* * *
Путь до Цитадели обошелся без серьезных потерь, но признавать, что им улыбнулась удача или способствовало чудо, Девон не хотелось. Наблюдая за разговором Ли и Оуэна Лайонса, старейшины местного Братства Стали, она поймала себя на том, что ее трясет. От злости и страха. Дрожат руки, стучат зубы. Голоса сплетаются в бессмысленный гомон, лица перетекают из одного в другое, и все они ей незнакомы. Она так и не смогла выдавить из себя ни слова, когда старейшина приветствовал ее и выражал соболезнования. Даже не зацепилась мыслью за то, что он знал ее отца, хотя раньше это наверняка вызвало бы живое любопытство. Живое. Не было в ней сейчас ничего живого. Казалось, что она вообще не здесь. Вокруг роились люди, о чем-то спрашивали, спорили, ее трогали чужие руки - поддерживающе хлопали по плечу незнакомцы, куда-то тянули ученые, пытались обработать раны медики. Она так ничего и не сказала. Не смогла ни поблагодарить, ни попросить вначале оказать помощь гулю, которому от солдат Анклава досталось больше. Его ожоги были незаметны на первый взгляд, неразличимы на изборожденной язвами коже. А след на ее плече выглядел скверно и, похоже, останется на всю жизнь. Девон смутно помнила, как кто-то довел ее до комнаты. Вся обстановка - пара армейских коек и гнилая деревянная тумба. Она просто упала лицом в подушку, неподвижно слушала чьи-то шаги и приглушенные голоса, но заснуть не могла очень долго. Ее все еще трясло, будто от холода. Пара следующих дней слились во вспышке бессильной злобы. Такого ей чувствовать еще не приходилось. Невыносимо раздражало все, что происходило вокруг. От молчаливого Харона до чужаков, спешащих выразить сочувствие, и Лайонса, грубить которому никак нельзя - ведь ему, в конце концов, ничего не стоит вышвырнуть ее из Цитадели, прямо на улицы осажденного Анклавом города. Происходящее обнаруживало еще больше сходства с безумным сном, чем раньше. Об Анклаве она что-то слышала в Мегатонне; пару раз, настраивая радио на Пип-бое, попадала на волну Эдема, но и подумать не могла, что чертова радиопьеса окажется правдой и воплотится в виде вооруженного отряда, явившегося отобрать очиститель. Следовало задуматься еще тогда, когда в первую ее ночь вне Убежища мимо пролетел робоглаз Анклава - образчики высоких технологий не могут болтаться на пустоши без причин и объяснений. Следовало задуматься… но разве это помогло бы упредить нападение? Она снова и снова думала о том, могла ли избежать такого исхода; что требовалось от нее, чтобы ничего не случилось? Постоянно следить за входом в комплекс, понаставить мин у входа, тщательнее скрывать деятельность ученых в мемориале, заранее согласовать проект с Братством и заручиться их помощью - что? А может быть, стоило найти отца позже или раньше... или не находить вовсе. Если бы она не пришла за ним по той или иной причине, если бы погибла или сбилась с пути, он все еще томился бы в капсуле симуляции Брона. Но живой. И тогда все потеряло бы смысл. Корень мучившей ее боли лежал в эгоизме, в корыстном желании держать любимого человека где-то поблизости, в зоне доступа, пользоваться иногда его поддержкой, слушать наставления, разочаровывать... Папа мертв. Проект мертв. Все закончилось, пусть Ли и надеется вернуть к жизни безнадежный, облюбованный паразитами труп. Самочувствие оставляло желать лучшего: она не могла спать, а если и удавалось отключиться на пару часов, просыпалась от грохота в висках и разрезающей мозг боли, что тяжелым камнем тянула голову обратно на вонючую подушку. Оставаясь в комнате, она казалась себе сумасшедшей из какой-то старой книжки о психиатрической лечебнице. Ощущения сходились в точности, имелся в наличии даже сосед по палате, со стороны которого время от времени доносились скрип изношенной койки, кряхтение и ворчание. Впрочем, прилежно играть свою роль Харон не планировал. В один из тех дней он ненадолго исчез за хлопнувшей дверью, а вернувшись, притащил для подопечной поднос с едой из местной столовой. Упрекнул, что она ничего не ест. - Пошел к черту со своей заботой, - рычала она, выбираясь из-под одеяла. - Ничего умнее не придумал, чем шататься по зданию, полному гулененавистников? Он отмалчивался, заставляя ее вспоминать о приличиях и дружелюбии, ощущать неловкость и снова злиться, потому что с ним нельзя обращаться, как с дерьмом... потому что он друг, черт побери. Единственная ее опора в целом мире. Тот, кто достаточно близок и достаточно силен, чтобы свернуть ей шею без особых усилий. В любой момент. В следующие несколько дней в столовую она наведывалась сама, строго запретив Харону выходить из комнаты без необходимости. Предлог был простым - паладины Братства действительно не питали большой любви к гулям. Кто-то из Прайда даже пытался внушить ей, что любой гуль рано или поздно станет диким, что сохраненный ими разум все равно искажен, а факт лишь подтверждает правило: по истечении некоторой отсрочки мыслящее существо в изуродованном теле умрет навсегда. В общем, говорил он, чем раньше прикончишь гуля, тем лучше для всех. Тех же взглядов придерживалось большинство паладинов. Но не только поэтому Девон приказала Харону оставаться в комнате. Ей просто хотелось, чтобы его не было там, куда она пойдет. Чтобы он не следовал за ней по пятам, не молчал, пялясь своим пустым взглядом куда-то мимо нее. Она по-прежнему не могла отрицать его практическую ценность, но вместе с тем... Избегая описывать настоящую ситуацию сопливыми фразами вроде “мы стали безвозвратно далеки”, Девон просто обрывала свои размышления на половине. Ей и без того было о чем подумать. Странно, но пока она не замечала, что вот-вот замкнется в своем горе. Горькие, жалящие мысли о недавней потере то и дело стихали под напором сиюминутных эмоций; любой взгляд и любое слово, обращенные к ней, вызывали жгучее раздражение. Она металась между этой злобой ко всему, что ее окружало, и оплакиванием того, что осталось только в ее памяти. К концу недели, впрочем, накал чувств слегка поутих. Девон решила, что просто устала буравить лучами ненависти каждого встречного и выдумывать отличившимся гнусные пороки, достойные самого горячего осуждения. Усталость действительно имела место: она чувствовала себя опустошенной и выжатой до капли. Сил хватало только на то, чтобы пару раз в сутки доползти до столовой в рабочие часы, запихнуть в себя обед и прихватить чего-нибудь для Харона в качестве ответной услуги за его дурацкую заботу. Такое положение вещей нельзя было назвать нормальным, но ее пока устраивало. Братство обеспечивало всем необходимым, чтобы она могла и дальше ворочать свой обтянутый кожей скелет по людным, шумным коридорам. О том, с чего бы им проявлять такое великодушие, она не задумывалась, равно как и о том, что будет дальше. В очередной раз оказавшись в столовой и получив свою регулярную порцию, она решила, что пообедать прямо здесь - неплохая идея. Мельтешение, которое отметили сначала уши и лишь потом глаза, не слишком удивило ее; похоже, ответственной за удивление части разума в последние голодные дни не досталось питания, и теперь она, подавленная, не находила сил, чтобы проявиться. Тем не менее, узнавание сработало как надо: даже сейчас Девон не могла не вспомнить шапку слегка отросших волос и дурацкий голубой комбинезон РобКо. - А ты никогда не ограничиваешься полумерами, да? - хмыкнул Дэниэл, подсаживаясь к ней за столик. - Решила, что диету пора прекращать? Девон угрюмо оглядела свой обильно нагруженный едой поднос. - Это для Харона. - Да я понял, - кивнул он, вздохнув о своей неудавшейся шутке. - Как ты? Понимаю, я вел себя как свинья, но не думай, что у меня вовсе нет совести... - Нормально, - отозвалась она уже холоднее. Дэниэл здесь виноват не был, просто бесконечные вопросы в духе “как ты, справляешься?” чертовски надоели. - А вы? Все еще под впечатлением от Цитадели? - У Братства уйма технологий, это верно, - согласился тот, явно заметив ее попытку перевести разговор на нейтральную тему. Девон даже показалось, что он воспринял это с облегчением. - Знаешь, район вокруг столицы остался сравнительно нетронутым, необжитым. - Из-за супермутантов. - Ну да. На развалинах они находят массу интереснейших вещей, с которыми просто некому разбираться. Поэтому мы тоже не сидим без дела. Доктор Ли, конечно, пока не спешит возвращаться к активной работе, и ее можно понять... - Ага, - буркнула Девон, отпивая кофе. Вкус напитков в кафетерии Убежища уже давно забылся, но, по крайней мере, он точно был приятным. В отличие от этой бурой воды с привкусом чего-то жженого. - Ты все еще зла на нее? - поинтересовался Дэниэл, непонимающе выгнув бровь. - Я зла на всех. И меня тоже можно понять, - она хмыкнула. - Вот уж не знаю, насколько для тебя важно мое мнение, но все-таки скажу. Ли, может, и страдает от высокомерия и перфекционизма, но она уж точно не имеет никакого отношения к налету Анклава. Черт, да ей нет никакого резона срывать проект, ради которого она прервала работу всего научного центра Ривет-Сити. - Ага, - повторила Девон. - Я знаю. Ее не оставляло ощущение, что Дэниэл так разливается соловьем неспроста. Возможно, хотя и крайне маловероятно, Ли решила косвенным образом задобрить ее и попытаться вновь наладить отношения. В этот вариант практически не верилось. Насколько Девон понимала Ли, а она ее понимала, та бы ни за что не наступила на горло своей извращенной гордости и не стала бы заискивать. Какую бы выгоду ни обещало мирное сотрудничество. Тогда, может быть, что-то нужно ему лично?.. - Не беспокойся, - она покачала головой, - тогда я была не в себе. Сейчас, впрочем, тоже. У меня есть право побуянить. - Ну, ты хотя бы понимаешь, что переборщила, - он взглянул на нее исподлобья, слегка опустив голову. - Приятно, когда у женщины есть и темперамент, и мозги. Неуместную усмешку она попыталась превратить в кашель - до смешного банальная уловка. Дэниэл, очевидно, тоже об этом подумал. Он слабо улыбнулся с покровительственным выражением на лице. - Это что сейчас было, Дэни? - она нахмурилась, пряча усмешку. - Да так, пытаюсь поддержать разговор. - Помнится, совсем недавно я была “сопливым чадом”, которое папа притащил с Пустошей. Нет-нет, не подумай, я не в обиде, - она все-таки слегка ухмыльнулась, - просто мне начинает казаться, что тебя кто-то подменил. - Я осознал свою ошибку, - улыбнулся в ответ Дэниэл. Девон непонимающе заморгала. - Я правда был, гм, не слишком вежлив с тобой и теперь чувствую себя виноватым, учитывая все обстоятельства... - Брось, - неожиданно мирно отозвалась она, опустила глаза и аккуратно потерла веко. - Я сама могу дать мастер-класс по искусству обижать людей. В следующую минуту она едва не проткнула собственный глаз пальцем от удивления: Дэниэл протянул ей готовую к пожатию ладонь. - Значит, мир? - Э-э... - она едва сообразила оторвать руку от лица, когда он, вероятно, уже потерял надежду на реакцию с ее стороны. - Ну да... мир. Осознав, что пора бы и ответить на полный дружелюбия жест, она коротко хлопнула его по ладони. Дэниэла ее смятение, кажется, даже позабавило: он спрятал руку с улыбкой; сама же Девон не могла понять, что ввело ее в такой ступор, но пришла к выводу, что за прошедшие дни успела растерять навыки общения, приобретенные с таким трудом после побега из Убежища. Расстались они спокойно. На следующий день Девон решилась отыскать Ли с ее поредевшей командой и справиться об их деятельности. Из-за проблем со зрением она выучилась ориентироваться в первую очередь по звукам, но здесь привычный способ дал сбой: в лабораториях писцов постоянно шумело множество сложных машин, создавая плотный фоновый гул. Они с Ли заметили друг друга одновременно, и докторша повела себя неожиданно: она попыталась скрыться. Вначале Девон рассчитывала, что хватит ее не более чем на пару слов, но трусливое поведение Ли странным образом воодушевило, а нагнать женщину не составило труда. Она не выглядела готовой к серьезным разговорам. Как Девон и думала, деланная холодность во время побега была лишь следствием шока. Вся тяжесть потрясения проявилась в ее внешности значительно позже, и теперь напротив стояла изможденная, пережившая горе женщина на пороге старости, а не добившаяся успеха в научных изысканиях глава лаборатории. Беседа вышла недолгой: Ли, посматривая на нее с подозрением измученного человека, сообщила, что не собирается бросать проект и вернется к активной работе, как только оправится от произошедшего. - Теперь, когда Джеймса нет, мне придется взять всю ответственность в свои руки, - говорила она непривычным тоном, лишенным обычной надменности и снисходительности, - а на то, чтобы собраться с мыслями, нужно время... К тому же мы не можем вернуться в Мемориал Джефферсона. Причины, думаю, тебе ясны, - на секунду в ней промелькнуло нечто от прежней Ли. - Придется, по всей видимости, принимать поддержку Братства... а это значит, что часть заслуг они присвоят себе. - Не кажется ли вам, доктор, что ваше недовольство отдает тщеславием? - поинтересовалась Девон, сузив глаза. Стремление Ли возглавить проект тоже показалось ей самонадеянным, но не перехватывать же инициативу у более опытного. - По-моему, смысл отцовского проекта не в заслугах. - Ты не понимаешь. Сначала они делят с тобой лавры, а потом... - она дернула плечом, явно не желая продолжать. - Будь осторожна. Девон кивнула, не найдя, что ответить. Отравленная тем же горем, пытающаяся давать ей советы Ли вызывала еще меньше симпатии. Как будто напрашивалась на примирение и искреннее сотрудничество. Получив еще пару рекомендаций и уяснив, к кому следует обращаться по вопросам поиска ГЭККа, она ушла. И очень надеялась, что обстоятельные пояснения Ли выветрятся из головы по пути. Слишком рано, чтобы вешать себе на шею очередной непомерный груз. Ближе к вечеру она забрела в бар. Просидев за столом около получаса, Девон уже наслушалась забавных баек от устроившихся неподалеку солдат Братства. Рассказывали они их, конечно, не ей - делились боевыми подвигами друг с другом, но чужая болтовня помогала загрузить пустую до боли голову хоть какими-то мыслями. А потом возле ее столика возник старый знакомый. Даже не пришлось приглядываться - все стало ясно, как только на периферии зрения мелькнул его дурацкий комбинезон. - Не думал тебя здесь увидеть в такой час, - заметил Дэниэл, усаживаясь напротив со своей обычной непосредственностью. Девон хмыкнула и наконец удосужилась поднять взгляд с пыльной пепельницы. - А ты разве не должен работать или, э-э, отдыхать после трудов? - Так вышло, что этот вечер у меня оказался свободен, - уклончиво ответил Дэниэл. - Ты же не против компании? Она пожала плечами, откидываясь на спинку сиденья. Руки все это время держала скрещенными на груди, и только теперь их расцепила, вспомнив, что преподаватели в Убежище, начитавшись статей о языке жестов в своих методичках, постоянно обращали внимание на ее привычку к закрытым позам. Дэниэл не обратил на это особого внимания - видимо, он такими статьями не увлекался. - Вряд ли я бы пришла сюда, если бы была против. - Знаешь… Я рос без отца, потерял мать, когда мне было лет пятнадцать, - зачем-то поделился он. - С тех пор не знаю, почему считается, что людям в такой ситуации хочется остаться одним. - Да, ты правильно понимаешь, - отозвалась Девон без особого воодушевления. Он выжидательно уставился на нее и в конце концов вздохнул. - Взять тебе выпить? Девон неожиданно для себя отметила, что, хотя он и казался расположенным к общению, в воздухе повисла некая неловкость. Будто Дэниэлу, привыкшему говорить напрямую, сложно было в кои-то веки подбирать тактичные формулировки. - Давай. Он кивнул и отошел к стойке. Разговора Дэниэла с дежурным Девон не услышала, но по обескураженным жестам рискнула предположить, что в просьбе ему отказали. Так и оказалось: он вернулся с пустыми руками. - Что, неведомые силы ограждают от дурных привычек? - поинтересовалась девушка ехидно. - У них тут запрет на алкоголь. Не слишком удивительно для такой организации, но странно, что я не подумал сразу. - Ну, - Девон вздохнула, - не сильно и хотелось. - И то верно, - легко согласился Дэниэл и, судя по мелькнувшему на его лице выражению, уже выбрал новую тему для разговора. - А впрочем, - она не дала ему открыть рта и удивилась внезапно накатившему энтузиазму, - у меня в запасе есть немного виски. Опьянеть этим точно не выйдет, так, промыть мозги. Он уставился на нее с долей недоумения, нахмурился, явно размышляя, стоит ли нарушать запрет ради такой мелочи. - В другой раз, ладно? Теперь мне не кажется, что это хорошая идея. - Но и не такая уж плохая. Смотри, я ведь могу напиться и в одиночестве, как заправский алкоголик… Дэниэл покачал головой. - Ты ведь сама сказала, что напиться не выйдет. - Мне хватит. Я восприимчивая, - она широко, до боли в щеках улыбнулась. - И пьяный скандал будет лежать на твоей совести. Долго уговаривать, впрочем, не пришлось - он обозвал ее шантажисткой, но согласился. После краткого обсуждения места и времени встречи они разошлись. Дэниэл отправился спешно наводить порядок в комнате, где они жили вдвоем с Алексом, а Девон - отыскивать в рюкзаке недопитый виски из Ривет-Сити. В их с Хароном скромных покоях лопнула лампочка, что затруднило процесс поиска, но и скрыло от ворчливого гуля его объект. Тем лучше - догадайся он о ее планах, ситуация вышла бы не из приятных. Обратно она неслась, как несколько лет назад на свидание с Бутчем Делорией. Тогда в указанном месте ее поджидали “Туннельные змеи” в полном составе, решившие поглумиться над “заучкой Ди”. Она, впрочем, при случае отплатила ему, как могла... Хорошие были времена. Теперь ее влекло не столько общество Дэниэла, сколько перспектива хоть ненадолго приблизиться к той легкости, что поселялась в голове от выпивки. До того, чтобы нарушить запрет на другие лекарства, она пока не дошла. И немного этого опасалась: в этот раз к употреблению алкоголя ее толкнула не невыносимая боль, а простая возможность и шальная мысль. Дэниэл открыл не сразу, и девушка уже начала подумывать, что ошиблась дверью. Войдя в комнату, она сразу почувствовала резко отличавшуюся от прохлады коридоров духоту и запах пота, свидетельствовавший о том, что в течение долгого времени здесь проживали солдаты. Ничто не мешало Девон непринужденно беседовать с Дэниэлом в присутствии других людей, но теперь ее сковала некая неловкость. Она остановилась посреди комнаты и ждала, пока он запирал дверь. - Действительно, немного, - прокомментировал он, приняв из ее рук бутылку с остатками виски. На прикроватной тумбочке, куда Дэниэл пристроил дар, Девон заметила пару крошечных граненых стаканов. - Садись, куда тебе удобно. Она опустилась на одну из коек, поближе к изголовью, откуда могла дотянуться до тумбочки. Кровать была аккуратно застелена; на соседней находилась наспех сложенная стопка примятых бумаг, которую девушка не захотела тревожить. - Ты очень любила отца? - поинтересовался Дэниэл вдруг. Койка печально скрипнула - он сел рядом. - А ты как думаешь? - отозвалась она резко. Не сразу подумала о том, что ученым пришлось увидеть худшую сторону их с отцом отношений - она напоказ выводила его из себя, он изо всех сил терпел. Признавать, что действительно любила его, что отец был для нее практически всем, ворошить, вытаскивать на свет и старые, и несколько омраченные его побегом чувства казалось чем-то немыслимым. Если отца больше нет, она предпочла бы, чтобы он продолжал жить только в ее памяти. Какие-то фрагменты останутся у всех, кто его знал, но наиболее полная картина - у нее одной. И только. Подобные параноидальные мысли никак не желали покидать ее голову, и меньше всего хотелось делиться личными переживаниями с Дэниэлом. Именно с ним. - Честно говоря, не стоит тебе пить, - задумчиво сказал он после пары минут, проведенных в молчаливом ожидании хоть каких-нибудь подвижек с ее стороны. - Гарза когда-то страдал от алкогольной зависимости, никакого детоксина не хватало. Видимо, проблема лежала глубже. - Да что такое? Мы еще не начали, а я уже услышала от тебя столько нравоучений, сколько… а, ну как же, точно, - она прищурилась, вспомнив, что единственная, но весьма эффектная наркотическая истерика приключилась с ней именно в Ривет-сити, где до недавних пор проживал Дэниэл. - Ты знаешь о том маленьком происшествии. Он покачал лохматой головой. Девон невольно замерла на этой картине - так непривычно было наблюдать мужчину с падающими при движении волосами, с живой кожей. - Бери выше. Алекс в тот вечер пригласил женщину, и я ушел ночевать в гостиницу, занял номер чуть дальше по коридору. Слышал больше, чем хотел бы. Кривовато улыбнувшись, она покусала губы и под его неодобрительным взглядом все-таки наполнила пару стопок, размерами напоминавших наперстки. - Еще я слышал, как твой отец говорил о тебе с доктором Ли, - продолжал Дэниэл, не сводя с Девон внимательного взгляда. - Он сказал, что ты выстрелила в раненого человека. Убила его. Спасибо, папа. Она все ждала, когда же в его глазах промелькнет отвращение, презрение к кровожадной наркоманке, ноющей о своих мелких бедах. Но Дэниэл оставался до жути загадочным. - Дэни, это был безнадежный умирающий. Да какого черта, я не собираюсь оправдываться, - она сложила руки на груди и с округлившимися от удивления глазами проследила за тем, как Дэниэл осторожно касается ее плеча. - И не надо. - Если я опасная психопатка, как же ты не испугался со мной уединяться? - сощурилась Девон, размышляя, стоит ли скинуть его руку или потерпеть. - Не знаю, - он пожал плечами, наконец, позволяя улыбке разбить нечитаемое выражение на лице, - я самонадеянный, наверно. Или просто вижу в тебе… хорошего человека, попавшего в беду. Фыркнув, Девон расправила плечи и уселась поудобнее. - Да еще и не раз, - она широко улыбнулась. - Ну что, давай выпьем за твои зоркие глаза? - Если честно, мне даже жаль твоего телохранителя, - вдруг признался Дэниэл, когда она протянула ему стопку. При мысли о Хароне, который ждет ее в темноте их сырой каморки, стало еще тоскливее. Появилась потребность сбежать, но не к нему, и даже не куда-нибудь подальше, а просто... устраниться от всего этого. Исчезнуть совсем - было бы идеально. Она через силу взглянула на Дэниэла, когда проглотила свою порцию виски. Взъерошенный, но все равно симпатичный в своей легкой неловкости, еще и с замечательным приложением в виде блестящей, кем-то заботливо сохраненной довоенной стопки. - Думаешь, ему так скверно живется? - Не в том смысле, - он махнул рукой. - Ладно, зря я это сказал. - Страшно подумать, что ты имел в виду. - Просто пытаюсь представить, каково ему. Ну, знаешь, когда рядом постоянно крутится девушка, которую... - Так, все, хватит, - она мотнула головой, уже жалея, что пришла, и схватилась опять за спасительную бутылку виски. - За что пьем? - За проект “Чистота”, который непременно доведем до воплощения. - Мне нравится твой оптимизм, - Девон ухмыльнулась, опрокинула в себя стопку и осторожно вытерла губы. - А как вышло, что ты стал работать над проектом вместе с Ли? Она попыталась прикинуть, сколько лет ему должно быть, и меньше тридцати никак не выходило. - Я с детства интересовался техникой, поэтому уже кое-что знал, когда мы с матерью перебрались в Ривет-Сити. В команде был самым молодым. Даже странно, что мне дозволили в это влезть, но я неплохо вписался в коллектив... ты, наверно, думаешь, какое же плачевное у нас было положение, если ценным кадром оказался подросток. Тем не менее, я справлялся со своими обязанностями, лопался от гордости. И никак не хотел уходить, даже когда стало ясно, что все развалилось. - А... мою маму ты помнишь? - неожиданно для самой себя спросила Девон. - В общих чертах - да. Неплохая была женщина, деятельная и не такая строгая, как доктор Ли. Хотя мне она тогда казалась очень, экхм, взрослой... - Старой? Дэниэл молча покачал головой, видимо, уже осознав, что его тактичность оставляет желать лучшего. - Ну, ты же, наверное, знаешь. Она была старше твоего отца лет на… десять. Интересно, была у него за этот разговор хоть одна удачная реплика? Девон снова улыбнулась, почувствовав, как защипало глаза. Причина точно крылась не в разговорах о матери - всю тоску по поводу этого выпавшего из ее жизни элемента она пережила еще в раннем детстве. Она и сама не знала, почему так расклеилась. - Я тут говорила с Ли, - забормотала она хрипло, надеясь сменить тему и отвлечься. - По-моему, она собирается послать меня за ГЭККом в одно из Убежищ округа. Назвала имя писца, который может подсказать точнее. А я забыла... могу представить, что будет, когда я явлюсь к ней с вопросом... - Не думай об этом. Тебя никто не торопит. Дэниэл смотрел так серьезно, что ей захотелось отодвинуться. Когда он протянул руку и провел большим пальцем по ее мокрой щеке, она вжала голову в плечи. - Мы теперь герои мелодрамы? - Знать бы еще, что это такое, - отозвался он с усмешкой, но понял верно - ладонью пробрался к ее затылку и уже без неуместной нежности притянул к себе. - Если хочешь воспользоваться убитой г-горем женщиной... не строй из себя утешителя, - шепча, она задевала его губы, - просто... делай, что задумал. - Слушай, я не… - он торопливо прижал ее к себе, прежде чем продолжить, - не пойми меня неправильно. Ты мне нравишься, очень. Если ты не хочешь, то… - Я хочу, - сипло выпалила она. Только побыстрее. - Уверена? - И не спрашивай, - она шлепнула его по предплечью. - Хватит ходить вокруг да около. Дэниэл усмехнулся. От изначальной линии поведения он отказался не сразу - может, она действительно нравилась ему, а может, просто не хотел слишком быстро признавать ее правоту. Он ее поцеловал. Длилось это так долго, что Девон едва не поверила в его вспыхнувшую симпатию. Поначалу тело кричало о близости чего-то враждебного; в душной комнатке они находились одни, и странным образом это пугало сильнее, чем публичность. Ощущать себя спокойно в уединении она могла только с одним человеком, кроме отца. Но отец мертв, а Харон... Жив ли он? Можно ли назвать его живым? Ей некстати вспомнился отрывок из книги, которую она взяла полистать с полки Тюлип - о том, что некоторые народы во времена более древние, чем обрушившая мир война, практиковали особое жертвоприношение по случаю похорон. В жертву приносилась невинность, а секс над свежей могилой символизировал победу жизни над смертью. Тогда Девон сразу стыдливо захлопнула книгу и переключилась на ассортимент боеприпасов, а теперь ей стало смешно. Дэниэл воспринял это глухое хихиканье по-своему и с удвоенной настойчивостью принялся избавлять девушку от одежды, недвусмысленно направляя ее руки к застежкам его собственного комбинезона. Наконец получив возможность выместить злобу хоть на чем-нибудь, Девон с силой рванула молнию старого и чертовски раздражающего костюма, вырвала ее с мясом и довершила акт вандализма, стащив с Дэниэла уже непригодное к носке тряпье. Он убрал с ее лица волосы, развел ее ноги, выдергивая их из мешающих штанин; она старалась не смотреть, помня о связи визуальных и болевых ощущений, зажимала рот кулаком и жмурилась, пока Дэниэл, приложив некоторое усилие, не отвел ее руку в сторону. - Расслабься, - горячо выдохнул он в ее ухо. Она честно попыталась, но он то и дело говорил еще какие-то глупые слова, чем жутко мешал. Так хотел... маленькая... не был первым... ни о чем не думай… Когда боль притупилась, практически не осталось и иных ощущений - только заставляли вздрагивать вначале осторожные толчки. Она не чувствовала ни боли, ни отвращения, ни разочарования - ничего. Только холод - несмотря на близость чужого тела - и сходную с волнением пустоту в животе. Она пыталась ощупывать его спину, плечи, волосы - на ощущение его кожи под пальцами ничто не отзывалось внутри. Может, он и сумел вызвать труднообъяснимую приязнь, но так и остался чужим. Чужим было все. И эта гладкая, черт его дери, гладкая кожа. Вялое сознание сыграло с ней еще одну шутку - оно вдруг особенно прояснилось. Что произошло раньше - грянуло по ее мозгам просветление или же послышался стук в дверь, Девон не запомнила. - Подожди, - Дэниэл сжал плечи дернувшейся в попытке сбежать девушки, - это наверняка Алекс, пришел забрать свои таблицы. Обойдется... Настойчивый стук заставил ее с удвоенной прытью выпутаться из объятий и кое-как одеться; поправляла штаны и пряталась в куртку она уже на пути к выходу. У дверей Девон быстро обернулась - Дэниэл, успевший натянуть трусы, держал в руках обрывки своего комбинезона, будто прикидывая, может ли он еще как-нибудь послужить. Не случись у нее внезапного приступа ненависти к голубой тряпке, ситуация могла бы выглядеть вполне целомудренно. На пороге действительно стоял Алекс, и девушка бы проскользнула мимо него без особых проблем, не появись из-за спины ученого доктор Ли. Девушка не стала вглядываться в их лица, даже не поздоровалась, и старалась не думать о стыде, хотя жар заливал щеки. Она ушла. Шагала торопливо, будто уходя от слежки, спряталась в ближайшей уборной. В запыленных, изборожденных трещинами зеркалах отразилось чужое лицо - только знакомый рисунок кровавых пятен на майке подавил ее порыв оглянуться в поисках другой ночной посетительницы клозета. Девон открутила с трудом поддавшийся вентиль воды - счетчик в Пип-бое немедленно засек радиацию и тихо застрекотал - и быстро ополоснула лицо. Руки снова дрожали. Стояла невыносимая вонь. Вряд ли в том была вина неаккуратных солдат - скорее, расцвету ароматного букета способствовала древность канализации. Запах, который Девон старалась не вдыхать, все-таки сдавил горло. Следом подступила тошнота. Пережив пару спазмов, она вбежала в дальнюю кабинку и, зажмурившись, наклонилась. Ее тошнило долго, пока горлом не пошла желчь; от мощных сокращений оно заболело; запах будто выедал глаза, и она рыдала, как в далеком, незапамятном детстве на коленях у папы.* * *
Почти все время он проводил в выделенной им двоим комнате. Вынужденный отдых оставил далеко не лучшие воспоминания по ряду причин. Из щелей в стенах постоянно дуло; кроме того, стены не служили достаточным препятствием для шума из ближайшей солдатской столовой. Пружины древних матрасов яростно впивались в тело, кровати немилосердно скрипели, и вдобавок ощущался запах крысиного помета. Словом, не нравилось ему это место. В этом бардаке Девон умудрилась отключиться - впрочем, судя по несмолкающему скрипу кровати, сон ее был беспокойным. Харон поворочался и осторожно встал, прислушиваясь к разговорам за стеной. Он собирался сделать пару глотков зараженной воды и вернуться к попыткам заснуть, но по пути к своему походному мешку наткнулся на что-то мягкое. Одеяло, сброшенное хозяйкой во сне. Недолго думая, он накинул его на едва угадывающуюся в темноте фигурку девушки. Та дернулась, вновь заставив железный каркас кровати застонать, и еле слышно пробормотала: - Не надо. Не уходи. Харон застыл на месте. - Как скажешь. - Харон, прости меня, - это он едва расслышал. - Ладно, ладно, - оторопело прохрипел гуль, не решаясь предпринять что-то еще без соответствующего приказа. Или хотя бы просьбы. Снова заходили под скромным весом Девон железные перекладины. Харон все еще не решался ни вернуться на свое спальное место, ни отойти от хозяйки, хотя та просьба, очевидно, относилась вовсе не к нему. Он потоптался возле ее постели, пока не услышал несколько более внятное: - Харон? - Что? - Ты чего не спишь? - Твой сон охраняю, - буркнул гуль. - Прекрати, в здании целая армия консервированных паладинов, - пробормотала она, будто приняв его высказывание за чистую монету. - Спи, Харон, пожалуйста... Девушка неуклюже взмахнула рукой, на лету задев гуля. Следующее движение было куда более осознанным: она осторожно нашла его ладонь, ненадолго сжала и повторила: - Ложись спать. Наемник повиновался немедленно. По крайней мере, он был уверен, что выполнил первую часть приказа, а что до второй... сон ему заменяла рассеянная дремота. Пару раз за прошедшие в ожидании дни он действительно засыпал, просто отключался, чтобы очнуться спустя несколько часов с мерзостным, донельзя тоскливым чувством и тяжелой головой. Сон не слишком его манил. Но и заняться кроме этого было нечем. Поначалу он много думал о произошедшем. Ее отец был крайне противоречивой личностью. Казался прямо-таки невозможно хорошим в условиях уничтоженного ядерной войной мира, но и у него имелись свои скелеты в шкафу. Сложись обстоятельства чуть иначе, и один из скелетов мог бы принадлежать его собственной дочери, для которой побег отца во имя высших целей имел самые неприятные последствия. Необдуманное решение, одновременно эгоистичное и альтруистичное. В самом деле, впечатляющие результаты проекта “Чистота” характеризовали его как человека выдающегося ума, но в остальном Джеймс демонстрировал просто изумительную наивность. Харон лишь недоумевал, из предписанного контрактом уважения к хозяйке не позволяя себе большего. Такой глупости он не помнил даже за ней самой - оправдательная теория о тлетворном влиянии Убежища 101 на разум отметалась. Бросить дело своей жизни ради ребенка, а потом оставить дочь ради дела, не подумав о ее безопасности; застрять в виртуальной реальности, не оставив разумного выбора, кроме как последовать за ним; бессмысленно погибнуть под воздействием убойной дозы радиации на глазах у дочери - хоть сколько-нибудь достойной логики в его поступках найти было невозможно. Так или иначе, Джеймс был мертв, а за оставшимися учеными проекта вели охоту солдаты Анклава. По требованию Мэдисон Ли (вопреки голозаписям из Мемориала, где говорилось о напряженных отношениях ученой с представителями этой организации) Братство Стали предоставило им убежище. Без огневой поддержки Девон отказывалась высовываться на улицы, да и пока в этом не было необходимости: Цитадель обеспечивала всем необходимым, чтобы залечь на дно. Хотя бы на неделю. Он редко видел ее. Девон не брала его с собой на прогулки по Цитадели, боясь нарваться на борцов за чистоту крови. Возвращалась она только к ночи, а позже стала задерживаться и до утра. Харона быстро утомило перебирание вещей; он пытался листать книгу, которую так и не вернул Девон, от скуки прочел ее всю, а когда сумел внятно поговорить с хозяйкой - спросил, не найдется ли другой. Она послала его куда подальше, но вернулась все-таки с еще одной книгой. Это оказался учебник по электродинамике. Вскоре один его вид стал ввергать Харона в такую жуткую тоску, что он предпочитал не открывать эту книгу вовсе. Время убивал разборкой и чисткой оружия, пока не погасла чертова лампочка. О делах проекта гуль узнавал только со слов Девон. Он уже и забыл, когда в последний раз слышал ее оживленную и бессмысленную болтовню - теперь, как правило, девушка обрисовывала ситуацию скупо и с неизменной мрачностью. Заикнулась о поисках ГЭККа. Гуль почти не удивился, когда донельзя разозленная хозяйка, в кои-то веки вернувшись в их маленькую обитель на ночь, сообщила, что в одно из Убежищ на поиски этого загадочного устройства они отправляются вдвоем. Без сопровождения или охраны. Харон решил бы, что от них хотят избавиться, если бы в том была хоть капля смысла. Откладывать надолго они не стали: запаслись всем необходимым и вышли, следуя путем, который, если верить данным разведки, не таил неприятных сюрпризов вроде очередного нападения Анклава. Основные силы, согласно докладам, стекались к Мемориалу и на север. Их путь лежал на запад. Поведение Девон не слишком его удивляло, однако к постоянному молчанию и нервным оглядкам гуль все еще не привык. Иногда - конечно, помня, как дела обстоят на самом деле - он думал, что хозяйку подменили: вместо знакомой вечно бормочущей девчонки под его защитой оказалось нечто тихое и скорбное, подающее голос только в случае необходимости. Литл-Лэмплайт, до которого они добрались через пару дней, казалось, не вызвал у девушки никаких эмоций. Самого Харона привычно раздражали беготня и визг, пусть и не до такой степени, чтобы позволить этому отразиться на поведении; Девон же не выказывала и тени недовольства - даже когда промчавшийся мимо ребенок толкнул ее, она не выругалась, не отошла в сторону, не проводила его взглядом. Она казалась неживой, холодной, потерянной, хотя совсем недавно огрызалась при любом случае. Убежище 87 все же произвело на нее впечатление. Харон и сам чувствовал себя крайне неуютно в этом месте; даже на его нервы, крепости которых можно было позавидовать, покрытые ржавчиной и кровью, освещенные красным светом аварийных ламп коридоры действовали угнетающе. Обилие мутантов было далеко не худшим обстоятельством - звуки стрельбы помогали встряхнуться, поддержание постоянной готовности к бою отвлекало от мрачных мыслей. А их не могло не возникнуть: они нашли источник распространения супермутантов на Столичной Пустоши. Девон будто всерьез заинтересовалась тем, что здесь произошло: с дурной дотошностью обследовала каждый терминал, некоторые записи негромко читала вслух. По большей части Харон молча слушал, стараясь подмечать и звуки извне, чтобы внезапное нападение не застало их врасплох. Иногда советовал оставить бессмысленные исследования и убраться отсюда поскорее. Тогда она, будто очнувшись от задумчивости, отключала питание устройства, вставала и двигалась дальше. И почти неслышно, отрывисто посмеивалась, не меняя горестного выражения лица. Гуль думал, что понимает чувства своей подопечной. В отличие от ему подобных, супермутанты появлялись не только под воздействием радиации. Формулу превращения обычного человека в огромную скалящуюся тварь вывели люди. Все, к чему пришло человечество, было делом человеческих же рук. Трагедия достигала таких глобальных масштабов, что невольно - за неимением иных, более подходящих эмоций - становилось смешно. Харон обернулся, когда его хозяйка, не то всхлипывая, не то хихикая, попятилась от окна камеры с очередной жертвой опытов. Парой секунд позже стало ясно, что она задыхается. Прикрывая рот ладонью, она до слез кашляла и фыркала, будто от смеха. - В чем дело? - спросил он, шагнув к ней. Скрипучий голос прозвучал недовольно, но он был готов помочь, если требуется. Как и всегда. - Черт, тут воняет, как в выгребной яме, - Девон уперлась спиной в стену. - У меня глаза слезятся от этого дерьма. Сейчас стошнит. Вероятнее всего, причиной тому были изменения в процессе гулификации - Харон почти не чувствовал запахов. Приглушенное обоняние - вовсе не худший недуг в постъядерном мире. - Тебе никогда не приходила в голову идея носить с собой дыхательную маску для таких случаев? - хмуро поинтересовался он. - Пошел к черту, в ней я точно задохнусь, - кашлянув, бросила Девон, отлепилась от стены и невнятно кивнула. Через минуту Харону пришлось деликатно отвернуться: ее все-таки стошнило. - У тебя есть что-нибудь, чтобы вытереться? Я потеряла платок, - сказала она так зло, будто повинен в пропаже был сам Харон. Он расстегнул сумку. Кое-что из медицинских препаратов и прочей вспомогательной ерунды, в том числе и ткань для перевязок, Девон поручала нести ему. Харон выбрал наиболее подходящий чистый обрывок и протянул ей. Девушка выдернула тряпку из его рук, полила ее водой и, раздраженно выплюнув: “можно не жалеть, скоро у нас будут озера, реки, моря чистейшей питьевой воды!”, обтерла губы. Тряпку она швырнула куда-то в угол пустующей камеры. Движение получилось резким и очень нервным, так что гуль подобрался и наблюдать за подопечной стал внимательнее. Она шла впереди. Раньше всегда горбилась, втягивала шею, смотрела исподлобья. Теперь этого не осталось - со своей прямой спиной она казалась еще более худой и угловатой, а шагала по-механически равномерно, очень спокойно. И при этом от ее фигуры просто веяло нервным напряжением. - Знаешь, что забавно? - она остановилась и обернулась. Харон подошел ближе. - Это убежище почти такое же, как мое. Те же стены, - Девон протянула руку к перегородке, но не рискнула касаться поверхности сомнительной чистоты, - то же оборудование и мебель, только маркировка на дверях с другим номером. Мне иногда трудно отделаться от мысли, что я вернулась домой. - Лучше смотри по сторонам, - буркнул гуль и двинулся дальше. - Тебе что-нибудь известно об экспериментах Волт-тека? - Нет. - Совсем ничего? - продолжала допытывать Девон. - Ничего конкретного. - Это… жутко. Люди надеялись пережить войну, а получали... вот такое, - она взмахнула рукой, явно ощутив недостаток слов. - И я думаю, а что, если бы папа… ну, тогда… обратился за помощью в убежище вроде этого? - Не обратился бы. - Это почему? - С порога ясно, что нечего тут делать, вот почему, - пробурчал гуль, ногой аккуратно отодвинув в сторону попавшуюся на пути жестяную банку. - Все, что могло произойти, произошло в первые годы после войны. А если у вас все еще ведут нормальную жизнь с выпускными экзаменами и сладкими рулетами… тебе повезло. Девон покивала, тихо хмыкнула и замолкла. - Осторожнее, - прохрипел Харон, когда девушка уткнулась в Пип-бой - изучала какие-то данные на ходу. Девон сделала вид, что не услышала его. Она с грохотом споткнулась о ближайшее препятствие - проржавевший насквозь, крошащийся обломок железной трубы. Вместо того, чтобы помочь напарнице подняться, Харон прислушался, но свидетельствующего о приближении супермутантов шума не заметил и вновь обратил внимание на девушку. Со своей неуклюжестью она часто отвлекалась и падала, но обычно вскакивала на ноги до того, как он успевал подойти. Не то чтобы гуля сильно заботили хорошие манеры, предписывающие помогать даме в подобных ситуациях, но в начале своей службы у Девон он придерживался мысли, что это правильно. Потом привык, что она справляется и без его помощи. В этот раз, похоже, она и не думала вставать. На секунду он присмотрелся, опасаясь перелома, но не заметил никаких признаков. Даже вздохнул с облегчением - таскать на себе девчонку со сломанной ногой не входило в его планы. Что бы она там ни затеяла, это в планы тоже не входило. - Вставать собираешься? - поинтересовался он, шагнув к ней. Она задрала голову и взглянула на него с неприязненной жалостью, как на надоевшего, но жутко несчастного на вид попрошайку. Протянула руку. Немного удивившись, он помог ей подняться. - Хочу кое-что сказать, - послышалось от уткнувшейся ему в плечо девушки. - И, думаешь, так мне будет лучше слышно? - хмыкнул Харон, едва разбиравший приглушенное бормотание. Девон отцепилась от него. На секунду Харону показалось, что она вот-вот примется брезгливо отряхиваться, но напарница только взъерошила волосы пятерней и хмуро уставилась куда-то в сторону. - В общем… в последнее время я не очень с тобой любезна, так что прости меня. Я знаю, ты не скажешь “конечно, Девон, дорогая, я тебя простил, забыл все наши непонятки и готов дальше идти с тобой по дороге жизни”. Можешь вообще ничего не говорить. Он снова хмыкнул. - Все? - Да, все, - кивнула девушка мрачно. - Иди рядом со мной. Не хочу терять тебя из вида. Гуль послушался. Старался идти с ней шаг в шаг, не отставая и не забегая вперед. - Мы с папой поругались за день до того, как… появился Анклав, - вполголоса забормотала она. - Он был готов уступить, он вообще очень терпеливо принимал все мои… эти… выпады. А я наговорила ерунды и сделала вид, что не хочу с ним разговаривать. Надеялась позже “смягчиться”, а пока помучить. Ты понимаешь, о чем я говорю? На всякий случай гуль кивнул. Вот этого он и ожидал - что, разрешив какую-то проблему в своем мозгу, она снова примется изливать ему душу. Возможно, причиной тому явилась напряженная обстановка, но гуль на несколько секунд ощутил раздражение. Он привык и сжился с необходимостью оберегать ее и помогать ей, но роль носового платка в настоящих условиях исполнять не собирался. Не после того, как торчал в темной комнате сутками, дожидаясь ее возвращения. И не в полном супермутантов убежище. И вообще - не собирался. - Так что, раз уж я не успела извиниться перед ним... - Я понял, можешь не продолжать, - произнес он, как надеялся, примирительно. - Не лучший момент для этого. Девон кивнула, будто послушная, хорошая девочка. Даже не попыталась возмутиться, обвинить его в наплевательском отношении к ее проблемам, что, впрочем, было заведомо бессмысленным - как и все ее попытки вникать в чуждые ему тонкости и считать обиды. Не может быть никаких обид. Она командует, он подчиняется. Она огляделась на ходу и прибавила шагу - заметила очередной терминал. Харон старался не отставать - перед ними вытянулся целый ряд камер, где, очевидно, держали подопытных, и ничего хорошего такое соприкосновение с секретами Волт-тека не обещало. Его слух, странным образом не ослабший после гулификации, уловил какой-то шорох. В руках немедленно оказался дробовик; гуль подобрался, быстро осмотрелся, поймал настороженный взгляд подопечной. - Человек! - чей-то голос раскатился по коридору, как взрыв. Источником, кажется, был встроенный в стену интерком. Харон отошел вбок и тут же встретился взглядом с надутым желтым уродом, сидящим по ту сторону мутного стекла. Так и не успевшая добраться до терминала Девон вздрогнула, округлив глаза, и тоже сделала короткий шаг в сторону, откуда могла видеть запертого в камере мутанта. - Человек, прошу тебя, поговори со мной, - продолжал греметь интерком. Девушка попятилась, наткнулась плечом на терминал, отчего экран загорелся слабым зеленоватым светом. - Включи интерком у окна… Харон не видел, что за кнопку она нажала. Голос супермутанта оборвался, на секунду вытянувшись до визга, и одновременно внушительную фигуру обдало огнем. Гуля заботило только одно - не доберется ли пламя до них, но герметичные затворы не пропустили даже запаха. А жареный мутант должен был источать знатную вонь. Подойдя чуть ближе к заляпанному неизвестными субстанциями окну, гуль быстро осмотрел обожженную тушу с пузырящейся кожей. Приглядываться не стал - просто надеялся убедиться, что мутант мертв. Отошел, стараясь не задеть сочащуюся кровью сетку с не отрубленными - вырванными конечностями. У напарницы при виде этого “подарочка” лицо сделалось еще более бледным, чем обычно, и гуль поспешил обратить ее внимание в другую сторону, заодно заметив: - Может, он что-то дельное хотел сказать. - Может, - неопределенно отозвалась Девон и потянула его за рукав. Нагрянувшие из-за поворота кентавры немного подстегнули ее - девушка стряхнула рассеянность и пристрелила одного, другого уложил Харон. Поиски они продолжали с удвоенной осторожностью. Коридоры. Камеры с несостоявшимися жертвами. Лаборатории. Цепь связанных комнат сходилась в один долгий коридор. Мутанты встречались на пути все чаще - явно что-то охраняли. По многозначительным взглядам и кивкам гуль понял, что Девон того же мнения: где-то поблизости хранится ГЭКК. - Смотри, - напарница, подлетев к выходящему в незнакомый коридор окну, постучала по стеклу костяшками пальцев. Приблизившись, Харон понял ее без лишних слов - на полу тут и там встречались лужи, источающие ядовито-зеленое свечение. Тупик оказался ближе, чем он думал. Единственная, открытая и давно вышедшая из строя магнитная дверь вела в тот самый коридор. Сперва гулю показалось, что Девон заинтересовал рабочий терминал у выхода, но в этом он ошибся. Она двинулась дальше, будто забыв о радиоактивном свечении, на которое совсем недавно указывала, и сделала всего шаг от порога, когда встроенный в ее Пип-бой детектор радиации взорвался бешеным стрекотом. На бегу выругавшись, Харон схватил ее за локоть и сам оттащил подальше от источника излучения. В этот раз ей почти удалось его разозлить. - Не лезь, куда не следует, ладно? - попросил гуль со всей доступной его голосу мягкостью, пусть и хотелось выразиться куда более доходчиво. - Или тоже хочешь покрыться язвами? Девон сделала страшные глаза и, как ему показалось, поежилась. - Я только заглянула, и… - “Я только заглянула”! “Оно само”! - скривившись, зло выплюнул он и кивнул на терминал: - Лучше посмотри, что там. Попытайся… принести пользу, - добавил он уже вполголоса, хотя она наверняка услышала. Конечно, услышала - нахмурилась и отозвалась уже холоднее: - Насколько я помню, гулям не вредит радиация. Почему бы тебе не сходить и не разведать обстановку? - Я тебе не мальчик на побегушках. - А было бы неплохо, - пусть она и старалась сохранять на лице серьезное выражение, уголки губ слегка дернулись. Харону эта ее неуместная веселость вовсе не нравилась. - Контракт дает тебе право на мои услуги в бою. И только. Все остальное - это уже мое дело. - Ты что, злишься? - Девон вдруг улыбнулась, приподняв бровь. Харон совершенно некстати подметил, что тень горестного выражения с ее лица ненадолго пропала. Он сомневался, что проявление эмоций с его стороны до такой степени ее обрадовало, и все-таки... - Нет, - буркнул гуль. - А мне показалось, что да. - Тебе показалось. Громко вздохнув и поджав губы, она все же отвернулась от своего телохранителя и взглянула на часто мигающий экран. - Аварийная очистка от радиации! - постучав по клавишам, возвестила девушка почти радостно. - А. Системы вентиляции не функционируют. Конечно, куда же… Он снял и приставил к ряду шкафчиков у стены дробовик, рядом уложил походную сумку. Девон продолжала что-то бормотать, пялясь в экран, пока Харон, обойдя ее по дуге, не подобрался вплотную к выходу. - Может, тебе на всякий случай пожевать рад-икс? - оторвавшись от компьютера, предложила она с чрезвычайно вредным видом. Глубоко, терпеливо вздохнув, Харон уложил ладони ей на плечи, крепко сжал и отодвинул девушку в сторону, после чего наклонился к ее лицу и отчеканил: - Пошла ты... к терминалу со своей заботой. Девон укоризненно покачала головой. К компьютеру она не вернулась, но все же отошла на безопасное расстояние - к шкафчикам, где он оставил свое оружие и вещи. Пусть там и ждет. Харон вошел с намерением отыскать ГЭКК как можно скорее. Небольшие и даже средние дозы радиации действительно не вредили ему - хуже уже некуда, но насчет серьезного облучения гуль так уверен не был. Коридор, к счастью, не ветвился, поэтому тратить время на обследование закоулков не пришлось. Ощущения подсказывали, что задерживаться здесь надолго - дурная идея. Он старался обходить ядовитые лужи и идти скорее, но воздух вдруг будто загустел - шаги давались тяжело, как в воде. Плохой симптом. Хитроумный механизм контейнера пришел в движение по нажатию кнопки. От обилия скользящих по винтовой траектории деталей зарябило в глазах. Когда наконец обнажился пьедестал со светящимся чемоданчиком, Харон уже не мог отрицать ухудшающееся самочувствие. Неаккуратно захлопнув крышку, он сдернул ГЭКК с его места и поспешил к выходу так быстро, как мог, стараясь не обращать внимания на зудящую кожу, палящий жар на месте ушей и головокружение. Остаток пути он проделывает так быстро, как может, но отравленный воздух задерживает его, восставая против каждого движения. Кажется, что последние шаги размазывают его по полу вместе с чертовым чемоданчиком. Он вываливается из камеры на последнем издыхании, уже неспособный думать; чужие руки подхватывают сначала ГЭКК, а потом его. Накатывает страшный, невыносимый жар, он чувствует почти наяву, что готов расплавиться, как чертов труп под полуденным солнцем. Ее голос врывается в сознание и звенит множеством застревающих в мозгу осколков. - Эй, что с тобой? Харон? - Забирай и уходи... - только и смог выдавить из себя он, и это уже было удивительно - едва получалось осознавать, что происходит. - Что... что с тобой т-такое, что за дерьмо? Она обеспокоена. Выглядит он, наверное, не очень... взволнованное бормотание сбивает с толку. Звучит то ближе, то дальше, будто она наклоняется к нему, а потом отстраняется, чтобы приблизиться снова. Неимоверных усилий стоит не вцепиться зубами в коснувшуюся его руку. Хочется кататься по полу, но сбить пламя не выйдет - оно где-то внутри и... повсюду. - Я по-поищу... антирадин, капельницу, вд-друг по-поможет, - она продолжает вторгаться со своей легкостью и холодностью в огненное жерло, которым стало его тело, и с каждым прикосновением кажется, что она давно должна расплавиться, сгореть, потому что охвативший все вокруг жар не может ощущать он один, - черт, я скоро вернусь, т-ты держись, ладно?.. Шорох шагов превращается в грохот. Он в последний раз пытается открыть глаза и видит только свет. Яркий, ослепительный, он поглощает все, и остается идеальная, стерильная тишина. - Действительно, лучшее время года для путешествий на лодке. Он молчит. Говорить слишком тяжело. Тяжело даже слушать. Голос ввинчивается в уши, бьет по перепонкам и смешивается с воющей тишиной вокруг, сдавливает череп. Он поднимает голову, будто потяжелевшую от притока крови, и перед глазами начинают плясать красные пятна. Определенно, ничем хорошим это не кончится. Свет слепит его; невыносимо белым горит покрытая снегом земля, белеет над головой чистейшее небо, и есть в этой чистоте нечто неправильное. Глаза отдыхают только на черной водной глади и останках города - затопленного города, по улицам которого они плывут. Его хозяйка одной рукой прижимает к себе сумку с малой долей необходимых вещей, старается держать ее покрепче, чтобы ни в коем случае не утопить. В другой у нее обувь - уже промочила ноги. Ему самому пришлось окунуться в воду по пояс, чтобы подогнать плот к берегу. - Вижу, имя тебе дано не зря. Как иронично. Харон ведет свою лодку по стране мертвых. - Нельзя ли немного помолчать? - хрипло просит он: ее едкий до театральности тон уже порядком надоел. - Нет, нельзя, тварь. Греби активнее, я уже заработала лучевую болезнь. А мне надо выжить... раз уж ты угробил моего сына… Сегодня она рассказывает ему о том, что его ждет по прибытии. Расписывает все возможные перспективы, выдумывает наказания, смакуя несвершенное так, как может только женщина. Несмотря на кошмарное настроение и самочувствие, ему смешно. Скорее всего, он сдохнет от радиации и обморожения конечностей, не дав воплотить ни одну из обидных угроз. Он не хотел, чтобы она возненавидела его. Ей не объяснишь, что ее сын, пользуясь правом приказа, потребовал оставить его одного, а после пустил себе пулю в голову. Ослушаться в таком случае невозможно. Наверное, он понимал, что ждет их на поверхности, и решил не испытывать судьбу, закончить все сейчас. Парень был не единственным, кто отказался от борьбы - отказ отопительных систем и электричества и гибель заболевших детей подкосили многих. Среди оставшихся, наиболее стойких и жесткосердечных представителей элиты ушедшего мира вспыхнули недовольства, когда выяснилось, что причиной неполадок явилось затопление. Их же заверяли, что конструкция бункера воплощает собой определение слова “надежность”. Оставаться было нельзя - нет смысла ждать, пока все они не передушат друг друга. Они ушли, чтобы спастись и примкнуть к выжившим. Но, кажется, попытка обречена на провал. Никого не осталось. Он смотрит на нее краем глаза - понимает, что иной возможности запомнить это лицо уже не представится. Несмотря ни на что, она все еще кажется ему красивой. Углубившиеся морщины на лбу и темные круги под глазами сделали из некогда важной леди смертельно усталую женщину. Она заправляет за уши светлые волосы, дрожит от холода, а плот под весом ее пальто, отороченный мехом подол которого пропитался водой, рискует накрениться и потонуть. Вечером они останавливаются возле развалин, перебираются на сушу - на стены повалившегося дома. Он привязывает плот к огрызку железного каркаса, обнажившегося после того, как здание рухнуло. Она разводит костер и по-прежнему сыплет едкими замечаниями. Выслушивать их он устал, но заявлять об этом попросту не видит смысла. Выглядит она до крайности паршиво, затевать с ней споры сейчас - все равно что припоминать умирающему давнюю обиду. Он опасается, что утром она может не проснуться, но, похоже, ночной сон пошел новой хозяйке контракта на пользу. Ему самому пришлось хуже. Всю ночь стучал зубами и чесался, как прокаженный, ни на секунду не смог сомкнуть глаз. Даже начал сомневаться, что выдержит еще день ручной гребли. Поэтому утром, пока она еще спала, прошелся вниз по стене, до самой кромки воды. Он надеялся найти что-нибудь, что сгодится вместо весел, но, похоже, все унесло потоком, когда озеро Вашингтон вышло из берегов. Грести снова приходится руками. Боль не смягчают даже годы тренировок, научивших ее терпеть. Пальцы потемнели и украсились фиолетовыми припухлостями, шевелить ими тяжело - едва слушаются и чертовски болят. Гул в ушах мешает ему разбирать ее речь. Красно-белые вспышки перед глазами прячут путь. Одна из таких вспышек оказывается особенно длительной. Он не может понять: прошли дни? Что случилось с его чувством времени? Они выбрались на сушу? Почему он ничего не заметил? Как он это пропустил? - Тупая, мягкотелая тварь, - говорит она. - Бестолковый слабак. У меня больше никого не осталось, ты, урод. И продолжает: - Не умирай, пожалуйста, мне очень страшно. Я не знаю, куда идти. А он - до этого? или после? когда? - чувствует слабый, почти приятный на фоне постоянной боли укол в области лба. Она то и дело включает радиоприемник и перебирает частоты в надежде засечь чей-нибудь сигнал, но по округе разносится только шум помех. Некого попросить о помощи. Никаких следов. Никаких намеков на то, что выжил еще кто-то. Ничего. Механическое шипение и треск трансформируются в скрежет, а скрежет - в человеческие крики. Темные припухлости на пальцах лопаются, и он снова слышит крик, полный боли - свой собственный. Руки покрываются пятнами глубоких язв, что расползаются до плеч и дальше, поедая кожу, принося жуткие мучения. Он слепнет и глохнет, и ощущает только ее страх, как вибрацию, и до новой вспышки успевает подумать, что научился читать если не мысли, то чувства. Первое, что он увидел, вновь обретя зрение - приколотый к коже его лба листок. Контракт. Первое, о чем подумал - надо найти остальных. И чем яснее становился рассудок, тем дальше, как сон, ускользало знание о деталях. Придя в себя окончательно, он понял, что больше не помнит ничего. А потом проснулся еще раз. Пришлось поднять голову, чтобы оглядеться. Ни Девон, ни чемоданчика рядом уже не было, зато вещи и дробовик остались на месте. Харон не слишком нервничал. Он и не думал, что напарница ни на секунду не отойдет от его неподвижного тела и будет терпеливо ожидать пробуждения. Наверняка бродит по близлежащим комнатам, копается в дневниках технических служащих… любит она это - лезть не в свое дело… Повесив сумку на плечо и поудобнее перехватив оружие, Харон прошелся по узкому коридору в следующее помещение. Никого. Гуль поскреб затылок. Двинулся дальше. Девон нигде не было - старательно прислушиваясь, он не улавливал даже намекающего на ее присутствие шума, звука шагов или стука клавиш. Что-то с бряканьем отлетело в сторону, задетое носком его обуви, и гуль подошел поближе. Стало чертовски не по себе. Он узнал пистолет своей напарницы. Если бы не наткнулся на него, не заметил бы и следов на полу. Кровавые отпечатки чьих-то ботинок стремились дальше по коридору, в сторону выхода из убежища. Девон они принадлежать не могли. Мутантам, естественно, тоже. Вот теперь дело дрянь.