Надоело

Она готова биться головой об эту гребаную стену, лишь бы вернуть свои мысли в правильное русло. Самым травмирующим в происходящем был страх. Что о ней подумает Лукина? Для нее это все — игра, определенно. Наверно, она заканчивает так каждый вечер со своими моделями. Оставляет в офисе допоздна, а потом соблазняет и трахает. Хотя зачем ей вообще соблазнять? Там, наверно, очереди из всех этих девушек. Да и не только девушек, черт возьми. Мысли скачут от одной темы к другой. А если она кому-то расскажет? В любом случае Лаура в сильной позиции, сколько угодно может шутить, что почти развела на секс своего заместителя. Господи, до чего же отвратительно! Маша почти скулит от негодования и паники, мешающегося с раздражением. Она по-прежнему не может целиком отойти от того возбуждения, что вызвала в ней директриса. Ткань противно липнет, и ей так же мерзко, как приятно. Быстрая мысль, как укол, заставляет быстро облизать пересохшие губы. Интересно, на сколько бы потеряла контроль Лаура, если бы прикоснулась к ней не через юбку? Если бы ощутила, как сильно утопают во влаге ее пальцы, как горячо, как… Она сглатывает и закрывает глаза. Наверно, ей не хватает секса. Непонятно, почему она осознала это сейчас. Очевидно, можно устранить все эти проблемы, просто сделав сексуальную жизнь более бурной. Маша готова выть от отчаяния, когда на пороге ее комнаты оказывается муж. Он выглядит встревоженным и слегка уставшим. - Марусь… — успевает произнести он, прежде чем жена бросается в его объятия. Она не медлит, вовлекая его в глубокий поцелуй, и плотно прижимаясь. Несколько секунд он пребывает в шоке, затем рассеяно отвечает на поцелуй, не успевая за происходящими событиями. - Что ты делаешь? В чем дело? Маша жмурится. Слишком много слов. - Просто поцелуй меня, черт возьми, — хрипло выдыхает ему в губы. И он целует, решив обдумать все позже. Блондинка тянет его к кровати, в нетерпении расстегивая пуговицы на рубашке и снимая через голову свою блузку. В этом мало красивого: больше яростного, отчаянного, кричащего. Она почти звереет, осознавая, что это не то, что ей нужно. Оказываясь под Евгением, Мария почти смеется от отчаяния и делает то, чего не должна. Она представляет, что с ней не он. Так легко воспроизвести в памяти прикосновения Лукиной, так… Первый стон срывается с ее губ, и она выгибается навстречу прикосновениям, царапая спину мужа. - Маш, больно, — выдыхает он, продолжая ее целовать. — Черт, ты мокрая… Настолько мокрая, Маша… Ее это бесит. Ее это так бесит. Голос вырывает ее из грез. - Хватит прелюдий, — она сама расстегивает его брюки, спуская их вместе с нижним бельем и обнимая мужчину ногами. Она яростно движется к нему навстречу, так быстро, как только может, закрыв глаза до пылающих искр, воображая, что это Лаура тяжело дышит ей в ухо. Блондинка до крови закусывает губы, ощущая на них соленый вкус собственной крови. Они кончают почти одновременно. Очень поэтично. Евгений перекатывается набок, мягко прижимая к себе жену, и целуя ее в лоб. Он тяжело дышит и дает волю эмоциям, выглядя очень удивленным. - Солнышко, не знаю, что это было, но было очень горячо, — произносит он со смешком, — из-за чего это произошло? Опустошение. Омерзение. Маша смотрит в потолок, ощущая себя грязной. Грязной и беспомощной. Это точка невозврата. Она явственно ощущает, что пути назад уже нет. Или есть? Почему она должна это все чувствовать, когда второго человека все точно устраивает? Наверно, она сейчас допивает вино и разговаривает со своей помощницей, или смотрит очередные фото. А прямо здесь, в постели — ее муж. Ее Женя. Да и зачем Лауре об этом кому-то рассказывать, ведь она и сама связана узами брака, не правда ли? Мария тихо вздыхает, принимая решение, и поворачиваясь к мужу. - Я просто так сильно по тебе соскучилась… — шепчет она. Он сияет улыбкой, смущаясь. - Я тоже соскучился, малышка.

***

Лаура морщится от головной боли. Господи, возраст действительно дает о себе знать, она ведь выпила всего несколько бокалов вина. Быстро проглотив сразу две таблетки обезболивающего, она стучит пальцами по столу, обдумывая грядущий день. Мария будет много смущаться, и чтобы скрыть это, определенно подберет к сегодняшнему образу изрядную долю агрессии. К этому нужно быть готовой, а еще — контролировать каждое слово, чтобы ее не задеть. Эмоции смешанные. Хоть брюнетка и любила подобные азартные игры, что-то ей подсказывало, что здесь ставки намного крупнее. На смену азарту пришла усталость. Зачем она перешла ту грань? Ведь Маша точно не решилась бы сделать это сама. По крайней мере, в тот вечер. - Ой, Лукина, что это? Чувство вины? — ворчит она, делая глоток крепкого кофе без сахара. Говорить с коллегой нет никакого желания. Но она должна. Она же всегда, блядь, всем должна. Она быстро допивает напиток, и покидает кабинет. Останавливаясь у двери в комнату Третьяковой, она глубоко вздыхает, готовясь к сложному разговору. Но брюнетка не успевает постучать: дверь распахивается перед ней, открывая взору улыбающегося мужчину. Евгений выглядит счастливым и отдохнувшим, поправляя пуговицы на манжетах. - Лаура Альбертовна! Как неловко, — он искренне улыбается ей, протягивая руку. Лукина пожимает ее, позволив вежливой улыбке появиться на лице. - Женя, здравствуй. Очень рада тебя видеть, хотя, признаться, я достаточно удивлена. - Ох, я сам удивлен. Надеюсь, вы простите нам эту маленькую шалость? Брюнетка всматривается в доброе лицо мужчины и кивает. - Конечно, я только рада. Все эти съемки, одни и те же люди, это немного угнетает. - Да, согласен… Я уже собирался бежать, чтобы не ставить Машу в неловкое положение, но, видимо, не успел, — он вновь смеется, чуть наклоняясь, и директор поражается его жизнерадостности. Видимо, ночь была удачной. Красочным подтверждением послужил едва заметный за воротником рубашки засос. Лаура усмехнулась. О ком, интересно, думала Мария, когда так жадно целовала мужа? - Брось, никакой неловкости. У нас съемки только во второй половине дня, буду рада совместному обеду. Ты всегда мне очень нравился, да и Маше тебя определенно не хватает, — лукавит она. - О, это замечательно. Я скажу ей, когда она выйдет из душа. Тогда до встречи? - Да, я закажу продюсерам что-нибудь. Они как раз скоро отправятся к нам. Они тепло прощаются на несколько часов. Лаура заказывает еду, с садистским удовольствием предвкушая обед. Что ж, Мария Владимировна сама создала эту ситуацию, теперь придется играть по ее правилам. Маша Третьякова: Какого черта? Лаура сдерживает смех, но смахивает уведомление, быстро печатая ответ. Лаура Лукина: Ты о чем? Доброе утро Маша Третьякова: А ты будто не поняла! О каком обеде речь, что ты наговорила Жене, и почему он теперь никак не хочет уезжать? Лаура Лукина: Тебя волнует то, что твой муж не хочет тебя оставлять? Мария Владимировна, тебе следует задуматься над этим. Это ненормально. Успокойся, и до встречи в обед. Машу накрывает. Она злится так сильно, что ей хочется разгромить всю комнату к черту. Она стучит по телефону пальцами, замирая над кнопкой отправить. Сообщение «Ты сука!» в шаге от доставки. Спустя несколько секунд, оно все-таки оказывается стертым, а телефон летит на кровать. Евгений наблюдает за ней с интересом. - Малыш, почему ты такая нервная? — спрашивает он нежно, склоняя голову и смотря, как его жена меряет шагами комнату. — Я думал, вчерашний всплеск эмоций — разовая акция, но, кажется, я ошибся. - А тебе что, не понравился тот всплеск эмоций? — почти с угрозой спрашивает Мария. Муж поднимает руки в защитном жесте. - Нет, это было еще прекраснее, чем обычно. Пойми меня правильно, я ведь просто волнуюсь за тебя. Я так перепугался вчера, думал, что-то случилось. Кажется, я уже не столь молод, чтобы мое сердце реагировало на такие вещи спокойно, — он улыбается, и блондинка чувствует себя виноватой. Ее открытый, добрый, мягкий Женя. Постоянная опора и поддержка, стабильность и милая улыбка. Чем она его заслужила? Как забавно: он говорит, что уже не столь молод, а его жена вчера почти переспала с человеком, который на десяток лет старше. Обычно ведь происходит по-другому, правда? Предпочитают кого-то помоложе. «Я никого не предпочитала. Только своего мужа» — резко одергивает себя женщина. Она вздыхает, моментально успокаиваясь, когда руки Евгения обвивают ее талию. Утыкается носом ему в шею, и чувствует то, что должна: нежность, родной запах законного супруга, отца ее сына, и любви всей ее жизни. «Любви ли?» — пролетает в голове, но Мария лишь обнимает его крепче.