Магниты

На столешнице высились кипы газет и внушительная стопка книжек. Яблочная чашка опасно балансировала у самого края, и Ната аккуратно ее подвинула. Теперь небольшие предметы слушались ее легко, так, что почти не нужно было прилагать усилий. — Тань, я не... — Что? Какое бы там не было окончание, лучше не стоит. Вчерашняя Танина меланхолия сменилась еще более бурной деятельностью, но разговоры у них почему-то не клеились, Нате казалось, что Таня ее избегает. — Мне жаль. — сказала Ната какими-то картонными, сухими звуками. Слова были непривычные, как будто с чужого языка снятые, и шли из той части сердца, которая обычно отодвигалась на самый дальний план. — А мне нет, — Таня все еще не смотрела на нее. — Мне не жаль. Ни что мы наконец столкнулись, пусть и поздно. Ни себя не жаль. Ната подплыла поближе и осторожно, рассчитывая силы, убрала за ухо выбившуюся из прически прядку. Глаза у Тани оказались чуть покрасневшими, заплаканными. Ната в ней еще во время учебы подметила одну вещь — гордость, не надменную, но какую-то спокойную, самодостаточную. С этой гордостью она вежливо улыбалась в ответ на многочисленные сомнения в ее компетентности, с которыми она сталкивалась. Этой гордостью она встречала всех, кто в ней сомневался. Ната сомневаться не хотела. — Мне жаль, — повторила Ната упрямо. — Что с Вишневским ничего не получилось. Мы попробуем еще. Я могу помогать, даже страницы сама листать, наверное. Первая книга все-таки порвалась, но это едва ли было важно. * * * На второй день Танина усталость стала еще более очевидна, она успевала и готовить новый эфир, и все свободное время тратить на поиски каких-то лазеек и обрядов. Судя по всему, Катамарановск был магнитом для мистических происшествий. Но отчего-то чудесных и внезапных возвращений из мертвых среди них почти не было. А те, что находились, вызвали скепсис даже у авторов заметок. Изредка из дыма выплывал Лало, чтобы застать их за одни и тем же занятием. — Коридор бы открыть, — на третье свое появление сказал он. Ната удивленно вскинула бровь, стараясь не отвлекать от перекладывания бумажек Таню. — Что-то вроде дороги между мирами. Древняя магия, сильная. Я так когда-то умел. Он развел руки, подразумевая, что со своего нынешнего положения ничего уже поделать не мог. — По старым легендам есть дорога, по которой кто угодно сможет вернуться, если есть что-то, держащее в мире живых очень сильно. Ната на мгновение замешкалась. Ее жизнь казалась чем-то далеким и незначительным. Она понимала, что никому там не нужна, и Наум, и ее девочки, и уж тем более Гриша жили дальше и со всем отлично справлялись. Что-то заскреблось внутри, и дым снова раскидал свои клубы по полу, завиваясь вокруг ног. — Не понимает? — спросил Малиновский, который проявлялся обычно медленнее, с видимыми усилиями разгоняя кумар. Лало, ухмыляясь, постучал трубкой о лоб. Ласковые, немного насмешливые взгляды в свою сторону Ната позволяла только им двоим, и те без зазрения совести этим пользовались. — А ты знала, что на месте нашего дома раньше кладбище было? — произнесла вдруг Таня, откладывая очередной пыльный том. Таня говорила почти себе под нос, не отрываясь толком от рутины, но Ната замерла, жадно вслушиваясь в слова. «Нашего дома» — будто они делили его с давних пор, а не призрак Наты объявился тут и прилип банным листом. — Не знала, — сипло ответила Ната, отодвигая с середины столешницы книги, чтобы лучше видеть Таню. Та вертела по привычке карандаш в пальцах и чуть покусывала нижнюю губу, сосредоточенная, с морщинкой на лбу, укутанная в плед, из которого торчали только голова и одна нога со сползающим тапочком. Нату обожгло острым желанием его поправить. — Ну что, появились мысли? — осведомился Малиновский. Ната вздрогнула, вспоминая, что они здесь не одни. Газеты от ее движения разлетелись, взъерошенные порывом потустороннего ветра, из одной выпала яркая бумажка объявления. Таня подняла ее и с удивлением протянула Нате. На потрепанном квадратике полустертыми печатными буквами значилось:

Игорь и сыновья Услуги бульдозинга и эвакуации Вытащим даже из могилы 86-1-09

— Мы же не в таком отчаянии? — недоверчиво поинтересовалась Ната. В целом создавалось впечатление, что именно в таком. — Я звоню. Пусть это выглядит, как дурное совпадение, но я звоню! Таня выпуталась из пледа и резво пошла к телефону. Затрещало колесико набора цифр, Таня нервно щелкала ногтями по тумбочке, явно придумывая, каким образом можно завуалировать вопрос. * * * Встречу назначили на пустыре за домами. Людей там почти не наблюдалось, неутоптанный снег лежал однотонным синеватым полотном. Нате казалось подозрительным, что в ответ на такую нетривиальную просьбу не последовало никаких расспросов — ни про тело, ни про то, кого надо воскрешать. — И-игорь Катамаранов. Очень приятно. Таня протянутую руку пожала, а Ната недоуменно замешкалась. Она вообще не ожидала, что ее увидят, да и несмотря на всю свою нематериальность, пожимать измазанную мазутом и землей ладонь не хотела. Катамаранов, впрочем, ничего не заметил. — Тебя тащим? — деятельно поинтересовался он. — Ее, ее, — подтвердила Таня, еле сдерживая волнительную дрожь голоса. Нате происходящее казалось каким-то абсурдом. Вишневский и то больше походил на человека, проводящего всяческие магические обряды. Катамаранов же выглядел так, словно сбежал из вытрезвителя. — С чего ты взяла, что он знает, что делать? — шепотом уточнила Ната, пока Катамаранов пристально высматривал что-то в небе и к ней не прислушивался. — Он ответил, цитирую: «За триста рублей хоть сатану тебе из преисподней достану». Ната хотела было переспросить, отчего эти слова становились гарантией профессионализма, но решила не встревать. Лало, высунувшийся из клуба дыма, тоже задрал голову и пригляделся. — Скажи ему, южнее взять, там тоньше, — посоветовал он. Ната даже переспрашивать не стала. Подумала, что здесь явно есть люди, которые разбираются в ситуации лучше нее. Таня подошла к ней поближе, тревожно дергая за пух своей белой муфты. — Бери южнее, там тоньше, — громко повторила Ната. Катамаранов радостно крякнул и, приложившись к бутылке скипидара, вздернул руку, цепляя целый ломоть воздуха.