Не та Харуно

— Все в порядке, милая? — несмотря на нежную улыбку, в зеленых глазах каа-чан мелькает беспокойство. Ну да, ее непоседливый и активный ребенок, и вдруг тишина на полдня — я бы тоже забеспокоилась. Она осторожно прикрывает за собой дверь, проходит в комнату и замирает, с недоверием разглядывая представшую перед ней мирную картину — никакого хаоса, разрушений и даже бардака. Мысленно фыркаю и чуть наклоняю голову, оценивающе рассматривая собственные каракули. Быстро добавляю пару штрихов и демонстрирую с тяжким трудом нарисованное: — Это наша семья, каа-чан, — гордо заявляю я, действительно гордясь своей работой — все-таки я никогда не умела толком рисовать, честно себе признаваясь, что это не мое. Мой максимум — это как раз те самые каракули ребенка лет пяти, не больше. — Нравится? Каа-чан делает какое-то совершенно странное лицо и приседает рядом, рассматривая мой рисунок так, словно это огромная драгоценность, хотя я прекрасно знаю, что это типичные каракули, понять среди которых кто есть кто можно разве что по цвету волос… И замираю, с легким смущением вспоминая, что Сёри, как и я, совершенно не любит рисовать-писать-мастерить и избегает таких занятий изо всех сил — природное шило не дает долго сидеть на месте, так что усадить ее делать что-то своими руками практически невозможно. То-то же я так долго искала карандаши и бумагу! Прокол, м-да. Хотя, это все равно планировалось единоразовой акцией… Прикусываю губу, с волнением разглядывая лицо каа-чан. Заподозрит что-то или нет? — Очень красиво. Ты молодец, Сёри, — наконец, произносит она, кидая на меня наполненный нежностью и любовью взгляд. Ее пальцы обводят нарисованные силуэты, пока не замирают на изображении еще одной маленькой розововолосой фигурки. — А это кто? Я мысленно вытираю пот со лба, встряхиваюсь, и вздергиваю подбородок, гордо сообщая: — А это Сакура, моя сестренка! Каа-чан издает тихий нервный смешок, ерошит мои волосы и просто прижимается губами к виску, ничего не говоря. Однако мелькнувшую задумчивость в зеленых глазах я все-таки успеваю разглядеть. То, что в таком серьезном вопросе мнение четырёхлетнего ребенка не учитывается — было понятно и ясно с самого начала. Максимум, пара вызванных такой просьбой разговоров родителей наедине, но те, судя по всему, ничем не закончились. Или закончились не тем, что мне нужно. Так что даешь манипуляции, детскую непосредственность и привычку родителей уступать желаниям любимой и пока что единственной дочери. И да, рисунок у меня забрали и торжественно повесили на холодильник, перед которым этим же вечером завис то-сан, сверля непонятным взглядом две мелкие розововолосые фигурки в треугольных платьях вырвиглазных цветов. Я довольно хмыкаю, с нескрываемым удовольствием прячу карандаши туда, откуда их с таким трудом вытащила, и счастливо забываю о них до следующего случая. Уж не знаю, чем должны там заниматься попаданцы-перерожденцы в первое время — искать рояли в кустах или великого могучего сенсея, что сделает из них не менее великого героя, а я все так же продолжала доставать родителей просьбами о сестренке Сакуре и требовательным детским: «Ну, когда? Может быть, уже пора? Я вот уже все-все приготовила, а сестрёнки все ещё нет!». Все-таки я действительно была бы не против и очень даже «за» второго ребенка в семье, но сейчас мной руководили в большей степени эгоистичные порывы. Во-первых, с появлением второго ребенка старшему всегда дается больше свободы и меньше родительского внимания — хотя бы на первое время, пока младенец орет ночами, часто ест и выматывает родителей своими капризами и желаниями так, что у них не остается никаких иных желаний, кроме тишины и сна. И уж мои странности и излишнюю самостоятельность для четырехлетки-пятилетки примут после этого как разумеющееся. А вот потом, когда Сакура подрастет, я буду постарше и окружать меня круглосуточным приглядом будет, по крайней мере, странно. Это маленьких детишек не выпускают из поля зрения, балуют и тискают, лет в шесть-семь — это уже смотрится дико. Особенно, в культуре шиноби, где дети вообще крайне самостоятельны. Во-вторых, и это гораздо более важно для меня, я понятия не имела, как могут повернуться события канона, если из него вычеркнуть Сакуру — родители-то, судя по всему, в ближайшее время совсем не собирались обзаводиться вторым ребенком. И я бы всерьез поразмыслила над тем, что место Сакуры займу я, вот только временные границы правления Четвертого Хокаге и рассекающий по улицам блондин в белом плаще говорили на это свое веское: «нет», добавляя, что максимум, что мне светит — это гордое звание семпая седьмой команды. И достичь его гораздо проще, если я буду присматривать за ними, прикрываясь беспокойством за младшую сестренку. Да и кто бы отказался от знакомства с этими тремя? Потискать Наруто, вправить мозги Саске, а Сакура вообще моя младшая сестренка и обязана вырасти адекватной личностью, без сахарной ваты в голове, глупых комплексов и нездоровых влюбленностей. Лично прослежу. Мёбуки и Кизаши, в принципе, были очень хорошими родителями, но вот говорить «нет» дочери они не любили. Не то, чтобы Сёри всегда получала, что хотела, или закатывала ужасные истерики, когда этого не случалось, просто… отказывали ей редко. Даже сейчас никто из них не решался ответить категоричным «нет», отделываясь неопределенными фразами, быстрыми сменами темы, незаметными переглядками и попытками отвлечь внимание. Я тяжело вздыхала, но прикидывалась, что ведусь на их манипуляции, пытаясь выделить хоть немного времени без внимательного материнского взгляда и все-таки добиться своими уговорами пополнения в семье. Канон или не канон, но с Сакурой как-то поспокойнее будет, да и предсказуемее. И продолжалось бы это еще очень и очень долго, если бы решение не приняла, собственно, сама Сакура, решившая поддержать свою старшую сестренку и поставить родителей перед фактом своего появления. Явно в Сёри удастся, шутил счастливый отец, притягивая к себе закатывающую глаза жену, которая нежно поглаживала пока еще плоский живот. Я же, радостно повизжав и поносившись по всему дому, имитируя бурную деятельность и детский восторг, мысленно выдохнула с облегчением, вытирая несуществующий пот со лба. По прикинутым срокам рождение мелкой как раз выпадало на ханами, так что Сакуре быть! Если она, конечно, не решит родиться парнем, мысленно перекрестилась я и искренне ужаснулась, представив, что и Наруто с Саске поменяют пол. И если первый со своими извращенски-отвлекающими дзюцу заставлял передергивать плечами, то вот увеличившаяся истеричность второго заранее вгоняла в дрожь. Фыркнув, заставила себя о таком не думать — в конце концов, мысли материальны, еще накличу. Добившись первоочередной задачи, я решила, что время отговорок закончилось и пора приниматься, собственно, за устройство своего будущего. Да-да, про свое желание кидать огненные шары и раздвигать океаны мановением руки я не забыла, просто затаилась на время, дабы привыкнуть к окружению и занять родителей предстоящей подготовкой к появлению сестрички. И если с физической подготовкой у меня было все хорошо — все-таки Сёри росла активным ребенком, так что начальные данные были вполне неплохи и поддерживать, постепенно развивая, их помогал обычный разминочный комплекс с упражнениями на гибкость, то вот с чакрой было… сложно. И не в плане нащупать, все-таки первые серии врезались мне в память хорошо и представить синюю спиральку где-то между животом и грудью удалось без всяких проблем, как впрочем, и почувствовать ее движение по венам к ладоням-ногам. Проблема была в том, что чакра, в принципе, была невидима для простого глаза и дальше собственных ощущений ее движения дело не сдвигалось. В том числе, и попытки выпустить чакру, прилипнув к стене. Грохнувшись так пару раз и один пропахав носом пол, я на время прекратила свои попытки, решив подождать с этим год-два — вдруг важную роль играет маленький возраст? Это, конечно, вызывало сильную досаду, ведь, насколько я помнила, у той же Сакуры было мало чакры и очень хороший контроль, а на такие вещи сильно влияла генетика. Не на контроль, в смысле, а на количество чакры и саму работу очага. Можно, конечно, увеличить и то, и другое тренировками, однако ж как тренироваться, если чакра не желала выходить наружу? И как назло, даже спросить было не у кого — родители-то были обычными торговцами, не шиноби. И даже будь шиноби, вряд ли бы полезли учить чему-то больше, чем физические тренировки — в конце концов, только кланы имеют наработанные поколениями схемы обучения, которыми не спешат делиться с посторонними, а действовать на свой страх и риск… то еще удовольствие, в общем. Проще дождаться Академии. Вообще, именно размышляя о своих проблемах с чакрой и родителях, я неосознанно вспоминала Ли и напрягалась. Потому что родители все-таки не шиноби и могли не передать развитую-приспособленную именно для нагрузок шиноби кейракукей. И то, что Сакура все-таки стала шиноби ни капли не успокаивало — про меня-то она никогда и не упоминала. Может, я вообще умерла из-за своих экспериментов или свихнулась от невозможности стать шиноби. Пофыркав себе под нос, пообещала самой себе, что если так ничего и не получится с чакрой, напрошусь в ученицы к Майто Гаю и буду проповедовать Силу Юности. Прекратила ли я свои копошения с чакрой? Конечно, нет, я же тот еще упрямый и любопытный баран. Хоть и выпускать ее наружу не получалось, но вот поэкспериментировать с самим движением чакры, то пытаясь его замедлить, то, наоборот, ускорить… пусть и не сразу, но дело сдвигалось с мертвой точки — чакра постепенно становилась более послушной и замедлялась-ускорялась по моему желанию, вызывая неприятные ощущения и легкую тянущую боль, которую было довольно просто перетерпеть. Разумеется, останавливаться на этом я не пожелала, преисполнившись восторга и решив попробовать остановить ток чакры хотя бы на пару секунд. Что самое удивительное, мне это удалось сразу. А еще через мгновение все тело прошила резкая боль, и я потеряла сознание.