенно когда ты начал приставать к той блондинке, а потом предложил ее парню, попытавшемуся тебя вежливо отшить, быть третьим.       Марк продолжил смотреть, не моргая. — Имею право, я тебя от него спас, а потом сводил синяки, — подняв палец вверх парировал еще неозвученную претензию Антон. — Тебе вообще пить нельзя. — Поэтому и не пью уже тре… четвертый день, — ответил Марк. — И… Больше не собираюсь. — Я к тому, что Папа из тебя будет… — Я знаю! — манерным жестом рукой оборвал его президент. — Никакой. Это фарс от начала до конца. Причем, фарс, на который Убальди кто-то надоумил, — Антон вопросительно посмотрел на него, Марк лишь покачал головой. — Я не знаю кто, он не сказал. Авторитетные советники и, наверное, личное желание не допустить возвышение Амвросия за мой счет. — Антон устало смотрит на него. — Да, это скандалы, интриги, расследования, но это прикольно… Если потом не надо отхватывать… — бодрясь ответил Марк.       Не успел Антон что-то сказать, как в дверь постучали. В кабинет снова вошла Испас, так и не дождавшись ответа президента. — Прошу прощения, ваше превосходительство, — деланно вежливо начала она, — но к вам посетитель.       Марк, стиснув губы, кивнул. Элеонора ответила ему тем же и удалилась. Через несколько мгновений походкой от бедра в темном костюме со стразами вошел полноватый мужчина лет шестидесяти. Он капризно огляделся по сторонам, пригладил белоснежные волосы и оперся на тонкую трость с большим круглым набалдашником. — Миленько, — манерно прокомментировал он. — Хорошо устроились, заюшки. — Простите? — удивленно спросил Антон. — Вы кто? — Браверман, красавчик, — сально улыбнулся он. — Борис Михайлович Браверман. Крупнейший медиамагнат Земной Федерации. Слышали может «Blue Moon Group»? — Зенон и Делагарди кивнули. Чтобы не слышать о владельце половины крупнейших каналов и завсегдатае всех светских сплетников надо было жить где-нибудь в другом измерении. — Отлично, лапочки.       Зенон нерешительно махнул рукой, предлагая ему присесть. Браверманн улыбнулся еще шире, хотя, казалось, куда еще. Он по-хозяйски расселся в кресле рядом с Антоном и положил руку ему на колено, будто это подлокотник. — Мне он нравится, — ухмыльнулся он. — Сильный, красивый… горячий жеребец. Я люблю таких. Если бы он не был твоим позвал к себе.       Президент смерил закипающего друга холодным взглядом. — Мсье Браверманн, — собрав весь свой опыт ведения переговоров и выдавив доброжелательную улыбку, обратился к нему Зенон, — по какому вопросу вы пришли? — Якслик мне все рассказал, дорогой, — хмыкнул он. — Ловко вы его… А я ж ему говорил: «Натанчик, дорогой, сделай Face ID, ну, или хоть пароль какой поставь — проблем не будет»… Но я не для этого пришел. Нужно серьезно поговорить, желательно там, где нас не подслушают.       Зенон и Делагарди переглянулись. — Я почти уверен, мои заи, что эта фригида сейчас стоит за дверью и записывают все, что мы сейчас говорим, — почти шёпотом добавил он. — Буду ждать вас сегодня в восемь в клубе «Смертный грех». Там намечается маленькая вечериночка, на входе скажите, что вы к «Большому Б», дальше вас сориентируют.       Браверманн встал с кресла, оглядел Марка и Антона, хитро улыбнувшись, подмигнул последнему и направился к двери. — Боря уходит, но не прощается! — воскликнул он, вильнув бедрами у самой двери. Марк перевел взгляд на Антон, тот лишь качнул головой. — Я даже не хочу знать откуда пошел его позывной, — отрезал он, — но этот «Боря» меня точно пугает… — Марк поджал губы. — И что он говорил про Яксли? — Яксли дал мне его контакты… — протянул мне он. — Чтобы я с ним связался. — И когда ты собирался сказать об этом мне? — Когда понял бы, насколько наводка полезная, — протянул Марк. — Зачем говорить о том, в чем сам не уверен? Но, как видишь, оно само пришло… — Ты не подумал, что Яксли мог тебя обмануть? Подставить? Ты чем вообще думаешь? — Делагарди не ругался, говорил ровно жестко, от чего Зенон лишь вжался в кресло, пытаясь с ним слиться. — Я знаю, ты за меня волнуешься, но… — Просто, пообещай, что мы будем сразу обсуждать такие вещи. Я твой друг, твой вице-президент, в конце концов. Не надо плести интриги и плодить тайны там, где можно сразу все сказать.       Зенон кивнул. Если и было для него что-то хуже, чем получить нагоняй от Убальди, то это выволочка от Антона. Всегда холодно и серьезно, без лишних эмоций, Марку по пунктам говорили, где и когда он накосячил и к чему это привело. — Я пойду займусь документами по нашей поездке, в полседьмого жду тебя у парадной.       Марк кивнул и проводил друга до двери. Немного постояв у окна, он направился обратно к столу. Чуть посидев, он решил, что нет ничего лучше, чем заняться ремонтом. Посмотрев пару мебельных каталогов и поняв, что сам он ничего не сообразит Зенон нашел номер одного молодого дизайнера. Приехавший через полтора часа Джузеппе Альбиери оказался полноватым, но весьма стильным молодым человеком с весьма тонким чувством прекрасного. Они много времени гуляли по дворцу, обсуждая историю и архитектуру, все это время Джузеппе что-то записывал и зарисовывал. Несмотря на всю манерность, столь присущую людям искусства, он местами весьма серьезно спрашивал о каких-то пожеланиях своего высокопоставленного клиента, давал какие-то свои комментарии на та или иную тему. Где-то через два часа, когда она вернулись в кабинет, Альбиери показал свои эскизы меблировки нескольких залов и президентских апартаментов. Эта не была вычурная роскошь, к которой тяготел Марк, то были сдержанные, но не лишенные изысканной помпезности зрелого барокко и высокого ренессанса проекты. Зенону они понравились, и он тут же велел заняться своими комнатами недвусмысленно намекнув, что лучше закончить до одиннадцати вечера. К тому времени, как они разошлись, часы пятнадцать минут седьмого.       Поднявшись к себе, сменив пижаму на широкие мятного цвета брюки и жакет с пудовой шелковой рубашкой, надев черные казаки на высоком каблуке и накинув необычайно пышную соболью шубу на манер пальто в пол с застежками, инкрустированными драгоценными камнями, он спустился вниз. Миновав колоннаду и выйдя на площадь, он увидел спокойно курящего Антона, положившего одну руку в карман не очень длинного кашемирового пальто. — Нет… — протянул он, увидев друга. — Опять ты в этой сутенерской шубе… — Это баргузинский соболь, я ради него две квартиры продал! — воскликнул Марк, пафосно подняв указательный палец, на котором красовался массивный литого золота перстень с сапфиром, и сел в машину. — Ее цена не говорит о том, что она не проститутская… — протянул он, выбрасывая сигарету и садясь на место водителя.       Выехав с площади и обогнув Ватикан с севера, они поехали в сторону олимпийского стадиона, повернув направо на развилке у прихода Великой Богоматери, они через пару кварталов оказались в каком-то спальном районе. Навигатора весело пропищал, когда машина подъехала к вызывающему фиолетовому зданию в с психоделической иллюминацией. На входе толпилась небольшая группа пестро одетых молодых людей. Зенон осмотрел их тяжелым спесивым взглядом, достал из внутреннего кармана большие темные очки и натянул их на нос.       Делагарди вышел первым и помог, казалось, увеличившемуся раза в три другу. В этом образе он был больше похож на зазвездившуюся знаменитость, а не на большого политика. Антон не мог не отметить правильность этого. Чем меньше Зенон будет кичиться своим новообретеным положением, тем более там, где это не надо. Широкий зритель пусть и не знаком с ним, но это временно и чем дольше он будет в своем звании, тем больше люди будут знать и следить за каждым его шагом. А значит будет в еще большей опасности, чем сейчас, в окружении ядовитых змей из Директории. Антон неловко дернул головой, вытаскивая Марка за руку из машины. Он стал слишком много беспокоится о нем, будто у него нет иных забот и переживаний, а ведь сам на ответственной должности. Но следующим мгновением пришло осознание, что все произошедшее в последние дни вертелось вокруг Марка. Он бросил нехороший взгляд на него. От Зенона веяло чем-то нехорошим, будто все специально так складывалось, как в дешевом романе, где, совершенно неожиданно все складывается в пользу главной героини, совершенно необычной и особенной. Что-то здесь было нечисто…       На входе их встретил огромный темнокожий охранник, он смерил их нечитаемым взором и махнул рукой, разрешая пройти. Дальше они вошли в просторную прихожую, где первое, что бросилось в глаза раздевающиеся люди, Президент и его помощник подошли к прозрачной стойке рецепции, за которой стоял тонкий паренек с вызывающим макияжем, единственной одеждой которого были золотые плавки. — Добрый день, — приторно начал он, — можете оставить вашу одежду здесь, будьте покойны, мы следим за… порядочностью наших гостей. — Одежду? — сделав максимально пафосно-вызывающий голос, которым, обычно говорят глупые богатые девушки и рэперши. — Вы вообще знаете, кто я такой? — Вы разве не знаете правил вечеринки? — глупо хлопая глазами спросил парень.       Делагарди мягко одернул его, потихоньку расстегивая пальто. Зенон же лишь истерично махнул рукой, но в ту же секунду из его поведении пропала вся наигранная манерность, на ее место пришли статность и аристократическая осанка. Он плавным движением снял очки и посмотрел на молодого человека. Парень весь съежился. — Мы к Большому Б, — тихо, но весьма властно проговорил он, — и лучше тебе больше не предлагать нам чего-то вроде, иначе, поверь мне, последствия тебе не понравится. — Аааа… — расплылся в деланой улыбке молодой человек. — Проходите, господин вам даст знать, когда придет время.       Проследовав за ним, Марк и Антон оказались в большом зале. Лазерное шоу, поп-композиции от современных до старых, танцоры и танцовщицы разной степени одетости, завлекающие гостей в свои развратные игры. Кто-то уже активно предавался пороку в ложах, за столами, на танцполе, у барной стойки — везде, где это было возможно, кто-то же пока еще не набрался такой смелости. В неоновых лучах не было разницы: мужчина или женщина — люди отдавали себя и брали других вне зависимости от пола, возраста и, возможно, социального положения. — Представляю, как рассердился бы Убальди, зная, что происходит у него под самым носом, — протянул Марк, обратив внимание на толстого мужчину лет шестидесяти в полностью расстегнутой рубашке, на коленях которого извивалась змеей одна из работниц заведения. От увиденного, к горлу подступила тошнота. — Или он сам здесь частый посетитель, — ответил ему Антон. — Не задумывался, почему все это? — Или наш «Боря» имеет крутую крышу…       Марк уверенно направился к барной стойке. Хотелось пить. Выпивать в таком месте было, откровенно говоря, страшно, а вот выпить какой-нибудь безалкогольный коктейль показалось хорошей идеей. Где-то на середине пути Делагарди подцепила девушка, блондинка с хорошим бюстом в одних стрингах, потащив на танцпол, где разделила приз со своим приятелем, спортивным нордидом с короткой стрижкой, Марк не разглядел был ли он в белье или уже нет, но, поймав взгляд друга, изящно указал сначала на себя, потом на бар и продолжил свой путь, оставив того наедине с его компанией. — Что вы мне можете предложить? — дружелюбно спросил он у парня за стойкой, подкаченного парня-сицилийца с располагающей улыбкой на лице. Его зеленые глаза заиграли странным огоньком. Марк лишь, ухмыльнувшись покачал головой. — Пить. Без алкоголя. — «Секс на пляже» хорошо берут, сеньор, — весело ответил он, протирая стакан. — Можно подумать здесь этого мало, — язвительно хмыкнул Зенон, закидывая ногу на ногу. Бармен лишь развел руками. — Ладно, давай.       Парень кивнул и принялся за работу. — Не жарко вам в шубе, сударь? — услышал он за своей спиной насмешливый женский голос. Марк обернулся. Рядом сидела девушка в длинном персиковом шелковом платье и в изумрудного цвета жакете в такой же позе. Она была красива: благородные черты лица, острый небольшой подбородок, прямой нос, пухлые губы, покрытые красной помадой, подведенные стрелками большие черные глаза, обрамленные пышными ресницами и аккуратными ухоженными бровями, с копной кудрявых черных волос, спадающих на плечи. — Вы тоже, мадам, далеко не в бикини, — вернул Зенон ей колкость. — Кто вы? — Лейла, — ехидно ответила она, чуть подумав. — Приехала с деловым визитом к партнеру. Вы? — Ферхат, — ответил Марк. — С тем же мотивом. — Вот как?.. — протянула Лейла. — Вашему другу помощь не нужна? — кивнула она в сторону Делагарди, неловко танцующему между девушкой и парнем и озирающемуся по сторонам. — С чего вы взяли, что мы друзья? — Вы пришли вместе, Ферхат. Да и вряд ли вы держали бы за руку совершенно незнакомого.       Зенон, поджав губы и криво улыбнувшись, кивнул ей. — Господин ждет вас, — шепнул голос того парня с рецепции.       Марк чуть не подпрыгнул на барном стуле и нервно обернулся. Действительно, тот же парнишка, но уже помятый, президенту даже не хотелось знать, что с ним случилось до этого и куда делись те безвкусные золотые стринги. Он кивнул парню. В этот же момент перед Зеноном поставили коктейль. Он неловко взял губами длинную трубочку и потянул питье. Бармен взглянул на довольного клиента и улыбнулся. — Да, я иду, — ответил Марк парню и начал, тяжело опираясь на стойку и беря в руку бокал. — Приятно было познакомиться. — Мы еще не успели познакомиться, — хмыкнула она и повернулась корпусом к бармену.       Зенон, сделав сопровождающему рукой жест «ждать», направился в сторону Делагарди и его компании. — Антон, вот ты где! — с наигранным дружелюбием начал он. — Я тебя везде искал. Представишь меня своим друзьям? — он оглядел его окружение с видимым интересом. — Ему не интересны дешевые цацы, вроде тебя, — нагло хмыкнула девушка. — Да, проваливай! — рявкнул ее друг.       Марк, будто не замечая их, подошел вплотную к Антону и невесомо поцеловал в щеку. Тот весь покраснел. — Они не вежливы, да? — будто не замечая тех двоих, спросил он его. Делагарди кивнул. — Сейчас исправим… Президент сделал жест стоящему невдалеке парню. — У вас какие-то проблемы, господа? — наивно похлопав глазками, поинтересовался он. Зенон со злой улыбкой оглядел фигуристых девушку и молодого человека. — Насколько я могу понимать, в правилах вечера запрещено кого-то удерживать… против воли? — спокойно спросил он у сотрудника. Парень утвердительно кивнул. — Эти люди нарушили это правило.       Мальчик понимающе кивнул и сделал жест, стоящей у входа охране. Девка зло посмотрела на Зенона. — Самый крутой, думаешь? — огрызнулась она. — Я посмотрю, что с тобой будет… Марк ничего не ответил, только изящно показал ей средний палец и, взяв друга под руку пошел за показывающим дорогу парнем. — Что ты так поздно? — с деланным спокойствием спросил Антон, пытаясь нечаянно на кого-нибудь не наступить. — Мне казалось тебе нравится, — хмыкнул Марк. — Там была такая… форменная фрау… — И мужик с… — Да, мне тоже не понравился! Не люблю тупых гамадрилов.       Антон закатил глаза.       Пройдя мимо нескольких столиков и чуть не споткнувшись через пару предающихся похоти тел, они попали в небольшой коридор, в конце которого были большие двустворчатые двери. Войдя в них, троица оказалась в просторном кабинете. Он был обставлен минималистично: стены были выкрашены в белый, на одной из них висела картина в стиле абстракционизма, под ней стоял небольшой трехместный белый диван, во всю противоположную стену вытянулся причудливой формы черный шкаф, заставленный книгами. За большим черным столом в черном кресле сидел в белом костюме тройка с амарантовым галстуком сам Борис Браверманн. Он придирчиво разглядывал свои ногти с идеальным нюдовым маникюром и не обращал внимание на своих гостей. — Ты можешь идти, Джонни, — не отвлекаясь от своего занятия, сказал Браверманн, — не заставляй гостей ждать. Парень кивнул и, не оборачиваясь, вышел. Борис приглашающе указал на диван. Президент и его помощник неловко на нем устроились. — У вас здесь мило, — подал голос Делагарди. — Я польщен столь высокой оценкой, красавчик, — уже без всякой утренней наигранной манерности сказал он. В его голосе чувствовались холод, уверенность и власть. — Но давайте, поговорим о делах.       Только Зенон хотел что-то сказать, как был остановлен легким аристократичным жестом. — Не нужна мне вода, о неожиданности вашего назначения президентом и понтификом сегодня. Я все знаю. У меня много информаторов.       Зенон осекся. Теперь в его мыслительное уравнение встал еще и этот Боря. — А не вы ли стоите за всем этим? — начал Антон. От почти замогильной интонации Марка передернуло. — Мне начинает казаться, что вы стоите за всем происходящим, господин Браверманн… — Все в свое время, красавчик, — железно прервал его Борис. — На все свои подозрения и вопросы вы получите ответы в свое время. Есть вещи, о которых вам знать пока еще не положено. — Вы наш союзник, так сказал Яксли, во всяком случае, — осторожно начал Зенон, — но говорите, что есть нечто, что нам не положено знать. Вы думаете, что союзники ведут себя так? — Не подавитесь вашей проницательностью, ваше превосходительство, — как бы невзначай ответил он. — Есть вещи намного важнее ваших сиюминутных желаний… Для блага Государства, порой, необходимо держать нечто под завесой тайны даже от друзей, не так ли? — Интересный ход мыслей, однако, — процедил Антон. — Вы хотите власти, — обратился к Марку Боря, не обращая внимание на его друга, — это хорошее желание. У вас есть только одна возможность: стать любимцем публики и у вас это пока получается.       Зенон удивленно моргнул. — Люди видят вас вождя, который готов вести их в светлое будущее, скоро они увидят в вас еще и пастыря. Пусть они продолжают хотеть видеть вас, хотеть слышать вас, хотеть умереть за вас, хотеть вас в конце концов! — театрально жестикулируя, разразился тирадой Боря. — Простые люди станут вашим главным козырем и непробиваемым щитом, от… других игроков за столом. — Вы слишком осведомлены о политических тонкостях, — наклонил голову на бок Марк. — Вас так беспокоит государство и его благо… — Кого-то же должно, мсье Зенон, — ответил Борис. — Я обеспечу вам лучшее освещение в СМИ. Я пришлю вам своего человека, он поможет… Заодно, появится повод выгнать эту фригидную лесбиянку. — Вы слишком осведомлены… — решил вставить Антон. — Поживешь с мое, жеребчик, и не такое знать будешь, — отрезал Борис. — Свяжусь с вами позже. Можете идти.       Зенон кивнул и пошел к выходу. — Ах да! Все ваши траты за мой счет! — сказал он ему вслед.       Делагарди, чуть замешкавшись, пошел вслед за ним. — Береги его, красавчик, — снова принявшись разглядывать ногти, кинул Боря. — Простите?.. — Ты не представляешь, насколько он значим для Империи… — протянул он. — Какой «Империи»?..       Браверманн не ответил, только манерно помахал рукой. Антон непонимающе пожал плечами и вышел. Зенон сидел все там же за стойкой и о чем-то говорил с барменом. Он окликнул его и помахал рукой. Друзья вышли на улицу. Уже опустилась темень, рассекаемая только уличными фонарями и видами иллюминации из центра города.       Они сели в машину и выехали на дорогу. Молчали всю поездку. Тишина была гнетущая и неприятная. Разговор хотели начать оба, но не знали, как. Они заехали в ворота Ватикана и остановились у заднего входа во дворец. — Молчим? — в воздух сказал Антон. — Молчим… — Ты считаешь это нормально? — Что именно? — Играть нашими судьбами.       Зенон отвернулся и посмотрел в окно. — Не отверчивайся! — холодно рявкнул Антон. — Вот кто я для тебя? Бубновый валет в очередном пасьянсе?! — Чего ты хочешь?       Делагарди запнулся. Вопрос Марка, как это неудивительно, сбил его с толку. — Это забавно, не правда ли, Антон? — язвительно бросил Марк. Хотелось уколоть, задеть побольнее. Он ожидал поддержки и помощи, но в самый важный момент получил лишь упреки. — Нравится прятать свои собственные амбиции за мое злонравие? — Извини?.. — Святой Антон, — не унимался Марк, криво улыбнувшись, — который не лезет сам в змеиное логово, но ждет пока адский змей Зенон притащит на хвосте должность, хороший проект или еще что-нибудь       Делагарди, лишь крепче стиснул зубы. — У тебя была всегда была возможность отказаться. И ты это знаешь…       Договорить Марк не успел договорить. Антон накрыл его губы своими. Поцелуй был нервный и смазанный. Зенон ничего не смог ответить, лишь смотрел в его большие серые глаза и пытался найти хоть какое-то подтверждение своим словам, но в них были только гнев и обида. Делагарди вышел, хлопнув дверью. — Боже… — низко протянул Марк, ударив ладонью по лбу.