Sweet darling

Многое стало проще. Ребята знали, что я всё знаю, а я знал, что знают они. На том и порешали. Остаток времени до семейного ужина по сложившейся традиции потратил на общение с Долорес, а там и час икс настал. Волнение, смятение и нехорошее предчувствие не отпускало вплоть до сообщения горничной о прибытии гостей. Мистер Хилл проводил меня до общей гостиной, коротко проинструктировав на случай «удручающих приставаний», и отеческим хлопком по плечу велел наслаждаться атмосферой и непременно попробовать пирожные с кремом. Жаль, что я не люблю сладкое, а довезти этот гастрономический шедевр до Кэнди никак не удастся. Стоит отметить, костюм сидел, что надо. Туфли не натирали, были точно по размеру. Мир пестрел чёткостью через мягкую плёнку линз, и я даже задумался об операции. Увидь меня сейчас мать — не признала бы. Брат — подавно. Время тянулось, как свежая жвачка под школьным столом, и, пресытившись показательно интеллектуальными беседами о политическом курсе Франсуа Миттерана, явлении культурной апроприации и причинах падения догматического марксизма, я нашёл укрытие у большой цветочной композиции, мысленно призывая О’Нил, обещавшую избавить меня от неловких ситуаций. Девушка серьёзно задерживалась, и часы Антуана на замершем перед его лицом запястье были со мной солидарны. Несмотря на отсутствие главного украшения, как выразился некий мсье, вечер шёл своим чередом: музыка играла, столы накрывали, обмен любезностями не прекращался. В общей массе легко можно было определить гостей желанных и гостей полезных. Вторые активнее первых рвались перемыть чужие кости и похвастаться собственными достижениями. Моим вниманием завладел очень высокий и по сравнению со спортивным Антуаном — тощий сероглазый мужчина. Его редкие, но хорошо уложенные волосы блестели от геля, а цепкий взгляд буравил вход в залу. Он медленно, но не смакуя, а проверяя, мочил губы в стакане с бренди, точно желал оставаться в ясном уме и не выделяться из толпы одновременно. Рядом с ним стоял Аарон, напряжённое тело которого выдавало неприязнь. Я словил себя на интересной мысли: Хилл не был похож на человека, вхожего в солидные офисы, с опущенными манжетами на рубашке, надёжно застёгнутым пиджаком и припасённой ручкой в нагрудном кармане. Мне казалось, порой его истинный облик опасно близко подбирался к безукоризненному костюму, норовя отделиться от тела, закатать рукава и огрубевшими от физической работы руками взяться за конец каната, запускающего механизм. Хилл был приверженцем дела, оттого эти откровенно бесполезные беседы с его участием походили на фарс. Яркой вспышкой на скользких туфлях рядом проехался Вишня, цепляясь за выступ, чтобы остановить себя. От его неожиданного появления я вздрогнул и нечаянно оторвал головку розовой эустомы. Спрятав улику за спиной, приоткрыл рот, чтобы придумать правдоподобную историю отсутствия в эпицентре веселья, но Браун понимающе усмехнулся, подталкивая в сторону большой дубовой двери. — За мной, — командным тоном повелел он, и мы оказались в узком коридоре, освещённом рядом идентичных светильников. Его пальцы бежали за ним по деревянным панелям, издавая глухие звуки, смешавшиеся с ритмом уверенной походки. — Вишня, я хочу признаться, — следуя за широкой спиной, обтянутой дорогой тканью смокинга, я нутром чувствовал, что более подходящего момента мне может и не представиться. — Я давно знаю о вас. И мне жаль… — Не нужно, — вполоборота бросил Вишня, так же резво шагая вперёд. — Думаешь, мы не догадывались? Бобби, просто поверь, если бы я боялся быть пойманным кем-либо в универе, ты бы никогда ни о чём не узнал. Уж что-что, а держать свои секреты в безопасности я умею. — Сара тоже в курсе? — кашлянув, спросил я, силой мысли отгоняя кровь от щёк. Сказать, что я был в шоке и недоумении — ничего не сказать. — Естественно, — ухмыльнулся Браун, выводя нас в другую часть дома и останавливаясь у зеркала, чтобы поправить галстук-бабочку. Перчатки мешали ему продеть узел, и он зубами стащил их, бросая на полочку. Я сдержал желание присвистнуть и оставил его сбитые руки без комментариев. — Мне обидно только за имидж, раз ты счёл нас такими неосторожными. Это длится не первый год, даже не несколько лет, и никто из тех, кто действительно должен оставаться в неведении, до сих пор ничего знает. — Тогда почему Аарон злится на меня? — Злится? — переспросил Вишня, посматривая на меня через отражение. — Не бери на себя такую честь, мой братец может сердиться только на себя. Перед тобой ему неудобно за наш небольшой скандал и собственную несдержанность. Ещё и дружок Фабьена… Ты ведь знаешь подонка Ришара? — я кивнул. — Он шпионит за нами, чтобы выведать что-нибудь полезное и помочь «дорогому другу» разрулить семейные проблемы. У них бизнес валится, но об этом не говорят вслух, хотя там, — он имел в виду наводнённую родственниками столовую, — все шепчутся. Будь готов поддакивать. А лучше — молчи, за умного сойдёшь. Я несильно толкнул его в бок, не оценив шутливой колкости, и улыбнулся от этого приятельского жеста. — Мне казалось, вы записали в предатели меня, — от сердца знатно отлегло, когда все надуманные обвинения списались со счетов. Даже дышалось легче. — Много чести, — повторил Вишня, развернув и подтолкнув в сторону широкой лестницы. — Дуй давай за ней, пусть тоже насладится историями тётушки Розы о том, как молодой официант пытался соблазнить её в пансионате. Вспоминая дамские откровения на кухне, морщинистое лицо и чрезмерно богатую фантазию мадам Дювуа, приставшей ко мне с расспросами, пришлось ускориться. Очутившись напротив комнаты О’Нил, куда был приглашён еще днём на экскурсию по детским воспоминаниям, я занёс кулак и замер. Расслабив кисть, пальцами коснулся мелких зарубков на обналичнике из красного дерева. Отметки роста ребёнка, какие есть почти в каждом доме. Ковыряя ногтём ложбинку, я ощущал фантомные удары долота по поверхности, вибрациями прошивающие тело. В один момент малышка резко вытянулась. Если примерять на себя — примерно от подбородка до носа. Интересно, кто именно оставил эту память: отец, Аарон или Пьер? Последний, к слову, многозначительно прочистил горло, поторапливая меня. Опомнившись, я приготовился постучаться и сообщить ей о необходимости облегчить его страдания, но Сара самостоятельно явила себя, обдавая меня потоком образовавшегося вихря. Слова застряли и ни в какую не собирались выползать наружу. — Могу я расценивать это как комплимент? — спросила О’Нил, тихонько посмеявшись сквозь сомкнутые губы. Ответ не предполагался. Сияющее, словно россыпь мелких звёзд, платье персикового цвета облегало выразительный силуэт, подчёркивая талию и плотно обхватывая грудь, контрастировало с бледной кожей и производило поистине неописуемое впечатление. Открытые плечи, руки в полупрозрачных перчатках, небольшой шлейф. Собранные волосы и драгоценное колье на тонкой шее, водопадом спадающее до волнующей ложбинки. Поручение отца Сара выполнила в полной мере, самозабвенно отдалась делу, позволяя себе стать той, кого все ожидают внизу. Она была восхитительна. И девушка без лишней скромности знала это. Я замер перед спуском, ожидая, когда Пьер, а сегодня он был именно им по всем законам семейных посиделок, оторвётся от созерцания малинового заката в широком окне и встретит свой самый красивый рассвет. — Не говори, что устал от внимания и вспомнил обо мне, — подтрунивала над ним О’Нил, отмеряя каждую ступень стуком каблуков. — Выглядишь превосходно, мон шер. Улыбка сама расплылась на моих губах, заставляя почувствовать вовсе не выдуманное тепло в животе. Надеюсь, однажды я тоже взгляну на кого-нибудь так. Со всепоглощающей нежностью и обожанием. Встав на первую ступень, Браун подал ей руку и, почувствовав тонкие пальцы в своих, манерно поцеловал кончики. — Ты так прекрасна, — он говорил на родном языке, но я смог перевести несколько элементарных фраз. — Я хочу поцеловать тебя. — Нельзя, — прошептала Сара, осторожно обхватывая его шею и играясь носами, увиливая от смазанного поцелуя, чтобы взять чувства под контроль. Что-то во мне перевернулось. Я поверил им. Поверил словам и ощутил, каково это, когда неподъёмная ноша стереотипов освобождает плечи и позволяет выпрямиться. Они по-настоящему любили друг друга. И мне стало бесконечно жаль. Неправильный, порочный, аморальный, называйте, как хотите, союз был обречён, и в душе они наверняка знали об этом. Тем ценнее был каждый миг близости, будь то утренний поцелуй, сплетение пальцев в коридорах университета, жаркие объятия в библиотеке и совместные ночи в общежитии. Они рвались до каждого. «Плю де ви», — проскользнуло между ними, и я был готов клясться: молитвы честнее мне слышать не доводилось. «Больше жизни», — отозвалась Сара, а затем легко позвала за собой, беря наконец спустившегося меня под локоть и знаменуя окончание разговора.

***

Гости разделили наши с Вишней немые восторги. Судя по притихшим голосам, пребывание в Оксфорде положительно сказалось на Саре, превратив набиравшую цвет девочку в изысканную женщину. Я поймал Аарона, намертво застрявшего на ней, потерпевшего сокрушительное поражение в борьбе за принципы и право быть направляющим. Его творение предстало перед ним, укрепляя больную любовь и снедающую до костей привязанность. Плотно сомкнутые губы контрастировали с мягкостью взгляда, бегущего впереди отца. Светящийся пуще мерцающей ткани Антуан элегантно забрал дочь себе. Прикоснувшись к щеке и пощекотав за ушком, не сдержался от нахлынувшей сентиментальности и поцеловал своё сокровище в лоб. Когда я обернулся, Аарон уже ушёл, не проронив и слова. Хилл всегда переживал молча, страдая тихо и глубоко внутри. О’Нил кусала губы, ища его среди присутствующих. Внешне та же, но я уловил эхо безвыходности её положения. — Мы пока погуляем, хорошо? — шепнула она отвлёкшемуся отцу. — Не уходите далеко, — подавая нам фужеры, ответил он, тут же переключаясь на семейную пару, с нескрываемым подобострастием нахваливавшую дом и его обитателей. Сара мягко обвила мой локоть и потянула в сторону, выполняя данное ещё в Англии обещание. — Неудобно вышло, — тихо проговорила она, улыбаясь дежурной улыбкой проходящей мимо нас даме. — Я правда не знала о планах папы. Как и о том, что он решит собрать здесь все центральные округи. Бонжур, мсье, — я вместе с ней кивнул какому-то мужчине. — Обещаю, завтра мы выберемся в город, и там нормально оторвёмся… — Бонжур, бути. Коман са ва? Бодрый хорошо поставленный голос вывел из представлений о предстоящей вылазке. Мне резко приспичило тоже заиметь привилегию поуправлять Сарой, чтобы максимально неподобающим образом лишить её общества приторно рассыпающегося в комплиментах Фабьена. Быстро он сбежал из госпиталя, однако. Я подавил злорадную ухмылку, хваля предусмотрительных братьев за смекалку. Они не тронули личико этого мерзавца, нанося удары исключительно по закрытым одеждой участкам. Приступ кровожадности более не смущал. — Бонжур, Фабьен. Трэ бьен, — на выдохе пролепетала Сара. — Бобби, рада представить тебе моего старинного знакомого и друга семьи — Фабьена Ришара, — она чуть наступила мне на ногу, прося подыграть. — Вы ведь не успели познакомиться в Оксфорде? — Увы, — он развёл руками, критично осматривая меня с ног до головы и быстро теряя интерес. — Признаться, я и не надеялся урвать минутку твоего внимания, столько желающих расспросить об учёбе и прочих успехах. Даже мой отец признал, что такими темпами ты быстро обгонишь своего брата и завоюешь пальму первенства. — Завоюет, не стоит переживать. Материализовавшийся по другую сторону от Сары Аарон с неприкрытой враждебностью смотрел на Фабьена. Тот состроил удивлённое выражение и решительно протянул ладонь для рукопожатия. Хилл не дёрнулся, игнорируя жест. — Аарон, — толкнула его Сара, кося взгляд на вытянутую руку, а потом сложила два и два, осознав, с кем подрались братья несколькими днями ранее. — Конфеты не раздаём, — раздался за спиной голос Вишни, и я уступил ему место по вторую сторону О’Нил. — Что надо? — Вот это встреча, — не без издёвки продолжал актёрствовать Ришар. — Давно не виделись, Пьер. Как жизнь? Мы вот мило общаемся с твоей сестрой и её другом, заодно ищем манеры старшенького. Совсем как в детстве, да, Аарон? — Мой брат задал вопрос. И я настоятельно рекомендую тебе хорошо подумать перед ответом. — И что же ты сделаешь в противном случае? Снова загонишь в угол за просто так? Скверный способ для самоутверждения, не находишь? Хотя что ещё тебе остаётся. — Папа! — громко охнула Сара, оповещая участников диалога о необходимости прикусить языки. — Как хорошо, что все здесь, — начал Антуан, вместе с заинтересовавшим меня мужчиной замыкая небольшой круг. Это оказался отец Фабьена. — Считаю недостойным лишний раз вспоминать о случившемся недоразумении, но и вина не загладится сама собой. Решим всё, как подобает воспитанным людям. Аарон, — тон мистера Хилла стал жёстче и бескомпромисснее. — Принеси извинения мсье Ришару-младшему. То был удар ниже пояса. Я сделал вывод, что Антуан не знал о причинах драки, не догадывался о том, что сыновья отстаивали честь его дома. В голове бился единственный вопрос: «Почему?» Почему они даже не попытались пролить свет на истину, ставя себя в заведомо проигрышное положение? Почему не посвятили Сару, не предостерегли от гнусных помыслов Фабьена? Бездействие затягивалось. Ришар церемониально привстал на носках, освежая выправку, и посмотрел на Аарона взглядом победителя. Предвкушая полную капитуляцию в их многолетнем соперничестве и будущий триумф. — Нет, — твёрдо ответил Аарон, опуская ладонь на талию Сары и обращаясь к отцу. — Я не стану извиняться перед человеком, не достойным даже находиться в моём доме. Тем более в такой день. — Мсье Ришар, — вступилась встревоженная О’Нил, надеясь выправить ситуацию. — Позвольте мне извиниться за инцидент, этого не должно было произойти, — Вишня попытался схватить её за шлейф, чтобы встряхнуть, но она уже вырвалась и подошла ближе. — Мужчины вспыльчивы по своей природе, и нам очень жаль… — Не стоит, Сара, я неоднократно говорил, что это мелочи, и они не заслуживают такого внимания, — Фабьен потянулся убрать выбившийся из причёски локон, но Браун грубо перехватил его руку на полпути. — Смотреть, но не трогать, — прошептал он, предварительно поцокав языком. — Пьер! — приглушённо рявкнул Антуан, озираясь на компаньона. Ситуация накалялась, грозясь перейти в открытый конфликт. Неожиданно О’Нил громко захлопала в ладоши, заставляя всех вокруг сконцентрироваться на нас. Выдержав паузу, она взяла с подноса новый фужер и расположилась по центру комнаты, с широкой улыбкой произнося традиционную речь. Не считая наших удивлённых реакций, гости с торжествующим видом внимали призывы вспомнить о близких, отдать дань памяти и что-то ещё, я не разобрал. Только рассмеялся, осознавая, как ловко она ослабила гордиев узел, нагло заткнув шестерых мужчин. Пусть и на короткий отрезок времени. — Находчивая, — произнёс господин Ришар, поднимая бокал и удаляясь.

***

Приятный тёплый ветерок забирался под борта моего пиджака, пока я подпирал колонну плечом, наблюдая за приватным разговором Аарона и Фабьена. То, как мы под шумок вышли в сад, стоило отдельного описания, но попытки Хилла сохранить самообладание были куда интереснее. Задача была до неприличия проста — стоять на стрёме, не терять бдительности и не подпускать лишних участников. Браун, вытащив короткую спичку, отвлекал Сару, сватая ей троюродных дядюшек и других малознакомых старпёров. Конечно, она раскусила нас, вот только поделать ничего не могла, выполняя роль хозяйки вечера и хлопоча ради всеобщего комфорта. Ещё раз просканировав периметр, я спустился ниже. Без камертона мог утверждать, что звучал их разговор скверно. Аарон терял терпение, чаще срываясь на нецензурщину и убирая руки в передние карманы брюк от греха подальше, Фабьен дразнил оппонента, гадко посмеиваясь и надавливая на болевые точки. Сучёныш. В грудь прилетел пиджак и пара перчаток. Наклонами вправо-влево Вишня разминал шею и тёр запястья, пока приближался к Ришару со спины. Постучав пальцем по его плечу, подождал, когда тот развернётся, и ударил наотмашь. Быстро, сильно, профессионально. Словом, мне понравилось. Кулак пришёлся точно в челюсть, смачно чавкнувшую под действием нескольких сотен ньютонов. Я картинно нахмурился, складывая губы трубочкой, как это делают большие боссы в вестернах. Может, конечно, и приукрасил чутка, но зрелище вкупе с обстоятельствами смотрелось эффектно. Роберт Тёрнер, отныне Вы моральный дезертир. — Обращайся, белоручка. — Это был апперкот? — в будничной манере спросил Хилл. — Простой хук, — обиженно скривился Вишня. Прилёгший на земле француз явно так не считал. — Какого чёрта? — гневно прошипела над ухом Сара, намекая, что часовой из меня так себе. — Что вы здесь устроили? — А, а, а, Принцесса, — Вишня ловко умостил сестру между ним и Аароном, насильно заставляя топать обратно — в сторону дома. — Ты чего по улице голой бегаешь? Погода сейчас знаешь какая обманчивая? Вот простынешь… — Прекрати! — возомнив себя дикой кошкой, О’Нил вывернулась из походивших на тиски объятий. Прихватив сложенный белый треугольник из нагрудного кармана Аарона, игнорируя протесты и препятствия, Сара опустилась на корточки рядом Фабьеном. Он держал себя за подбородок, проверяя работу челюсти. — Спасибо, бути, — нежно зашептал он, принимая платок паше и задерживая девичью ладонь в своей. — И прости за это представление. — Это ты прости, — замотала головой О’Нил, намереваясь встать, но Ришар не позволил, потянув её на себя. — Мы ведь успели сблизиться за эти несколько месяцев. Знаю, не самый подходящий момент для откровений и признаний, но я так часто думаю о тебе, Сара… Он бессмертный? Я взмолился, чтобы эта ночь поскорее закончилась, а когда с замирающим сердцем повернулся на братьев, заметил, что ни Аарон, ни Вишня не среагировали, по всей видимости, отпуская ситуацию. Фабьен специально, чтобы позлить обоих, гладил девушку по волосам, привлекая ещё ближе, как для поцелуя. — … пожалуйста, не делай поспешных выводов обо мне. И не отталкивай. Расстояние между их лицами стремительно сокращалось, веки опускались, и я затаил дыхание, скручивающим спазмом осевшее в животе. Не может она быть так глупа и невнимательна. — Одна просьба, — дразня губами, произнесла Сара. — Не знаю, в какие игры ты играешь, Фабьен, но впредь держись подальше от меня и моей семьи. Топор опустился на плаху. Оправив подол платья и сползший палантин, О’Нил сделала несколько шагов назад и спряталась под крыльями братьев, не оставив следов и не примяв травы.

***

Посиделки закончились нескоро, но без происшествий. Избавившись от неприятеля, Браун и Хилл позволили себе ослабить бдительность и отдаться тому, ради чего и собирают родственников, — воспоминаниям. Было чертовски приятно и лестно понаблюдать за ними в естественной среде. Антуан отложил разбор полётов, а Сара задобрила отца танцами и образцовым поведением. После всего приключившегося мне не спалось. Впущенный сквозняк играл с занавесками, зачаровывая вторить движениям, а мягкая перина будила непрошеные воспоминания о доме. Верно говорят, в чужих краях тоска по родине становится невыносимой. Подставляя лицо полной луне, я бродил по пустому саду. Пальцы бежали по зелёной ограде, в свете ночи отливавшей синевой, подошвы тонули в траве газона. Необычайное тепло для первых чисел ноября вселяло недоверие, а может, это «радушный» климат Англии превратил меня в параноика. Кто знает, где истина. Поместье погрузилось в сон. Я был уверен в этом до того момента, как обошёл дом и вышел на освещённый внутренним светом участок сада. Кустовые розы, служившие мне опознавательным знаком, враждебно выпустили шипы, прогоняя прочь и охраняя тайны. Поправив очки, удобно севшие на переносице после линз, прищурился и обнаружил движение. Сара тоже не спала, расхаживая по комнате и активно жестикулируя руками. Наверняка готовила грандиозный монолог на тему мужского воспитания. Послышался смех, а вскоре показался и его обладатель. Вишня, чей рот О’Нил требовательно призывала быть тише, медленно крался ближе. Распахнутая рубашка, взъерошенные кудри и проворные пальцы, щипавшие её за бёдра и ягодицы. Забравшись на пуф, она схватила расчёску и выставила перед грудью Брауна. Не учла только, что Хилл ловко обошёл их обоих, отбирая оружие и заламывая тонкие руки за спиной. Я твёрдо решил уносить ноги куда подальше, испытывая ранее не знакомое ощущение. Видит Создатель, я не хотел больше подглядывать за ними. Даже получив допуск к их тайне, я не хотел! И тут кара возмездия обрушилась на мои плечи проклятой неизбежностью: уйти незамеченным было невозможно — ветер стих, успокаивая шорох сухоцветов и сгущая блаженную тишину, край моей ночной рубашки намертво зацепился за шипы роз, предлагая либо оставить улику, либо вырвать цветы с корнем, перебудив весь дом. Рок насмехался надо мной, против воли заставляя смотреть сквозь створки дверей на силуэты танцующих внутри людей. На истеричном сдавленном выдохе я сел на землю, не чувствуя ни холода, ни натяжения одежды. Цветы Сары поймали меня с поличным, и мне пришлось принять это зависимое положение. Если я должен заплатить, я буду давиться той правдой, которую так отчаянно желал познать. Взгляд обратился к игре воздушных занавесок от кружения пары. Сара и Пьер создали настоящий вихрь, содрогавший нечто и внутри. Он не выпускал её из рук, проворачивая, наклоняя, приподнимая, передавая Аарону, готовно принимающему девушку в свои объятия. Тонкая ткань её халата соскальзывала с худых плеч, обнажая кажущуюся в свете лампы жемчужной кожу. Она неровно дышала, подставляя шею под поцелуи с двух сторон, цеплялась за рубашку Вишни, грудью вжимавшего её спину в грудь Хилла. Тот комкал шёлк на бёдрах, яростно забираясь ладонями под подол. Их качнуло в сторону трюмо, но они устояли, жертвуя безделушками на его поверхности. Горло сдавило комом. Если такова цена моей профессиональной деформации, я заплачу её сполна. Вишня рвал пояс на тонкой талии, завладевая губами Сары, и я зажмурился. Мне казалось, по ушам ударил грохот, с которым её одеяние упало на пол. Было страшно увидеть О’Нил обнажённой, потому что не для моих глаз она была рождена. «Такова цена твоего малодушия, Тёрнер, так подбери мужество и смотри же. Смотри!» И я смотрел. Как Аарон расстёгивал ремень на брюках, сбрасывая последние вместе с бельём, как Вишня стоял на коленях, выцеловывая поясницу Сары, накрывшей его ладони на выпирающих тазовых косточках своими. Подойдя вплотную, Хилл приподнял её за подбородок и, заглянув в глаза, страстно поцеловал. Она запустила пальцы ему в волосы и надавила на затылок, принуждая опуститься ниц. Он повиновался, с широкой ухмылкой скользя языком по округлой груди, животу… и ниже. Её ноги подкосились, и Сара непременно бы упала, не подхвати Вишня со спины. Узкая ладонь опустилась ему на ягодицу и, поблуждав немного, протиснулась между их плотно прижатыми телами, начиная осторожные движения вверх и вниз. Браун едва не рычал, зубами упираясь ей в затылок и жмуря глаза. Короткий вскрик встрепенул внутренности. Хилл забросил её ногу себе на плечо, сжимая бедро Пьера, чтобы тот держал девушку крепче. Потерявшись в ласке, Сара отвлеклась от Вишни, позволив ему ненадолго прийти в себя и понаблюдать за всем сверху. Неожиданно он рассмеялся, вызывая недоумение у тех двоих. Сказал что-то ещё, я не слышал чётко, и смеялись уже все трое, поднимаясь на ноги и обнимая друг друга. Парни с улыбкой спорили между собой, ударяя по рукам до тех пор, пока О’Нил не расставила их по разные стороны, высунув язык Аарону. Тогда-то до меня и дошло. Сегодня начинает Пьер. Мольбы о том, чтобы они сдвинулись хоть немного правее, перекрывая мне обзор, отзывались равнодушием и стонами. Найдя упор в плече Аарона, Вишня углубил толчки. О’Нил запрокинула голову, получая заглушающий звуки поцелуй от Хилла, пока Браун кусал шею, вколачиваясь в её тело быстрее. Выглядело болезненно возбуждающе. Смена партнёров произошла стремительным поворотом девушки вокруг оси. Ловкое движение, и Сара на Аароне, порхает и смотрит в глаза нетрезвым любящим взглядом. Его пальцы сомкнулись вокруг длинной шеи, и, не выходя, он усадил её на столик, протягивая руку назад, требуя что-то. Пьер вложил ему в ладонь мужской галстук. На изгородь опустилась птица, запевая трель. Её хвост мерно покачивался под действием амплитуды, а сама она поднимала голову, свистя вверх, и осознанно смотрела на меня. Я усмехнулся и пожал плечами, сознаваясь пернатому в дурацком положении, в которое сам себя и загнал. Пальцы зарылись в траву от безысходности, и я чуть не подавился воздухом от иронии судьбы. Садовый секатор лежал аккурат подле меня. Поблагодарив нового друга, без сожаления отрезал ветку розы с последним нежно-розовым бутоном и освободил себя от плена. Даже не обернулся, идя строго вперёд. Чувствуя себя вымотанным и смертельно уставшим.