Лестница

Серая ночь дышала им в спину. В стенах развалин гулял слабый ветер — иногда казалось, что он подхватывает эхо голосов, звучавших больше двухсот лет назад и похороненных в недолговечном камне. Девон брела, сверяя направление с интерактивной картой Пип-боя. Гуль шел рядом, на шаг позади. Он не пытался скрываться, двигался спокойно и естественно, но шума производил совсем немного. Никакого неуклюжего шуршания, стука задетых камней по разбитой мостовой, никаких шарканий на ровном месте. Она не могла похвастаться тем же, но с Хароном бояться последствий мелкой неловкости не приходилось. Он всегда был наготове, чтобы вытащить незадачливую подопечную из любой ситуации, куда она по глупости умудрялась вляпаться. Вложение хорошо окупилось, хотя в мыслях Девон по-прежнему вертелась идея однажды вернуть себе крышки за контракт, которые Азрухал спрятал в сейф незадолго до своей трагической гибели. Однако ее обстоятельства вовсе не желали стираться из памяти или хотя бы оборачиваться незначительными деталями, которые без особых опасений можно оставить в прошлом. Харон не давал повода в нем сомневаться, но Девон продолжала грызть паранойя. Поход в Ривет-Сити сильно затянулся. Карты в Пип-бое не отличались особой актуальностью — датированные, скорее всего, еще довоенными временами, они мало отражали реальное положение дел на улицах бывшей столицы. Там, где на карте была ровная дорога, в реальности мог громоздиться непроходимый обвал камней и обломков стен. Поиск обходных путей порой заводил в метро, а оттуда, как Девон уже уяснила, так просто не выберешься. Опыт блуждания по туннелям ничуть не облегчал задачу. В карте станций она еще могла худо-бедно разобраться, но хитроумное переплетение похожих друг на друга поворотов заставляло ее чувствовать себя топографическим кретином. Так они и шли, скорее исследуя окрестности и отстреливая мутантов, чем неуклонно двигаясь к цели. Древние улицы, полуразрушенные дома, некогда аккуратные садики в черте города, парковки, кафе, магазины — мимолетное желание задержаться и осмотреться на этом кладбище цивилизации улетучивалось, как только на горизонте появлялись враждебные элементы. Расслабляться надолго категорически воспрещалось, даже в сопровождении напарника развалины Вашингтона не становились безопасными, а сама Девон — всесторонне защищенной и неуязвимой. Но сегодня выдалась необычно тихая ночь. Такие бывали у них редко и лишь тогда, когда удавалось найти безопасное место для ночлега и провести несколько часов без неожиданных визитов рейдеров и супермутантов, решивших заглянуть на огонек. — Пока не будем останавливаться, жаль тратить такую ночь на сон, — предложила Девон негромко. — Ладно, — просто согласился Харон. Она вертела головой и прислушивалась в надежде не прохлопать возможную засаду рейдеров. Супермутантам хотя бы не хватало мозгов прятаться — люди были хитрее. Но вокруг стояла тишина, пугающе просторная улица сворачивала в узкий переулок, а путь по-прежнему казался свободным. Девон еще раз сверилась с картой Пип-боя и, убедившись, что они движутся в верном направлении, погасила подсветку. Включать встроенный фонарь чаще всего было дурной идеей, это она поняла уже давно. Протиснувшись между мятых железных остовов довоенных автомобилей вслед за Хароном, который уловил какой-то шум и пошел впереди, девушка внимательно огляделась. Слабый ветер покачивал выцветшие, изорванные непогодой флажки над вывеской какого-то заведения, в сквере впереди чуть шевелились иссохшие ветви мертвых деревьев, готовые оборваться от порыва прохладного воздуха. Поежившись, она взглянула на Харона, хмурого, замершего в ожидании момента, когда враг выдаст себя. На противоположном краю сквера мелькнуло что-то белое, и на секунду сердцебиение девушки приостановилось — почти не отдавая себе в этом отчета, она за любым поворотом надеялась встретить отца, возможно, раненого, но живого. Плохое зрение не позволяло разобрать, что именно это было, но характер движения напоминал скорее кусок развеваемой ветром ткани, чем живое существо. Гуль молча кивнул ей, предлагая продолжить путь. Девушка со вздохом убрала руку с уже раскрытой кобуры пистолета на боку — и когда успела за нее схватиться? — и осторожно зашагала следом. Возможно, дело было в подавляемом недоверии, но привычное молчание стало неудобным. Ей хотелось что-то сказать, и в то же время ничего определенного — просто поговорить и послушать. Девон невесело отметила, что типично человеческое свойство всегда хотеть большего не обошло стороной и ее саму. Совсем недавно ей хотелось видеть рядом защитника-функцию, занятого только обеспечением ее выживания, а теперь — потянуло на разговоры. Разумеется, они не путешествовали в тишине постоянно. Совместная работа не обходилась без обсуждения планов, обмена мыслями, особенно поначалу. Но в остальном телохранитель молчал, вовсе не выказывая желания поддерживать беседу. Девон вполне устраивал монолог — даже в этом случае она не чувствовала, что понемногу сходит с ума, как было до появления Харона. Он слышал ее, иногда кивал, этого было достаточно. Но что сказать, чтобы склонить его к диалогу? Поведать о своей жизни? Отреагировав относительно живо на жалостливую историю о побеге из Убежища, Харон практически не проявлял интереса к прочим, менее драматичным откровениям своей напарницы. Порассуждать о трагичности войны двухсотлетней давности? Глупо. Поразмышлять вслух? Этим она и без того занималась постоянно, не боясь показаться чокнутой, и даже отметила определенный прогресс в избавлении от заикания, но интереса от наемника так и не снискала. Спросить о его прошлом? До того, как Харон разнес черепушку Азрухалу, Девон успела узнать, что наемник наотрез отказывается обсуждать прежних хозяев и не станет этого делать ни при каких обстоятельствах — того требовал контракт. Одно из ранних, неизменных условий, записанных печатным текстом черт знает когда. Очевидно, оно служило мерой предосторожности для субъектов его охраны, чья деятельность не должна была предаваться огласке. Ну, или что-то вроде того. — Все еще не могу привыкнуть к смене времен суток, — Девон несколько смущенно поделилась первой мыслью, что пришла ей в голову. Показалось, что Харон кивнул. Иной реакции не последовало, и она решила предпринять еще одну попытку: — Тебе, наверное, тоже было не по себе после Подземелья, а? — Не настолько, чтобы это мешало выполнять требования контракта, — сухо ответил гуль. Девон не смогла сдержать скептического смешка: чтобы Харон упустил случай упомянуть любимую, не иначе как занимающую все его мысли бумажку? Да никогда. — А при чем ту-тут контракт? Я тебя о другом спрашиваю. — Тогда я не знаю, что тебе ответить. — Ну и пошел к черту, — буркнула она, мысленно похоронив опрометчивую идею завязать разговор. После недолгой паузы Харон все же снизошел до уточнения: — Ты хотела поговорить? Девон поморщилась. — Издеваешься? — Ничуть, — возразил он серьезно. — Если разговор — это приказ, я буду с тобой разговаривать. Нервно рассмеявшись, Девон почесала почему-то ставшую горячей щеку. — Да-а, так меня еще не отшивали. Что, совсем нет шансов без приказа? Ну, хочется надеяться, что я хотя бы не худший твой наниматель... До ее ушей донесся тихий вздох. — Нет. — Но и симпатии тоже не вы-вызываю, верно? — Верно, — легко согласился Харон. — У тебя вообще какое-нибудь мнение есть? — зачем-то продолжала допытывать она, не слишком надеясь на ответ и именно потому, видимо, так упорствуя. — Касательно тебя? Осознав, что вообще-то в своей непередаваемо изящной манере завела с наемником разговор о себе, будто страдающая от кризиса самооценки пубертатная девица, Девон просто угукнула, решив: будь что будет. — Есть, — наемник вздохнул и немного замедлил шаг. — Ты плохо приспособлена к жизни вне своего Убежища, но кое-чему научилась. Умеешь играть на жалости. Много о себе воображаешь, высокомерие может сыграть с тобой злую шутку. О том, что ты ужасно стреляешь, я уже говорил, с тех пор немногое поменялось, но должен признать — в лучшую сторону. Застрелить неподвижную цель в лоб ты точно сумеешь. Девон быстро облизнула пересохшие губы. Она усиленно контролировала себя, сдерживая заикание, но совладать с нервно бегающими глазами не могла. Какое-то странное ощущение. Нельзя сказать, что она ждала чего-то другого — прямолинейность суждений напарника успела ей запомниться, если он говорил, то предельно честно... но сейчас, возможно, ему не стоило говорить вовсе. А ей не стоило спрашивать. Кто ее вообще за язык тянул? — Черт, да с чего ты взял? В смысле… высокомерие? Когда это я была высокомерной? — Постоянно, — пожал плечами Харон. — Не всегда явно. Нет, гуль был прав, это Девон вполне осознавала. Ее просто до дрожи в коленях удивляло, что он обращал внимание на неприглядные стороны ее натуры, что был лишен необходимой тактичности, чтобы фальшиво отмахнуться от ее дурацких вопросов и свести неудобную ситуацию на нет. Он все ей спокойно высказал. Она помолчала некоторое время, переваривая услышанное. — И все? — А чего ты еще хотела? Личного отношения? Я никак к тебе не отношусь, ты — мой наниматель. — А ты мне нравишься. Честно, — она даже подмигнула. — Несмотря на то, что я твой наниматель. Не могу даже представить себе лучшего напарника. — Рад, что ты довольна, — ответствовал гуль флегматично. Девон вздохнула, не пряча улыбку. Умом она понимала более чем ясно: поднять эту тему было на редкость неудачной идеей хотя бы потому, что ее вовсе не интересовало, какого там мнения Харон о владелице своего контракта. Само собой, приятным оно не будет. Сложно питать симпатию к тому, кого знаешь без году неделю и кому при этом вынужден служить, подчиняясь и оберегая. Она ляпнула глупость, он среагировал соответствующе и наверняка решил, что попал во власть недалекой девицы с комплексом неполноценности и больным воображением впридачу. Вполне возможно и обратное: такой суровый парень, как Харон, просто не станет забивать себе голову ее бреднями и благополучно забудет. Этот вариант Девон более чем устраивал. Катастрофы, впрочем, не вышло бы в любом случае. И, в конце концов, она хотела разговора, его и получила. Все честно?

* * *

Дни и недели пролетали почти незаметно, хотя иногда ей казалось, что каждая секунда в этом безумном мире ползет, подобно мутировавшей улитке. Возвращаться в Мегатонну Девон совсем не хотелось. С Мориарти сталось бы заявить, что ее долг многократно умножился за долгое время отсутствия. Страх перед владельцем салуна постепенно таял — им с Хароном приходилось встречать проблемы и посерьезнее, но и поводов заглянуть в ближайший к родному Убежищу городок становилось все меньше. На территории древней столицы хватало припасов, чтобы выжить, и это только на первый взгляд. На второй — Вашингтон был огромной сокровищницей, богатства которой почти не истощились за многие десятилетия разграбления. Невскрытые шкафчики в аптеках почти всегда скрывали пару целых стимуляторов. В кладовых и в хранилищах продуктовых магазинов обязательно обнаруживались консервы, запасенные еще до войны. Речную воду Девон приспособилась очищать углем и всегда носила в рюкзаке хотя бы пару полных бутылок на случай жажды, на медицинские или гигиенические нужды. В довоенных ателье ждали своего часа материалы и инструменты, с которыми она могла залатать свою одежду или подогнать по фигуре чужую — и это не считая продающих броню торговцев, которые иногда проходили через развалины города на пути в какой-нибудь Кентербери. Словом, если не замахиваться на роскошь, в какой живут постояльцы Тенпенни-Тауэр, на одних находках развалин вполне можно было существовать без особых забот. Минусом, и вполне весомым, значилось то, что деловой центр города полнился недружелюбно настроенными личностями. Скучать не приходилось. Не удавалось и забыть о виде собственной крови. Впрочем, теперь у Девон было что противопоставить рейдеру или наемнику «Когтей». Она чувствовала себя намного увереннее, перестав полагаться на одну лишь удачу: Харон взялся учить ее стрельбе, благо мишеней всегда хватало. По его же совету она начала дополнять обычную дневную активность тренировками, позволившими выжать максимум из некогда хилого тела девочки-подростка. Конечно, она не стала непобедимым бойцом, особенности конституции не позволили обрасти мускулами и превратиться в подобие Грогнака-варвара, но девушка получила неплохую физическую подготовку и значительно окрепла. А еще, кажется, стала немного лучше понимать своего напарника. Гордилась собой она, как правило, недолго. Девон давно перестала мысленно называть Харона «гулем» или «наемником». Слово «телохранитель» было куда ближе к действительности и отчего-то приглянулось ему самому, когда Девон в шутку предложила решить, как им обращаться друг к другу и как представляться при знакомстве с третьими лицами. После ответного требования называть ее не иначе как «босс», что гуль счел неостроумным, было решено остановиться на именах. Девон это устраивало. Просто Харон. Молчаливая груда оголенных мышц за ее спиной. Ночами она чувствовала себя неуютно — вместо сна изо всех сил напрягала слух, пытаясь уловить в мертвом безмолвии развалин звуки его дыхания. Просто убедиться, что он где-то рядом. Слишком долго они не отходили друг от друга ни на шаг, слишком много времени провели бок о бок в бою, а теперь ей казалось, что с наступлением темноты и тишины она теряет какую-то часть своего тела — вполне ожидаемый, объяснимый итог. Так ведь и бывает, верно? Абсолютная норма. Это и называется привычкой. Куда хуже было то, что вернулись бессонница и ночные кошмары первых недель на Пустоши. Она старалась не оглядываться назад, не строить догадок, но еще острее, чем когда-либо, боялась, что папа попал в беду, а ее медлительность может стоить ему жизни. Еще больше пугала мысль о бессилии — успеть, но не суметь. Доходило до того, что Девон, потерпев неудачу в попытках мирно уснуть, осторожно касалась руки или ноги Харона, чем неизменно будила, если он спал, но в любом случае напрашивалась на угрюмое "что?". Это странным образом успокаивало, но полностью избавиться от беспокойного сна помогали только уколы Мед-икс. Как и тогда, в начале пути. Ничего особенного. Нервозность в таких условиях вполне объяснима. Все устаканится, и не без некоторых усилий, но она бросит — так Девон думала. Приспособиться к жизни вне Убежища, не подохнуть от болячек, атаковавших непривычный к такой нагрузке, слабый иммунитет, выжить после уймы ранений стоило титанического труда — по сравнению с этим какие-то ерундовые успокоительные даже не тянули на испытание. В конце концов, человек может вынести гораздо больше, чем ему порой кажется.

* * *

Харон до последнего не верил, что их пустят в Ривет-Сити. Впрочем, ему уже начинало казаться, что они не доберутся и до самого города — но древний авианосец был перед ними, а непрочный на вид железный мост скрежетал, будто предлагая поторопиться с переходом. Внутри оказалось темно и пахло затхлой сыростью. Гуль припоминал, что Снежок, постоянный клиент Азрухала, пришел из Ривет-Сити — очевидно, таких, как они, здесь не слишком жаловали. Он не стал бы здесь задерживаться и в обратном случае. Неприятное, шумное место, к тому же каждый шаг по жестяным перекрытиям сопровождался угрожающим скрипом, находящим отзыв повсюду, словно малейшее движение могло вывести эту громаду из состояния покоя. Девон не слишком прониклась угнетающим духом древнего ржавого корабля и вполне прытко, несмотря на предшествовавший долгий путь, взбиралась по скрипучим лестницам. Следовала указателям, ведущим в местную лабораторию. На средней палубе девушка остановила Харона, перед этим оглядевшись, словно собиралась сообщить какую-то тайну. — Ну, раз уж мы наконец попали в один из немногих безопасных городов на Пустоши… — она покачалась на месте и закусила губу. — Можешь отдохнуть. Я сама переговорю с доктором Ли. — Отдохнуть? — переспросил гуль. — Да, отдохнуть. Что? Раньше я не замечала за тобой глухоты. Харон с неудовольствием оглядел ее, исхудавшую, грязную, едва держащуюся на ногах и определенно неспособную за себя постоять. Впрочем, Ривет-Сити действительно был на редкость безопасным поселением. Она могла бы застрять между этажами или поскользнуться на истрепанном тканевом коврике возле чьей-нибудь двери, но не стать жертвой нападения. Покой жителей города-авианосца местная охрана стерегла надежно. — Тебе не обязательно идти без меня. — Брось, нам не по-помешает отдохнуть друг от друга, — девушка широко улыбнулась — не то ее распирало от радости, не то радость была наигранной. — Давай. Прогуляйся по рынку, осмотри местные достопримечательности, загляни в бар… а, точно, — спохватившись, она сняла с плеч рюкзак, выудила из него мешок с крышками, взвесила на ладони и протянула гулю. — Без денег ты да-далеко не уйдешь. Считай это, не знаю, гонораром за хорошую работу… не зря же ты столько раз спасал мою поганую шкуру. Пришло время вспомнить и о себе, — продолжала тараторить она, все еще придерживая денежный мешок — Харон не спешил забирать его. На открытую улыбку он тоже не ответил взаимностью, и та на лице Девон быстро погасла. С полминуты они молча сверлили друг друга взглядами. — Слушай, я не хочу пользоваться правом приказа. Иди. Харон не понимал ее упрямства в попытках избавиться от его общества. Разве что, возможно, у нее есть дело, не терпящее чужих глаз и ушей. В конце концов, на авианосце имелись оборудованные душ и туалет. — Где встретимся? — наконец сдался гуль. Он не собирался играть в детектива и разгадывать тайные мотивы, что двигали хозяйкой контракта. Пусть поступает, как знает. Девон закусила губу и промычала нечто нечленораздельное. После недолгих ее раздумий Харон все же услышал внятную речь: — Я поищу эту докторшу, загляну к Вашингтону, а потом буду в местной гостинице. «Отель Уизерли», кажется? Тут полно указателей. Девушка оглянулась и поискала глазами хоть одну табличку с направлением, дабы подкрепить свои слова. Пока она вертела головой, мимо прошествовала женщина в форме охраны Ривет-Сити, нелестно отозвавшись о неповоротливых зеваках. Пальцы Харона сами собой сжались в кулак. — В общем, найдешь. Спросишь там меня… ты ведь не против делить одну комнату? — А что мне остается? — хмыкнул гуль. Она снова улыбнулась, хлопнула его по плечу и двинулась в глубину долгого коридора. Харон остался один. Память не переставала удивлять его. Он помнил, как наяву, тот ее взгляд незадолго до покупки контракта. Он помнил и Кэрол, ни на секунду не усомнившуюся в бедственном положении юной гладкокожей, и каждую свою мысль, и раннее умозаключение: у девочки из Убежища неплохие задатки манипулятора. Видеть расставленную ловушку и смело ступать в нее из одной лишь веры, что в этот раз все обойдется — несусветная глупость. Будь она хоть тысячу раз несчастным ребенком, он не тот, кому следует верить в эту игру, и не тот, кому предназначается затянувшийся спектакль. В нем просто не было смысла. По просьбе владелицы контракта Харон сделал бы что угодно. И был уверен: она прекрасно это знает и не сомневается в нем ни на секунду. И нет смысла ничего доказывать. Следуя по указателям, Харон отправился на рынок. Оживленное, людное место, просторное помещение во чреве древнего, еще довоенного крейсера. Торговцы безошибочно узнавали в нем наемника; кое-кто даже проявлял любопытную осведомленность: «Эй, гуль, это ведь ты работаешь на девчонку из сто первого Убежища?». Сам Харон предпочитал игнорировать приобретенную с легкой руки Тридогнайта известность. Девон же, насколько он знал, это смущало и раздражало — как и то, что ди-джей был в курсе всех ее дел и передвижений. Как-то раз она даже решила, что ее телохранитель к этому причастен, и устроила ему допрос — угрожающе вопрошала, светя фонариком Пип-боя в лицо: «Сколько тебе заплатил этот речистый черт с радио за и-и-информацию?». Владелица его контракта была странной. С каждым днем гуль убеждался в этом все больше. Он закупил патронов к дробовику — после долгого путешествия запас истощился, и обновил набор для чистки оружия. Хмуро пересчитал оставшиеся крышки, соображая, в чем еще ощущалась нехватка и не рискует ли он навлечь на себя гнев хозяйки за растрату. Смешно. Как будто он боялся этого ее гнева. Некоторые из предыдущих владельцев контракта пользовались властью над наемником на полную катушку, не жалея ни его самого, ни собственную совесть. Харон не помнил, что с ними сталось. Не мог он и представить себе, что Девон когда-нибудь дойдет до подобного. Странная, но слабая и безобидная. Нужно было убить время. Он еще раз прошелся по рынку, но не обнаружил для себя ничего полезного. Наркотики, довоенное барахло и гражданская одежда его не интересовали. Не найдя ничего лучше, Харон спустился в бар «У руля» — так незамысловато он назывался. В зале было темно, как и повсюду на корабле, свет источали слабые служебные лампы, едва позволявшие оценить размеры помещения — дальние углы терялись в темноте. Очевидно, обитатели Ривет-Сити уже привыкли жить, постоянно щурясь и присматриваясь к трудноразличимым контурам предметов в полумраке. В этот час зал практически пустовал. В тени стоял вышибала в завязанной на затылке бандане. Харон кивнул ему, помня, как сам служил Азрухалу в этом качестве. Неприятное, нудное, отнимавшее всякую волю и движение мысли занятие. Вышибала буркнул что-то вроде «Не создавай проблем», и на этом их диалог окончился. Кроме него, в баре находилось еще несколько человек — небольшая группа усталых местных жителей ютилась недалеко от второго входа, столик в тени был занят хмурым, коротко стриженным мужчиной, а за стойкой бара скучала недовольно скривившая губы при появлении клиента женщина преклонного возраста. — Гуль? — недоверчиво сощурилась она. — Что ты забыл в Ривет-Сити? Очевидно, радио «Новости Галактики» она не слушала. Удержав готовое сорваться с языка «поговори с…», Харон сухо отозвался: — Я здесь по делам своего нанимателя. — А вместо дел пришел в бар, да? — хмыкнула женщина. — Хорош наемник. Я Красотка Бонни. Будешь что-нибудь заказывать? Он кивнул. Менее подходящую кличку для потрепанной жизнью дамы выдумать было сложно, но Харона, пожалуй, это противоречие даже позабавило. Способность к самоиронии он считал полезным качеством. Принять решение оказалось труднее, чем он думал. Гуль по-прежнему ощущал себя неуютно, оставшись без приказа и надзора хозяйки контракта. Она разговаривала с людьми, она указывала путь, а он всегда был ведомым, всегда молчал и следовал ее воле. Так, как предписывал контракт. — Пива и… что-нибудь поесть. — А конкретнее? — недовольно осведомилась Бонни. Ответа женщина не получила. Вздохнув, она выудила из-за стойки стакан и бутылку пива, поставила их перед Хароном, после чего удалилась к плите. До него донеслось только мрачное: — Стейк из браминьего мяса будешь? — Да. — Готовь двадцать крышек, гуль. Обед он прикончил быстро, а вот бутылка бессмысленного пойла никак не желала пустеть. Даже древнее пиво, прошедшее все возможные стадии брожения, не влияло на его рассудок и самочувствие. Харон подозревал, что какого-то эффекта можно добиться, если увеличить дозу, но не находил смысла в подобных экспериментах. Людей в зале понемногу прибавлялось, а пиво все не заканчивалось. — Уволили тебя, что ли? — поинтересовалась Бонни, когда в баре еще было тихо. Харон покачал головой. — А чего такой сердитый? Он растерялся, не сразу найдя, что ответить. — Я всегда такой. Понимающе кивнув, Бонни поспешила обслужить очередного клиента — представилась, хмуро посоветовала не устраивать беспорядков и только после этого поинтересовалась заказом. Гуль сам не знал, что его здесь держало. Девон наверняка уже нашла ту знакомую своего отца, с которой собиралась переговорить, возможно, у нее хватило времени и подняться на верхнюю палубу, чтобы снять номер в гостинице. Ему пора было вернуться к ней, но он медлил. Прислушаться к ощущениям, почти неуловимым под гнетом бойцовской выучки и холодного разума, оказалось сложнее, чем он думал. Ему казалось, что все это происходит уже не в первый раз. Словно нечто внутри него получило сигнал начать выполнение программы. За время работы на девчонку из Убежища он наслушался этой компьютерной чуши и сам, похоже, начал думать в том же ключе. Все это уже было: изменились декорации, персонажи, да и он сам, но схема осталась прежней. Что-то заставило его, как давно, когда алкоголь еще имел воздействие на его человеческий организм, пойти в бар и заказать выпивку… Что-то двигало им — бессознательное, безотчетное, похороненное глубоко внутри, на уровне инстинктов и потерянных воспоминаний. Но что?.. — Эй? Харон не сразу понял, что обращаются к нему, и вздрогнул. Совсем погряз в размышлениях, перестал замечать, что происходит вокруг. Голос был женским и был знакомым. Гуль обернулся, ожидая увидеть хозяйку, довольную разрешенным делом или усталую после блуждания по коридорам авианосца — но увидел нечто совсем иное. Девушка улыбалась, слегка склонив голову, но смотрела не исподлобья, а с каким-то… коварным прищуром. Раньше он в ней этого не замечал. — Ты уже… — начал было он, но осекся: Девон нахмурилась, это мелкое изменение мимики он хорошо знал. Оно означало, что надо заткнуться и послушать. Она снова улыбнулась. Той улыбкой, которая поначалу сбила его с толку — такой незнакомой она выглядела. Даже привычную слеповатую растерянность во взгляде скрывал странный блеск глаз. — Угостишь девушку выпивкой? — сказала она, усаживаясь рядом. Нет, не сказала — почти промурлыкала, и это вовсе не способствовало пониманию ситуации. Бонни немедленно возникла напротив них, ожидая заказа. — Что будешь? — буркнул Харон угрюмо. Не обратив внимания на его вопрос, Девон наклонила голову, пытаясь прочитать название на выцветшей этикетке бутылки пива. Похоже, название марки не слишком ее интересовало — она просто хотела убедиться, что сможет это пить, прежде чем сказать: — Мне то же, что и ему, — с этими словами она указала куда-то в направлении Харона. Бонни кивнула и наклонилась за пивом. Донышко бутылки глухо ударилось о железную стойку. Прежде, чем Харон успел спросить, какого черта происходит, Девон уставилась на него, подперев рукой подбородок, и продолжила свое странное представление: — Кстати, боец, как тебя зовут? Раз уж собираемся делить одно пойло, неплохо бы представиться… — Да в чем дело? — рыкнул гуль, заставив девушку склонить голову набок: — Что, совсем одичал на полях сражений? — да что за игривый тон, черт ее побери! — Девушка просто хочет с тобой познакомиться. Это такое место, знаешь ли… здесь, бывает, знакомятся. Я вот подсела к тебе. Не к нему же, – она, с преувеличенным презрением закатив глаза, кивнула на мужчину за столиком в углу. Через силу отвернувшись от нее, Харон буркнул: — Ты под каким-то дерьмом, барышня? — Нет, — вдруг холодно отозвалась она. — Я Девон. И давай без шуток, назвали уж как назвали. Гуль вздохнул — медленно, глубоко, почти обреченно. — Харон. — Харо-о-он, — протянула девушка и улыбнулась. Опять. — Ты откуда? Где дают такие имена? — Думаю, мы с этим именем родом из разных мест, — отозвался гуль. — Я… пришел из Подземелья. Города гулей. Она будто искренне обрадовалась: — О, я там была и не отказалась бы вернуться снова. И еще не раз. Чудное место, и жители… знаешь, гули вызывают у меня больше приязни, чем многие люди. — Может, не будем о гулях? — недовольно прервал ее Харон. Притворяясь экзальтированной дамочкой, сейчас она сильно переигрывала. — А что не так? – она картинно вскинула брови. — У меня на зубах уже скрипит эта тема. — Что ж, хорошо, — Девон кивнула, все еще улыбаясь. Выражение ее лица не менялось: одновременно коварное, ласковое, сияющее дружелюбием и какое-то еще; чертова актриса, она так мастерски изображала интерес к «новому знакомому», что Харон не мог определить, как следует себя вести. Он-то думал, что его сложно удивить. — А какая печаль привела тебя в Ривет-Сити? Что-то ищешь? Гуль угрюмо взглянул на свой опустевший стакан. — Не я. Владелец моего контракта… точнее, владелица… у нее дела в этом городе. Важная встреча. Подробности разглашать не буду. Губы девушки снова растянулись в улыбке. Харона передернуло, как только он понял, насколько незнакомой его хозяйка выглядит — будто совсем другой человек прячется в ее коже, смотрит ее глазами, говорит ее голосом. Впрочем, назвать ее чужой он все-таки не мог. Слишком… громкое слово. Кое-что в ее поведении слабо перекликалось с обычной Девон, что-то неуловимое — и, пытаясь это разглядеть, он, должно быть, начал неприлично на нее пялиться. Хорошо, что вовремя это понял. Девушка с беззлобной насмешкой переспросила: — Владелица? Женщина? Ты ее охраняешь? — Ты всем тут такие вопросы задаешь? — чуть грубее, чем следовало, оборвал ее Харон. — Только тебе. Ты мне понравился. Красотка Бонни, все это время занятая клиентами, но, несомненно, не пропустившая ни слова из их сумасшедшего диалога, после финального заявления воззрилась на Девон, как на ненормальную. Женщина, несмотря на свою грозную внешность и грубоватый нрав, была наверняка не самым плохим человеком. Харон едва ли мог судить ее за предвзятое отношение к гулям, присущее практически любому обывателю Пустошей. Но случайный взгляд, брошенный на Девон, его покоробил. Скорее всего, Бонни не приняла девушку всерьез и решила, что та издевается над ее клиентом, или ее снедает невыносимое желание поболтать, или же она просто чокнутая. Харона мало интересовало, что там она подумала — он просто слишком привык подмечать любое проявление враждебности к хозяину своего контракта. Девон, напротив, неодобрение женщины только раззадорило. Как будто она наслаждалась своей чуждостью, своей ненормальностью. — Так что это за женщина пользуется услугами такого закаленного бойца? — поинтересовалась девушка, чуть приблизившись. Харона внимание Бонни несколько напрягало, так что отозвался он неохотно: — Я наемник. Она наниматель. — Честно говоря, я ожидала историю поинтереснее. Может, про госпожу и раба, а может, и про рыцаря и его прекрасную даму… Порадуешь меня? — продолжала любопытствовать Девон, изо всех сил подавляя смех. Харон списал бы это на выпитое, если бы верил, что алкогольные вещества еще способны на него подействовать: его начинала забавлять сложившаяся ситуация. Вздохнув и выдержав для верности некоторую паузу, он заговорщически сообщил: — Ладно. Я тебе расскажу. Только никому ни слова. Дело в том, что моя хозяйка – не человек... она просто изверг. Девушка сперва удивленно подняла брови, а затем рассмеялась. — Представь, я вынужден таскаться за этой взбалмошной девицей по всему Вашингтону. Она мне жизни не дает, — он, как мог, выразительно взглянул в ее серые глаза, надеясь, что она не примет эти слова всерьез. — За малейшую провинность гоняет, гм, в хвост и гриву… бывает, возмущается: “Что смотришь?”. А я не смотрю, так ей и отвечаю. А она оскорбляться: “Ты на меня не смотришь? Я что, какая-то не такая?!”. Не вздыхай, не кашляй, не храпи, ни шагу в сторону. Чуть что – допросы... Девон уже хохотала, прикрыв рот рукой. Потом облизнула губы и игриво поинтересовалась: — Если она такая строгая, почему ты сейчас не с ней? — Она меня отпустила, впервые за все время, — буркнул Харон. В мыслях мелькнуло запоздалое опасение: вдруг она решит, что стоит предоставлять ему свободу почаще? – Может, устала ворчать. — Хм-м, — понимающе покивала Девон. — Слушай… — Слушаю. — Может, в таком случае ты поможешь мне, а? Знаешь… — она отпила из стакана, снова облизнулась и наклонилась к Харону, уставилась ему в глаза, понизила голос: — Я сняла номер в «Отеле Уизерли», разбирала вещи, и тут мой кулон укатился за шкаф… сама я не сдвину с места эту штуковину, — вкрадчиво произнесла она и в подтверждение продемонстрировала ему свои тонкие, явно не готовые к тяжелой работе руки, — как думаешь, ты сможешь помочь? Повисла тишина, прерываемая только тихим покашливанием. Бонни наградила Девон еще одним уничтожающим взглядом. Владелица контракта улыбалась во весь рот и умоляюще заглядывала ему в глаза — Харон подозревал, что она с трудом сдерживается, чтобы не расхохотаться. Его самого брало какое-то нервное веселье — идиотская ситуация, идиотское ощущение. Он даже не знал, стоит ли корить себя за то, что принял участие в дурацком представлении этой девчонки. Гуль молча отсчитал крышки для Красотки Бонни и оставил их на стойке. Женщина немедленно сгребла деньги в ладонь и спрятала. — Пошли, — наконец кивнул он девушке. Просияв улыбкой, она с каким-то невиданным изяществом спрыгнула с барного стула и, донельзя довольная, проследовала к выходу. Гуль, как и обычно, пошел за ней. Прокравшаяся в его ощущения веселость понемногу сходила на нет. Харону не нравились мысли, которые все это дерьмо навевало — мысли о том, что в любой шутке есть доля правды. Подобные правила неприменимы к чокнутым. Впрочем, даже про себя он предпочитал несколько более тактичное слово «странная». Все ее веселье как рукой сняло, как только они перешли порог номера. Не придумав ничего лучше, гуль поинтересовался: – Ну и где этот кулон? – но в ответ получил хмурую усмешку: — Когда это я носила кулоны? — Кто тебя знает, — буркнул он, неопределенно пожав плечами. Даже теперь гуль не мог понять, к чему было это представление. Хотел бы выкинуть из головы, но нудно разматывающаяся нить бесцельного размышления засела, будто надоедливая песня. Возможно, он услышал бы что-то, проясняющее ситуацию, если бы решился спросить — но делать этого не стал. Девон уже стащила с себя ботинки и куртку, уселась на постели, открыв рюкзак, и вдруг громко хмыкнула. — Смотри, что у меня есть, — девушка, заговорщически подмигнув, извлекла из сумки и повертела на ладони маленькое красное яблоко. — Ты ничего вкуснее в жизни не ел. Харон не стал спорить. Только хмуро пробормотал: — И, видимо, не буду. — Знаешь, я с трудом преодолеваю желание слопать его сама, но папа с детства учил меня делиться, — с сожалением взглянув на фрукт, она протянула его Харону. — И потом, одно я уже съела. Так что смелее. Несколько удивленный, гуль осторожно принял яблоко из ее рук. Последний раз он видел такое в довоенном справочнике для садоводов, который кто-то оставил на столике в «Девятом круге», а он от скуки решил полистать. Харон даже не сразу задумался, откуда на мертвой Пустоши взялось настоящее яблоко. Впрочем, сложить два и два и догадаться о том, что чудо сотворено не его хозяйкой собственноручно, а знаменитыми учеными из Ривет-Сити, не составило труда. И все-таки… все-таки принять это как данность, как обыденность, было сложно. — Слушай, меня в сон клонит, — поделилась девушка и потерла глаза для верности. — Я отдохну. Ты через часок разбуди. Можешь еще прогуляться, если хочешь. А можешь и со мной побыть… Гуль кивнул, не отводя взгляда. Яблоко казалось хрупким, как яркая елочная игрушка.