***
В этот поздний вечер, когда на улице начало смеркаться. Нутро что-то подсказывало Ките, что было что-то не так. Он вышел на улицу, чтобы подышать воздухом, запрыгнул на крышу над своей комнатой, мягко приземляясь, боковым зрением он замечает светловолосого парня чуть по-отдаль. Он, с печальным взглядом, смотрел на закат, в ожидании полной луны. Ками-сама, бог Луны, прошу, поскорее яви им своё место обитания, чтобы они могли насладиться безоблачной ночи́, что бы они по были вдвоём, чтобы Кита насладился блеском волос и глаз оками перед ним, что бы волк смог выговориться кицунэ рядом о больном… Что бы они осознали, что их объединяет красная нить судьбы… — О! Давно шпионишь, Кита-сан? — с чарующей, спокойной улыбкой спрашивает блондин, повернув голову в его сторону и опустив на согнутое колено. — Ч-что?! Это ты так-то над моей комнатой сидишь на крыше! — чуть запнувшись, незаметно, возмущается Шинске. — Ха-ха, точно… В его голосе, Кита подмечает странный, необычный для волка тон голоса. Одиночество — вот что он ощущал в этом голосе, в ауре обволакивающей его тело и при появлении луны Кита замечает как же всё-таки он прекрасно одинок. А он сам? А сам Кита? Разве не должен ощущать себя так же? У него же есть братья Мия, разве они не наполнили его жизнь? Избавили от чувства одиночества?.. Что же это с ним!.. — Я… — начинает Терушима, когда видит как Шинске присаживается рядом. — …рад, что встретил такого, как ты Кита-сан… — Не неси бред, — отвечает бурчанием Кита, чуть смутившись, на шёпот Терушимы. Смотря уже на полную луну, что показалась после того, как скрылось солнце. — Но это правда! Я наконец понял, что должен делать был на самом деле, почему бабуля Аоба злилась, когда я вел себя, как ребёнок… — О! То есть ты признаешь, что ты большой ребенок? ~ — с ухмылкой подтрунивает того Кита, неожиданно для себя, но ему нравится. Он чувствует себя живым. — Ну~ Только если по отношению к тебе, Кита-сан! ~ — смеётся оками в ответ на добрую издёвку. — Это что, признание?.. — в шутку интересуется Шинске, чуть смеясь в кулак, а после замечает как же близко был Терушима. Ох, ками-сама, он прекрасен в лунном свете!.. — А если я скажу, что «да»? — всё ближе придвигается Юджи оставаясь в миллиметровой близости от губ Киты. — Теру- мгхм! И поддаваясь наплыву, Терушима, не дождавшись ответа другого, целует сероволосого кицунэ, чуть опуская его на спину. Кита сначала шокировано смотрит на Юджи, а потом, чуть приоткрыв от удивления губы плывёт, когда тот просовывает свой язык к нему в рот и сплетает их. Шин, отбросив наполнивший его грудь страх, обвивает руками шею волка и отдаётся ему на 'съедение', как бы выразилась Ирико. Терушима на удивление, был напорист и казался каким-то диким, что-ли? Неужели на него так действовало полнолуние? Терушима бы ответил, если бы его рот не был занят ртом Киты. Было жарко, потом холодно, и снова их обдало жаром при новом поцелуе. Что они делали? Зачем они вообще это делали? Ответь же им, Ками-сама! Но ответ могли знать лишь эти двое. Они уже спустились в комнату серого кицунэ, наполненные страстью, не ведали что они творят. Юджи просто хотелось поскорее разобраться со своим пучком чувств, Шинске же хотел поскорее принять данность. У них плохо выходило. Что им делать? — оба задавались данным вопросом, после произошедшего с ними. Один не верил в произошедшее, второй — пытался обработать случившееся с ним. — Я всегда считал, что не смогу любить кого-то так же сильно, как отец любил мою мать, — начинает монолог из его воспоминаний Юджи, лёжа на ногах сидящего Шина. — Считал, что такой монстр как я, убивший при родах собственную мать, не достоин любви… — Терушима?.. — шепчет Кита, поглаживая волосы, растрёпанные после их первого раза. Уши волка и его хвост были вытащенны на обозрение Ките. — Возможно из-за смерти матери, отец ненавидел меня, поэтому и бил за любое неповиновение или промах, — полная луна озарила бликами его смуглое лицо. Да, Шинске заметил рубцы шрамов на спине, груди с животом и руках Юджи, но посчитал что он получил их во время битв. — Смерть его половинки, его «особой», сказалась ужасно на психике бывшего уже сейчас главы Дзозенджи. И кто же мог представить, что он будет поступать так ужасно с собственным ребёнком. Кита с сочувствием посмотрел на Теру и просто обнял его, когда тот чуть приподнявшись на локтях хотел поцеловать его. — Не знаю, смогу ли понять твою боль, но я рядом, выслушаю тебя, если нужно будет, — говорит Шинске с мягкой улыбкой. И Терушима понимает, что, кажется, влюбляется в него всё больше. — Спасибо, Ки-… Шинске, — шепчет единственный раз оками, перед тем как лечь спать рядом с ранее названым. А кицунэ лишь тихо укрыв обоих, проваливается в такой же сон, в царства Морфея.***
Сон, что приснился Шинске был очень необычным и странным. В этом сне он, Терушима и двое детей, с которыми им хорошо и спокойно, вместе в храме и дети стали кицунэ. Это невозможно, кицунэ могут стать лишь лисы прожившие много лет. Рядом, где-то в стороне с Ирико, двое людей спокойно сидели и пили чай. Они все семеро пили чай на веранде, которая, как он помнил, сейчас стояла в развалинах. У них царила такая семейная идиллия, которую он только мог мечтать ощущать. Неужели этот сон — это его мечта? Его вещий сон? Было бы замечательно. Вот он стоит в саду персиковых и вишнёвых деревьев, под деревом, которое он посадил только-только став Главным Мику (такой росточек, который садила его предшественница и кицунэ до него и неё и тд и тп). Стоит и ловит опадающие листья, а с сзади его за талию, опустив голову на плечо, обнимает Терушима. На их безымянных пальцах, что-то смутно блестнуло и Кита… … Кита просыпается. Завороженный сном, он не сразу замечает пустоту рядом с ним. Проведя ладонью по опустевшей части футона, он обиженно выдыхает, думая что часть кровати, где некогда лежал волк в человечьем облике, уже почти остыла. — Мог бы и разбудить, блин, — ворча, Шинске техонько встаёт с кровати и переодевается в чистую одежду. Проблески прошлой ночи, что-то поменяли в нём. Он будто бы родился заново, будто что-то он всё же приобрел. О сне же, он решил отложить на еженедельные посиделки с Ирико, может скажет что полезное, что мог значить данный сон.***
Уже прошла неделя и наступила неделя фестиваля 'Инари', в котором люди из близ лежащих деревень преподносят дары в виде рукотворных вещей, урожая или небольших подношений в виде денег. Но… Но никто не ожидал увидеть в подношениях двух детей. Двух крохотных существ, которые могли свершить множество разнообразных деяний, или открытий. Больше всех, вид связанных в красную верёвку, по рукам за спиной и ногам, с кляпом во рту и полу окровавленным телом, покорежело психику Киты Шинске, который виделся с ними, а особенно очень сильно прикипел (привязался), даже больше самого Терушимы.Это были братья Мия…
Промелькнула мысль не только в голове Киты, но и самого Юджи, когда он увидел как их маленькие, ослабевшие от множественной потери крови, тельца принёс лис с серой шерстью. Он тут же помог донести их до свободной комнаты, и обработать раны. Оба были бес сознания. Даже строгих правил кицунэ Ирико не могла быть против них. Ей казалось ужасным то, что с ними сотворили их же сожители в деревне. Как после остальные узнали от Киты и Терушимы, близнецов даже родные родители не жаловали. И всячески изводили детей. — Если он близнецы — это ещё не значит, что они приносят беды! Они не какие-то там — 'Дети Бедствия'! Во всю орал Кита, при встрече с Ками-сама Инари, и несколькими приближёнными. Некоторые полу-боги и боги и сами не жаловали близнецов, какие же суеверные они всё-таки были. Инари же считала иначе, считая остальных дураками, она придерживалась своего чутья, что подсказало ей оставить детей подле себя. Пусть и не станут они духами (Ёкаями), но зато проживут дольше и, после того как подлечила их, даровала очень маленькие крупицы от своей могущественной силы. Пусть и не станут 'иными', зато проживут чуть дольше, такого же мнения придерживалась и сама Ирико. Что их ждёт дальше? Как отреагируют дети на новые облики 'Братика Волка' и 'Мистера Лиса'? Только будущее может показать…