***
Проблема с отгулом в универе решилась одним международным звонком. Почувствовав землю под ногами, я набрал полную грудь воздуха, запечатлев букет ароматов, чтобы запомнить. Каково было удивление, когда в гармоничной симфонии выступил хорошо уловимый шлейф свежеиспечённого хлеба. Париж пахнет выпечкой и золотистым осенним солнцем, что, со слов Сары, большая редкость в это время года. Вспоминая перелёт, я радовался, что стою на своих двух и не в железной клетке. Это был мой первый чартерный рейс на частном самолёте, что уж там, первый не в экономклассе, но вместо чувства утопающего в мягкой коже тела я боролся с безмолвным напряжением и англо-французским разговорником. О’Нил, нацепив маску на глаза, пыталась абстрагироваться от неуютного ощущения полёта и поспать, в то время как Аарон бросал на неё короткие взгляды, словно это могло помочь начать разговор. Браун заботливо опустил шторки на всех иллюминаторах и попросил стюарда приглушить свет. Растворив шипучую таблетку в стакане с водой, оставил его на столике и, поцеловав сестру в лоб, сел напротив брата. В аэропорту взаимодействий не прибавилось. По пути в загородную усадьбу — тоже. — Мы зайдём со двора, — махнул дворецкому Аарон, оставляя багаж и парадный вход, когда мы прибыли на место. Большой двухэтажный особняк в традиционном европейском стиле привлекал художественным оформлением фасада, обилием зелени и свободным пространством. Высеченный из камня, он отдавал дань истории и традициям, в то же время оставаясь местом, с теплотой называемым домом. Ещё до вылета Сара упомянула, что поместье не имеет хозяйки, и «справляться о здоровье» миссис Хилл будет некорректно. Оторвав глаза от дорожки, я едва не встретился со спиной Вишни, вставшим немного поодаль от больших садовых дверей. Они не баловали меня гостеприимством, но и реагировали спокойно, позволяя себе долгие диалоги на непубличные темы. — Дай, я, — тихо проговорил Вишня, убирая руки брата с шеи и отгибая ворот рубашки вверх, чтобы сложить его точно по линии. В это время Аарон искал следы дороги на идеально сидящем костюме Брауна. Я быстро догадался, что мистер Хилл не терпит распущенности и небрежности, а его дети идут по пути наименьшего сопротивления. Примерные и респектабельные под родительской крышей, свободные и расслабленные вдали от неё. Облачённая в светло-голубой костюм-двойку Сара выбежала из-за угла живой изгороди, придерживая бутоны раскрытых белых роз ладонью, чтобы те не осыпались. Вишня встретил её с немым вопросом в глазах. — Они почти отцвели, а я хочу полюбоваться ими ещё немного, — она провела пальцами по влажным листьям, сверкнув неглубокими порезами от шипов. — Идём? Как только мы оказались внутри, великий замысел «эффектного» появления прояснился. Мистер Хилл — высокий и стройный мужчина в голубой рубашке с закатанными на треть рукавами стоял спиной, поглядывая на массивные часы на запястье и выстукивая ногой нетерпеливую дробь. Прямой пробор делил густые чёрные волосы с редкой сединой на две части, и весь он олицетворял собой стать. — Папа! — окликнула его Сара, бросаясь в объятия вперёд всех. — Моя золотая девочка, — подхватил её мужчина, задержав наверху и поцеловав. Суровое лицо с хорошо очерченными для возрастного человека скулами и голубыми глазами смягчилось, вызывая сомнения. Не так я себе представлял консервативного отца-диктатора. — Моё сокровище, наконец-то ты дома. Я с благодарностью отметил, что, несмотря на отсутствие формального рукопожатия, мистер Хилл взял в расчёт моё присутствие и сразу заговорил по-английски. Как того и требует этикет, далее шёл я: — Твоя фамилия, — выпустив мою ладонь из крепкой хватки, деловито улыбнулся Антуан, — ты коренной англичанин? — Нет, мсье. Я американец, но мои предки некогда топтали холмы в Хартфордшире. — Знание и уважение собственных корней — показатель качественного воспитания, не так ли, Пьер? — Давай не будем начинать с нравоучений, — чуть закатил глаза Вишня, но тут же опомнился и, отложив букет на столик, обнял отца. — Мне и от Сары в Оксфорде их хватает. Мы прикусили языки. Логично, что мистер Хилл не стал бы отчитывать их при мне, но лишний раз травить голодного до порядка родителя не следовало. — Отец, — дождался своей очереди Аарон. — Ты будешь нужен мне через, — он вновь сверился с часами, — десять минут. У меня в кабинете, а позже мы присоединимся к обеду. Дети, — цепкий взгляд прошёлся по нашим лицам, задерживаясь на мне, чтобы удостоверить в расположении, — отдыхайте, вечером к нам приедут гости. В этом году мы справляем в более широком кругу, будут некоторые партнёры и знакомые. Сара, надень что-нибудь особенное, есть повод. На завтра я взял вам билеты в оперу, два в партер, два в ложу, поделитесь сами. Что ещё… — Что за повод? — осторожно спросила Сара, а я заметил, как Аарон напрягся. — Узнаешь, — с интригующей интонацией протянул мистер Хилл, напоминая старшему сыну про дела и покидая холл. Как облегчённый выдох Вишни не догнал отца, осталось загадкой. Он тут же избавился от пиджака, расстёгивая три верхние пуговицы и ероша волосы. Раздался приближающийся стук каблуков. Несколько женщин внесли живые цветы, останавливаясь, чтобы поприветствовать хозяев. — Давайте это сюда, — подлетев к одной из них, Сара с энтузиазмом отобрала корзину, прося Вишню расчистить полку высокого трюмо. Это было отнюдь не предложение помощи, с каким дети брались угождать старшим. Это был распорядительный жест, решение знающего человека. — Остальные распределите по столовой. Но не на столы! Все должны видеть друг друга. Внимая её отточенные, кажущиеся совершенно естественными движения, я подловил О’Нил на обмане. В этом доме была хозяйка. И все это знали. — Этот тоже в столовую? — Аарон держал пышный букет в шляпной коробке, ожидая указаний и не мешая себе получать удовольствие от её сосредоточенного вида. — Нет, — Сара накрыла его ладони своими, заставляя вращаться вместе с ней в поисках подходящего выступа. Этого хватило, чтобы он плотнее стиснул хватку, проминая внутренний каркас. — Придумала, поставь на пьедестал вместо бюста рядом с выходом на веранду. Когда гости решат подышать воздухом, обязательно заметят их. — Принцесса, смотреть они будут точно не на цветы, — усмехнулся Вишня. — Здесь есть шедевры поинтереснее. Воровато осмотревшись, он прошёл вперёд и танцевальным па заставил О’Нил проскользить по паркету. Покружив, закинул себе на плечо и вместе с ней по-хозяйски потопал на второй этаж, распевая французскую песенку, чтобы рассмешить. Плавные покачивания возымели эффект, и она тоже подхватила мотив, изображая рукой прощание Гектора с Андромахой. — Как поднимешься, иди налево до упора, там гостевая комната. Вещи принесут, — кивнул мне Аарон, не отрываясь от широкой лестницы, а затем вышел на улицу.***
Я сидел за дубовым письменным столом, держа ручку над чистой страницей. Смакуя шелест бумаги, пролистал исписанную часть. Треть ежедневника была благополучно заполнена моими подозрениями, гипотезами, открывшимися фактами и обличающей трёх людей информацией. Я не утаивал от Долорес ни единой подробности, с маниакальным удовольствием описывая найденное, подсмотренное, подслушанное. Грязное и целомудренное, спрятанное и обнажённое. Открыв выдвижной ящик, убрал собрание подальше от глаз. С подачи Сары я распахнул шкаф, обнаружив там заранее приготовленный для меня костюм, лаковые туфли и все необходимые принадлежности мужского туалета, включая чёрную атласную бабочку и белые парадные перчатки. Скрыть содранную кожу и следы драки за элегантностью было умно. Дуновение тёплого ветра дразняще просочилось сквозь приоткрытое окно, и ноги сами понесли меня на улицу. Антуан чётко дал понять, что я не ограничен в свободе передвижения, могу оставаться собой, опуская культурный барьер, а щедрость должен расценивать как добрый жест принимающей стороны. Сомневался, что с сыновьями он был так же обходителен, а вот с Сарой… Недаром Вишня однажды сказал, что она его любимица. Оценив прелести сада, найдя те самые розы под балконом О’Нил, с которого доносились отголоски оживлённого и непринуждённого разговора с Брауном, я наткнулся на молодого паренька, работающего в гараже. Бернард, так его звали, неплохо говорил на английском и показал мне некоторую часть автомобилей, два мотоцикла и даже велосипеды, по-дружески поделившись, что у маленькой мадемуазель куда больше поводов для гордости. Обогнув дом целиком, я вернулся внутрь и наугад нажал на дверную ручку. Библиотека. Видимо, мне судьбой предначертано иметь дело с книгами и рукописями. Уделив внимание небольшой лесенке, ведущей на балкончик, роскошному чёрному роялю, скользнул глазами правее и замер, встречаясь с заинтересованным взглядом мистера Хилла. — Сара говорила, что ты увлекаешься книгами, поэтому я ожидал встретить тебя здесь. Отвернувшись от окна, он указал на початую бутыль коньяка и, получив отказ закрепить знакомство алкоголем, встал рядом, созерцая выдающуюся коллекцию. — Издержки будущей профессии, — уклончиво пояснил я. — У Вас интересные часы, — вызывая его интерес, мне хотелось утолить свой. Ребята тоже носили необычные экземпляры от одного и того же производителя, наталкивая на догадку. — Благодарю, — улыбнулся он, походя на дочь и демонстрируя запястье. — Наша семья не одно поколение занимается часовым делом, изготавливая их на заказ. Каждые индивидуально, под стать будущему владельцу и с учётом… пожеланий, — его голос сочился предвкушением. — Мы с Сарой называем это «секретом». Смотри. Антуан обхватил регулирующее колёсико пальцами и вытащил шляпку до характерного щелчка. Секундная стрелка остановила свой ход. — Два полных оборота от себя, — тихо проговорил мистер Хилл, а затем утопил его вниз, но часы не возобновили отсчёт. — На экземплярах с секретом нет окошка для даты, видишь? — Это для того, чтобы оставить одно направление на открывающий механизм? — Верно, — развернув мне циферблат. — Я родился точно в три минуты первого ночи. Настрой их. Расположив ремешки аккурат на ладони, я выставил нужное время. Раздался ещё один щелчок, и задняя панель выехала, образуя медальон. — Прекрасно, — переворачивая изделие, мужчина продемонстрировал мне содержимое тайника. Я зачарованно рассматривал маленькую чёрно-белую фотографию, на которой девчушка кривила смешную рожицу, приставив рожки к вискам и высунув язык. — Это мама Сары? — поинтересовался я, смутившись, что позабыл о братьях и обделил их догадкой. — Моя Сильвия, — ласково гладил он плоское лицо. — Они удивительно похожи. Когда Сара была совсем малышкой, я часто вспоминал, как Си носилась по саду и донимала меня своими глупыми детскими играми. Она была жутко капризной, а я на правах старшего брата даже отлупить её не мог. Она всегда показывала мне язык за столом и делала какую-нибудь пакость. Конечно, я не выдавал. Злился, подкладывал лягушек в постель, но молчал. А знаешь почему? — с широкой улыбкой и образовавшимися морщинами горел мистер Хилл. — Потому что после она чувствовала себя виноватой и хвостиком ходила за мной, прося прощения, обещая быть самой послушной на свете сестрой, отдавала безе, хотя страсть как любила его… — Сара Вам не родная? — не в силах скрыть удивления, я по-новому взглянул на чёрно-белую фотографию. — Родная, — отрезал мужчина, тотчас посерьёзнев. — Я растил её как свою дочь, ставя с мальчишками наравне. Они с детства играют в одни игрушки, едят из одной тарелки, спят в одной кровати… Фигурально выражаясь. Я внутренне усмехнулся, припоминая сцены в университете, внешне — согласно кивнул. — Могу поинтересоваться, что случилось с мистером и миссис О’Нил? — Погибли в аварии, когда Саре не было и года. Возвращались из небольшого путешествия. Мокрая дорога, плохая видимость. Слишком глупо она покинула меня. — Мне жаль, — отдавая часы, отчаянно хотелось хоть немного поддержать. Но его рана была столь глубока и свежа, что я не решился подбирать слова, заведомо зная об их ничтожности. — Мне тоже, Роберт, — быстро запустив механизм обратно, спустил рукав мистер Хилл. — Она живёт в моём сердце, а наверху, — мужчина махнул к стеллажам, — есть её портрет. Сильвия была удивительно красивой женщиной, — прошедшее время давалось ему тяжело, — утончённой, изысканной. Мне горько от того, что Сара знает о ней только из моих рассказов. Постучался дворецкий, сообщив об ожидающем на линии господине Ришаре. Позволив мистеру Хиллу отлучиться, я целенаправленно отправился на поиски портрета, желая в деталях изучить маму Сары. Ноги не слушались, руки онемели, а сердце отзывалось тяжестью истории. Я видел человека, которого навсегда покинула любовь. Пусть и братская, но оттого не менее целительная. Было немного обидно за Аарона и Вишню. Об их матери Антуан не упоминал. Снаружи послышались голоса, и я отошёл от перил. Дальше произошло нечто невообразимое. Отмотать назад, я бы непременно ушёл, отложив экскурсию до вечера, хотя бы подал знак, кашлянул, опрокинул бы подставку для ног, но судьба решила взять реванш, отправляя мои желания куда подальше. Вечно спокойный и рассудительный Аарон ураганом ворвался в кабинет, сметая бумаги, книги, всё, что попадалось под руку. Он выругался вслух, со второй попытки вскрывая декоративный глобус, хранивший в себе алкоголь и стаканы. Последние швырнул в стену, наслаждаясь хрустом стекла. — Не истери, — жёстко проговорил вошедший вслед за ним Вишня, опускаясь на стол и зажимая края руками. — Я спокоен! — Хрусталю Монтгомери это скажи. Тебе не кажется, что вам пора поговорить? Сколько можно… — Как ты себе это представляешь? — приглушённо рявкнул Хилл, затыкая брата на полуслове. — Любимая, забудь всё, что я тебе говорил, весной я уезжаю в Индию и не знаю, когда вернусь, так?! — Я о тебе с отцом, — поправил Браун, едко усмехаясь. — Но с ней тоже надо поговорить. Будет лучше, если она узнает об этом от тебя, а не со стороны. — Она ничего не узнает, потому что ничего не будет. — Пойдёшь против слова нашего папеньки? Серьёзно? Братец, неужели ты отрастил то, что даровано мужчинам природой? — Заткнись, — раненым зверем рычал он. — Я-то заткнусь. И в лицо ему всё выскажу. И Сару заберу, раз ты не можешь. Через несколько лет встретимся на нейтральной территории, покажем друг другу детишек. Если у нас будет сын, обещаю назвать его в твою честь. А если дочка… — Я сказал, хватит! — кулак пришёлся по столешнице, воцарив тишину, но на Вишню это не произвело впечатления. Не знай я их привязанности, решил бы, что он не сдержится и ударит его. Пряди чёрных волос упали на лоб, делая взгляд резче, опаснее, выпуская годами подавляемый пыл. — Она моя. Никто не посмеет увезти её, кроме меня. Я был её первым мужчиной, я воспитал её, слепил для себя, — это походило на бред больного в лихорадке, грезившего перед смертью о последней встрече с дорогим человеком. — Я обещал сбежать с ней в другую страну, на другой континент, если мы не найдём иного решения. Жениться, начать новую жизнь, зарабатывая честным трудом. Она моё исключительное право, — Браун саркастически прищурился, намекая на завершение мысли. — И твоё, когда я рядом. — Вот спасибо, теперь я буду чувствовать себя почти прекрасно, зная, что сплю с ней под твоим благословением. Ты никогда не задумывался, — он отошёл к несчастному глобусу, задумчиво крутя подвижную часть и выбирая стаканы, словно вокруг нет погрома и растоптанных судеб, — как мы жили здесь без тебя? Пока ты пропадал в Америке, ища призвание? Зная, как ты не любишь ждать, начну с конца — неплохо. Нам было неплохо. — Чего ты добиваешься? — принимая стакан, Хилл залпом осушил его и толкнул обратно, требуя снова наполнить. — Пытаюсь помочь тебе принять решение, — подливая жидкости, он налил и себе. — За все года я так и не смог понять, почему ты позволяешь ему диктовать условия. Ты всегда был для меня примером слова, решимости, верности принципам. Но последние года… Ты сам не свой. Сара полюбила не такого тебя. Я люблю не такого тебя. Мы продолжаем ждать возращения, но, кажется, того Аарона больше нет, я прав? Ты оставил его за океаном, приехал домой копией нашего отца, возводя интересы бизнеса превыше всего остального. И не надо говорить мне, что это твой долг! — повысил голос он, впервые не скрывая эмоций. — Ни-хре-на это не так. У него полно заместителей, управляющих, толковых людей, которые не дадут нам пойти ко дну и дадут средства для существования. Это был добровольный выбор, как тогда — на обрыве в Марселе, помнишь? Аарон прикрыл глаза, собирая остатки алкоголя с уголков губ. — Я прыгнул, потому что сам захотел. Меня никто не принуждал, я просто хотел быть похожим на тебя. Знал, что опасно, что острые скалы, течение, ветер. Я доверился тебе, всегда доверял. А она доверилась мне прошлым летом, — Хилл резко протрезвел, сокращая дистанцию и беря брата за грудки. — Успокойся! Сара сама попросила, когда я рассказал, как мы сигали оттуда подростками. — Она девчонка! Ты хоть иногда можешь включать то, что у тебя на шее болтается? А если бы ей не хватило сил выплыть? А если бы её отнесло, ты подумал?! Вспомни Жана. Он утонул, потому что не рассчитал, и от удара ему свело ногу. Что, плохое быстро забывается, да? И после этого ты говоришь, что способен дать ей что-то? Ты угробишь её ещё до того, как вы пересечёте границу. — Вот твоя главная ошибка, — сжимая чужие кулаки на груди, перешёл на шёпот Вишня. — Сара давно не девочка, которую надо оберегать от непогоды. Она взрослая и рассудительная женщина, во многом — благодаря тебе же. И когда она говорит, что хочет чего-то, это взвешенное решение, и оно стоит того, чтобы быть услышанным. Жизнь — это постоянный риск. Никто не обещает, что мы сможем выйти в люди и пировать. — Такой жизни ты ей желаешь? — ядовито ухмыльнулся Хилл, чуть отталкивая его от себя. — Она не умеет жить вне комфорта, отец лелеял её, как тепличную розу, а ты готовишь открытый грунт? Боже правый, я почти разочарован. — Если бы ты чаще слушал её, — поднимая подбородок, чтобы смотреть свысока, — знал бы, что она давно не питает иллюзий о размеренной жизни где-нибудь на юге. Ей нужен ты. И я нужен тоже. А поскольку кто-то снова даёт заднюю, я сделаю всё сам. Не переживай, без прощальной записки не оставлю. — Как же много в ней тебя. Как мало вас во мне, — тихо произнёс Аарон, разминая переносицу и осознанным взглядом оценивая последствия своей вспышки. — Опять ошибаешься, — хмыкнул Вишня, убирая руки в передние карманы. — Мы слишком одинаковые. Звук открывающейся ручки обрушил чувства. — Роберт, я прошу прощения… — мистер Хилл неожиданно вернулся и, не найдя меня, но обнаружив хаос вокруг, быстро поравнялся с Аароном, провёл носом и скривился. — Что за… От тебя пасёт моим коньяком! Ты пьян? — Я более чем трезв, отец. — Тогда какого чёрта ты здесь устроил? — наступая, точно вооружённый солдат на мирного. — Я не поеду в Индию, — меланхолично произнёс Аарон, точно не сгорал от ярости мгновением раньше. — Ни в этом году, ни в следующем. — Кто тебя спросит? Это вопрос решённый, мальчик мой. — Решённый кем? — подав голос, Браун взял удар на себя. — Тобой? Господином Франсуа? Кем, папа? — Не лезь не в своё дело, — пригрозил пальцем мистер Хилл, когда Вишня заслонил брата собой, сбрасывая его протестующую руку с плеча и игнорируя требования не мешать ему самому разбираться. — Если тебе позволено безнаказанно игнорировать свои обязанности, это не значит, что я стерплю любую твою выходку. Ты сменил фамилию, отказался от имени своего рода, забыл семь поколений предков. Я лишил тебя наследства, что дальше, Пьер? — Не называй меня так, — задрав подбородок, мерил его взглядом он. — Мне имя моё противно, потому что оно напоминает о том, как я пытался угодить тебе, быть образцовым сыном наравне с Аароном. Но я не такой! Это не для меня. И тебе придётся смириться, если я хоть немного дорог тебе. Ладонь Аарона повторно легла на плечо, обвивая шею спереди и притягивая его спиной к груди, без слов обещая защиту. Услышав повышенные тона, Сара влетела внутрь, останавливаясь на пороге, не зная, за что зацепиться: невозможный погром, разъярённого отца, обороняющихся братьев. — Выйди, — в один голос сказали все трое, вновь сцепившись взглядами. — Что здесь происходит? — она требовала ответа. За ней появилась фигура домоправительницы, но та лишь охнула в ладонь и скрылась от господ. — Ничего особенного, Принцесса, — мягко улыбнулся Вишня. — Пожалуйста, погуляй где-нибудь не здесь. Проверь нашего гостя, он мог заскучать. Я чуть не выругался вслух, боясь пошевелиться. — Милая, не верю, что говорю это, но твой брат впервые говорит стоящие вещи, будь добра, нарежь ещё цветов. Твой букет зачах без воды. — Пусть останется, — как гром в их ладной симфонии, вставил Аарон. — Её этот разговор тоже касается. У меня внутри похолодело, а ноги затряслись. Неужели он решится рассказать отцу об их отношениях? Сумасшедший, один бог знает, что Антуан сделает с ними после такого. Сара, кажется, быстро смекнула, что к чему, и растерялась. Она вынашивала признание долгие годы, но не была готова озвучить его в эту минуту. — И каким же образом? — прокашлявшись, приосанился отец. Он контролировал себя при дочери, не позволяя грубостей. — Сара, девочка моя, твой старший брат встал на дыбы и решил наверстать упущенное бунтарство. Вот скажи мне, я когда-нибудь желал ему зла? — Боже, нет, конечно, — выдохнула О’Нил, решив, что поспешила с определением темы повестки дня. Тем не менее, она пристально следила за реакцией братьев. От лица Аарона отлила кровь, делая его бледным и взволнованным, скулы напряглись, желваки встали. Одно неловкое слово, и он взорвётся. Как и я, если кто-то не освободит мой нос от пылинки. Мистер Хилл спрятал ладони под мышками и взглянул на старшего сына исподлобья. — Это дело всей моей жизни, желание нашего предка и залог вашего благосостояния. Азиатский рынок — вот где мы сможем реализовать себя. Там зарождается будущее, и остальные тоже скоро повернут головы на восток. Необходимо действовать на опережение и изнутри, а я уже не так молод, чтобы бросать всё и перебираться на новое место, но ты… Индия — прекрасная страна, не удивлюсь, если через несколько лет ты и вовсе откажешься возвращаться… Он говорил и говорил, расставляя акценты и изредка поднимая палец, чтобы указать на важность того или иного аргумента, но я видел только безмолвно приоткрытые губы Сары. Она прекрасно понимала, что Аарон не пойдёт против, сдастся и подчинится, вновь покинув их. Мы с ней очнулись, когда громкий голос Вишни пробрался сквозь завесу принятия, а по спине прокатились мурашки. Рука Антуана дёрнулась, и О’Нил преградой выросла перед ним, заслоняя не шелохнувшегося Пьера собой. — Ты несправедливо строг к нему, — прошептала Сара, стараясь укрыть братьев худыми ручками. — К ним обоим. У тебя был выбор, дедушка никогда не заставлял вас заниматься фабрикой, так почему… — Дай мне сказать, — мягко перебил её Аарон, отдавая Вишне. Я задержал дыхание. — При всём уважении к тебе, отец, мой ответ неизменен. Я не отказываюсь от семейного дела, готов перенять бразды правления, когда ты сочтёшь, что время пришло, но я не покину Францию ни под каким предлогом. И на то у меня есть крайне веская причина, — он сглотнул, выпрямляясь во весь рост. — Я не жду твоего одобрения, снисхождения или понимания, более того — не рассчитываю на дальнейшую поддержку, но и молчать больше не могу, — Вишня крепче обнял Сару, прижимая ту к своей груди. — Знай, что… Горло сдавило приступом, и меня скрутило пополам. Я зажимал себе рот, словно это могло вернуть чих обратно. — Бобби?! — задрав голову, Сара пыталась найти объяснение моей нелепой позе, наверняка пристыженному виду и выяснить общую причину нахождения здесь. Другие сориентировались быстрее. — Интересно было? — зло ухмыльнулся Аарон, оставляя меня как наименьшую из проблем за пределами действия. Я не судил его, не в силах представить, что он испытывал в тот момент. Наоборот — желал взять на себя роль громоотвода, чтобы хоть немного облегчить груз. — Мы ещё поговорим об этом. В более спокойной обстановке, — примирительно произнёс Антуан, намекая на необходимость взять паузу. — Не горячись, сын, я всегда говорил тебе: время разбрасывать камни, и время собирать.