Лестница

Вопреки ожиданиям Девон, после всех своих причитаний папа не проявлял отчуждения, не намекал на то, что вырастил чудовище, недостойное компании цивилизованных людей вроде него самого. Ей действительно казалось, что его праведное возмущение проведет между ними жирную черту; возникало даже подозрение, что папа решит разорвать всякую связь и уйдет в Ривет-Сити один. К счастью или к сожалению, этого не произошло. Девон знала, что, несмотря на склонность к крайне опрометчивым поступкам, ее отец - человек чуткий и понимающий. В самом буквальном смысле - он быстро понял, что привычные, проверенные воспитательные методы не возымеют эффекта и не заставят его испорченную Пустошами дочь одуматься. Нет, папа явно решил прибегнуть к обратному. К воспитанию обезоруживающей заботой. Похоже, он все-таки отчаянно надеялся спасти моральные устои своей дочери, пытался снова стать к ней ближе, осознавая и свою вину. Будто она, потерявшая нравственные ориентиры, нуждалась в его наставлениях, и нуждалась больше, чем когда-либо. Если поначалу присутствие отца вызывало нестерпимое желание выкинуть что-нибудь идиотское в неуклюжей попытке хоть как-то выразить свое негодование его побегом, то теперь Девон избегала даже пересекаться с ним взглядами. От жалостливого выражения глаз и заботливых вопросов ей делалось неуютно. Девон нечасто приходилось сталкиваться с воспитательными мерами, но теперь она чувствовала себя ребенком, которого жалеют вместо наказания за провинность. Если бы не это, она бы и не стала так подолгу обдумывать произошедшее. Черт, обычное дело - на Пустошах постоянно кого-то убивают, иногда она становилась свидетелем, иногда - исполнителем. С чего вдруг этот случай должен стать особенным? Даже помня о морали, Девон не считала, что поступила неправильно. Возможно, раньше ей не хватило бы духу на нечто подобное, рука бы дрогнула, но лишь из привычки к тепличным условиям и исключительно мирному взаимодействию с другими людьми. А вовсе не потому, что за последнее время ее моральные установки претерпели значительные изменения. Хотя не без этого, конечно. Открывшийся после побега мир был другим. Не лучше и не хуже, просто другим. Более честным и более опасным, более свободным и более жестоким. То, что в Убежище подавлялось и скрывалось, здесь цвело в полную силу. Вначале это многообразие человеческих пороков и порожденных ими разрушений заставило ее ослепнуть и оглохнуть, оно не укладывалось в голове, давило и выворачивало; возможно, и прав был отец, побоявшийся взять ее с собой на Пустоши, где каждый камень был пропитан самым большим ее страхом, где все кричало о смерти, а старые законы потеряли силу и больше не могли защитить. Но из-за его поступка ей пришлось переживать все это в одиночку. Самостоятельно вставать на ноги, видеть солнечный свет, учиться дышать отравленным воздухом, наконец-то оказавшись на воле. Собирать себя по кусочкам, будто железный лабиринт был утробой, из которой заново рождался другой человек. После всех потрясений ей действительно казалось, что она прозрела и перешла на какую-то новую ступень. А то, что осталось там, в прошлом, было сильно переоцененным подготовительным этапом. Мысленно возвращаясь к тем событиям в очередной раз, она думала, что все-таки ошибалась в себе. Полагала себя слабее. Ей повезло хотя бы в том, что щадящие условия Убежища не уничтожили ее инстинкт выживания. Она и не узнала бы, насколько он силен, не случись всей этой истории с папиным побегом. Пустошь подарила ей еще одну немаловажную истину. Если раньше смерть была чем-то внезапным, неуправляемым, почти мистическим, то теперь она стала обыденностью, которая встречалась на каждом шагу, а иногда и вершилась ее руками. С осознанием механизма пришло понимание того, как его можно контролировать. Она не переоценивала свои возможности, но знала, что смерть не придет за ней просто так - по крайней мере, пока она здорова и способна совершать осознанные действия. Чтобы бесславно подохнуть, пришлось бы для начала обмануть собственные инстинкты и перестать бороться, а это требовало некоторых стараний. Ей не хватало физической силы и выносливости, но обстоятельства располагали к тому, чтобы высвобождать внутренние резервы и искать решения. Любая проблема решаема. Даже в недружелюбных условиях Пустоши человек может выживать и жить. За каждым таким озарением следовал удар реальности - тело все еще не могло приспособиться к новым условиям, оно болело, уставало и вовсе не было неуязвимым. Эту слабость пришлось перетерпеть отдельно. Наверное, ее ощущения были сравнимы с ощущениями довоенных путешественников - тех, которые вдалеке от дома с трудом осваивались в новом режиме дня, питания и активности. Для нее новым стало все: свет, воздух, еда, вода, постоянные нагрузки в противовес сонному, малоподвижному прежнему образу жизни. Стертые ноги ныли по вечерам, когда она устраивалась на недолгий отдых в каком-нибудь грязном углу, одышка постоянно царапала горло, от нездорового питания то и дело болел живот, звон в ушах после стрельбы переходил в тупую головную боль. Но, что удивительнее всего, она сумела выкарабкаться. Вырасти. Забавно, что папа, должно быть, и не ожидал ничего подобного. Или нет? Мог ли он предположить, что его беспомощную, оторванную от реального мира дочь оздоровит только агрессивная Пустошь? Пожалуй, если он и знал о таком способе лечения, то воплотил его по простой случайности. Нет. Пусть изначальные причины были далеки от рациональности, она поступила верно. Папа может сколько угодно душить ее несчастными глазами - все равно. Так она думала, пока не взглянула на него. Надуманного спокойствия как не бывало. Он мог бы ради приличия позлиться на нее, но знал, что этим ничего не добьется - лишь вызовет ответную агрессию. А потому только с тоской взирал на дочь и морщил лоб. Некстати пришла на ум заметка в терминале Мориарти. Джеймс запомнился ему человеком, умевшим находить нужные слова, и Девон предполагала, что более лестной характеристики хозяин салуна в Мегатонне не давал никому. Видимо, он впечатлил даже его. Чем? В ситуации, когда подобный ему человек со строгими моральными принципами и устаревшими на несколько сотен лет представлениями о нравственности наверняка пережил бы внутренний кризис, он умудрился не только избежать этого, но и избрать наиболее эффективный способ воздействия на собственную дочь. Выглядя при этом измученным и искренне огорченным. Видимо, у них все-таки было немало общего. - Выглядишь ты не очень, - мрачно заметила Девон, тронув отца за локоть. По крайней мере, его усталость казалась вполне настоящей. - Остановимся. Он вздохнул и продемонстрировал ей карту на своем Пип-бое. - Смотри, вот здесь, здесь был город, идти придется не больше часа... - Видела я этот город. Ни одного целого дома. Надо было оставаться на ночь в Фэйрфаксе. Он только покачал головой. Жест этот мог означать что угодно - запоздалое согласие, сдержанный протест, нежелание обсуждать неприятные темы и далее, или вообще ничего. Харон что-то тихо проворчал. - Что такое? - Девон потерла переносицу; напряженные раздумья поселили в голове неприятную тяжесть. Он хмуро взглянул на нее, отвел глаза и заметил: - Добираться в Ривет-Сити через метро - вообще не лучшая затея. - Предлагаешь пойти по берегу? - Девон закусила губу и протерла экран своего Пип-боя. - Да. - А так хотелось заглянуть к бабуле Спаркл за кексами с болотником, - протянула она разочарованно и, определившись с новым направлением, погасила экран. - Ладно. Этим путем мы еще не ходили, но он вроде бы короче - надеюсь, быстрее дойдем. Не прошло и часа, как впереди показалось несколько довоенных коттеджей. Необжитые с виду строения встречались на Пустоши куда чаще, но небольшой поселок из трех уцелевших домов выглядел так, будто кто-то всерьез старался привести его в порядок. А может быть, играла шутку ночная темнота, рассеянная только слабым светом из окон, падавшим на выжженную землю и уютную деревянную ограду, покрытую изрядно облезшей белой краской. Папа, в течение некоторого времени высматривавший что-то впереди, вдруг остановился и обеспокоенно оглядел их с Хароном. - Там, в кустах, ребенок. - Серьезно? Ребенок? - девушка недоверчиво нахмурилась. Ей вспомнилось, как на развалинах Вашингтона она услышала детский плач и, снедаемая одновременно любопытством и жалостью, бросилась искать его источник. Харон каким-то чудом успел оттащить ее от коляски с заложенным взрывным устройством, прежде чем оно сработало. Этот случай привил ей почти параноидальную осторожность к такого рода приманкам. Девон прищурилась, напряженно вглядываясь в размытый небольшим расстоянием куст, на который указывал отец. Очки и фонарик сейчас бы очень пригодились: в темноте она не увидела ровным счетом ничего, кроме темного пятна… от которого вдруг отделилось еще одно, поменьше, и стремительно ринулось наперерез дороге. - Эй, подожди! - крикнул папа и хотел было сорваться с места, но Девон вцепилась в его рукав и сжала локоть. - Ты что, догонять его собрался? - она следила глазами за движущимся пятном, которое лишь прибавило в скорости. Так устала, что и щуриться уже было больно. - Видишь, куда он побежал? Отец кивнул, уже не демонстрируя прежнего рвения, и вполне спокойно проследил за возвращающимся домой мальчишкой. Ничего странного в нем не было, за исключением, пожалуй, того, что возвращался он слишком уж торопливо. Возможно, спешил предупредить родителей о незваных гостях. Девон не хотелось думать, что за этим может последовать не самый теплый прием. Ей на глаза попалась вырезанная с невиданной для Пустошей аккуратностью табличка: “Андейл”. - Попросимся на ночлег к местным, - уверенно заявил папа и двинулся к ближайшему дому - тому самому, за дверью которого скрылся испуганный ребенок. Девон возражать не стала: переночевать в тепле ей хотелось ничуть не меньше. Будет обидно, если обитатели дома не пустят их втроем даже за крышки, но, если смотреть на вещи реально, таков самый вероятный исход. Лишние проблемы не нужны никому - кроме, конечно, ее отца, который упорно отвергал принцип наименьшего сопротивления. Стук отозвался шорохом шагов изнутри, дверь со скрипом отворилась, и на пороге возникла женщина, заставившая Девон подозрительно нахмуриться: одетая в легкое розовое платье, она улыбалась, выражая неподдельную радость при виде нежданных гостей. Кажется, от нее даже пахло духами. - Привет, - она оглядела всех с прежним радушным выражением, - я могу вам чем-то помочь? Папа тоже на секунду опешил, но природное умение располагать к себе людей не изменило ему и в этот раз. - Я - Джеймс, - торопливо, но вежливо представился он и кивнул в сторону дочери: - Это моя дочь, Девон. И… Харон, - гуля он упомянул с неохотой, будто из опасения, что его присутствие не обрадует хозяйку дома, но та даже не изменилась в лице, все так же улыбалась. - Возможно, у вас найдется место, чтобы переночевать… нам достаточно угла, где можно будет расстелить спальники; мы шли целый день и очень устали. Если нужно, можем заплатить крышками... - Ради всего святого, о чем вы? - отмахнулась от него женщина и отступила, освобождая дорогу. - Я Линда, заходите, чувствуйте себя как дома! Внутри Девон сразу отметила функционирующее электрическое освещение. Лампы горели не слишком ярко, хотя и достаточно, чтобы не спотыкаться на пути. Обстановка заметно отличалась от того бардака, что царил в других виденных ею домах - ни пыли, ни хлама, даже довоенная мебель была аккуратно починена и наводила на мысль о том, что уют для жителей этого дома значит не меньше, чем вопрос выживания. - Джек, дорогой, у нас гости! - крикнула Линда, обернувшись в коридор, ведущий, очевидно, на кухню. - Пожалуйста, разувайтесь. Я всегда стараюсь поддерживать чистоту, вы ведь знаете, как это важно. Стаскивая грязные ботинки у входа, краем глаза Девон заметила какую-то тень в полумраке. Тень имела детский рост и исчезла сразу же, как только девушка обратила на нее внимание. - Спасибо, - несколько обескураженно поблагодарил ее Джеймс. - Спасибо, мы очень благодарны за кров… - Ну что вы, не стоит благодарности, - Линда рассмеялась и нежно подхватила под локоть появившегося в проеме лысеющего мужчину - очевидно, ее мужа. - Посмотри, дорогой, сегодня в нашем доме будут ночевать путешественники. Где бы нам их разместить? Представившись и поочередно пожав руки Джеймсу и Девон, - Харону он просто мимоходом кивнул, - Джек задумчиво потер бороду. - В детской у нас все занято, думаю, вам придется устраиваться здесь, в гостиной. Здесь просторно, если подвинуть мебель. Кто-то может устроиться на диване. - Мы не займем много места, нам нужно провести только одну ночь, - поспешил заверить папа и на пару мгновений прикрыл глаза и расслабил лицо; прорезавшиеся морщины и мешки под глазами немедленно выдали его страшную усталость. Джек покачал головой, деловито осматривая предполагаемое место ночевки. - Не скромничайте, мы всегда рады гостям, - на то, что Джеймс из последних сил стоял на ногах, он будто и не обратил внимания. - Думаю, у Линды даже осталось кое-что после ужина, верно, дорогая? - Да, да, - немедленно обрадовалась женщина; в ее жестах ощущалась наигранность в духе кино со старых голодисков. Идеальная хозяйка - гостеприимная, работящая, изображающая очаровательную глупость. - Именно сегодня я приготовила больше мясного пирога, чем мы смогли съесть! Вы не сможете отказаться. Девон недоуменно приподняла бровь и взглянула на не менее удивленных таким радушным приемом папу и Харона. Губы растянулись в улыбке едва ли не сами собой - она слишком привыкла соответствовать обстановке. - Мы и не думали. Обожаю мясной пирог, - поспешила обрадовать Линду она. Отец, как ей показалось, посмотрел на нее укоризненно, осудив за наглую ложь или готовность воспользоваться чужой добротой; а возможно, заставить лицо принять другое выражение было уже выше его возможностей. - Вот и замечательно. Проходите на кухню, не забудьте помыть руки! Прежде чем последовать за остальными, она еще раз окинула взглядом лестничный пролет. Показалось, что в этот раз молчаливому наблюдателю удалось скрыться чуть раньше: Девон смогла заметить только суетливое движение в тени и больше ничего. В доме Смитов была и вода. Стоило отвернуть кран, как встроенный в Пип-бой счетчик Гейгера тихо застрекотал, сигнализируя о небольшой радиоактивности. Но пока доза облучения держалась в пределах нормы и не требовала антирадина, можно было позволить себе воспользоваться гостеприимством и смыть с кожи рук и из-под ногтей всю грязь. На мойке даже лежало мыло. - Наверное, много развалин пришлось обыскать, чтобы его найти? - поинтересовалась она у Линды, которая аккуратно разрезала на равные части пирог. Та с улыбкой отмахнулась. - Нет, мы не бываем на развалинах. Мыло я варю сама. - Правда? - девушка приподняла бровь. - А из чего? Всегда было интересно. Ей показалось, что Линда замялась, прежде чем ответить. Ее взгляд на секунду метнулся к мужу; этот жест Девон хорошо знала, потому как сама в моменты беспомощности тоже невольно обращалась к способному ее защитить напарнику - хоть на секунду, но неизменно. - Ну, это не самый подходящий разговор для застолья, - наконец улыбнулась хозяйка и вернулась к своему прерванному занятию. Девон, вздохнув, отряхнула руки и направилась к столу. В душном, слабо освещенном помещении от необходимости щуриться и присматриваться еще сильнее разболелась голова. Однако перед запахами еды отступали все неудобства. Ненормальное для Пустошей, чрезмерное гостеприимство по-прежнему вызывало подозрения, но и они заметно ослабли. Девон ограничилась тем, что пригляделась и принюхалась к куску пирога, но ни несвежим, ни отравленным он не выглядел. Папа, как она заметила, тоже осмотрел еду, прежде чем приступить к ужину - старался оставаться бдительным даже сейчас. Окончательно его успокоили хозяева, и себе отрезавшие по небольшому кусочку пирога: “Не можем удержаться, вам тоже захочется добавки, вот увидите!”. Ужин Девон проглотила в два счета. Даже унылое порошковое пюре, которое Линда подала в дополнение, казалось необычайно вкусным, а уж сочетание с удивительным мясным пирогом и вовсе заставило ее забыть о внешнем мире, людях, мутантах, проблемах, разговорах и прочих неуместных вопросах. О том, что пора бы и вернуться в реальный мир, она догадалась, только когда сказала вслух: - Боже, я хочу еще! Мгновенно обратившиеся к ней взгляды и стихшие разговоры девушку несколько смутили, но Линда тут же рассмеялась и отдала ей последний кусок со словами: - Джеймс, вы что, совсем не кормите дочку? - Растущий организм, мы сами такими были, - шутливо отмахнулся он и слабо, чем вызвал укол неприятной жалости, похлопал дочь по плечу. Она хмыкнула - обычная тактичность в этот момент явно отказала папе, позволив приравнять себя к куда более юной Линде - и принялась уничтожать дополнительную порцию. Теперь, впрочем, волшебный вкус пирога не ослеплял и не оглушал, и Девон спокойно жевала и слушала застольные беседы, в которых папа по законам вежливости старался принимать самое активное участие. О своем проекте он, что Девон обрадовало, не распространялся - лишние расспросы и бахвальство, по ее мнению, были ни к чему. Зато ловко выведал у хозяйки все о ее повседневных заботах - довольно скучных и оттого еще более странных: какая женщина в эти дни беспокоится о домашнем хозяйстве и участии в конкурсе на звание лучшего города Америки? Кому придет в голову устраивать такие конкурсы в обстановке полнейшей разрухи? Наткнувшись на крайне мрачный взгляд Харона, Девон едва не подавилась. Она нашла и коротко потрепала под столом его руку в надежде, что гуль прекратит производить на хозяев дурное впечатление. Впрочем - она еще раз мельком взглянула на лицо напарника - куда уж хуже. Ее не оставляло ощущение, что за ними кто-то наблюдает, но его девушка списывала на разыгравшуюся паранойю: если на кухню заглядывает любопытный ребенок, повода для тревоги в этом нет. Чересчур благодушное настроение хозяев тоже вызывало подозрения, но в чем именно их подозревать, Девон так и не смогла решить и потому отставила эти мысли, на всякий случай стараясь сохранять бдительность. Вскоре оказалось, что она была права: в кухню вошел мальчик лет десяти. Чистая и симпатичная одежда сидела на нем так, будто пришлась не по размеру; он что-то прятал за спиной и сверлил напряженным взглядом спину Харона. Гуль, с неохотой следовавший настоятельной просьбе хозяйки контракта, с выражением крайней безысходности поглощал еду в своей тарелке. - Что случилось, детка? - заволновалась Линда, заметив мальчика. Он ее будто и не слышал. Джеймс, уже посеревший от усталости, все же сумел улыбнуться и деловито поинтересовался: - Ваш сын? Лязгнули столовые приборы - Джек отложил вилку и успел только открыть рот, чтобы ответить. Мальчик сделал короткий шаг вперед. Казалось, что скрытое за спиной он извлек на свет с пугающей медлительностью, но никто не успел среагировать. Напряженные пальцы ребенка сжимали рукоять столового ножа, до того старого, что лезвие даже не блеснуло, когда он ударил. Харон сдавленно всхрипнул, дернувшись в сторону Девон с неосознанным намерением закрыть ее от нового возможного удара. Воцарилось зловещее молчание; девушка осторожно выглянула из-за бедра телохранителя, которому, судя по нервно сжатым кулакам, с трудом удавалось побороть инстинкт и не схватиться за оружие, ведь рядом был вовсе не враг. Мальчик смотрел на них во все глаза с выражением глупого ужаса на лице. Девон, в свою очередь, присматривалась к острию ножа, ожидая увидеть кровь, но зрение и здесь подводило. - Детка, что это ты делаешь? - первой схватилась Линда, и тишина тут же рухнула: скрипнул по полу стул Джека, который вскочил с места и поспешил отнять у мальчика опасную игрушку; попытался высказать свое негодование случившимся воспитательским провалом Джеймс; хозяйка, в свою очередь, выхватила нож из рук мужа и спрятала его в ящик кухонного стола, не переставая причитать. Ребенок все так же стоял на месте и пялился на Харона. Ужин оказался прерван. Линда и Джек больше беспокоились о возможных травмах, которые мог получить мальчик, играя с ножом, нежели о том, что он вообще-то ранил их гостя - они не обращали на него внимания раньше и будто не убедились в присутствии гуля теперь. Но Девон об этом не думала. Шум, привлекший и второго ребенка, слился в неразделимую массу звука, в которой она ничего не могла разобрать - только, не шевелясь, всматривалась в место разреза на кожаной куртке, ожидая, что вот-вот выступит кровь. - Это царапина, я успел уклониться, - буркнул гуль, когда заметил, как пристально она на него пялится. - Само заживет. - Точно? Я мог бы взглянуть, - с вымученным беспокойством предложил Джеймс, вставая. Харон в ответ решительно мотнул головой. Девон, очнувшись от оцепенения, не преминула поддержать его: - Я сама, пап. Сама посмотрю. Иди спать, на тебе лица нет. - Неловкая получилась ситуация, - досадливо поморщился Джек. “Не то слово”, - подумалось Девон. Линда уже увела обоих детей. Мужчина потер лысину, будто не решаясь продолжить, и Джеймс тоже замер на месте в ожидании. - Парень немного... странный. Мы подобрали его месяца четыре назад, грязного, испуганного, почти немого, заботились как могли... он иногда выкидывает странные фокусы, но ничего опасного. Такого даже мы не ждали, можете мне поверить. - Послушайте, мальчик не может проявлять агрессию без причин, - устало вздохнув, возразил папа. - Если он психически неустойчив, о нем следует соответствующим образом заботиться и не допускать, чтобы он причинил кому-нибудь вред. А если бы он напал на мою дочь… или на другого ребенка? Девон с невеселой усмешкой отметила, что, очевидно, за человека ее напарника здесь никто не считал. Хозяева даже не подумали предложить аптечку, а отец давал понять, что в этот раз все обошлось малыми потерями, ведь не пострадал никто из людей. Возмущаться неподобающим отношением к своей собственности девушка не собиралась, но все же почувствовала себя неуютно. Ощущение сродни тому, что бывает у ребенка, когда кто-то из сверстников заявляет, что его любимая игрушка ни на что не годится. Она торопливо осмотрела рану. Харон не преуменьшил: нож действительно лишь слегка царапнул по выжженной радиацией коже, серьезного вмешательства не требовалось - куда больше досталось его куртке. - Нет, нет, мистер, Джуниора он не трогал, они прекрасно ладят! Я понятия не имею, почему это случилось, не представляю, что творится у него в голове. Наверное, ваш... друг его просто испугал. Девон промокнула кусок материи зараженной водой из-под крана и наказала Харону прижать ткань к ране и держать, пока под действием радиации та не затянется. - Это плохое оправдание, Джек, - заметил отец строго. - Если вы взяли на себя ответственность заботиться о таком ребенке, то должны выполнять свои обязанности до конца. Слушавшая разговор краем уха Девон в ответ на это заявление хмыкнула достаточно громко, чтобы отец услышал. Казалось, что сейчас глава семейства откажется принимать навязчивые нравоучения, - кому нравится, когда его отчитывают? - и разгорится спор с неприятным для всех исходом, но мужчина лишь сокрушенно покачал головой: - Да, впредь мы будем внимательнее. - Пап, пожалуйста, - многозначительно взглянула на папу Девон и серьезно пояснила хозяину: - Мой отец не спит вторые сутки, он очень устал. - Что ж, - она не стала оборачиваться, но догадывалась, что отцу не понравилась ее попытка завершить разговор вместо него. - Думаю, я действительно не вправе вас учить. - Нет-нет, - поспешно замотал головой Джек, - вы правы, и я совершенно согласен! Попрошу Линду запереть на ночь детскую, а Джуниора мы возьмем к себе. И еще раз извините. - В любом случае, - продолжал Джеймс, - мы по-прежнему благодарны вам за приют и еду. Если не возражаете, мне действительно не помешает отдохнуть. Спокойной ночи. Когда эта неловкая сцена подошла к завершению, Девон с облегчением вздохнула. Джек переминался с ноги на ногу, будто не зная, что ему теперь делать: остаться, уйти или попытаться заговорить. - А вы... не думаете последовать примеру отца, мэм? Вопрос мог бы звучать бестактно, но мужчина задавал его без интонаций, выдающих надежду поскорее избавиться от присутствия надоедливых гостей - просто интересовался. Похоже, он и впрямь был растерян. - У вас на террасе никого нет? Мне бы хотелось наедине переговорить с моим другом, спасибо, - она учтиво кивнула и потянула гуля за собой в дверной проход. Сохранившиеся стекла на балконной двери тихо лязгнули, когда та захлопнулась. Сумасшедшая семейка родом из довоенных фильмов, а также папа и его укоризненные покачивания головой - все осталось позади. Девон подождала еще немного, убеждаясь, что никто не попытается помешать. Осмотрелась. На старых пленках часто появлялись летние террасы и веранды, где люди, как правило, устраивали чинные вечеринки с коктейлями или просто грелись на солнце, устроившись на шезлонге с газетой. По сравнению с домом терраса не отличалась ухоженностью - ограда нуждалась в ремонте еще сто лет назад, половые доски безбожно скрипели. - Ладно, свет мой, я позвала тебя не затем, чтобы любоваться звездами, - начала она торопливо, но на всякий случай, пригнувшись, взглянула в наполовину скрытое прохудившимся деревянным навесом небо. Никаких звезд. Зато впереди скопищем черных силуэтов высился оголенный лес, а в стороне виднелось крупное здание какого-то завода. - Я тебя слушаю, - проскрипел Харон так же благозвучно, как скрипел дощатый настил пола. Она вздохнула, расправляя плечи. - Во-первых, прости, что тебе пришлось пострадать. Кто же знал, что у мальчишки не все в порядке с головой. Остальные тоже не лучше, конечно... Девон покусала губы, размышляя, достаточно ли оправданий озвучила. Не хватало еще, чтобы Харон подумал, будто она совсем его не ценит; терять его расположение ей вовсе не хотелось, пусть и без этого большинство важных вопросов регулировал контракт. - Во-вторых... - она ненадолго замешкалась, - ты точно никогда раньше его не видел? Гуль хмыкнул, будто задумался. - Ну так что? - поинтересовалась Девон, когда многозначительное молчание напарника затянулось. - Да, я знаю, почему этот парень так на меня ополчился. Ты это хотела услышать? - И почему? - каждое слово из него приходилось вытягивать клещами, и это утомляло. Нет, Девон прекрасно знала, что такого понятия, как недоверие, между ними не может быть вовсе - особенно с его стороны. Гуль мялся вовсе не поэтому. Скорее, ему была неприятна сама ситуация. Необходимость отчитываться перед девчонкой, пережившей едва ли десятую долю того, что выпало ему. - Он был свидетелем расправы над его собственной семьей, - глухо произнес Харон. Уже догадываясь, что последует дальше, Девон попыталась опередить его: - Ты? - Я, - согласился он с некоторым удивлением, будто не верил, что это так очевидно. - Занятное совпадение. Повисла тишина. Здесь, в темноте, рассеянной лишь слабым светом из окон и холодным отблеском луны, Девон со своим зрением почти не видела отслаивающейся и гниющей кожи на теле своего напарника. О его недуге говорил только неприятно-сладковатый запах, но и тот не бил в нос своей резкостью, будучи стойким, но терпимым. А еще от гуля исходило тепло, которое ощущалось крайне отчетливо - стоило только поднести к нему руку. Отдергивать ее на полпути она не стала и осторожно накрыла ладонью его локоть. - Ты можешь мне рассказать, - сказала она тихо, пальцами ощущая неровность кожи гуля. - Это был приказ, да? - Да, - короткое согласие он произнес так медленно, что по коже побежали мурашки. - Я не поклонник убийств, если хочешь знать, мне это не нравилось. Но у Азрухала то и дело появлялись должники... Она устало прикрыла глаза. - Я поняла. - Ну, и что теперь? - осведомился он с ощутимой нервозностью, будто ожидая, что признание в совершенном преступлении заставит хозяйку контракта отвернуться от него. Но оно только в очередной раз подтвердило, что наемник следует приказам беспрекословно. - Теперь я знаю о тебе немного больше, - она медленно вздохнула, наконец отпустив его руку. - Ладно, давай еще раз уточним. При каких обстоятельствах ты можешь отклонить приказ? - Если он объективно невыполним. Если он явно абсурден и противоречит логике выживания. Если он включает нанесение непосредственного вреда исполнителю - то есть, мне - в случаях, когда этого можно избежать. - Все? - Можешь еще раз перечитать контракт, - едко заметил гуль. Девон задумчиво покусала губы. В контракте таилось какое-то мистическое дерьмо, не иначе. Харон с такой строгостью чтил каждую написанную там букву, что ей не хотелось даже лишний раз брать в руки эту бумажку. Хотя раньше склонности к суевериям Девон в себе не замечала. - Тогда... выбрось все это из головы. И живи дальше. И, - она ненадолго замялась, сомневаясь в искренности того, что собиралась сказать, - если ты хотел узнать, но боялся спросить - я не считаю тебя бездушным чудовищем. Ты следовал приказу и не владел собой, так ведь? - Я владел собой, - возразил он недовольно. - Но мне это не нравилось. Все-таки она ничего в нем не понимала. Обманчивое ощущение близости было только ее, - теперь это стало очевидным, - и с каждой секундой оно ускользало. Она попыталась вообразить его чувства в тот момент, но одно упорно не складывалось с другим. Они оба убивали, вместе или по отдельности, и не всегда это было обоснованное опасностью действие. Девон стремилась к хладнокровию, заменяла его спонтанностью, пыталась прогонять лишние мысли и просто делать, - но теперь она поняла, как выглядит действительно хладнокровное убийство. Те самые руки, за которые она только что цеплялась, которые защищали ее - эти же руки убивали обычных людей, мирных людей. И Девон никак не могла нащупать грань, понять, где заканчивается обычное рутинное кровопролитие и начинается нечто пугающее. Странное чувство. Будто какой-то кусок ее, нечто ценное и важное тянут на невидимой нити, и все, что в ее силах - успевать следом, пока связь не выдрали с корнем. И она шагнула ближе, вопреки этому, прекрасно зная, что уже опоздала. Харон глубоко вздохнул с почти неслышным, никак не подходящим человеческому существу хрипом. - Ди, - тихо позвал он, с осторожностью отодвигая ее от себя. - Он был не единственным ребенком в той семье. Просто ему повезло. Я видел его, но не стал преследовать. Казалось, что от прежнего чувства доверия и понимания ничего не осталось. Ни следа. Ей становилось чертовски не по себе от мысли, что напарник, которого она считала просто человеком в уродливом теле, человеком, несколько ограниченным в возможностях, но имеющим ту же природу, что и она, на самом деле стоит намного, намного дальше. Пугало не столько разочарование в его человечности, сколько непредсказуемость. Как воздействовать на него и чего ждать - все это вмиг стало ужасающе непонятным. И даже загадочная власть контракта уже не давала прежней уверенности. - Забудь, - выдохнула она. - Давай... оставим эту тему, пока я не передумала. - Как скажешь, - прохрипел гуль. Даже в темноте от внимания Девон не укрылось, что напарник - возможно, бессознательно - ощупывал ту зону предплечья, где недавно лежала ее ладонь. Мысль о том, что прикосновения, скорее всего, и по сей день не доставляют ему удовольствия, пришла несколько позже. Она так привыкла считать его своей собственностью, называть другом, вешать на него свои проблемы, что почти забыла, на что ее ворчливый, но до поры безобидный для хозяина телохранитель способен в действительности. Нет, если он решит, что хозяйка встала на одну ступень с Азрухалом, ее не спасут ни их долгие разговоры, ни эта “дружба”, ни то, что она тоже, по сути, ребенок. Пока хоть какую-то безопасность гарантировал контракт, но она сомневалась уже и в этом. И все же отпускать его от себя не стоило. Девон осторожно кивнула на дверь, под которой виднелась полоска света. - Пойдем. Спать хочется. В темноте его очертания почти не обнаруживали деталей, и только когда гуль последовал за ней в освещенный коридор, напряжение немного спало. Девон списала все на утомление - оно часто заставляет бояться того, чего нет. Перспектива ночевать в стенах настоящего дома показалась ей невозможной роскошью. Девушка легла прямо на пол, завернувшись в свое дырявое одеяло. Сон пришел почти сразу.

***

Она проснулась значительно раньше сигнала будильника. В тот час едва начало рассветать. По привычке сначала прислушалась, стараясь не шевелиться и не создавать шума. В темноте поблескивали еще чьи-то глаза - Харон. Противный гуль опять не спал. Неудивительно, впрочем - как знать, не выскочит ли опять из ниоткуда ребенок с ножом... Мысль напомнила о Транквилити-лейн, и ее передернуло. Девон немного завидовала умению Харона обходиться сколь угодно долго без отдыха. Возможно, именно поэтому надеялась приучить его к здоровому сну. Или потому, что ей хотелось о ком-то заботиться. Или - и этот вариант больше походил на правду - потому, что все нечеловеческое и ненормальное в нем пугало ее теперь еще больше. Тихий шорох его движений заставил ее в первую секунду напрячься и подобраться. Теперь она была уверена, что Харон смотрит на нее, будто пытаясь что-то сказать, хоть комнату и освещала одна луна за окном. Рядом, на диване, тихо сопел спящий Джеймс, а неуловимый свет земного спутника отражался в подернутых мутноватой пленкой глазах телохранителя. Девон не чувствовала себя отдохнувшей, но спать больше не хотелось. Вздохнув, она тихо выпуталась из одеяла, поднялась и просеменила в уборную. Аккуратно прикрыла за собой дверь, удивившись, что та даже не скрипнула; огляделась - разбитая, но вычищенная до блеска плитка пола, так же старательно вымытая, но явно повидавшая виды сантехника, рыжие пятна вокруг отверстий канализационного стока. И какой-то шорох. Сначала она решила, что где-то в углу скребется мышь, но звук доносился явно откуда-то сверху. - Мне не кажется, что это хорошая идея. Одни кости. Девон замерла и огляделась. На потолке зияла заметная дыра, из которой спускалась вертикальная труба водопровода - вероятно, хозяевам пришлось заменить ее, пробив вокруг неаккуратное отверстие. А теперь через него можно было услышать, что происходит наверху. Разговор шел в прежней благодушной манере, будто муж и жена не беседовали между собой, а пытались произвести на кого-то наилучшее впечатление. - У нас уже давно не было гостей, Джек. Сколько придется ждать очередного… - окончания фразы Девон не расслышала, а потому почти перестала дышать и надеялась только на то, что не заявит о себе уже ощутимый голод. - Ты хочешь поставить под угрозу нашу семью? И весь Андейл? - Нас больше! - Нет, Линда, риск того не стоит. - Голос мужчины приглушился каким-то шорохом. “Ну и дерьмо”, - подумала Девон, уже забыв, зачем пришла. - Как же легко нам жилось, когда ты не был таким занудой, дорогой. Разговор хозяев перетек в обмен странными шутками, которые строились вокруг неизвестных ей событий. Догадаться о смысле их слов становилось все сложнее. А потом голоса стихли, слышались только шаги, позволявшие догадаться, что Линда и Джек разошлись по своим делам. Девон осторожно приоткрыла дверь и выскользнула в гостиную. В проходе она наткнулась на Харона; гуль придержал ее на месте, смягчив столкновение, и многозначительно кивнул в сторону лестницы. Похоже, он тоже что-то слышал. Раньше она пожалела бы, что они не успели изобрести какой-нибудь секретный язык, позволивший бы обменяться мнениями и не привлечь ничьего внимания. Теперь неудобно было даже думать о чем-то подобном, будто ей наконец стало ясно, что обращаться с ним как с равным, как с добрым приятелем не следует. Он у нее в подчинении, он намного старше, он, в конце концов, мужчина. По мере привыкания к темноте ей все проще становилось разобрать черты его лица. Казалось, оно ничего не выражало, только по-прежнему влажно поблескивали мутные глаза, следя за ее осторожными движениями и иногда переключаясь на наблюдение за лестницей. Волнение понемногу успокоилось, когда Девон, пройдя в гостиную, опустилась в кресло. Харон встал рядом, облокотившись о стену - совсем близко, показалось даже, что она чувствует исходящее от его тела тепло. Она пыталась хранить бдительность, но задремала, а когда проснулась, уже рассвело. Гуль оставался поблизости и молчал, а Девон была почти уверена, что в гостиную никто не спускался - она бы точно заметила. По крайней мере, девушка могла поклясться, что сквозь сон продолжала слышать шаги наверху. Папа уже не спал - перебирал гремучие баночки с таблетками в своей сумке; очевидно, именно это ее и разбудило. Потянувшись и нарочито мрачно кивнув на его приветствие, она наконец вспомнила о незаконченных утренних процедурах и, опасаясь еще какого-нибудь настораживающего открытия, отправилась умываться на кухню. Там ее и застала Линда. Возможно, она вовсе не подкрадывалась незаметно, просто ее шаги заглушил шум воды, но Девон скорее почувствовала чье-то присутствие, чем услышала. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы обернуться не с ошарашенным выражением пойманного с поличным преступника. - Доброе утро, - сказала женщина с мягкой улыбкой. Ничто в ее внешности не выдавало того, что она поднялась ни свет ни заря. Девон тоже попыталась улыбнуться, под тихое стрекотание счетчика радиоактивности стряхивая капли воды с рук. - Доброе. Она разрывалась, напряженно думая и о случайно подслушанном разговоре, и о своем телохранителе, рассказ которого она силилась выкинуть из головы, но не могла. Пользуясь тем, что Линде виден лишь ее затылок, девушка быстро оглядела свое снаряжение. Кроме пристегнутого к боку боевого ножа, при себе у нее ничего не было, но и этого вполне хватило бы, чтобы одолеть чокнутую домохозяйку. Если, конечно, возникнет необходимость. Та как ни в чем не бывало надела передник, достала с верхней полки кастрюлю, поставила на плиту, залила предварительно очищенной воды и бросила немного соли. Девон наблюдала за этим, лихорадочно перебирая в уме возможные варианты развития событий. Может, она неверно поняла их слова? Может, они и задумывали нечто недоброе, но поняли, что им это не по зубам? - Тоже рано встаешь, это признак работящего человека, - ласково заметила Линда. - Твой отец сказал вчера, что вы ученые. Поделишься, над чем трудитесь? Девон попыталась отшутиться: - Над повышением качества жизни на Пустоши. - По-моему, понятие высоком уровне жизни у каждого свое. - Линда не выглядела ни восхищенной, ни разочарованной тем, что в ответ получила малоинформативную шутку - о том, что шутка не так далека от правды, женщина, разумеется, не знала. - Ну что, может, ты поможешь мне с завтраком? - Конечно, - почти не думая, отозвалась Девон. - Что нужно делать? Линда задумчиво сощурилась, обведя взглядом комнату и остановившись на гостье. - Заберем кое-какие запасы из подвала. Что-то в ее поведении заставило Девон заподозрить подвох. Был то странный, на грани игривости тон, мечтательно-зловещее выражение лица или простота, с которой Линда озвучила свое предложение - девушка особо не раздумывала. Потому что, так или иначе, ей действительно стало любопытно. Любопытно разобраться, что стоит за видимым дружелюбием этой семейки. О возможном риске Девон не слишком беспокоилась: при случае она могла себя защитить. Она согласилась, сделав вид, что ни на секунду не усомнилась в искренности хозяйки. Ведя ее по темному коридору, Линда позволила себе заметить: - Хранить продовольствие в погребе очень практично. Девон тихо фыркнула - не то посмеиваясь над простодушием женщины, не то от нервозности. Как оказалось, нервничала она не напрасно. Под потолком покачивалась тусклая лампочка. На полу темнели засохшие кровавые пятна разной степени давности. Запах мяса ощущался уже с порога. На столе посреди комнаты было распластано чье-то лишенное головы и конечностей тело. Человеческое тело. Первой мыслью было заорать и бежать. Девон откашлялась, особенно остро ощутив, что не завтракала; совладать с собой стоило немалых усилий, хотя за последнее время ей пришлось увидеть немало трупов. Поначалу боялась до обморока, но даже к такому возможно привыкнуть. Да и ее жизни именно в этот момент ничто не угрожало - Линда не держала при себе оружия, а схватить нож со стола попросту не успела бы. Но даже сделать глубокий вдох, что обычно помогает успокоиться, не вышло - в нос забивался запах, должно быть, намертво въевшийся в камень пола. Труп тоже пах не розами, пусть и не падалью. На вид он казался довольно свежим, по крайней мере, не гнил, но условия подвала не подходили для долгого хранения - недостаточно холодно. Если здесь и действовала когда-то система охлаждения, она давно вышла из строя. В двух подключенных к электрической сети холодильниках, очевидно, уже просто не нашлось места. Наконец придя в себя, Девон поинтересовалась: - Так вы… вчера кормили нас мясом этого парня? Линда кивнула и добавила, очаровательно улыбнувшись: - Он немного подпортился с тех пор, как здесь лежит, так что, увы, пойдет теперь только на мыло. Мы угощаем гостей только свежим. Заторможенно покивав, Девон продолжила изучать обстановку. Линда же спокойно прошествовала к холодильникам - видимо, действительно собиралась забрать кое-что из своих запасов. О помощи она пока не попросила. Впрочем, глупо было ожидать, что хозяйка решилась на эту экскурсию, преследуя исключительно невинные цели. - Думаю, после того, что я здесь увидела, вы меня уже не отпустите? - осведомилась Девон осторожно. Впору подумать о том, что она еще спит и видит странный, бредовый сон - сны, как правило, иными и не бывают. Линда, остановившись по другую сторону стола, только слегка склонила голову. - Для начала скажи, что ты об этом думаешь. Вдыхая очередную порцию своеобразно пахнущего воздуха, Девон лихорадочно перебирала варианты. Ложь о безоговорочной поддержке каннибализма вряд ли чем-то ей поможет, потому как будет различима и с первого взгляда. Яростно критиковать их образ жизни - тоже не лучшая идея. Средний вариант не требовал особой смелости и не слишком претил ей лживостью, так что... - Я думаю, что не могу судить, - выдавила она наконец. - Но и иметь ничего общего с этим не хочу. Ей некстати вспомнилось, как на пути в Вашингтон она едва стояла на ногах от голода и всерьез подумывала подкрепиться убитым рейдером. Остановила только мысль о том, что все они чем-то больны. Девон не нравилось об этом думать. - Но ты ведь ешь мясо животных. По-твоему, человеческое мясо чем-то от него отличается? Не считая вкуса, конечно… ты должна была заметить, насколько оно нежнее и вкуснее любого другого. Что такого в поедании себе подобных? Что за устаревшая мораль? - Вы что, ищете единомышленников? Линда медленно кивнула, глядя прямо на нее. - Возможно. Весь ее вид говорил об обратном - о готовности обмануть и забить очередную овцу. - Понимаешь, - Девон прибегла к фамильярному обращению на “ты” - решила, что для этого самое время, - я достаточно насмотрелась на бандитов и рейдеров, которые тоже не слишком заботятся о морали. И дохнут, как мухи, от ранений, наркотиков и болезней. Потому что ведут крайне несдержанный, далекий от цивилизованного образ жизни. Иногда… стоит себя сдерживать и поступать по-человечески. Просто чтобы остаться человеком. “Прекрасная мысль - объяснять каннибалу какие-то философские тонкости. Просто замечательная”. - Хочешь сказать, мы не люди? - наморщила лоб Линда. - Как можно ставить нас на одну ступень с рейдерами и прочими бродягами? В отличие от них, мы поддерживаем в Андейле мир, согласие и довольство. Девон пожала плечами, вновь с опаской покосившись в сторону расчлененного трупа. - Я рада, что вам это удается, а я лучше рисковать не буду. А теперь… теперь ты меня выпустишь, и мы уйдем. Линда задумчиво склонила голову набок. Нахмурившись, Девон торопливо закатала рукав куртки, под которым прятался Пип-бой, и продемонстрировала устройство не слишком впечатлившейся женщине. - У моего отца такой же. Хорошая штука. Я нажму кнопку, и они с Хароном тут же поймут, что я в беде. Как ты могла убедиться вчера, Харона заколоть ножом не так-то просто. - Да? По-моему, все как раз наоборот - с этим справился даже ребенок, - хмыкнула Линда. Только теперь Девон заметила, что все это время заговаривавшая ей зубы женщина стоит у самого выхода - ей хватит пары секунд, чтобы… - Нет, сука, ты меня выпустишь, - она сорвалась с места, но не успела вовремя добраться до захлопнувшейся двери, зато прищемила пальцы и едва успела вовремя их выдернуть из немедленно сомкнувшейся щели. С обратной стороны послышался щелчок замка, за ним последовали торопливые шаги. Громко выругавшись, Девон изо всех сил пнула дверь. Выломать ее она не смогла бы при всем желании, на металлической поверхности даже не осталось вмятины от удара - вся сила пришлась на несчастную, ни в чем не повинную ногу. Она глубоко вдохнула и попыталась сосредоточиться. Страшно ей не было, напротив - внутри поселилось туповатое спокойствие, мешавшее осознать всю опасность и поверить, что с ней вот-вот случится какое-нибудь дерьмо. Все ее инструменты для взлома остались снаружи. Девон не успела рассмотреть замок, только догадывалась, что с той стороны - простейший запор со шпингалетом: на это указывал характерный щелчок, который, впрочем, она могла и с чем-то спутать от досады. Дверь прилегала слишком плотно, чтобы подцепить засов с внутренней стороны ножом, а ничего больше Девон, как ни обшаривала свои карманы, не нашла. Имелась только пара утопленных внутрь болтов, которые, вероятно, поддерживали с обратной стороны ручку и никак не относились к замку, но попробовать стоило. Поэтому, преодолевая тошноту, она заглянула в ящики стола, где хранились разделочные инструменты. Надеялась, что среди них случайно затесалась отвертка. Результат обыска ее разочаровал: ничего, кроме идеально чистых резаков разного размера и степени остроты, хозяева здесь не хранили. Вздохнув, девушка вывернула ящики и поочередно запустила их в стену, только теперь заметив, что под потолком подвешено несколько железных клеток. Грохот треснувшего дерева и лязг инструментов немного облегчили ее положение. Приглушенный слоем грунта шум сверху заставил ее замереть и прислушаться, гадая, прозвучал ли в действительности выстрел. Вскоре сомнений не осталось: наверху определенно затеяли вооруженный конфликт. Что думает папа по поводу такой разновидности гостеприимства, она могла только догадываться. Не прошло и получаса, как дверные засовы со скрежетом сдвинулись. Она ожидала, что увидит Харона, но на пороге стоял папа. На секунду Девон подумалось, что зрелище любимой дочери на фоне расчлененного тела может заставить его сделать неверное умозаключение, но, болезненно нахмурившись, Джеймс только схватил ее за локоть и повел за собой.

***

- Почему всюду, куда мы ни придем, кто-то погибает? Девушка пожала плечами и поправила сползший при неловком движении ремень сумки. - Потому что на Пустоши полно чокнутых, - весомо заметил Харон вместо нее. Девон даже не сразу догадалась подарить ему осуждающий взгляд - удивилась, что он вообще заговорил. Андейл остался позади еще несколько часов назад, но Джеймс не переставал изумляться тому, что за тайник с сюрпризом скрывался за благовоспитанностью и дружелюбием семьи Смит. Видимо, утром они умудрились договориться и скоординировать действия: папа рассказал, что примерно во время ее разговора с Линдой к нему подошел Джек и попросил помочь вынести из сарая кое-какую технику. Просьба относилась в первую очередь к Харону, что уже показалось обоим странным, но гуль отказался - его больше интересовало, куда подевалась напарница, а напевающая забавную песенку на кухне Линда, кажется, могла ответить на этот вопрос. Идти пришлось Джеймсу, и, судя по его лаконичному “это было ужасно”, увидел он примерно то же, что его дочь - в подвале. Запереть гостя в сарае Джеку не удалось - Джеймс сумел задержать его и сбежать в дом, где Харон пытался добиться ответа от хозяйки дома, используя обычно весьма эффективный способ - наставив на нее дуло дробовика. О дальнейшем папа рассказывать не хотел, но Девон приблизительно догадывалась, чем все кончилось: Джек последовал за ее отцом с оружием, а Харону не осталось ничего, кроме как опередить его и выстрелить первым; Линда не осталась равнодушной к смерти мужа, и ее тоже пришлось пристрелить; а потом на шум явились вооруженные, но точно так же неспособные тягаться с гулем соседи. “В общем, - заключила она про себя, - все хорошо, что хорошо заканчивается”. Растерянность папы, в очередной раз столкнувшегося с нравами Пустошей, несколько сгладилась знакомством со стариком Харрисом, который с пониманием неизбежного воспринял смерть остальных жителей Андейла и вызвался похоронить их вместе с человеческими останками, что хранились в сарае и подвале. Он же охотно согласился взять детей к себе на попечение, пообещав, что будет заботиться о них как следует и ни за что не позволит последовать примеру родителей. "Представь, - говорил Джеймс дочери, - что ждало бы бедных детей, останься они с каннибалами”. Почему-то он был уверен, что второго ребенка они подобрали исключительно для будущего пропитания. Девон не спорила, хоть и не разделяла его ужаса по этому поводу - возможно, для детей все сложилось бы вовсе не так плохо, да и, в конце концов, теперь перспектива быть съеденными им точно не угрожает. После небольшого открытия из прошлого драгоценного напарника ее, кажется, уже ничто не могло испугать. Отцу об их разговоре она, разумеется, ничего не сказала. Не стоило и надеяться, что он со своей обостренной моралью сумеет спокойно воспринять подобный факт из жизни “друга” дочери. Даже она до сих пор не могла перебороть какую-то неловкость, убедить себя, что ничего не изменилось, что они все те же, просто знают друг о друге немного больше. Можно подумать, раньше она не подозревала, что он убивал невинных по приказу. Это первое, что приходило в голову любому - делать грязную работу руками того, кто оказался в беспрекословном подчинении. И все-таки именно этот разговор что-то в ней перевернул. Если раньше черты, противоречащие образу описанной в контракте машины убийства, проявлялись постоянно, то теперь она их не замечала. Харон казался почти неживым. Будто все, что для него существовало - контракт и приказы. Ходячий труп, и после смерти непоколебимо выполняющий чью-то волю. Чью? Сейчас ей куда больше, чем раньше, хотелось узнать, кто промыл ему мозги, кому принадлежала идея сделать из живого существа покорную приказу машину. Возможно, узнав о сопутствовавших тому обстоятельствах и целях такой процедуры, она поймет... да хоть что-нибудь. Проблема состояла в том, что Девон не могла себе даже представить, откуда можно начать поиски. Харон за все время не дал ни одной зацепки. Он не рассказывал о себе ничего. Возможно, потому, что действительно ничего не помнил. О свойствах человеческой памяти она знала немного, но когда-то давно вычитала, что мозг ничего не забывает, просто нарушение нейронных связей делает воспоминание невозможным. При необходимости подобные проблемы решались при помощи гипноза. Она внимательно посмотрела на идущего рядом Харона, будто собиралась обсудить с ним эту мысль. В действительности мысль обсуждений не требовала, дикая настолько же, насколько неуместная в нынешних условиях мира, далекого от понимания тонких практик по воздействию на сознание. Да и где найдешь на Пустошах человека, сведущего в таких вещах?.. Утро в уничтоженном давней войной городе выдалось особенно серым. Очертания отдаленных развалин терялись в тумане, а в воздухе чувствовалась сырость. Увидеть дождь на Пустоши Девон так и не довелось, - возможно, к счастью, - но небо над головой часто было блеклым и пасмурным, как и теперь. Изменениям погоды она даже немного удивлялась - как человек, проживший почти всю жизнь под землей, в неизменном свете гудящих ламп, при постоянной температуре. Видеть небо и облака наяву, прямо над своей головой, а не на зернистой пленке фильма, она до сих пор не привыкла. Было в этом нечто далекое от привычной ей реальности, отчего поначалу небо казалось неестественным, едва ли не картонным. Окончательно проснувшийся отец вел себя тихо и отнюдь не выглядел отдохнувшим. Как выглядит она, Девон задумываться давно перестала. Мигрень тоже не проходила. За поздним завтраком обнаружилось, что остатки открытых вчера консервов, банку с которыми Девон предусмотрительно обернула бумагой, все-таки вытекли в рюкзак. Ругаясь, она принялась вытряхивать и отчищать от древней каши с мясом свои вещи. Кое-что пришлось выкинуть, и здесь таилась положительная сторона: освобожденная от хлама сумка стала немного легче. Зато завтрак - беднее. Путь в Ривет-Сити занял весь день, но уже к вечеру впереди показались очертания Мемориала Джефферсона и огромного авианосца. Девон уже начинало казаться, что эта дорога никогда не закончится. Она потерла переносицу. Головная боль так и не отступила. Джеймс, исполненный надежд, при виде долгожданного пункта назначения будто разом стряхнул с себя всю усталость, прибавил шагу. Их впустили без лишних вопросов - шериф помнил намозолившую глаза девушку, для которой пребывание в городе закончилось шумом и вызовом врача в номер. А она-то надеялась, что про этот случай скоро все забудут. Ривет-Сити остался тем же - гремел и скрежетал, шумел многообразием человеческих голосов, источал запах ржавчины и сырости. Больше всего Девон хотелось влететь в ангар, служивший своего рода рыночной площадью, и как следует поесть на “Галере Гэри”, а заодно взглянуть на нормальных, не двинутых обывателей столицы. Отец же настаивал на том, что первым делом надо поговорить с доктором Ли, а потом уже обращать внимание на мелочи жизни вроде голода и усталости. Девон предпочла бы оставить разговоры отцу. Он уж точно сумеет убедить свою старую подругу в том, что реанимировать проект действительно стоит; помощь дочери ему вряд ли требовалась. Короткой встречи с Мэдисон Ли в прошлый раз ей хватило, чтобы понять: вместе они не уживутся. Отчасти поэтому Девон сомневалась, что ей стоит принимать участие в работе отцовского проекта. Причина заключалась не в порождающей неизбежный конфликт разности характеров, даже наоборот: ей казалось, что она понимает Ли слишком хорошо, будто по странной случайности унаследовала что-то и от нее. В ненаучные теории о вмешательстве предыдущих партнеров в генетику детей от последующих Девон не верила (как и в то, что между папой и Мэдисон всерьез что-то было), да и в тех теориях обычно говорилось об обратной гендерной ситуации, поэтому иначе, как ироничным стечением обстоятельств, она это назвать не могла. Таким же ироничным обстоятельством явилось и то, что это душевное родство с Ли страшно раздражало. Будто ей сунули под нос пример того, чем она могла бы стать, не испортившись под влиянием Пустошей и оставив при себе все наиболее мерзкие качества вроде занудства, высокомерия и надоедливого перфекционизма. Не то чтобы она сумела окончательно от них избавиться вместе с остатками четких моральных принципов, но, как казалось, подавляла вполне успешно. Впрочем, в этот раз можно было и потерпеть - ей хотелось видеть, как удивится Ли, когда услышит о далеких от ее представлений технологиях из Убежища 112. В силу возраста Девон считала себя более открытой для всего нового, но даже она вспоминала о симуляторе с волнением, будто коснулась чего-то, близкого к мистике. Работа в лаборатории шла все менее споро - уже пришел вечер, и даже самым большим энтузиастам не терпелось вернуться в свои каюты и отдохнуть после трудового дня. Тем не менее, посетители сразу привлекли всеобщее внимание. Одна из симпатичных женщин в белых халатах даже взяла на себя смелость предупредить, что они “готовятся к важному эксперименту”, и вообще трогать что-либо в лаборатории нежелательно, как и отвлекать ученых. Заметив, как ее взгляд бегает от одного гостя к другому, - женщина явно не могла определиться, от кого в первую очередь ждать неприятностей, - Девон рассмеялась, но скорее устало, чем радостно. Папа отвел Ли в сторону и принялся что-то горячо ей объяснять. Только теперь Девон вдруг вспомнилось то, о чем она по странной случайности даже не подумала утром: именно Азрухал рассказал ей, что Харон некогда стал жертвой промывки мозгов. При некоторой вероятности подлого обмана с его стороны она надеялась, что была в его словах хотя бы часть правды, и, возможно, хранилась эта правда не только в его голове. Девушка припоминала, что в баре стоял терминал, и старалась верить, что там Азрухал оставил хоть крупицу полезной информации. А еще ей отчаянно хотелось все-таки вскрыть его сейф и забрать свои крышки, но где-то на краю сознания маячила уверенность в том, что Харон не одобрит этого. Вроде как… тогда выйдет, что его контракт она получила бесплатно. К ней подошел отец - Девон заметила только тогда, когда он заговорил. - Пора начинать работу над проектом. Мы собираемся в Мемориал Джефферсона. Ты с нами? - поинтересовался он с уверенной надеждой. - Что, уже сегодня? - Конечно, - он будто удивился, - к чему откладывать? Она долго смотрела на него, потом на Ли, ее ученых и снова на отца. - Не знаю, - выдавила из себя Девон то единственное, что крутилось у нее в голове. - Дочка, ты очень нам нужна. Мне нужна, - применил папа запрещенный прием. - Без тебя радость от запуска проекта будет неполной... Да и, честно говоря, я надеялся на твою помощь, в нашем распоряжении не так много людей. - М-мне надо подумать, - уклончиво ответила Девон и тут же почувствовала себя бесконечно виноватой. Папа смотрел на нее умоляющими глазами - невиданное коварство с его стороны. - Слушай, я тут заметил, что ты ходишь без очков. Мэдисон, - он огляделся, - у тебя ведь есть лишние? - Да, но… - женщина быстро поняла, что, отдав очки, окажет услугу не старому знакомому, а его нахальной дочке, - это собственность лаборатории и большая редкость. - Она будет аккуратно с ними обращаться, правда, милая? - папа подмигнул Девон и сам взял со стола аккуратный, слегка потертый футляр. - Примерь-ка, может, и не придется заимствовать “собственность лаборатории”. Девон ухмыльнулась, осторожно извлекла содержимое из футляра, протянула тот отцу и привычным с давних пор движением водрузила очки на нос. От полузабытой четкости всего вокруг, которую дарили особым образом утолщенные стекла, у нее даже немного закружилась голова. Совсем некстати она обратила взгляд на Харона и со смехом заметила, что в данный момент его гримаса отдаленно напоминает ухмылку. Конечно, гуля это не красило, но вот ей показалось забавным. - Черт, всю жизнь теперь буду помнить, что меня купили за очки… - пробормотала она и глухо рассмеялась, обнимая отца. Умом она понимала: сдалась в большей степени потому, что не знала, чем еще ей заняться. Бесцельность казалась куда более неприятным обстоятельством, чем ограниченные папиной бдительностью возможности. И, если подумать, перспективы открывались далеко не худшие.

***

Жалеть о своем согласии Девон пока не пришлось, хотя работы ей доставалось едва ли не больше, чем остальным. Или доставалось бы, не будь возможности разделить ее с напарником. Пока ученые расставляли свои склянки и размышляли над тем, как бы обеспечить питанием приборы, они с Хароном занимались бытовыми делами. И это лишь звучало так просто. Ли и ее команда явно планировали прожить в здании мемориала некоторое время, пока не состоится запуск очистителя. На вопрос о том, думали ли они запасти еды и согласны ли ночевать в пыльной, много лет простоявшей в запустении общей спальне, ученые только переглядывались с непониманием и скрытым возмущением: “Что за вздор, неужели никто об этом не позаботился?” Заботиться пришлось им с Хароном. Спасало то, что почти все необходимые вещи и техника в здании мемориала уже были; дело стало только за расходными мелочами и организацией быта. Как только в комплексе появилось электричество, они нанесли новый визит в Ривет-Сити и вернулись с горой еды, которую предстояло упрятать в холодильник. Приведение в порядок постелей, обустройство рабочих мест для каждого, поиски необходимого оборудования в подвале по иногда размытым описаниям тоже ложились на них, не говоря уже о регулярной уборке - “для правильной работы оборудования необходимо поддерживать чистоту!” - и нередких случаях, когда ученым требовалось что-то купить в городе. Всего неделю назад Девон всерьез думала, что уволит Харона, как только доберется до Ривет-Сити, но теперь, когда папа с головой ушел в работу, а остальные его коллеги изображали бурную деятельность, она не только не рассчитывала на их помощь, но и чувствовала себя чужой и страшно одинокой. Гуль, как ни странно, немного развеивал это ощущение, пусть и по-прежнему больше молчал, а если и надеялся наконец избавиться от нее, разорвав контракт, то не подавал виду. По крайней мере, она больше не видела в нем угрозу. А потом перестала и выдумывать себе проблемы - на это просто не оставалось времени. Прожив с учеными около недели, она успела даже немного изучить их привычки. Ли терпеть не могла крошки от печенья на столе и приходила в ярость, если те прилипали к рукавам ее халата; Алекс Даргон предпочитал читать отчеты на ходу, курсируя по помещению, и нередко задевал предметы обстановки; Дженис Каплински то и дело доставала из кармана маленькую расческу и водила ею по волосам, будто это успокаивало и помогало сосредоточиться; Анна Холт вечно забывала отключить приборы от сети, когда заканчивала с ними работать; Гарзе по странной закономерности постоянно кто-то жаловался на жизнь - сам он не слишком много говорил, но, похоже, умел слушать. А еще в команде был Дэниэл. Дэниэл Эджинкорт был ходячей проблемой. На его фоне даже Харон казался оптимистичным и довольным жизнью созданием. Он выказывал свое недовольство по любому поводу, особенно когда дело касалось Джеймса и его дочери. Даже знакомство он начал не с фразы “Привет, я Дэниэл”, а с весьма грубого предупреждения: не трогать ценное оборудование, не ступать на его территорию и не осквернять его воздух своим дыханием. С того момента Девон наслушалась от него самых разных упреков: он винил их с отцом в том, что двадцать лет назад его работа пошла насмарку; в том, что они появились теперь и подорвали деятельность целой научной группы; в том, что она до сих пор не принесла ГЭКК, а Джеймс не запустил очиститель, хотя ученые и лично он, Дэниэл, сделали все, что требуется, и даже больше. Поначалу Девон не обращала на него внимания, но в какой-то момент терпение лопнуло: она устала за день и благодарно воспользовалась возможностью на ком-то отыграться. Перепалка со взаимными оскорблениями продолжалась до тех пор, пока не появился Джеймс и не увел дочку подальше от оппонента. “Знаешь, я тоже не в восторге от поведения этого молодого человека, но давай ты будешь держать себя в руках, хорошо? Мы взрослые, образованные люди... и Мэдисон не простит мне трагической гибели одного из своих подчиненных”, - вот что он ей сказал. Говорил вполне серьезно, ничем не показывая, что это просто шутка - вероятно, и вправду решил, что дочка чересчур пристрастилась к убийству невинных и запросто может сорваться теперь, когда рядом маячит непосредственный раздражитель. Откровенно говоря, о насилии над излишне прямолинейным инженером Девон даже не задумывалась, пока папа сам не упомянул об этом. Такой способ решения проблемы не показался ей вдохновляющим и теперь. Но, похоже, она получила свой результат: предстала перед отцом в худшем свете. И почему-то - возможно, дело заключалось в неком типично женском непостоянстве - ее это не слишком-то радовало.

***

Подходило время очередной закупки продовольствия, но они с Хароном и Гарзой, совсем потонув в делах, сумели выбраться в Ривет-Сити только к вечеру. Рынок, разумеется, был уже закрыт. Возвращаться с пустыми руками Девон не хотелось. Да что там, ей вовсе не хотелось возвращаться. Каждый раз, как только дневные работы подходили к концу, ее начинала мучить какая-то дурацкая тоска; в голову лезли совсем неуместные мысли о матери и о том, что без ее участия проект обречен на неудачу. Должно быть, так действовала рутина. Гарза ее стремления задержаться в городе не разделил и поспешил обратно, заверенный в том, что Девон и Харон справятся и вдвоем. Продуктов должно было хватить как минимум на один ужин, и она надеялась, что оставшиеся без присмотра ученые сообразят использовать нагревательную плитку по бытовому назначению. Она заранее оплатила комнату в гостинице на верхней палубе. Вера Уизерли, пересчитывая крышки, взирала на нее с подозрением, будто ждала, что и в этот раз ей придется извиняться перед разбуженными криком постояльцами и не спать целую ночь, готовясь снова вызывать доктора. Именно поэтому Девон предусмотрительно заплатила двойную цену - чтобы хозяйка не отказалась принимать ее в своей гостинице. По меркам Пустошей деньги были немалые, поэтому девушка рассталась с ними не без сожаления, а Вера взяла вполне охотно, для порядка изобразив тяжелейшие раздумья. Казалось бы, ничего лучше и придумать нельзя - ночевка вне комплекса обещала сон в нормальной постели, а не на драной, покинутой даже насекомыми койке. И разбудят ее не панические вопли кого-нибудь из команды Ли, а привычный будильник Пип-боя или голос Харона. Совсем как раньше. Она улыбнулась мысли об этом мифическом “раньше” и отвела гуля немного в сторону, чтобы не мешать движению городских жителей по коридорам. - У меня идея, - она широко улыбнулась Харону. - Давай устроим себе выходной. - Мы уже себе его устроили, разве нет? - Нет, настоящий выходной. Нужно что-нибудь затеять… скажем, можно забраться на крышу авианосца. Харон скептически покивал и отозвался: - Отличная мысль. Очень увлекательно, а главное, никакого риска провалиться черт знает куда. Аккуратно подхватив телохранителя под локоть, Девон вклинилась в очередь идущих по своим делам людей и побрела так же медленно обратно, в гостиницу Веры Уизерли. Идти было недалеко. - Не будь занудой. Все равно мы сделаем, как я решила, - многозначительно сощурилась она, - какой смысл ворчать и ожидать худшего? - Да, ты права. Худшее уже случилось. - Не льсти мне, я могу загордиться. - Я не о тебе. Но такой вариант тоже неплох. Она давно замечала, что у него довольно занятная манера речи - Харон говорил чуть медленнее, чем другие гули, с нарочитой разборчивостью. Создавалось впечатление, что читает по книге каждую свою фразу или повторяет нечто давно заученное, чеканя буквы, даже когда она донимала его личными вопросами, универсальных ответов к которым попросту не существовало. Она снова вспомнила о том, что хотела узнать, как он пришел к служению по контракту. Теперь, видимо, “расследование” придется отложить - пока они не запустят очиститель, не озеленят Пустоши и не восстановят цивилизацию на территории бывшей столицы, о подобных мелочах нечего и думать. Не слушая возражений, - хотя гуль больше и не пытался возражать, будто ему стало совершенно все равно, - Девон купила две бутылки виски, спрятала в сумку, чтобы не привлекать внимания бдительной охраны, и потащила Харона за собой к лестнице на смотровую площадку. Днем, вероятно, отсюда открывался изумительный вид, но сейчас вокруг стелилась непроглядная чернота, не дававшая ни оценить пейзаж, ни как следует прочувствовать широту пространства. Только вдалеке виднелись мерцающие точки - чьи-то ночные костры, а в остальном горел только Ривет-Сити, взрывая темноту свечением иллюминаторов и многих щелей и прорех в железном остове авианосца, и казалось, что корабль плывет по волнам в бескрайнем темном море. Она поежилась. Холод ощущался здесь куда острее, чем внизу, даром что погода стояла безветренная, спокойная, но промозглая. По палубе лениво бродил единственный охранник. Он, очевидно, тоже замерз, потому что время от времени пытался попрыгать и помахать окоченевшими конечностями. При виде ночных посетителей он прекратил свои упражнения и подошел справиться о цели визита. Девон с чрезвычайно одухотворенным видом (училась у отца, так же пафосно декламировавшего любимую мамину цитату из Библии) объяснила ему, что пришла просто полюбоваться звездами с другом. Тот принял это за глупую шутку, но не стал прогонять - в конце концов, и она, и ее гуль оставались на виду. - Ничем хорошим это не кончится, - мрачно заметил Харон, следуя за ней к краю палубы. Девон, сделав вид, что не обратила на него внимания, бросила давно просившееся на помойку одеяло там, где остались металлические поручни, уселась и свесила ноги. Вначале от мысли, что в таком положении несложно рухнуть вниз вместе с держащейся на честном слове железкой, захватило дух. А после восторг сменился холодноватым разочарованием: она поняла, что все осталось по-прежнему. Стоило ли вообще приходить? Больше не получалось с прежней легкостью донимать телохранителя пустой болтовней. Не получалось расслабиться. Но, в конце концов, разве не за этим они взяли с собой выпивку? Хоть обманным путем... Света на площадке едва хватало, чтобы не спотыкаться на каждом шагу, и потому открыть бутылку оказалось непростым испытанием. - Как думаешь, Харон, - тихо позвала Девон, - папа прав? Я кровожадная скотина? - А он это разве говорил? - Подразумевал. - Ну, - гуль с нарочитым равнодушием пожал плечами, - отец явно знает тебя лучше, чем я. Она фыркнула: - Да пошел ты, - и осторожно отпила из бутылки. Харон следовать ее примеру пока не спешил; откровенно говоря, она сомневалась, что гуль вообще станет пить. Знала от него же, что это бесполезно. - Как ты вдруг осмелела. Девон смерила его долгим взглядом, сузила глаза. Отвернулась. - Интересно, есть во мне хоть что-нибудь хорошее? - Ага. Зубы, - невозмутимо отозвался гуль. Она решила было, что ослышалась. - Зубы? Он кивнул с такой непробиваемой серьезностью, что Девон невольно рассмеялась. - Вряд ли ты захочешь взглянуть на мои, чтобы сравнить, - вполне справедливо рассудил он и хмыкнул: наверняка заметил, как она вздрогнула, только представив. Отогнать малоприятную мысль оказалось несложно - она отпила из бутылки еще немного и практически сразу задумалась о другой стороне проблемы: тяжело ли привыкнуть к подобной повсеместной реакции на собственную внешность? Правда, размышляла она об этом недолго. Не хватало еще скатиться в сопли и жалость ко всем, кому так же не повезло. Куда больше ей нравилось ценить Харона за несомненную полезность, чем жалеть за то, что когда-то мощное излучение сделало его похожим на обожженный труп. Помолчав, Девон опять приложилась к бутылке и пила, пока Харон ее не одернул: - Эй, хватит. Понемногу. Ты что, даже пить не умеешь? - Нет, весь мой опыт - бокал шампанского на Рождество с папой, - пожала плечами Девон, сняла очки и со всей возможной осторожностью протерла рукавом запотевшие стекла. - Странно, что с наркотиками при этом ты знакома хорошо. Она не могла не заметить укора и вздохнула: все-таки припомнил. - Что странного? - девушка так же аккуратно нацепила очки на нос и с подозрением взглянула на гуля поверх стекол. - Папа ведь работал врачом в Убежище, я имела чуть больше доступа к его запасу медикаментов, чем остальные. Это не значит, впрочем, что влезть туда было так просто. - Вот как. - Да... однажды он даже поймал меня. Был в ужасе. Я никогда не нарушала его запретов, хотя конкретно насчет таблеток он ничего не говорил… вряд ли даже задумывался, я была примерным ребенком. Почти. Ну… не считая того, что производила впечатление умственно отсталой. - Сомневаюсь в этом, - пробурчал гуль, вряд ли подразумевая, что ее интеллектуальные способности вовсе не так плохи - скорее, его просто покоробило сравнение. - Ну и зря. В общем, папа всучил мне книжку о наркотических препаратах, применяемых в медицине и для армейских нужд. Лучше бы он этого не делал, конечно. Про психо я именно там вычитала, но в Убежище его не хранили, по крайней мере, не в папином сейфе. - Неудивительно. Это ведь, насколько я знаю, препарат совсем не мирного применения. - Я очень боялась, - Девон вдруг поняла, что охрипла. - И тогда, в Убежище, и когда пришлось сбежать. Черт, Харон, я боялась всегда, сколько себя помню... Она прикрыла глаза и блаженно улыбнулась - помогло. После выпивки она могла безостановочно и вдохновенно повествовать о чем попало, не слишком смущаясь того, что для повидавшего многое Харона ее детские проблемы - пустой звук. - А теперь? - осведомился он без особого интереса. - Теперь меньше. Девон задумалась, - все-таки пока она не утратила способности думать, - стоит ли делиться с напарником своими соображениями по поводу его зловещего прошлого, но он подал голос раньше, чем она успела принять решение. - Ди. - Мм? - Чтобы ты не думала, будто я выслушал и проникся твоей душераздирающей бедой… можешь себя оправдывать чем хочешь, но больше ты к этому дерьму не притронешься. По крайней мере, пока я не уволен, - уточнил он, и, вероятно, это должно было разрушить все ее розовые мечты, но она только улыбнулась. - Я не хочу лишиться башки по твоей милости. Поняла? - Теперь ты приказываешь? Интере-есно, - протянула она, укладывая ладонь ему на плечо, а подбородок - на ладонь. - Прошу прощения, я преступил свои полномочия. Так что, ты поняла? - Поняла, поняла. Я ведь и так обещала, что не буду. Я держусь. - И хватит пить, ты собралась все это выхлебать за несколько минут? - он отобрал у нее бутылку и, как ей показалось, на несколько секунд задержал взгляд на горлышке, где только что были ее губы. А может быть, это просто действие алкоголя - внимание заостряется на мелочах, любая глупость кажется хорошей идеей… - А ты хочешь просидеть тут целую ночь? - Я - нет, но если ты останешься здесь, то и я тоже. - Это очень мило. Знаешь, на днях папа спрашивал меня, действительно ли ты со мной из-за контракта. Волнуется. Может, думает, что я разобью тебе сердце, а может, просто не верит, что контракты бывают настолько выгодными для нанимателя. Он промолчал. - Как думаешь, что я ему ответила? Опять молчание. - Я сказала: “Нет, пап, запомни раз и навсегда: никакого личного отношения. Харон слишком крут для этого дерьма”. Вот, именно так. Я ведь права? Она осторожно ткнула его в плечо, проверяя, жив ли он и не отключился ли, как лишенный питания робот. - Да, права, - отозвался гуль так, будто девушка отвлекала его от чтения газеты у камина, и ему хотелось поскорее от нее отвязаться. Но остановиться Девон уже не могла. - Если хочешь знать, я не считаю, что это плохо. Ну, то есть, конечно, у любой женщины есть гнусное и не всегда осознанное желание быть непревзойденной и всячески будоражить чужие сердца, но я стараюсь с этим бороться, пока могу. Развитой личности не пристало беспокоиться о такой ерунде… Наверное, я какой-то бред несу, да? - Это точно, - легко согласился гуль. Она вдруг заметила какое-то движение на периферии зрения - сгорбленная человеческая фигура, что-то большее в темноте разглядеть не вышло даже в очках. - Смотри, кто это там? - мгновенно отвлекшись от своего монолога, она кивнула в сторону ночного гостя, но вместо того, чтобы взглянуть в указанную сторону, Харон уставился на нее. Видимо, решил, что она прибегла к уловке, чтобы рассеять его внимание и отобрать бутылку. Даже не подумав о том, чтобы счесть это оскорбительным, Девон фыркнула: - Не на меня смотри. Незнакомец тем временем подошел к самому краю палубы, оказавшись на одной линии с ними. Он будто и не замечал, что находится здесь не один - застыл на месте и больше не шевелился. Харон схватился за дробовик. - Убери, не похоже, чтобы он хотел нас прикончить, - прошипела девушка, похлопав его по предплечью. Гуль только вздохнул, но подчинился. Осторожно вернув порядком подмерзшие ноги на поверхность палубы и пожалев, что не может отхлебнуть еще немного из бутылки, чтобы согреться, Девон поднялась и уверенно направилась к незнакомцу. - Невеселым выглядите, мистер, - заметила она. Тот повернул голову, чтобы взглянуть на прервавшую его уединение девушку, и тут же потерял к ней интерес. Вид у него действительно был прискорбный - сутулый, грустный до невозможности старик в древних лохмотьях, казалось, ничего не ел целый месяц. В иных обстоятельствах Девон и подходить бы к нему не стала, но сейчас в ней взыграло нешуточное любопытство: что понадобилось похожему на бездомного человеку в такой час на полетной палубе? - У меня нет повода веселиться, - отозвался он со странной обреченностью для того, кого годы должны были закалить и обогатить мудростью. - Почему? - Я потерял семью, - не отрывая взгляда от поглощенной темнотой дали, ответил старик. - Их убили рейдеры. Мою жену и детей. - Пойдем, - негромко, но твердо попросил Харон, наклонившись к ней. - Нет, мне надо поговорить с этим человеком, - упрямо буркнула девушка и сделала еще шаг к старику. - Вы бы не подходили так близко к краю, а не то последуете за ними. Девон показалось, что ее небрежный тон наконец-то выбил из него хоть какие-то эмоции - по крайней мере, повернулся к ней старик резче, чем в прошлый раз. Он слегка поджал губы и патетически изрек: - А может, именно этого я и хочу. Зачем мне жить? Теперь, когда я один? Мне поздно начинать все сначала. Я и так уже долго откладывал… - И сколько же? - Десять лет… долгих десять лет. - За десять лет вы так и не решились? - недоверчиво переспросила она. - Нет, потому что я трус, - прикрыв глаза, будто от боли, выдавил из себя старик. - Я не смог защитить своих родных и не могу покончить со всем этим. Я просто… ничтожество. Вздохнув, Девон принялась разъяснять, будто ребенку: - Знаете, мистер, это ведь не повод сводить счеты с жизнью. Жизнь надо ценить. Вы в ней все-таки главный герой, хотя бы для себя. В общем, что сказать хочу… не стоит ставить на себе крест. Сосредотачивать свое существование на каком-то человеке глупо. Найдите себе любимое дело. Для этого не бывает поздно, и дело никогда вас не предаст и не умрет. Оно всегда будет с вами, а после вашей смерти останется вашим продолжением. Вы ведь понимаете, насколько это ценно? А от людей такого постоянства ждать не стоит. Она хотела добавить, что жена могла бы не только умереть, но и переспать с его соседом, что подчеркнуло бы изменчивость человеческой натуры, но решила, что это все же перебор. Старик и без того заметно приуныл после ее речи, даже не стал спорить, хотя Девон заметила, что такое отношение к пережитым им горестям сильно его задело. Тем не менее, она сказала все, что считала нужным. - Вот теперь пойдем, - благодушно кивнула она Харону, сделала шаг и едва не споткнулась, но не потеряла самообладания. - В номер. Я замерзла. Обычно людные коридоры Ривет-Сити с наступлением ночи опустели. На пути им встретилась только пара сонных, наверняка совсем недавно разбуженных для ночного дежурства охранников. Даже Вера уже ушла из гостиницы - следить за баром остался неспящий робот. Не попав в замочную скважину с первого раза, Девон протянула ключ Харону, который справился гораздо успешнее. Ей осталось только ввалиться в комнату и упасть в теплую постель. - Разденешь меня? - поинтересовалась она и тут же пожалела, что упустила возможность для такой отличной шутки - это следовало сказать томно, с придыханием, вот бы Харон удивился… - Нет. - Ну и ладно, - ничуть не расстроилась Девон. В конце концов, стащить с себя штаны и куртку она еще была в состоянии. В одном гуль все же помог - когда она уже улеглась, снял с нее очки и аккуратно положил на столик у кровати.

***

Вопреки распространенному мнению о жутких последствиях выпивки, утром ее не мучила ни головная боль, ни другие неприятные симптомы. Напротив, впервые за последние несколько недель она могла сказать, что замечательно отдохнула и чувствует себя вполне неплохо. Не хотелось даже сокрушаться о том, какую чушь она принялась нести, как только алкоголь развязал язык. В конце концов, именно этого ей и хотелось. Их возвращение в комплекс проекта “Чистота”, разумеется, никто не встречал с фанфарами, но поручения не заставили себя ждать, и за работу Девон взялась с неким... вдохновением. А еще заставила себя ответить на очередную придирку Дэниэла лучезарнейшей улыбкой и сама почувствовала, как нервное напряжение последних дней спадает окончательно, и она - а не недоумевающий над ее реакцией ученый - становится хозяйкой положения. Ее это веселило. Теперь она называла Дэниэла не иначе, как “мой милый друг” или “Дэни, дорогой”, отчего тот поначалу злился еще больше, а потом сократил количество упреков до минимума. Девон не рискнула бы сказать, что ей удалось найти с ним общий язык - это было бы слишком громким высказыванием, но в определенной мере конфликт оказался исчерпан: одна из сторон не проявляла никакого стремления в нем участвовать. Все расчеты и планы были восстановлены, лабораторное оборудование приведено в состояние готовности. Оставалось позаботиться о самой установке - наладить кое-какие механизмы, осушить трубы, и можно будет испытывать очиститель перед тем, как отправляться искать ГЭКК. Дела налаживались. Именно поэтому дурные предчувствия, особенно сильно одолевавшие по вечерам, она предпочитала не замечать.