***
— Я просто не могу поверить, Бобби! — причитала Кэнди, смотря на меня как на последнего предателя, лгуна и человека, утопившего слепых котят в мешке. — Как ты мог променять нас на этих… — Ещё недавно ты восхищалась ими. Затылок почувствовал оплеуху, очки съехали ниже. — Речь не об этом, — развернувшись на каблуках, она перекрыла нам путь. Мы с Никсоном чуть не снесли подругу с ног. Прошла только половина дня, а я уже готовился окрестить его худшим на этой неделе. Стойко выдерживая выволочку на каждом перерыве, мой уставший мозг требовал тишины и немного покоя. К счастью, Дерек отнёсся к утренней перебежке философски, ища выгоду и для себя. Не мне его судить. — Чего ты от меня хочешь? — страдальчески промычал я, с характерным звуком всем телом ударяясь о шкафчики. — Не понимаешь? — всплеснула руками она, задыхаясь от возмущения, но я заслонился от истеричных нападок, встречая через плечо подруги Сару с Брауном. Они мирно болтали, смеясь и толкая друг друга в бок. Она — с книжкой, он — с широкой ухмылкой. Были так заняты, что не замечали шедших навстречу Аарона и Офелию. Девушка снимала невидимые пылинки с его джемпера, модно завязанного рукавами в узел на груди, демонстрируя право на приведение в порядок. Хилл не сопротивлялся, коротко отвечая на вопросы и медленно шагая под стать её скорости. До столкновения оставалось три… два… — Смотри, куда прёшь! — брезгливо отвела ладони Офелия, оценивая О’Нил истинно презрительным взглядом. Весь лоск, с которым старшекурсница несла свою персону, посыпался, превращая аристократку в чернавку. Возможно, только в моих глазах, но всё же. — Пахнет катастрофой, — усмехнулась Кэнди, прислоняясь рядом, чтобы смотреть из первых рядов. Я кожей чувствовал охватившее её злорадство. Акт первый, сцена первая: бумажное собрание по классике жанра лежит на полу, сминая страницы посередине, дезориентированная девушка на коленях рядом трёт ушибленный лоб. Зрители удивлённо охают. Отклоняя помощь, Сара потянулась к учебнику. Хамку она не наградила и словом. — Я с тобой разговариваю! — Офелия ногой отодвинула книгу от неё к себе, шаркая бумагой так, что песчинки с обуви противно заскрипели. — Ну и сброд же сюда понабрали. Ни координации, ни манер. Дерек присвистнул, предвкушая фееричное падение одной заносчивой дамочки с Олимпа. Офелия, признаться, покусилась на святое. Жгучая готовность Брауна переступить через джентльменские принципы и ударить представительницу слабого пола по лицу прямо говорила об этом. — Зачем так самокритично? — сжав рукой чужую лодыжку, убрала туфлю с обложки О’Нил. — Ты посмотри на неё, милый. Молочные зубы даже не выпали, а уже хамит старшим. Во всей этой ситуации, которую, к слову, внимали многие студенты, волей случая оказавшиеся здесь, меня возмущало только одно. Всеобъемлющее безразличие Хилла. Его названная девушка, не подбирая выражений, откровенно поливала грязью его родную сестру. Ту, что целовала каждое утро, ласково гладила по щеке и отдавала свой завтрак, лишь бы он не голодал до обеда. И это мы не говорим об отношениях, поведанных мне фотографией. Все ожидали торжества справедливости в виде гневной тирады от уважаемого человека. Получили вознесение грубости на небеса. — На твоём месте я бы заткнулся, — обнимая О’Нил за талию, низко рыкнул Вишня. — Иногда опасно обижать незнакомцев. — Я обидела твою подружку? — притворно положила ладонь на сердце она. — Прости мне мою прямоту, но вкус на девушек у тебя отвратный. — Это у нас семейное. Уязвлённая остротой, Офелия толкнула его плечом, проходя вперёд нарочито выразительной походкой. Точно гарпия, впитав негативную энергию, она расправила свои пёрышки и обернулась, проверяя, почему Хилл всё ещё не последовал за ней. — Будь внимательнее и смотри под ноги, — сухо произнёс Аарон, идя, куда шёл. Я ни черта не понимал. Буквально утром он был готов порвать хорошего друга, нечаянно перепутавшего иностранные понятия, а теперь и бровью не повёл. Сара проводила его ничего не выражающим взглядом, кладя руку Вишне на грудь, пресекая попытку догнать старшего брата и прояснить ситуацию. — Боже, что я делаю? — процедила себе под нос Нельсон, решительно пересекая коридор навстречу Саре. Мы с Дереком не отставали, замыкая небольшой круг. — Привет, меня зовут Кэнди, и у меня есть запасные колготки. О’Нил, опомнившись, пожала ладонь. — Сара, — представилась она, косясь на меня в поиске пояснений. — Твоё колено, — кивнул вниз я, и Сара выставила ногу вперёд, осматривая результат падения. — Чёрт возьми, — тут же присел к ней Вишня, мягко обхватывая его под сгибом. — Нужно обработать и заклеить. Крупная дыра на капроне, стрелы во все стороны, разбитая кожа с кровоточащими прожилками. Меня злила мысль, что Аарон не мог не заметить рану. — Медицинский кабинет за углом, — Кэнди старательно показывала, что делает одолжение, но я видел, как она начала оттаивать по отношению к О’Нил, не сорвавшейся на взаимные колкости. — Ерунда, промою водой в туалете и буду гордо светить первым шрамом от поединка с местной стервой. — Согласен, так куда сексуальнее, — ущипнул за икру Браун, когда Сара отмахнулась от его скорой помощи в виде подачи воздуха на раненый участок. — Хотя колготки будут кстати, — оттянув капрон, заключила она. Рябь убежала под юбку. — Как я могу отблагодарить тебя? — Никак, считай, это отместка для Офелии. Не особо люблю выскочек, но эту принцессу Монако просто на дух не переношу. — Ты назвала меня выскочкой? — удивлённо рассмеялась О’Нил. — Я так и сказала, — сощурилась Кэнди, подставляя локоть. — Идёшь? Поцеловав Вишню на прощание, Сара ухватилась за мою подругу, и они моментально скрылись за углом, стуча каблуками.***
В третий раз того злополучного дня я обнаружил О’Нил на привычном месте — за моим столом в малом зале. Занятия закончились, я и сам не помнил, за чем именно шёл, но факт оставался фактом. Она поставила пострадавший учебник домиком и пряталась внутри, роняя слёзы. Так чисто по-женски и искренне, что внутри всё сжалось. — Знаешь, что бывает за порчу университетского имущества? — подсев рядом, я хотел подбодрить её. Сара вздрогнула от неожиданности, быстро утёрла щёки, приколотив рабочую приветливую улыбку, но я просяще покачал головой, вытягивая руку. Приглашая в объятия. Понимал, что нельзя так запросто стерпеть насмешку и развеять неприятный осадок от ссоры. Плакала она молча. Без всхлипов и рваных вздохов. Мочила мою рубашку и прятала руки на груди. Взгляд упал на искусные золотые часы. Они давно показывали неправильную дату. Грустное фырканье щекотало шею. Вспомнив утро, я не удержался и обхватил толстый хвост, освобождая Сару от резинки, расставил пальцы, чтобы та пёстрым браслетом скользнула мне на запястье. Она замерла, но не отодвинулась. Сложилось впечатление, что никто до меня, кроме братьев, не делал этого, что я стал первым, прикоснувшимся к её волосам осознанным жестом. Первым, кому она позволила. Унимая странный трепет, я перебирал золотистые локоны, массируя кожу головы. Удариться в романтику, сказал бы, насколько мягкими и шелковистыми они были, как приятно пахли, вызывая желание послушать её особенный аромат. Но я был только собой, подставляя девушке в беде плечо и отказываясь мириться с очевидным итогом нашего странного общения. Манипуляция чужими чувствами выходила боком, и я больше не мог не считаться с её интересами.***
День завершался собранием старост всех колледжей. Искренне ненавидел его, потому что оно неизбежно наступало каждый месяц, знаменуя конец расслабленности и начало упорной работы. Поскольку это была наша первая встреча, разбор полётов откладывался, а ссылка в штрафбат временно приостанавливалась. Кто сказал, что соревнование за звание лучших из лучших проходит мирно и честно? Тот, кто не учился в Оксфорде, извечно конкурирующим с ближайшим соседом — Кембриджем. Хилл сидел на парте, выстукивая пальцами дробь и посматривая на часы, чтобы отделить опоздавших. Ежедневник, облачённый в чёрную кожу, угрожал будущим авралом. Настроение у него (если презюмировать его наличие) было гадкое. Я догадывался о причине. Кого-то наверняка бросили в одиночестве после эксцесса в коридоре. Что ж… немудрено. Как только дверь за последним членом совета закрылась, а свет зажёгся на полную мощность, мы погрузились в рутину прямых обязанностей. Летучка летела. Ни одна минута не прошла зазря. Сухо, чётко и по делу. Аарон чиркал палочки на доске, помечая обязательные мероприятия в семестре, рисовал острые стрелки, распределяя нагрузку, отклонял любую инициативу, критикуя внеплановую активность жёстче, чем обычно. Аргументированно, не поспоришь, но тем не менее… Перечить не решались. Парни — чувствуя безрезультатность затеи, авторитет от статуса магистранта и внутренней силы, девушки — изучая гордый профиль, спадающие на лоб чёрные пряди и щедро испачканные в меле длинные пальцы. Отряхнув ладони, Хилл опёрся на край кафедры, походя на профессора. — Вопросы? В ответ тишина. — Значит, их задам я. Роберт, сколько первокурсников подали заявки на участие в научных клубах? Будь я более раскрепощённым, позволил бы себе посмеяться или сострить. Знал, что интересует нашего председателя. Кто интересует. — В моём колледже — сто восемьдесят девять человек. По анкетам и первичному тестированию отобрано девяносто. В ходе собеседования и творческого задания оставим половину. Как ты и предлагал, — добавил я в конце отчёта. — Кто собеседует финалистов? — Я. Хилл одарил меня многозначительным взглядом. О, вот только не нужно сомневаться в моей лояльности и благосклонности к некоторым студентам. Сара с блеском пройдёт испытания и станет полноправной «умницей». Как бы сильно ты ни старался добиться обратного. — Мы расширим состав комиссии, — озарение настигло его точно по расписанию. — До трёх человек. Добавим представителя преподавательского корпуса. — А третий? — хмыкнул я. — Так и быть, — ухмыльнулся Хилл, не скрывая довольства собственной гениальностью. — Хочу лично посмотреть на будущее мировой науки. «Ты сморишь на это будущее каждую ночь». — Тёрнер, а заявки до какого числа принимаются? — выкрикнула с соседнего ряда Кларисса — заместитель руководителя колледжа Магдалины. — Уже не принимаются, прости. — Что, никаких исключений? — девушка вопрошала явно не меня, накручивая прядь на стержень ручки. — Совершенно никаких, — подтянув рукав пиджака, чтобы глянуть на время, ответил я. Часы показывали без десяти минут семь. И если бы не толпа свидетелей вокруг, эта была бы последняя секунда моей жизни. Вернув внимание к Аарону, я замер. Он упрямо смотрел на моё запястье. Туда, где красовалась резинка с волос Сары. Контакт глаз отдавал разрядом. Всем спасибо, я не жилец. — Роберт, останься, обсудим клуб. Сказано это было в приказном порядке. Стальным голосом. Без права на помилование. Студенты не торопились выметаться из аудитории, чем заметно злили Хилла, отказавшего девушкам в аудиенции. У них был шанс задать вопрос, далее он принимает исключительно у себя. Подозреваю, на коленях и в галстуке. Пока я глупо шутил на грани истерики в своей голове, откладывая ругательства мягкотелости на потом, зал опустел. — Слушаю, — начал я, решив последовать мудрости предков и перейти в наступление. Аарон удивлённо приподнял брови, не ожидав, что я заговорю первым. — Какое направление в твоём колледже наиболее перспективно? Я запнулся. — Журналистика, полагаю. Не потому что сам там состою, это общемировая тенденция. Сложная политическая обстановка на юго-востоке дала старт военной публицистике. Афганистан, Палестина и так далее… К чему вопрос? Хилл вышел мне навстречу, сложив руки на груди. Впервые я так остро почувствовал разницу в росте между нами. — Мой отец финансирует самые удачные проекты. Ему нравится помогать молодым учёным добиваться признания. — Это благородно. — Это эгоистично, — возразил Аарон, поправляя мне воротник. Его тяжёлая рука опустилась на моё плечо, желая приструнить возможные возражения. — Им движет желание оправдать себя в своих же глазах. А кого брать за средство — не имеет значения. Ему нет разницы, о чём болит голова зелёного исследователя, кого он защищает — белых, чёрных, азиатов… — И как чужой успех поможет повысить собственную значимость? — Никак, — натянул уголки губ Аарон, словно этого вопроса он и ждал. Ладонь, продолжавшая лежать на прежнем месте, съехала вниз, и меня охватила паника. Аарон Хилл держал меня за руку, а я не мог пошевелиться. — Чем большего ты добиваешься, — цепляя пальцами резинку и скрепляя наши ладони эластичным натяжением, — тем большего от тебя ожидают. А где ожидания, там и ответственность, обязательства… огласка. Крайне неприятное явление. Провернув незатейливый фокус, он отстранился. Теперь аксессуар Сары украшал его запястье. Находился на законном месте. Так он считал. — Я посоветую тебя отцу, если ты окажешь мне услугу, — я молчал, ожидая продолжения. — Он станет твоим спонсором, если Сара провалит собеседование и зарекомендует себя как среднестатистическая студентка, попавшая в элитный университет исключительно благодаря средствам семьи. Завали её, и мы договоримся.