подземельные угодья

Ты сидишь в своём скромном доме за небольшим деревянным столом, а напротив расположился тот странный мужчина, которому ты пообещала хранить молчание. — Моё имя Кенни, — рокочет он и разваливается на стуле, закинув ноги на стол. — Кенни? — ты слегка отпрянула, чувствуя, как начинает быстрее биться сердце, а на лбу выступает испарина. — Серьёзно? Байки про «убийцу Кенни, что перерезал глотки сотням полицейских», которые мама когда-то рассказывала, чтобы вызвать в тебе дисциплину, тут же всплывают в голове, играя тревожным пульсом в висках. Ты воспринимала рассказы глупостями и шутками, и, по сути, назвать себя именем Кенни может кто угодно чисто чтобы припугнуть. Но всё равно от страха хочется взять и выбежать в безопасное место. Вдруг, Кенни набросится на тебя и убьёт за то, что ты пыталась отнять деньги у бродяг? Может, это их родитель? Или очередной насильник? — Я не выдумка, — мужчина довольно усмехается, удовлетворённый твоей испуганной реакцией. — И я действительно настолько грозный и жестокий, каким меня описывают. Но тебе незачем меня бояться. — В-вы… — ты тяжело сглатываешь, чувствуя, как тело дрожит, и хочется вопить. Хотя вряд ли кто-нибудь придёт на помощь незнакомой девчонке. — З-зачем? Я-а… Зачем я вам… — Я сам расскажу то, что считаю нужным, — перебивает Кенни, не желая отвечать на твои скомканные вопросы. — Я не собираюсь ничего тебе делать, это было бы слишком скучно. Я хочу поговорить о Леви. Ты киваешь, вцепляясь руками в стол. Кажется, так ты чувствуешь себя увереннее, хоть и ощущаешь как лицо напряглось, глаза намокли, а дыхание сбилось. — Я подобрал сопляка полумёртвого по чистой случайности. Мы провели годы вместе, сейчас ему четырнадцать, если что. Я, конечно, обучил его основам выживания, но из меня бы не вышел бы хороший отец, я не собираюсь даже пытаться стать ему близким человеком или опекуном. Поэтому я оставляю его одного. Но сопляк просто одичает, если будет жить в одиночку. Он не пропадёт, но я боюсь, как бы он не забыл о человечности. А если рядом будет тот, кого он будет опекать, то всё будет хорошо. Порой он бывает невыносим и груб, порой чересчур жесток, и хочется заткнуть ему рот чем-нибудь. Но он надёжный, а самое главное — преданный. У него вся семья такая. Если они выберут какого-то избранного человека, то будут отдавать всего себя ему. Если ты сможешь стать этим человеком, то он ни за что тебя не бросит и не предаст. — А вы… были для него этим человеком? — тихо спрашиваешь ты, стараясь не смотреть на собеседника. — Нет, и этому свои объяснения, которых я ни тебе, ни ему не скажу. Запарная история, — он отмахивается рукой от тебя в подтверждение своим словам. — А что я должна сделать, чтобы стать для него избранной? — выждав небольшую паузу снова подаёшь голос. На самом деле тебе не особо хочется снова связываться с Леви, несмотря на все вышепредставленные заманчивые описания. Тогда ты была ослеплена восторгом, но сейчас понимаешь, что скорее всего будешь помехой на его пути. Не из-за слабости, а из-за отсутствия желания жить. Ну серьёзно, ты чуть не лишила себя жизни пару дней назад, а тут ещё привяжешь к себе человека… Эгоистично как-то в итоге в один момент сдаться, а Леви страдать из-за тебя. Но чисто из вежливости продолжаешь разговор. — Этого я не знаю, — мужчина встаёт, поправляет одежду и идёт к выходу. Ты следуешь за ним, а внутри аж ликуешь от осознания, что этот странный тип наконец уходит. — Я говорю это не чтобы ты бежала к нему и таскалась хвостиком, а чтобы, если он предложит объединиться, не отказывалась. На тебя то мне всё равно, но не хочу, чтобы он вырос чёрствым одиноким эгоистом как я. Пусть хоть что-то человечное в нём будет. — А с чего вы взяли, что он предложит? — Вот это уже правда интересно. — Я же знаю его, — мужчина ухмыляется. — Его тронет то, что ты помогла ему спастись несмотря на то, что он тебя обидел. И тем более то, что после этого ты ничего не требовала и просто ушла. Да и он придёт к тебе как минимум потому, что захочет узнать, что случилось с его домом. — Придёт… ко мне? — Возможно. Я не даю гарантию того, что он точно сделает всё как я сказал. Это просто вариант. Может он давно забыл о тебе, может, ему и не сказали, что это ты его спасла. Но если он захочет тебя увидеть, то сам придёт. Если он потратит время на твои поиски, если по собственной инициативе обшастает город, то не захочет легко расходиться. А если ты сама к нему приползёшь, то просто, возможно силой, разузнает информацию и прогонит. — Понятно. Кенни усмехается, открывая дверь. — Если вы вдруг когда-нибудь пересечётесь, и если ты захочешь позвать его в свой дом, то вымой всё как следует. Слишком грязно для Леви, — Кенни подмигивает и уходит, оставляя тебя наедине с полученной информацией. Слишком грязно? Ты оборачиваешься, окидывая взглядом помещение. Кухня и две закрытые двери, ведущие в комнаты. Никаких лишних вещей здесь не валяется, если не заходить дальше. Но Кенни же не может видеть сквозь стены, правильно? Где он нашёл грязь? Ты проходишь к столу, проводишь по нему рукой — пыли нет. Соринки разве что, но их даже не видно. Всё же нормально, чего он придумывает? Ты неопределённо хмыкаешь и отправляешься в свою комнату, чтобы прибраться. Из-за поданной Кенни еды прибавились силы, хоть он и не давал много. Ты заправляешь кровать, подбираешь немногочисленную одежду, собираешь в одну кучку. Прибрано. Но хочешь ли ты звать к себе Леви? Жить одной, конечно, тяжело, но Леви… Он же такой неприступный и сложный, с ним невозможно выйти на контакт! Просто недостижимая цель. Однако хоть какая-то. Пусть это звучит невыполнимо, но теперь есть к чему стремится, а значит есть причина волочить существование. Ты, вообще-то, обычно была довольно обидчива. И если родители как-то обижали тебя, то первая ты с ними без особой необходимости на контакт не шла. Но здесь немного другая ситуация, Кенни прав — одной тебе не выжить. Когда ты там ела в последний раз, не считая этого? Неделю назад, не раньше. Так что было бы неплохо отыскать компанию, которая поможет выжить. Будет это Леви или кто-то другой — не особо важно. Наверное.

***

С момента разговора с Кенни прошло несколько дней, вот только лучше твои дела не стали. С того момента тебе удалось раздобыть лишь одну булку, так что сейчас от слабости нет сил даже встать с кровати. Ты лежишь на ней, завернувшись в одеяло и свернувшись калачиком, мутным взором глядя куда-то перед собой. Живот болит, и голова, и вообще состояние отвратительное. Кажется, если попытаешься встать, то точно свалишься в обморок, и кто знает, сможешь ли очнуться. Нет никакого желания. Ты не сможешь сейчас бороться за еду — слишком слаба. Не можешь есть потому что не можешь бороться, но не можешь бороться потому что не можешь есть. Замкнутый круг, найти выход невозможно. Ты засыпаешь. И снова просыпаешься, снова засыпаешь, и уже не понимаешь, где реальность, а где нет. Кажется, ты во тьме. Сон. Падаешь куда-то вниз, во тьму — ничего нового, такие сны часто снились. Но в этот раз он не стремится заканчиваться, ты всё падаешь и падаешь… Сил сопротивляться нет, желания тоже. Ты отпускаешь себя по заветному течению, и уже на всё всё равно. На тех, кто тебя бросил, на слова Кенни, на голод, на Леви… Леви, почему же сейчас ты не можешь озарить путь во тьме?