Её виной

Pavluchenko, Alexey Krivdin — Река

Я бы прыгнула в эту реку,

      

Если бы не было человека,

      

Который утонет,

Если прыгнет за мной… Прежде чем отправиться в кафе, они отводят Алису в музыкалку. И Санька, наблюдая, как Кристина вручает младшей сестре кофр, с замиранием сердца ждет, когда уже они останутся наедине. — До завтра, — зачем-то он бросает, намекая на то, что они увидятся в школе. Но девчонка только фыркает, а затем и вовсе по лестнице заходит в здание. Поняла. Все она поняла. Раскусила. Что он, Санька, на ее сестру запал. Остается только надеяться, что она будет держать язык за зубами. Хотя бы до тех пор, пока он не придумает, как действовать дальше. — Ну что, герой, пойдем? — привлекает Кристина его внимание. И Санька подчиняется. — Давно Алиса в музыкалке учится? — первое, что в голову приходит, спрашивает. Не ради интереса. А просто чтобы в тишине не идти. Не для того он так долго присутствие этой школоты терпел, чтобы теперь отмалчиваться. — Шесть классов уже, — получает свой ответ. — Последний год остался, — задумчиво девушка продолжает. — Если, конечно, на второй не оставят. А то полтора месяца после переезда потеряли, пока хорошего учителя нашли. — А разве так можно? — шагая рядом, что щенок на веревочке, Санька хмурится. — Меня мама дважды восстановить пыталась. Говорят, только с начала учебного года. Его слова вызывают у собеседницы улыбку. Вот только взгляд так и остается каким-то отрешенным. — Связи, Сань, — без обиняков ему разъясняют. — Деньги и связи. Они все решают. Зря он этот вопрос дурацкий задал. Для Кристины эта тема, похоже, болезненная. Учитывая, как на последней фразе она усмехается и глаза вниз опускает. — Понятно, — разумно рассудив, что глубже лучше не копать, он пытается исправить свой косяк. — На чем играет? «Кроме как на психике», — хочется добавить, но Санька сдерживается. Очевидно же, что младшую сестру девушка обожает. Души не чает прямо-таки. — На скрипке, — все еще отстраненно, но уже не так, как секундами ранее, Кристина отвечает. А затем поворачивает голову и одаривает собеседника хитрым взглядом из-под полуопущенных ресниц: — А ты на чем? Санька от этого вопроса чуть на ровном месте не спотыкается. И тут же щеки вспыхивают, потому что к нему снова интерес проявляют. — На аккордеоне, — признается. И сразу же глаза отводит. — Только я завязал. — Что значит завязал? — Кристина улыбается. — Это ведь не курение. Как с таким можно завязать? — А вот так, — забавно мальчишка морщится. Как будто лимон съесть заставили. — Музыкант из меня все равно никакой. Только время зря тратить, — на этих словах он делает паузу, а после, обдумав свой ответ, добавляет. — Я лучше с друзьями. Или у дяди, моторы перебирать. Там хоть деньги платят. Последнее он, разумеется, для красного словца говорит. Дядя Алик ему ничего не предлагал. На базе и без него рук достаточно. Санька это сам придумал, чтобы впечатление произвести. Показать, что он не просто мальчишка. И что он тоже может зарабатывать. Вот только план его терпит неудачу, как только собеседница снова открывает рот. — Ну и дурак, — с улыбкой она подытоживает. Санька от такого откровения вздрагивает, что от пощечины. И глаза из-под челки обиженно поднимает. — С пацанами за гаражами пиво пить и под капотом ковыряться любой может, — тем временем девушка продолжает. — А вот хорошие аккордеонисты сейчас на вес золота. Мы вон с ребятами уже второй месяц такого ищем. — З-зачем? — совсем сбитый с толку, Санька сам себе отчета не отдает, когда очередной вопрос озвучивает. — Ну, мы ведь артисты, — пожимает Кристина плечами. — И нам для пары концертных номеров не хватает аккордеона. И того, кто мог бы на нем круто сыграть. — Я не знал, — помедлив, собеседник произносит. А потом еще несколько секунд вслушивается в хруст снега под их ботинками. Стыдно. Выпендриться хотел. А вышло по-дурацки. — Так вы говорите, вам нужен аккордеонист? — спохватывается запоздало. — А то я мог бы… — Так, Сань, — бесцеремонно его перебивают. А в следующее мгновение ему приходится затормозить, потому что девушка резко застывает на месте. — Во-первых, давай на «ты». А то я себя какой-то старухой ощущаю, — все с той же очаровательной улыбкой просит. — И можешь звать меня Крис. Ко мне все друзья так обращаются. — Д-да без проблем, — на автомате Санька кивает. Он в первые секунды даже испугался. Подумал, что опять какую-то фигню ляпнул. Но теперь страх проходит, уступая место внутреннему торжеству. Крис. Она сказала, что он может называть ее Крис. И почти признала его своим другом. Да минуту назад он о подобном и мечтать-то не смел! Вдобавок, получив на свою просьбу согласие, девушка заговорщически окидывает своего спутника взглядом и ловким движением притягивает к себе, чтобы двинуться дальше, уже держа его под руку. Под руку! Как будто они настоящая парочка. — А во-вторых, — даже не догадываясь, какой эффект произвели ее действия на Саньку, Кристина продолжает как ни в чем не бывало, — ты же сам сказал, что хочешь завязать. И вот тут пацан напрягается. Первая часть ему понравилась больше. — Ну… — пытается он подобрать слова, чтобы не выставить себя идиотом. — Это еще не точно. Не получается. По крайней мере, Саньке так кажется. А вот собеседница задумывается. Взвешивает что-то в своей голове. Саньке бы заглянуть. Туда. В ее мысли. Прочесть, что же на самом деле о нем думают. Но он ведь не супергерой из комиксов. Ему такого не дано. Так что приходится молча ждать, когда девушка сама все озвучит. И ожидание это ой, какое мучительное. — Давай так, — в конце концов Кристина предлагает, — ты сперва в музыкалке восстановись. Если возникнут проблемы, я помогу. А там уж посмотрим. Может, и правда ты тот, кого мы искали. С этими словами она снова оборачивается и вопросительно приподнимает брови: — Так что? Идет? — Идет, — очарованный этим простым жестом, Санька спешно выдыхает. И сам своей удаче поверить не может. Это же шанс. Самый что ни на есть шанс! Если Кристина его к себе работать возьмет, видеться они будут часто. А там глядишь, и получится чего. — Значит, договорились, — ободряюще она улыбается. А потом на некоторое время между ними воцаряется молчание, в ходе которого Санька придумывает, что бы еще такого сказать. — И никакая ты не старуха, — в итоге он не находит ничего лучше. И девушка усмехается, никак не комментируя это утверждение. *** До кафе, где его собираются угостить обедом, они доходят минут через десять. Но уже на подходе Санька начинает чуять неладное. Слишком уж дорога знакомая. И опасения его вскоре подтверждаются. «Ресторан Кавказ» значится на вывеске большими буквами. Разумеется, Кристина направляется именно сюда. Ведь никаких других кафе или ресторанов поблизости нет. А вот Санька сперва замедляет шаг, высвобождая свою руку, а затем и вовсе останавливается в нерешительности, оставаясь у девушки за спиной. — Эй, — заметив его замешательство, она оборачивается. — Ты чего замер? У нее на губах — улыбка. Такая живая-живая. И добрая. Кристина — Крис — вообще вся добротой лучится. Особенно на фоне своей колючки-сестры. Так что Санька не знает, как ему поступить. Соврать или все-таки правду сказать, что ему здесь не рады? — Я тут вспомнил, — сбивчиво он начинает, пытаясь на ходу отмазку придумать, — мне уроков много задали, — запинается. — Я, наверное, домой пойду. Сказочник из него никудышный. Это видно по тому, как собеседница хмурит лоб, и одна из ее бровей выразительно взмывает вверх. Не поверила. Ни единому слову не поверила. — Да ладно, — вкрадчиво произносит, сокращая между ними расстояние, на которое успела отойти. Санька в этот момент не знает, куда глаза деть. Так и стоит, дурак. Взглядом растерянным по лицу собеседницы бегает. И на злосчастную вывеску поглядывает. — И давно ты об этом вспомнил? Еще один наводящий вопрос, и мальчишка сдается. Без боя даже. — Мне сюда нельзя, — понизив голос почти до шепота, он признается. И голову виновато опускает. — Мы с папой летом тут витрину разбили. На милицейской машине в нее въехали. Если З-Зураб Нотарович, — заикается, — меня здесь увидит, у нас проблемы могут быть. Слова его повисают в воздухе приговором. Спутница его молчит, не спешит комментировать. А Санька тем временем даже глаза поднять не решается. Под челкой прячется. Вот почему она именно этот ресторан выбрала, а? Неужели нельзя было в другое место пойти? — Надо же, Сань, — наконец девушка тишину нарушает. — Да ты полон сюрпризов. Вот только, на удивление, в голосе ее нет ни капли осуждения. Наоборот, в нем звучит любопытство. И даже какая-то гордость. Санька голову вскидывает. Теперь его очередь наступает не понимать, что происходит. — За Зураба Нотаровича можешь не переживать, — уверенно его успокаивают. — Никаких проблем с ним не будет, я обещаю. А затем Крис усмехается и кивает в сторону входа: — Пойдем. И Санька идет. Слепо. Доверчиво. Шагает в неизвестность… В ресторане тепло. И пахнет едой. А народу мало. Как и всегда в дневное время. Один стол только занят. Видно, богачи какие-то тоже пообедать решили. А еще Санька впервые видит здесь сцену. Должно быть, недавно установили. В прошлый раз, когда он здесь был, никакой сцены тут и в помине не было. Стол они выбирают в самом углу. Подальше от любопытных ушей. — Ты пока присаживайся, — все с той же ободряющей улыбкой девушка просит, — а я пойду заказ сделаю. И уходит. Правда уходит. Бросает его в одиночестве. Санька по сторонам озирается. Как бездомный котенок, загнанный в угол сворой собак. Все боится, что вот сейчас в зал войдет Зураб. И тогда ему, Саньке, крышка. Хорошо, если просто из ресторана вышвырнут. А если решат припомнить былые обиды? Да дядя Алик любимого племянника сам убьет, если снова у афганцев из-за него проблемы будут. Только-только все устаканилось! К счастью, Крис возвращается прежде, чем его опасения сбываются. Снимает куртку и садится на мягкий диван напротив своего юного спутника. — Так ты… Здесь работаешь? — сложив в голове два и два, Санька догадывается. И на лице его небрежным мальчишеским почерком написано разочарование. Он-то уже размечтался, что Кристина его и правда к себе в группу аккордеонистом возьмет. А теперь все его планы медным тазом накрылись, походу. — Ну да, — словно заглянув в его мысли, собеседница подтверждает. — А ты что, — хитро, — не одобряешь? — Да нет, — угрюмо Санька пожимает плечами. — Просто… Я не знал. Забавный. Вот как с ним без улыбки разговаривать? — Расслабься, Сань, — в итоге девушка советует. — Я от своих слов не отказываюсь. Восстанавливайся в музыкалке, а с Зурабом я вопрос решу, — обещает. А затем резко меняет тему: — Я тебе хашламу заказала. Ты ведь такое ешь? *** От него стараются держаться подальше. Это Алик осознает, когда Серега с вопросом о том, какая муха укусила их бывшего командира, подходит не к нему самому, а к Грише. А через пару секунд, когда Гришаня его отшивает, сказав, чтобы у Алика и спросил, только отводит глаза и уходит. И ведь Серега уже не первый. Сегодня многие ребята побаиваются к нему подходить. Слишком уж мрачный Алик заявился на базу. С самого утра ядом на всех и всяк ядом плеваться начал. Тачку еще какую-то пригнал. Девятка вишневая. Сказал, в магнитоле надо предохранитель поменять. Чья и для кого — не озвучил. И сам за весь день к машине так и не притронулся. Командир их новый на его выкрутасы уже и не реагирует. Достал. Со своими перепадами настроения пускай сам разбирается. Гриша ему не психолог. У него самого дел дохера. Перебесится. Эх, знал бы ты, Гришаня, почему он, Алик, на взводе, так спокойно бы не реагировал. У Волкова в голове весь день та дурацкая сцена в ванной на повторе крутится. Нахуй он опять у этой стервы на поводу пошел? Ведь до последнего ключи брать не хотел. И все же взял. Чтобы не быть должником. А теперь гложет. И сигареты одна за одной курятся. И парни по очереди куда подальше посылаются. Гадко ему. Как будто продался. Сперва Зурабу, а затем и дочке его. Теперь-то уж она от него не отцепится. Крепко ухватилась, дрянь. А потом, уже к вечеру, телефонный звонок раздается. И голос у сестренки на том конце провода пиздец, какой взволнованный. — Алик, а Саша не у тебя? Он после этого разговора сразу срывается. На все дела забивает. Хорошо, хоть тачку обратно отогнать не успел. Будет, на чем доехать. — Алик! — Гриша ловит его уже у машины. — Ты куда лыжи навострил? Случилось че? Волков в его сторону даже не смотрит. Серьезный. И злой. — Мои звонили, — грубо. Без привычных шуточек. — Санчо пропал. — Твою мать, — устало командир глаза закатывает. Только этого им и не хватало. — Че, может, с тобой поехать? — не раздумывая, вызывается. Алик аж замирает на секунду. Непривычно. Раньше Витек с ним в любую передрягу впрячься был готов. А Гришаня всегда в стороне оставаться предпочитал. И тут на тебе. Помощь предлагает. По-братски. Как будто они не просто товарищи, а друзья. Неужели и правда он тебя, командир, недооценил? — Да все нормально, — в итоге Алик расплывается в ухмылке. — Ты лучше на телефоне будь, — подмигивает, засранец. — Я, если че, наберу. Хорохорится. Только вот зря. Видел Гриша, как эта новость его напрягла. Алик за своих любого закопать готов. Всегда так было. Даже когда они не общались. Семья для Волкова — святое. — Думаешь, Зурабы за Артурчика мстят? — снова Гриша голос подает, когда Алик уже в машину садится. И отвечать ему не нужно. У него и так на лице написано, что своим вопросом командир попал в точку. — Вот и выясним, — коротко бросает. А затем мотор заводит. Грише остается только вслед ему смотреть. Допрыгались, блядь! Только б со шкетом все нормально было. Хороший же пацан… *** Надя Алика у подъезда встречает. Вся растрепанная. Курит. И, должно быть, уже не первую. А рядом с ней два ее фраера ошиваются. Дядя Федор, что понятно. Муж все-таки. И этот рыжий аферист с рынка. Тощий, рожа неприятная. Алик на него всего один взгляд бросает, когда из машины выходит. И тот вскользь. Ему на мужика этого срать. И на то, какие отношения их с его сестренкой связывают. Алик не для того сюда приехал, чтобы в семейные терки вдаваться. Ему бы племянника найти. Желательно до того, как им его труп по пакетам расфасованный пришлют. — Ну че, семейство, — даже не здоровается, не до того, — рассказывайте. Где и когда последний раз видели? Надюха в ответ на его грубый тон только всхлипывает и отворачивается. Странно ее такой видеть. Всю жизнь из себя сильную и самостоятельную строила, а теперь вон вся раскисла. Возьми себя в руки, бля! Пока еще ничего не случилось. Может, просто загулялся пацан. А ты его хоронишь раньше времени. — Надюш, давай я, — успокаивающе дядя Федор предлагает. И руку жене на плечо кладет. Подстилка. Алик бы на эту его попытку мужиком побыть глаза закатил. Если б не обстоятельства. — Нам позвонили из музыкальной школы, — тем временем мужчина начинает свой рассказ. Как будто роман новый пишет. — Сказали, что на уроки Саша не ходит. Прогуливает, — зачем-то уточняет. — А мы сегодня семейный ужин запланировали. Специально с работы пораньше вернулись. — Да забыл он про ваш ужин, делов-то, — встревает в объяснение второй Надюхин кавалер. В отличие от сладкой парочки, от него никаким волнением даже не пахнет. Стоит, ухмыляется, ублюдок. Алик на него глаза переводит. Опасно так. Предупреждающе. Мол, рот закрой, пока тебя не заткнули. — Ну, а че такого? — мгновенно торгаш оправдываться начинает. — Сами что ли подростками не были? С пацанами где-нибудь пиво пьет. А вы тут уже целый поисковый отряд снарядили. — Виталик, ты можешь помолчать, когда тебя не спрашивают? — Надя первой не выдерживает. А следом и дядя Федор подключается: — Да. Мы с нашим, — нарочно выделяет, — сыном как-нибудь сами разберемся. Не семейка, а цирк-шапито. А Надюха-то времени даром не теряет. Сразу двух мужиков к рукам прибрала. — Так че, родственники, — решает Алик вмешаться, пока они тут дуэль не устроили, — может, и правда гаврик наш где-то с компанией тусуется? — Да если бы, — нервно сестра выдыхает, окутывая себя едким табачным дымом. Но объясняться не спешит. Только окурок в снег выбрасывает и по сторонам озирается. — Мы тоже так подумали, — снова дядя Федор за нее вещать начинает. — А потом Надя, — взгляд на жену бросает, — к Володе сходила. Однокласснику. И тот говорит, что Александр после школы какую-то девочку провожать пошел. — Да, только они эту девочку знать не знают! — все-таки Надя на него огрызается. — Новенькая, видите ли. Ни фамилии, ни адреса. Давно бы уже вернулся, если бы все в порядке было. На ней лица нет. Бледная, щеки осунулись. Переживает. И Алик это волнение разделяет. Просто виду не подает. Привык все внутри держать. Он в совпадения не верит. Потеряйся Санчо в другой день, тоже бы решил, что пацан просто загулял. Но после вчерашних событий в ресторане слишком уж подозрительной выглядит эта пропажа. — Ну, подумаешь, — воспользовавшись паузой, Виталик этот опять свои пять копеек вставляет, — в кино зарулили. Дело-то молодое. И тут же за это получает: — Да какое кино?! — повышает Надюха голос. — Откуда у него деньги? — Так, я понял, — прерывает Алик их спор, пока окончательно не переругались. А после задумчиво взглядом по этажам скользит. Взвешивает. Думает, как им лучше поступить. — Где этот ваш одноклассник живет? *** Хашлама оказывается очень даже вкусной штукой. Мясо оно и на Кавказе мясо. А у Саньки организм растущий. Так что он и сам не замечает, как на еду накидывается. Кристина только улыбается, за мальчишкой наблюдая. Но не вмешивается. Пока он сам голос не подает. — А откуда вы переехали? Смешной. Вилкой в тарелке ковыряет. Доедай уж, герой! Видно же, что хочется. Проголодался. — Да мы, вроде как, местные, — устало. — Просто на время уехать пришлось. Санька на собеседницу глаза поднимает. И смотрит так трогательно-доверчиво, что желание играть с ним в игры сразу же отпадает. — К-куда уехать? И тогда она сдается. Рассказывает. И про штаты. И про академию в Чикаго. И про Алисину школу-интернат. Все равно ей давно нужно было выговориться. Она нашла своего слушателя в лице этого мальчишки. И плевать, сколько ему лет. Сорок или шестнадцать. Это вообще значения не имеет. — Не жалеешь? — в итоге Санька задает вопрос. — Ну, что вернулась. И ведь даже не догадывается, что вопросом этим в самую больную точку попадает. Жалеет. Еще как жалеет! У нее ведь в штатах все было. И любимая работа, и личная жизнь, и свобода действий. А здесь такого нет. Здесь Зураб. И куча правил, которые нужно выполнять, чтобы иметь возможность хоть иногда навещать сестру. Да она бы все отдала, чтобы снова в Америку свалить. Но без Алисы вся эта жизнь за границей просто не имеет смысла. А забрать ее с собой пока возможным не представляется. Зураб ее не отпустит. Крис ее здесь одну не оставит. — А ты бы на моем месте жалел? — отвечает девушка встречным вопросом. Не признается. Не сможет. — Не знаю, — пожимает Санька плечами. И брови хмурит. — Да. Наверное… В ресторане они сидят часа три, не меньше. Разговаривают. Кристина расспрашивает своего юного спутника про его семью. Про родителей. Про Викуху. И тот послушно выкладывает все, что она хочет знать. «Находка для шпиона», — как сказал бы дед. Про него, кстати, Санька тоже рассказывает. Хоть и вскользь. Сестра Алисы оказывается очень интересной собеседницей. Что не удивительно. Она взрослая, начитанная, долгое время жила в Америке. Санька ее истории слушает, едва ли не открыв рот. И совсем не смотрит на время. По плану Крис должна забрать сестру из музыкалки. Об этом она сообщает еще в начале их посиделок в ресторане. А у самого Саньки никаких планов нет. Домашку им почти не задали, только пару задач по геометрии. Викуху родители еще в начале учебного года определили в продленку. А пацаны один день и без него обойдутся. Так что он с удовольствием составляет новой знакомой компанию на время ее ожидания. Уверенный в том, что искать его до самой ночи никто не будет. Во-первых, потому что официально он сейчас, как и Алиса, должен быть в музыкалке. А во-вторых, потому что летом ему разрешали гулять до утра. Ничего страшного, если и сегодня он немного задержится… — А м-можно спросить? За окном уже совсем темнеет, когда Санька, наконец-то, решается завести разговор, который его волнует. Вот только это оказывается не так-то просто, как он думал. — Кто такой Антон? — собравшись с духом, он все-таки выдыхает. И тут же жалеет, что вообще завел эту тему, потому что вопрос повисает в воздухе. Девушка, еще совсем недавно смеявшаяся над очередной шуткой, замирает. И взгляд ее вдруг меняется. Становится пристальным и заговорщическим. Как у дяди Алика. — Знакомый, — помедлив, собеседница отвечает. И голос у нее в эту секунду низкий и вкрадчивый. — А что? — хитро. — Ты ревнуешь? Должно быть, у него все на лбу написано. Спалился. С потрохами себя сдал буквально. А отступать уже поздно. Волковы свои слова назад не берут. — Н-нет, — врет. Причем крайне неубедительно. Не Волков он. Рябинин. — Просто про него Алиса говорила, вот я и подумал… Что вы с ним, ну… Встречаетесь. Кристина, наблюдая за тем, как отчаянно пацан пытается придумать оправдание своему любопытству, усмехается. И устало прикрывает глаза. Эх, не там ты, Санька, копаешь! Но это даже хорошо. Так ей хотя бы обманывать тебя не придется. — Нет, Сань, мы не встречаемся, — уже как раньше, по-доброму, девушка улыбается. Прежде чем ловко перевести стрелки. — А что насчет тебя? У самого-то девушка есть? Вот только вникнуть в его ответ ей не удается, поскольку как раз в это время за спиной у мальчишки открывается входная дверь, и в сопровождении своей охраны в ресторан заходит Зураб. Их взгляды пересекаются сразу же. И нет никаких сомнений в том, что папочка заранее знал, где, а главное, в чьей компании, проводит время его старшая дочь. Разумеется, Динара ему позвонила. Должно быть, сразу, как приняла у Крис заказ, к телефону побежала. Предательница. С другой стороны, так даже проще. Лучше уж сразу решить все вопросы, чтобы потом не возникло проблем. Ведь насчет аккордеониста она говорила серьезно. Нужен он им. Пиздец, как нужен. Пусть даже не самый качественный. Любой. — Нет, — тем временем Санька вещает. — Ну, то есть, она была, — спешит поправиться, чтобы уж совсем неопытным не показаться, — но ей с родителями пришлось уехать. — Куда? — бездумно Крис бросает. Хотя сама на собеседника даже не смотрит. Все ее внимание приковано к кавказской делегации, во главе с Зурабом двинувшейся в их сторону. Что-то будет. Предчувствие конфликта так и витает в воздухе. — В Германию, — это последнее, что Санька успевает сказать, прежде чем их разговор окончательно прерывают. — Ты? — а голос у Зураба властный. И устрашающе спокойный. Ни на секунду в своей правоте не сомневается. — Разве я не сказал тебе больше здесь не появляться? — щурится опасно. А затем едва заметно склоняется над своей жертвой, словно пытаясь получше рассмотреть на прощание. — Совсем, щенок, страх потерял? Санька от такого обращения весь сжимается. Глазами напуганными по лицу кавказца бегает. И молчит. Не знает, что ответить. Точно язык проглотил. — Это я его пригласила, — с вызовом Крис берет слово. И губы в улыбке растягивает, переводя взгляд на отца. — Так что он тут не при чем. Вот в этот момент Санька и перестает понимать, что здесь происходит. Слишком уж дерзко Кристина со своим начальником разговаривает. Но это работает. Зураб, как только слышит ее слова, сразу же о пацане забывает. И все свое внимание на девушку переключает. Как будто его, Саньки, тут и нет вовсе. — Ты теперь в мой ресторан всякую шваль таскать собираешься? — брезгливо. Он этим вопросом незваному гостю его место указывает. На дне пищевой цепи. Только вот Кристину его тон, похоже, совсем не пугает. — Грубо, Зураб Нотарович, — игнорируя агрессию, она комментирует. — Эта шваль, как ты выразился, сегодня в школе твою дочку от хулиганов защитил. А потом все стает на свои места. Дочка. Алиса. Дочка Зураба. Главного мафиозника в городе. Про эти самые связи Крис и говорила. — Это правда? — теперь кавказец обращается уже не к девушке, а непосредственно к Саньке. И тот, все еще сбитый с толку новостью о родстве этих двоих, нерешительно кивает. — Да. — Защитник, значит? — задумчиво Зураб произносит. Будто бы пробует слово на вкус. — Смело. Молодец. Вот уж чего-чего, а похвалы Санька от него точно не ожидал. В отличие от Крис, которая в ответ на высказывание отца коротко усмехается и опускает глаза. Предсказуемо. Как же, черт возьми, предсказуемо! Но на этом их с Зурабом столкновение лбами не заканчивается. — Можно тебя на пару слов, дорогая? — мягко, почти что ласково мужчина произносит, прежде чем направиться к своему излюбленному месту в зале. Только вот это не просьба. Приказ. Ей ли не знать. — Я скоро, — успокоив своего спутника, девушка встает из-за стола и молча следует за Зурабом и его свитой. Ей приходится дождаться, пока он усядется. И даже кивнет Динаре, чтобы та принесла ужин. И лишь после этого Кристина, наконец-то, подает голос. — Я тебя слушаю, — холодно. Как и все их общение. Зураб от такого ледяного тона только хмурится. Но никак не комментирует. Привык. — Часто ты теперь его сюда водить собираешься? — вопрос задает. А сам очки снимает. На стол перед собой выкладывает. И на дочь даже не смотрит. Не заслужила. — Пока не знаю, — небрежно ему отвечают. — Но он милый. После этой фразы между собеседниками на несколько секунд воцаряется молчание. Зураб обдумывает ее слова, а девушка стоит и терпеливо ждет, что еще ей скажут. — Милый, говоришь? — наконец кавказец выдыхает. И впервые за время их разговора тет-а-тет возводит на собеседницу тяжелый взгляд. — Этот сосунок на меня пистолет направил, — сквозь зубы цедит. — Застрелить хотел. Угроза. Самая настоящая угроза. И от такого человека, как Зураб, она звучит крайне убедительно. «Забирай своего молокососа, и проваливайте оба», — вот что она означает. Только на Крис эти самые угрозы не действуют. Давно пора была уяснить. Алису этот урод не тронет, он в ней души не чает. А больше ей терять все равно нечего. Уж об этом-то она позаботилась. — Я его понимаю, — дерзко. Как пощечина. И снова тишина. Словно затишье перед бурей. Даже охрана замирает. Ждут, что будет дальше. А ничего не будет. Зураб на дочь смотрит с сочувствием. Дура. Сказочная дура. Столько лет прошло, ничего не поменялось. — Щенка себе завела, да? — щурится. Так презрительно-презрительно. — Похвально, — а затем сигару из нагрудного кармана пиджака вытаскивает. Закуривает. — Ты хоть знаешь, чей это пацан? — Нет, — расслабленно девушка пожимает плечами, выдержав все представление до конца. Не послушается. Что бы он ни сказал. Все по-своему сделает. — Мы закончили? — вопросительно вскинув брови, уточняет. Замуж ее пора. Совсем от рук отбилась. — Закончили, — вернув себе прежнее спокойствие, Зураб подтверждает. И на этом их разговор, вроде как, завершается. Крис разворачивается и даже успевает сделать пару шагов в направлении стола, где она оставила мальчишку. Но голос отца заставляет ее застыть на месте. — За Алисой сегодня можешь не заходить. Ее заберут, — напоследок Зураб добавляет. Ты ведь хотела наказания, девочка? Так вот оно. Получи и распишись. В ближайшие пару дней свидания с сестрой для тебя заказаны. Уж он за этим проследит…       Я бы прыгнула в эту реку, Если бы не было человека,

Который не сможет

Согреться этой зимой…