3 2 7
Сара зашла к нему той ночью и больше не выходила. Понять, зачем так рисковать, не смог. Застукать их — тоже. Если начистоту, я непростительно много думал об их семье в последнее время, часто ловил на мысли, что порой с трудом отличал грёзы от кропотливо собранных зацепок, ища бесконечно ускользающую взаимосвязь. Всё смешалось в одну масштабную абстракцию, каждый мазок которой существовал обособленно и не вязался с концепцией порочных отношений, руша некогда стройную теорию. Становилось тошно и горько. Серая реальность уничтожала своей доступностью, а шанс добавить красок, напротив, — окрылял. Мне отчаянно хотелось найти нечто неправильное, антисоциальное, аморальное… Низменное. Засучив рукава, хорошенько покопаться в чужой грязи, потрогать, попробовать на язык, чтобы познать себя. Чем выше ставка, тем смертоноснее риск. То была суббота. Заслуженный выходной с кучей планов, включая написание черновика конкурсной статьи, перевод мифа для Сары, составление творческого задания для научного клуба и киновечер с друзьями. Засунув руки в передние карманы джинсов, я неторопливо шагал в сторону комнаты брата. По моим подсчётам, Майкл как раз должен был вернуться с утренней тренировки по гребле, а это значило, что мне не придётся собственноручно искать расписание его занятий в бардаке на столе. Войдя без стука, я вздрогнул от неожиданности. Вишня боролся с Майклом, подсказывая второму, куда лучше бить. — Бобс, одну секунду, — брат быстро подхватил короткий деревянный шест, с которым обычно упражнялся, и резким выпадом стукнул Вишню по рёбрам. — Ха! Не успел он победно присвистнуть, как делал это ещё со школьных времён, срывая овации, Браун, пробежавшись по его постели, оказался в другом конце комнаты, точно за спиной. — Да по тебе рапира плачет, — с широкой ухмылкой съязвил он, хватаясь за второй конец импровизированного весла и ловко набрасывая его удавкой на шею соперника. — Тоже мне великий фехтовальщик, — работая ногами, кряхтел Майкл. — Между прочим, — гордо приподняв подбородок, Вишня бросил деревяшку на пол и схватил полотенце, — я занимался, и это ни разу не так просто, как кажется. Целое искусство, где прежде всего должна работать голова. Поэтому учись драться без оружия. — Учись приходить домой вовремя, — парировал брат, жадно отпивая из бутылки. — Так и быть, сегодня я останусь с тобой, малыш. Полотенце с шеи отправилось в грудь Майкла, а потный француз стянул сырую футболку, упал на кровать и застонал. Возвращение в спорт проходило не так складно, как ему хотелось, иначе зачем бывшему боксёру тренироваться с неравным? Находясь вне жизни их комнаты, я понял, что помощи не получу, потому, закатив глаза, раскрыл чужой рюкзак, вытряхивая мелкий мусор, тонкие тетради, напульсник и БАДы. Перебрав содержимое, разгладил смятый в комок лист. Бинго! На этой неделе всего один реферат и две лабораторные. Не имея ничего против моего хозяйствования, Майкл подхватил гребень и отошёл к зеркалу. Вишня репетировал роль трупа. — И как тебя с такой дыхалкой тренер ещё не вышвырнул? — общаясь через отражение, посмеивался брат. — Или кто-то опять ушёл в загул? — Можно и так сказать, не помню, когда последний раз нормально высыпался, — в его голосе не было ни капли иронии, только предвкушение. — Сара ужасно ворочается во сне. — Ты спишь с сестрой? — чуть не выронил расчёску Майкл. — В смысле… ночуешь, лежишь под одеялом, в одежде. — Ещё один кривой намёк, Тёрнер, и я припомню твой карточный должок. — О вас болтают, — тряхнув влажными волосами, посерьёзнел он, — знаешь об этом? — И что болтают? — Догадайся. Я, конечно, не упускаю возможности сказать, что брехня это, но я один, а слухов… Вишня приподнялся, подложив подушку под поясницу, и завёл руки за голову. — Моя сестра долго привыкает к новой обстановке, — отделяя каждое слово, говорил он, — ей часто снятся кошмары, из-за которых она чувствует себя разбитой, соответственно, не может учиться в полную силу. Рядом с нами такого не происходит, — множественное число нечаянно выпало изо рта, и он понял, что сказал не то, что планировал, хоть и вида не подал. — Забота о близких — норма, и если вокруг одни озабоченные, это точно не моя проблема. — Мне можешь не объяснять, — поднял ладони Майкл, оказываясь подле меня и сгребая в братские объятия, когда старший демонстрирует свою привязанность, а младший задыхается от удушливого захвата. — Боб, например, до четырнадцати спал с Твити Пай из «Луни Тьюнс». — А потом ты случайно запихнул его в коробку с игрушками для детей из приюта, — ударив его ребром ладони, я высвободился и поправил задравшуюся футболку. — Не думай, что я забыл. Это был коллекционный экземпляр. — Тебе пора было взрослеть, — положа руку на сердце, актёрствовал брат. — Не избавь я тебя от такого позора, до сих пор бы с ним таскался. — Это жестоко, Майки, — подал голос Вишня, и мы оба уставились на него. — Не знаю, как в штатах, но у нас так не принято. Ты мог познакомить его со своими друзьями, поделиться авторитетом, помочь склеить первую девчонку, рассказать о сексе и выпивке. — Нашёл благодетеля, — фыркнул брат, ныряя в шкаф, на что Вишня пожал плечами. — Сомневаюсь, что Аарон учил тебя жизни. Он безнадёжен, Ви, дальше своих учебников ничего не видит, а от девчонок шарахается по углам. Прости, — обратившись ко мне, развёл руками, — но я всегда за правду, ты же знаешь. — Ты прав, не учил, — согласился Браун, с отрывистым рыком садясь на постель. — Потому что я набрался опыта раньше. В отличие от Аарона, у меня была такая возможность, и я не собирался от неё отказываться. — Он поэтому такой суровый? — продолжая копаться в вещах, высунулся Майкл. — Он воспитывал Сару, потому что отцу было не особо когда. Думаешь, почему она такая деловая выросла? Жёсткая рука старшего брата, — он зевнул, падая обратно и подминая подушку под локоть. — Красоту от меня взяла, ум — от него, идеальная женщина. — Мало таких, — накладывая на себя голубую рубашку в бледную клетку, задумчиво болтал брат. — Надо брать. — И думать забудь, — приоткрыв один глаз, отрезал Вишня. — Сделаю из твоей колбаски собачку, как фокусник в цирке. Сортируя редкие записи, я не сдержался и рассмеялся. Брауну моя реакция понравилась. Он довольно облизнулся и перевернулся на спину, смотря в потолок. — Какой прикол учёбы в универе, если вы к ней ни одного парня не подпускаете? Девочки тоже хотят крепкого мужского… плеча. Или вы до старости собираетесь её невинность оберегать? — В нашей семье он был тестовым образцом, — пояснил я Вишне, ухмыляясь. Майкл наградил меня фигурой из среднего пальца. — Ты прикольный, — шаря рукой по тумбочке в поисках портсигара, секундой позже полетевшего на пол, он чертыхнулся и перевалился на бок. По его расхлябанным телодвижениям я убедился в том, что он не приукрасил относительно усталости. Вот в чём истинная причина его отсутствия в своей комнате и прогулок Сары до покоев Хилла прошлой ночью. Соседки у неё нет, а засыпать в одиночестве она не умеет. Всего-то. Всего? В дверь постучали, соблюдая интервалы. — Привет, — просунула голову Сара, с удивлением замечая и меня. — Не помешала? Вишня накрыл голову бедной подушкой, что успел смять вдоль и поперёк, тихо выстонал что-то неразборчивое, а затем отбросил на вторую половину и улыбнулся, подзывая к себе. Нерешительно проходя мимо нас, высматривая, отчего мы так лыбимся, О’Нил взяла лежавшего Брауна за руку и пискнула, когда он повалил её, удобно сгребая под себя и прячась в углублении шеи. — День в разгаре, а ты спать собрался? — усмехнулась она, сплетая ноги и обнимая его. — Цыц, — промычал Вишня, накрывая рот и шумно выдыхая. «Мечты должны оставаться мечтами, Браун», — подумал я, разглядывая несчастного. Его светлые джинсы сильно сползли без ремня, показывая резинку нижнего белья, а попытка Сары понять, что здесь происходит, провалилась. — Мон шер, тебе срочно нужно в душ, — принюхавшись, сморщилась О’Нил. Он не шелохнулся. — Вообще я пришла уточнить по поводу вечеринки на следующих выходных, — тихо продолжила она, проверяя, располагает ли брат к разговору. — Вишня, кивни, если слышишь. Нам с Майклом стало его жаль. Быть может, мы невольно вспомнили наше детство, когда еженедельный чемпионат по доставанию набирал нешуточные обороты. Браун был без сил, но вместо того, чтобы мягко намекнуть сестре об этом, он только погладил её по распущенным волосам, поцеловал в висок и, подтянув за бедро, включился, готовясь слушать. — Что мне надеть? Я видел, как глаза Майкла расширились до неприличия, губы приоткрылись в немом возмущении, а руки повисли в воздухе. «Серьёзно? Она такую ерунду пришла ему затирать?» — в своей манере спрашивал он у меня. — Что-нибудь яркое, но не слишком вызывающее, — ровным тоном наставлял Вишня, не разделяя нашего мнения о важности темы беседы. — Хэллоуин в Англии ничем не отличается от нашего. Будут танцы, виски в пунше и игры. — Помнишь моё платье ведьмы с позапрошлого года? — Вишня лениво кивнул. — Здесь его никто не видел, а оно мне очень нравится. Я попросила домоправительницу собрать посылку неделю назад. — Ты в нём почти голая, Принцесса. Не думаю, что Аарон одобрит. Здесь слишком много несерьёзных мальчиков, которые думают не о том. Разочарование выползало точно из-под земли, наваливаясь на меня неподъёмной ношей. Чистой воды забота, без подтекста и намёка на мужскую ревность. Неужели я взаправду всё придумал? Наделил смыслом незначительные детали, ведь, если остудить рассудок, я ничего такого не видел. Да, они целуют друг друга неприлично страстно и долго. «Французы. Менталитет такой», — невольно вспомнились слова Дерека. И что, что Сара тискается с Вишней, трогая везде, где захочет? Я неоднократно слышал, что они росли вместе и славятся завидно идеальными отношениями друг с другом. Какой криминал в ненормальном подчинении, волнообразно исходящем от Хилла? Он привык быть лидером и контролировать процесс. Это его природа, не единожды оправдывавшая себя. Единственная сцена, не позволявшая закрыть дело со штампом фатального провала, — их опоздание на завтрак и перевранные пуговички на блузе. Одна беда — нет у меня доказательств. Они просто такие, а ты, Бобби, идиот. — Он и мешок из-под картошки не одобрит, — скривилась О’Нил. — Уболтай его, я ведь с вами. — Если не хочешь снова ругаться с ним, давай лучше сгоняем до Лондона завтра и купим тебе что-нибудь новенькое? Не менее красивое. Просто чуть более закрытое. — Два часа езды в одну сторону, — закапризничала она. — Тогда мешок. Состроив щенячьи глазки, забормотав нечто вроде: «ну пожалуйста», она врезалась в неприступную стену братского контроля и вздохнула. Выпутавшись из объятий, достала плед и накрыла его, поцеловав перед уходом. Мы попрощались на кулаках, и как только дверь за ней закрылась, Вишня натянул одеяло по самую макушку, показывая, что разговаривать больше ни с кем не намерен. — Теперь понял, как надо? — кинул я ошеломлённому самопожертвованием соседа Майклу и собрался идти по делам, надеясь занять себя полезным трудом и отвлечь от осадка. — Понял, что иметь брата не так ужасно, как сестру, — вместо прощания. — Ещё одного билета на Хэллоуин для старшекурсников у меня нет, Бобби, а моя «плюс-один» не переживёт измены, прости. — Да за что вы мне? — высунул руку измождённый Вишня, подхватывая брюки с кресла и шаря по карманам. На свет появилось тематическое пригласительное. — Не благодари. — Тут твоё имя, Вишня, — разглядев картонку, я положил её на место. — Никто не поверит, что ты отдал его мне. — Не зря тебя считают умником, — усмехнулся он, зубами стаскивая колпачок с ручки, лежавшей среди прочего хлама. Напечатанное имя оказалось зачёркнутым, а внизу появилась размашистая подпись. Нечто вроде легитимации эдакой махинации. — А сам? — удивился Майкл. — Мне приглашение не нужно, — отмахнулся парень. — Это моя вечеринка.***
Со стороны это походило на ритуал экзорцистов. Пригласительный лежал в центре круглого столика, а наша троица опасливо переглядывалась. — Решайте, — я откинулся на спинку лавочки и сложил ладони в замок на животе. Кэнди отзеркалила мою позу и с вызовом вскинула брови. — Я обязана пойти, — безапелляционно заявила она. — С какой стати? — склонился над столом Дерек, не желая увеличивать дистанцию. — Назови мне хоть один стоящий аргумент в пользу того, что это ты пойдёшь с Бобби на Хэллоуин. — Ты хоть представляешь, кто там будет? — шипела Нельсон, контролируя движения рук, норовивших лишить её путёвки на вершину славы. — Вампиры, зомби, трансвеститы. — Не смешно, Бобби! — подруга стрельнула в меня глазами, и я поспешно убрал билет обратно, чтобы клочок не мешал им думать. — Почему же? Вы так мило грызётесь, что я начинаю жалеть. Надо было не рассказывать. — А это идея! — щёлкнул пальцами Дерек. — Никто из нас не пойдёт, никому не будет обидно. Найдём, чем заняться, когда лишний выходной был проблемой? — Ага, и вход на легендарную вечеринку пропадёт просто так? Её голос зазвенел, приобретая истеричные нотки. Я снял очки, помяв переносицу. Пожалуй, это одна из причин, почему я так не любил контачить с девчонками. Они совершенно неуправляемы, идут на поводу у эмоций и в упор не видят сигналов. Даже сейчас. Никсон смотрел на неё, как на экран телика с отключенным звуком. Молча выжидая автоматического отключения её парогенератора. При всей моей дружеской любви сегодня Кэнди было слишком много. — Решено, — я достал бумажку и порвал на мелкие кусочки. — Инцидент исчерпан? Дамы и господа, встречайте козла отпущения. — Ты сейчас что сделал? — моргала девушка, создавая эффект покадровой съёмки. — Бобби, ты хоть понимаешь… — Господи, да уступил бы я ей это чёртово место! — перебив Кэнди, пялился Дерек. — Просто хотел посмотреть, как она будет выкручиваться. — Какая теперь разница? — прошептала она, дрожа губами. — Ну не попадём в тусовку лучших. Что с того? Мы ведь не для этого здесь, верно? Никсон злобно покосился на меня, делая виновником невыносимых женских слёз. Какое наслаждение я испытывал от плодов своей уловки. Забавно, как быстро люди возвращаются на верную тропу, учатся ценить простые вещи, перебивая горечь потери. Моя улыбка становилась всё шире и шире, и когда друзья уставились, какого чёрта этот пришибленный, то бишь я, так доволен, на поверхность столика вернулся настоящий целёхонький пригласительный. Наверное, они хотели меня побить. Хорошо, что во дворе нашлись свидетели. В выходные многие студенты выезжали за пределы университета, предпочитая отдохнуть в близлежащих городах: посетить спортивные матчи, выступления любимых групп, выпить в полноценном баре, не боясь схлопотать выговор за несанкционированную вечеринку в чьей-нибудь комнате. Выделив три фигуры на общем фоне, я почти механически наблюдал за прогулкой Сары, Аарона… и Офелии. Последняя шла по центру, держа О’Нил под ручку и воркуя со всяким «сбродом». — … Рождество можем встретить у нас. Уверена, ваш отец не будет против. — Все праздники мы справляем дома в узком семейном кругу, — натянуто улыбнулась Сара, но, встретив укоризненный взгляд Хилла, выдавила почти натуральное радушие. — Впрочем, будет чудесно. — А как иначе? — пела Офелия, хваля себя за гениальность. — Наконец-то разбавлю вашу компашку и спасу тебя от скучных мужских разговоров. Всегда мечтала иметь младшую сестру. — Боже, да у неё лицо сейчас треснет, — саркастически качала головой Кэнди, явно жалея О’Нил. — Парад лицемерия. Аарон смотрел точно вперёд, сопровождая девушек и не особо вникая в суть их беседы. Желая подружить этих двоих, он использовал самый рабочий приём — столкнул их лбами и вынудил обмениваться мнениями. Сара послушно играла во всепрощение, пока подружка её брата экстренно переобувалась. Когда я помахал мученице, она уцепилась за меня как за спасательный круг. — Не забудь о занятии, — неохотно отпуская О’Нил к нам, строго напомнил Аарон. — Каком занятии? — прижавшись к нему, недоумевала Офелия. Было видно, что потеря собеседницы её ничуть не расстроила. — Практика языка, — подмигнула Сара, лукаво ухмыляясь. Уголок губ Хилла дёрнулся в стихийной усмешке, но он быстро взял себя в руки, становясь тем, кем его привыкли видеть. — Что ж, раз вечером ты будешь занят, — оглаживала его грудь девушка, — я поеду в посольство сегодня. Мне нужно продлить визу. Не желая делить воздух с тошнотворной парочкой, О’Нил упала рядом со мной, салютуя переглядывающимся Кэнди и Дереку, и поставила пятку на край лавки. Отвернувшись, позволила себе закатить глаза. — Только вечером. Тебя подвезти? — не изменив положения, спросил Аарон, и она игриво поманила его за собой. — Сара, дай мне ключи от машины и можешь быть свободна. — Неужто твоя безупречная память дала сбой? — выдержав паузу, О’Нил старалась скрыть раздражение. — Я не собираюсь стоять с протянутой рукой. Ключи, Сара. — Если папа узнает об этом, — вытаскивая связку из переднего кармана, она, не глядя, кинула её за спину. Точно ему в ладонь. — Я не стану тебя покрывать, так и знай. Сара не успела и дёрнуться, как руки Хилла опустились на спинку лавки по обе стороны от неё. Свободно сидящий браслет часов плотно сомкнулся на напряжённом запястье, а кровь отлила, обесцвечивая кожу. — Ещё как станешь, — прошептал он, прижавшись щекой к её виску. — Целуй, и я поеду. — Если я попрошу тебя остаться… — почти одними губами спросила Сара, избегая визуального контакта с присевшим на ухо Хиллом. — Я не могу отпустить её одну, — в тон ей ответил он, проверяя, чем занят непосредственный объект их разговора. Офелия со всей имевшейся в ней вежливостью в стороне разговаривала по огромному портативному телефону, какие мы видели только в кино, кривила губы, теребя себя за локоть, щипала кожу, чтобы не беситься. У неё были явные неприятности. — Ей нужна моя помощь. — Меня, значит, ты оставить можешь. — Не начинай. Мы вернёмся через несколько часов и нигде не задержимся. — Разумеется, — кисло улыбнулась О’Нил, отстраняясь. — Можете не торопиться, я позанимаюсь самостоятельно, потом проверишь. Скажи, какой раздел… — Сара… — Всё нормально, — встала она, проводя по обтянутым джинсами ногам. Я никогда не видел её такой дёрганой. — Нормально. Поезжай, Аарон. Офелия ждёт тебя, а ты всегда сдерживаешь обещания, не так ли? По тому, как Хилл замер, не в силах двинуться с места, я понял, что это был запрещённый болевой приём. Вот только вопрос, кому из них пришлось хуже, оставался открытым. Сара извинилась перед нами за вторжение и прямиком по газону зашагала в сторону общежития, вскоре перейдя на бег. Он долго провожал её глазами.***
Карандаш с глухим стуком упал на бумагу, а цепочка лампы звякнула. Остаток дня я провёл у себя, зачитывая перевод злосчастных девяти строчек из сборника О’Нил и кляня всё, на чём держится белый свет. Мало того, что этот горе-редактор решил переиначить сюжет знаменитейшей истории, обезобразить памятник вечной любви, он ещё и неприятное послевкусие от торжества обыденности оставил. Остатки настроения расползались по углам, пока я трясся от бессилия. Оставшись наедине, ком в горле развязался, выпуская всё, к чему я пришёл утром. Тёмно-синий ежедневник вызывал отторжение, творческий конкурс раздражал, собственный выбор ремесла всей жизни давил неподъёмной ношей. Я ошибся. Прежде всего в себе, дав слабину и поверив в игры воображения. Плюсы в виде близкого знакомства с хорошими людьми не перекрывали издержек. Даже образ улыбчивой Сары, готовой подставить плечо при необходимости, не радовал. Если это тот самый творческий кризис и эмоциональная депрессия, свойственная всем писателям, я пас. Смеркалось. Зажав словарь и сборник под мышкой, заперев комнату, я побрёл на этаж к Хиллу, чтобы исполнить последнее поручение и передать «ключ» ему. Они наверняка уже вернулись из Эбингдона. Лестница поскрипывала. Некто передо мной тоже спешил к себе, отсчитывая каждую ступеньку лёгким стуком. Женская походка, парни обычно поднимаются через одну, если торопятся. Я не старался идти тихо, прятаться, наоборот — был на виду. Азарт, охвативший меня месяцем ранее, исчерпал себя. Миновав нужный этаж, девушка поднялась выше. Это была О’Нил. Сегодня она ночует с Аароном, а младший страж отдыхает. Строгая и самодостаточная днём, беззащитная и ведомая ночью. Как в одном человеке уживаются такие противоречивые качества? Порыв окликнуть и попросить передать словарь не успел реализовать себя. Она убежала за поворот. Кушак халата змейкой поспевал за ней и в последний момент застрял между дверью. Поддавшись импульсу, он скользнул внутрь, но нарушил плотность стыковки и создал небольшую щель. Тонкая полоска света прокралась наружу и утонула в ворсе ковров. Надеясь улучить момент и вернуть книги, я ждал отголосков, чтобы понять, когда уже можно постучаться. Как назло, было тихо. Отдав последнюю дань почившему любопытству, я заглянул внутрь. Света не было, только прикроватный светильник выделял тела в обстановке, накладывая искажённые тени. Аарон стоял у завешенного окна с сигаретой меж пальцами и смотрел в ночь, не оборачиваясь на гостя. Только когда Сара руками обвила его за талию, целуя между лопаток, он затянулся в последний раз и, выпустив дым, развернулся к ней лицом. «Давайте вы попозже возьметесь за упражнения?» Его пальцы сомкнулись на остром подбородке, и Хилл накрыл её губы своими. Да, как обычно, мы знаем, что будет дальше, можно вашему покорному слуге уже просто зайти и?.. Секунды соскакивали одна за другой, а поцелуй затягивался. Дыша ей в рот, Аарон языком проник внутрь, и я насторожился. Огонёк надежды робко взбирался по поленьям погребального костра моего таланта. Неужели мне не привиделось? Смотрелись завораживающе. Сара царапала кожу под футболкой, задирая её на спине. Аарон оторвался на долю секунды, чтобы исполнить просьбу, швырнул ткань куда-то в сторону, а затем яростно привлёк О’Нил обратно, жёстко впиваясь в шею. Она застонала, гладя его по рёбрам, пояснице, спускаясь до ягодиц и сжимая. Ведя по бёдрам, протиснула руки между ними и вывела Хилла на ответный стон. — Ты наказана, — низким голосом прорычал он, убирая пальцы с ширинки. — Как ещё мне нужно извиниться? — целуя щетинистый подбородок, Сара едва стояла на ногах. — Что ещё ты хочешь услышать? На его лице заиграла дьявольская ухмылка, а глубокие тени сделали черты острее. Обведя нижнюю губу, оттянув, он опустил тяжёлые ладони ей на плечи, заставляя медленно встать на колени. Ладони беспорядочно гуляли по голой коже, точно после долгой разлуки, пока Сара выцеловывала линию над поясом джинсов. Опустившись на пятки, дождалась разрешения и выпустила кончик ремня из-под пряжки. Во всей этой агонии страсти, пульсировавшей и в моём животе, терпко витала внешне неуместная нежность. Аарон подставил стопы под колени, чтобы мягче стояла, и погладил по голове, прихватывая за нос, чтобы открыла рот для вдоха. На несколько секунд я вернулся в коридор и отдышался в ладонь. Мне чудилось, сердце так громко стучит в ушах, что я непременно призову его грохотом всех оставшихся студентов. На границе трезвого сознания раскручивалось непонимание такой реакции организма на подобную сцену. Если абстрактно — я не маленький мальчик, как и люди по ту сторону двери, наслаждающиеся друг другом. Если с именами и подписями — я догадался об их ненормальной привязанности сразу, ещё в тот день, когда он встречал Сару во дворе, потому что отсек долговременной памяти заработал на полную мощность, подкидывая упущенные картинки. Я вспомнил, как жадно впивались её пальцы в грудь через рубашку, как он немного оттягивал её волосы, сдерживая порыв. Так незаметно и с вымученной тоской, что сердце перестало бить по рёбрам, сжалось в комок от печали, а после вспорхнуло от радости. Я всё это время был прав! Как я мог позволить себе усомниться? Слабак и меланхолик! Припомнив рассказ Кэнди на одном из последних заседаний нашего клуба о смене цвета души человека во время переживания различных эмоций, я прильнул к щели в иной гамме. Хилл держался одной рукой за подоконник так, что вены выступили от напряжения, второй — собирал волосы Сары. Запрокинув голову, тихо порыкивая, он подавался бёдрами вперёд. Казалось, не дышал, потому что я видел, как стоны застревали у кадыка, а мышцы живота дрожали от подступающей развязки. Со спины тихонько кашлянули, и органы вместе с охватившим и меня возбуждением рухнули вниз, заставляя замереть в позорном параличе. Голос звучал уверенно, и я встретил неизбежные последствия своих шпионских игр.