Среди стен белых теплится надежда

      Телефон издаёт монотонную вибрацию, и Се Лянь недовольно жмурится. Не хочется отрываться от книги, но гаджет продолжает жужжать подле него. Фэн Синь: «Ну так… Нам завтра заходить за тобой?» Му Цин: «Не используй слово «мы». Нет никаких нас» Фэн Синь: «Ты совсем придурок?»       Парень вздыхает с облегчением. Это так похоже на этих двоих. Он действительно соскучился по ним, несмотря на то, что намеренно запрещал им маячить перед глазами всю эту неделю. Се Лянь: «Вам совсем не обязательно делать это в целом. Но, если так хочется…» Му Цин: «Началось…» Фэн Синь: «Се Лянь, ради всего святого, мы обычно всегда заходим за тобой» Се Лянь: «Знаю. Спасибо за это»       Му Цин кратко улыбнулся этой благодарности. Если Фэн Синю было действительно «по пути» до дома Се Ляня, то для мастера фехтования это был лишний километр в абсолютно противоположную сторону. Он никогда не жаловался, ведь это на самом деле не важно. Самому себе парень никогда не признается в том, что, вероятно, ноги сами несут его к соседней улице лишь из принципа не уступать Фэн Синю.       Был в их жизни краткий период, когда они соревновались меж собой, кто придёт первым, но он быстро окончился, когда каждый из них пришёл на час раньше и выслушал недовольное бурчание сонного Се Ляня. Впрочем, им обычно не приходилось искать тему для спора, ведь они образовывались сами собой, точно из воздуха. Как спички, что вспыхивают при проведении по тёрке на коробке, эти два апостола загорались неистовым желанием утереть друг другу нос. Другими словами, они жить не могли, не задев колким словечком или издёвкой. — Много я пропустил? — интересуется Се Лянь, попутно поправляя шарф на шее, чтобы он не ослабился под высоким горлышком куртки.       Му Цин растянулся в ухмылке, довольно протягивая: — Очень многое. Ты пропустил гениальный способ прогула уроков от этого идиота, — он кивнул в сторону Фэн Синя, который поперхнулся от неожиданного раскрытия всех карт. — Знаешь, как он избежал контрольной по химии?       Се Лянь искренне удивился, ловя эту коварную улыбку от Му Цина и заинтересованно перевёл взгляд на героя рассказа. — Он пришёл без школьной формы, и его затаскали по кабинетам завучей. Примерно два урока он писал объяснительные, а после его отправили домой с выговором.       Фэн Синь, явно гордясь собой, вскинул вверх голову: — Зато я не испортил средний балл. Завидуй молча.       Му Цин закатил глаза: — Чем это я должен завидовать? Я его повысил, потому что хорошо подготовился.       Се Лянь тихо хихикнул в кулак. То, как Фэн Синь боялся и не любил химика, было отдельным видом искусства. По его личным рассказам, лицо пожилого учителя всплывало в девяти ночных кошмарах из десяти. А личным вестником неприятностей были те дни, когда мужчина за весь урок ни разу не дёргал лучника. В такие дни, как правило, шёл дождь или начинался внезапный снегопад.       За краткими забавными разговорами они не заметили, как дошли до школы. Перед началом уроков Се Ляню требовалось занести справку об отсутствии в мед кабинет. Разумеется, справка была липовой, ведь от посещения психолога парень решительно отказался, аргументируя это тем, что ему жаль денег матери ради таких мелочей.       Стоило Се Ляню увидеть дверь медицинского кабинета, как в голове всплыл недавний разговор. — Это не мелочи, — покачала головой женщина. — То, что мы достали тебя из петли совсем не мелочи. У нас есть деньги на это. — Я ценю твою заботу, мам, — он знал, что лучшей защитой от её слов будут объятия. — Но всё действительно в порядке. Давай я схожу к своему лечащему врачу и скажу, что не ходил в школу, потому что болела нога.       Согласиться с этим не так просто, но у его матери всегда был план «Б». В этот же вечер она позвонила Фэн Синю и доложила тому обстановку. Он заверил, что они с Му Цином за руку отведут Се Ляня к школьному специалисту.       От секундного колебания юношу спасают друзья, заметившие тень сомнения на его лице. — Давай-давай, нам ещё на третий этаж шагать, — Му Цин толкнул дверь и кивком указал внутрь. — Одна нога здесь, другая там.       Се Лянь кивает и входит, сразу же здороваясь с персоналом. Друзья остаются в коридоре и одобрительно шлёпаются ладонями, как только за закрытой дверью слышится не только голос мед сестры, но и психолога, который частенько ошивался в чужом кабинете. Просто они давние друзья, которые за перерывами и отсутствием работы успевают перемывать кости общим знакомым.       Труды апостолов не прошли даром, ведь Се Лянь действительно задерживается внутри дольше, чем на пару минут. Фэн Синь и Му Цин довольны тем, что к их просьбе отнеслись со всей серьёзностью и теперь подслушивают чужой диалог, приложившись ухом к щёлке меж дверью и косяком. Жаль, что слышно только невнятное бурчание. — А что ты сказал ей? — спросил Му Цин, хмуря брови в попытке разобрать хоть слово. Тщетно. — Не слишком подозрительно? А то мало ли его отправят к санитарам? — Санитары только о тебе мечтают ежедневно. Я сказал, что в последнее время он ведёт себя странно, и мы с тобой волнуемся за него. Чтобы она мягко поинтересовалась о его состоянии. Сам-то он никогда не расскажет нам. — Тц. Ещё одна такая шутка в мой адрес, и тебе перестанут ставить прогулы на кладбище.       Они поняли, что все их попытки услышать хоть что-то не увенчаются успехом и поэтому отпрянули от двери, продолжая свою высокоинтеллектуальную беседу. — Хочешь проверить, кто кого? — напрягся Фэн Синь, но тут же расслабился, видя, что Му Цин не желал помериться силой. — Много чести, — закатил глаза фехтовальщик, после тяжело вздыхая. — Вероятно, мы плохие друзья для него, раз просим помощи со стороны. — Не думаю… — Конечно, ты же не умеешь.       Мгновенно вскипая, Фэн Синь делает шаг вперёд, чтобы успокоить свои расчесавшиеся кулаки, но Му Цин вовремя останавливает его, прикладывая указательный палец к своим губам и тихо шипя: — Тс-с-с… Слышишь? Зашевелились. Там что-то интересное происходит.       Они опять прильнули к щели. Лучник всё же решил закончить прежде оборванную мысль: — Мы не плохие друзья для него. Просто в некоторых вопросах требуется помощь специалиста. Ни я, ни ты не разу не психологи, а Се Лянь, он… Более тонкой душевной организации.       Му Цин внимательно выслушал чужой монолог и согласно кивнул. Действительно, как бы они не желали ему помочь, он всегда был на шаг впереди со своим благим намерением не нагружать друзей своими проблемами. В данной ситуации ему, вероятно, было трудно даже самому принять произошедшее, так что от простой поддержки в духе «мы рядом», лучше не станет. Может, только хуже. — Я надеюсь, он не разорвёт нас на части от того, что мы ему подстроили такую внезапную встречу. — Максимум — обидится. — И то не на долго, — Му Цин потёр поясницу. Стоять согнувшись над щелью весьма утомляет. — Он не умеет на нас обижаться. — Верно.       Звонок неприятно режет слух и создаёт суету в ещё не опустевших коридорах. Се Лянь, похоже не торопится. Прождав его под дверью ещё пять минут, друзья решили отправиться на урок и получить живящую долю информации с утра. — Похоже, ему и впрямь нужно было поговорить с кем-то более опытным. — Ага.       Они победно стукнулись кулаками и поспешили на третий этаж. Биология. За опоздание не отругают, но вот смотреть волком точно будут.       Меж тем Се Лянь наконец осознал, почему эти двое так неоднозначно перекидывались нервными взглядами за его спиной всю дорогу. Ну не завёл бы с ним диалог психолог просто так (а особенно так искусно, сразу же попадая в нужную точку). И хотя он всячески старался избегать этого неприятного для него разговора, в конце пришлось сдаться и выложить всё, что отягощало голову. Стоит отдать должное: после слива мыслей в чужие уши действительно стало легче.       Жгучая боль в сердце постепенно сменилась на прежнюю тоску по прошлому. Было понятно, что не хватит одного сеанса, чтобы решить эту проблему, но и сам Се Лянь уже не так рьяно противился такой терапии. Напротив, осознал, что мама в очередной раз оказалась права и знала лучше него самого, как будет правильнее. Нужно будет извиниться перед ней вечером.       Убедившись в том, что парень действительно находится в приемлемом для обучения состоянии, психолог отправила его на занятия. Разумеется, пригласила на дальнейшие беседы, хотя это не требовало огласки, ведь несчастный уже сам решил, что придёт ещё раз. Добровольно.       Довольно легко и быстро прошёл учебный день, который дал необходимую разрядку голове Се Ляня. Помимо общения с одноклассниками, он получил заряд бодрости от Ши Цинсюаня, скопившего за неделю приличное количество каламбуров и шуток, после которых Му Цин всерьёз задумался о вызове неотложной помощи для Фэн Синя.       Но самой приятной встречей была, конечно, встреча с бабушкой-библиотекарем и Хуа Ченом. Как всегда, тот сидел на своём излюбленном месте и вдумчиво вчитывался в каждое слово нового фантастического романа. Хотя сейчас это было прикрытием. Он уже давно услышал знакомый голос и ожидал, пока к нему подойдёт Се Лянь. Сядет рядом или напротив, поздоровается, старательно будет делать вид, что читает. После они уйдут петлять по коридорам школы, разделяя разговоры. По крайней мере, младший желал, чтобы всё было ровно так же, как и раньше. Сейчас он не приготовил необычного вопроса, потому что единственное, что его интересовало это то, как же себя чувствует его друг. Друг же? Ладно-ладно, знакомый.       Вероятно, Хуа Чен обладает невероятным везением в противовес неуклюжести Се Ляня, но тот ведёт себя так, будто не было недельного отсутствия. Они поздоровались и кратко обменялись информацией о том, как у них дела. Разумеется, хорошо. Сладкая ложь. Они выходят из библиотеки, но желание спросить старшего напрямую мгновенно отпадает. Не скажет же он, что не поверил его прошлому ответу. — Тебе идёт этот шарф, — как бы невзначай, бросает Хуа Чен и мягко кривит улыбкой. С его высоты это смотрится крайне мило. — Довольно стильно. — Тебе нравится? — Се Лянь довольно прикрывает глаза, от уголков которых расходятся мимические морщинки. — Му Цин подарил. Он говорил, что вплёл слёзы, но этого не ощущается. Шарфик вышел довольно мягкий и удобный.       Он вновь поправил аксессуар на шее, будто боясь, что собеседник сможет заметить бледнеющую дорожку от верёвки, обвивающую шею слегка болезненным кольцом. — Просто не до конца долечил горло, так что врач порекомендовал держать его в тепле. Но если тебе так нравится, — он остановился, показательно прикладывая руку к бедру и приподнимая вверх подбородок. — То считай меня новой моделью какого-нибудь роскошного дома моды во Франции.       Хуа Чен, подыгрывая ему, присвистнул, легонько поведя бровями. — На показ позовёшь? — Разумеется.       Парни поддались забаве, отпуская сдавленные смешки вглубь стен школы, после чего разошлись: один — на клубные занятия, другой — домой.       Хуа Чен, разумеется, не поверил в байку о больном горле. Его нисколько не удивило, что Се Лянь так рьяно скрывал от него какой-то важный секрет, но интерес всегда двигал младшего вперёд. И однажды за это желание узнать чуть больше он поплатился.       Было странно услышать голос старшеклассника в коридоре в такое время, а именно в самый разгар деятельности клуба скульптуры. Обычно Се Лянь уходил домой после разговора в библиотеке. Исключений не было, ведь заняться в школе ему действительно было нечем. Сейчас же, Хуа Чену по удачному стечению обстоятельств посчастливилось оказаться около кабинета, служащего небольшим складом, где хранились различные инструменты и куча ненужного хлама вроде помятых бумажных украшений после школьных праздников. Учитель отправил его за материалами и всё бы ничего, но острый взгляд абсолютно случайно зацепился за чужую шею, которую больше не украшал шарфик ручной работы. Воротник рубашки не скрыл бледнеющего следа. Следа от удушения.       Хуа Чен мгновенно побледнел, забывая, как правильно дышать. Он много раз слышал о подобном, видел в фильмах, но никогда бы не мог подумать, что подобную вещь можно лицезреть в жизни. Да ещё и не на ком-то там, а на Се Ляне! В его голове возродились пугающие картинки из того самого дня, когда ему довелось пнуть чужой кубок ногой в полумраке. Ещё тогда нужно было сложить два плюс два.       Неописуемая паника захватила разум юноши, от чего он захлопнул дверь кладовки и, облокотившись спиной о стену, медленно сполз по ней вниз. Он взялся руками за голову, будто это могло хоть на мгновение остановить поток устрашающих мыслей. Это след от верёвки. Се Лянь пытался покончить со своей жизнью. Тот самый добрый и мягкий Се Лянь. Слегка неуклюжий и общительный Се Лянь. Старшеклассник, чья улыбка каждый раз вызывала в Хуа Чене поток необъяснимых эмоций могла померкнуть навсегда. Жутко, но хуже этого совершенно иное. Насколько же ему было плохо, раз он решился на такой шаг.       Откуда в нём столько сил двигаться дальше и улыбаться, как ни в чём не бывало?       Хуа Чен, погружённый в свои панические мысли, неосознанно задерживал дыхание, лишь плотнее прижимаясь спиной к холодной крашеной стене. Когда же лицо его покраснело от недостатка кислорода, он схватился руками за собственную шею и испуганно обвил пальцами место, где минутой ранее увидел след. Такие ощущения животного страха за кого-то, кроме себя, он испытывал впервые и оттого ещё больше испугался и неосознанно тяжело и шумно вздохнул.       Се Лянь, довольно складывающий тетрадки в сумку услышал странное кряхтение, доносящееся по левое плечо от него. Не успел он прислушаться более внимательно, как сильно вздрогнул, роняя сумку на пол. Причина тому — Му Цин, положивший руку на его плечо. — Ты чего так испугался? Я же осторожно… Или ты что-то нечистое замыслил и не ждал атаки с тыла? — Ты так тихо подкрался, — кладя руку на сердце отвертелся Се Лянь. — Я не ожидал, что ты ещё здесь.       Му Цин, в свойственной ему манере, закатил глаза, помогая собрать содержимое сумки друга. Ещё бы ему не быть здесь. Во-первых, благодаря Фэн Синю и его поразительному везению попадаться под горячую руку химика, их стали чаще спрашивать. Следовательно, оценки ухудшились. Приходилось ходить на дополнительные занятия в послеурочное время, чтобы исправлять эту ужасную ситуацию. Во-вторых, у них имелся тайный договор незаметно приглядывать за Се Лянем, насколько это было возможно. Абсолютно ненавязчиво (так казалось только им самим) они ежедневно интересовались, приносят ли плоды работа с психологом, а также не оставили привычки провожать его до дома. Вот и сейчас подвернулась возможность, ведь они удачно закончили занятия ровно, как и Се Лянь. — Он высосал из меня всю душу, — вымученно простонал Фэн Синь, облокачиваясь о шкафчик. Его задержали и после дополнительных занятий. Кто бы сомневался. — От чего я ему так не нравлюсь? — Думаю, наоборот он хочет, чтобы ты был лучшим в нашем классе. Ты мог бы представлять школу на городских олимпиадах, — улыбаясь ответил Се Лянь. — Он? На городской олимпиаде по химии? — Усмехнулся Му Цин. — Скорее он себе стрелу засунет в причинное место, лишь бы не думать об оксидах.       Фэн Синь на такое заявление нахмурил брови. — Ты однажды допиз… договоришься, что в твоём причинном месте окажется стрела. И не одна. — Да-да, я это уже слышал. Твоя проблема в том, что кишка слишком тонка воплотить слова в жизнь!       Се Лянь остановил их словесную перепалку резким предупреждающим шиком: — Чш-ш-ш… Вы слышите?       Парни замолчали, настороженно прислушиваясь. Ничего. Гробовая тишина, нарушаемая тиканьем настенных часов. — Ничего такого, — пожал плечами Му Цин. — Да нет же, ощущение, что кто-то задыхается рядом. Я точно слышал, ещё до вашего прихода.       Друзья переглянулись, в то время как Се Лянь пошёл в сторону кладовки, откуда, по всей видимости и раздавалось это сдавленное кряхтение. Шёпотом Фэн Синь сказал: — У него… Слуховые галлюцинации?       Му Цин неоднозначно медленно кивнул, недовольно шепча: — Зря мы его к психологу спихнули. Взбороздили ему воспоминания. — Раз такой умный, сам бы помог ему! — Тш-ш-ш, — вновь оборвал их Се Лянь. — Тут. Оно шумно вздохнёт и замолкает на пару минут.       Хуа Чен понял, что его услышали и теперь затаил дыхание уже намеренно. Оправдываться перед вольными слушателями не хотелось, поэтому ему не оставалось ничего, кроме как беззвучно подползти к ручке двери и крепко сжать её. Вдруг захотят проверить? — Мы будто в дешёвом ужастике. Монстр из школьной кладовки, у-у-у, — стрелок абсолютно непоколебимо шагнул вперёд, дёргая ручку. Хуа Чен же прилагал все усилия, чтобы та не поддалась, крепко удерживая её обеими руками с другой стороны. — Вот видишь, там закрыто. Никого точно быть не может.       Му Цин пожал плечами, чуть слышно бубня: — Я вот сколько учусь здесь, ни разу не видел, чтобы ею пользовались. Ты, наверное, устал за сегодня. Пойдём домой. — Обычно после таких фраз и начинается основной ужас, — подозрительно сощурился Се Лянь и с осторожностью ещё раз посмотрел на дверь.       Фэн Синь чуть слышно буркнул, что им действительно пора идти, ведь помимо дополнительных занятий по химии у них есть внеурочные секции. Интерес Се Ляня не уменьшился от наглядного доказательства. Ему не могло показаться. К его счастью друзья опять вступили в словесную перепалку, попутно отдаляясь. Видимо, не обратили внимания, что он отбился от них и вернулся обратно. Парень прильнул ухом к двери и был готов поклясться, что слышит редкие, но тяжёлые вздохи. Взвесив все «за» и «против», Се Лянь сам попробовал повернуть ручку и, к собственному удивлению, дверь поддалась.       «Просто Фэн Синь немного грубоват» — подумал он и вошёл внутрь, моментально удивляясь увиденному. Напротив двери сидел раскрасневшийся Хуа Чен. Он подумал, что незваные гости ушли и поэтому вернулся в исходное положение, чтобы привести себя в порядок. — Хуа Чен? Что ты тут делаешь? Всё в порядке?       Официально, это был первый раз в жизни, когда младшему не повезло. Да ещё и так крупно. Он отвёл взгляд в сторону, чтобы он не цеплялся за чужую шею. Что делать? Остаётся подключить всю свою хитрость. — Се Лянь, — он театрально взялся за сердце. — Как хорошо, что ты открыл эту дверь! Я думал, что останусь тут навсегда. — А? Хочешь сказать… — Дверь заклинило, и я не мог выйти. Как тебе удалось открыть её? — На самом деле… Очень просто, — он всё ещё был крайне обеспокоен состоянием друга. Сделав шаг вперёд, он чуть склонился над ним. — До меня её дёргал Фэн Синь. Почему ты не попросил о помощи? Мы же очень шумели.       Хуа Чен выдавил из себя самую невинную улыбочку, на какую только был способен. Мысленно он пару раз извинился перед Се Лянем за такую глупую ложь. — Я очень запаниковал. У меня клаустрофобия. — Ох, — старший всё так же внимательно изучал чужое лицо. Хуа Чен всё ещё был покрыт алой краской. — Вижу, это действительно так. Сейчас всё в порядке, не переживай, ладно?       Се Лянь позволил себе лишнего, потягиваясь рукой к чужому лбу, чтобы потрогать его. Если тому действительно было так страшно, вероятно, на нервной почве, могла подняться температура. А в таком случае следует сопроводить его в медпункт. Совершенно уверенный в своих действиях, парень собирается присесть на корточки, как вдруг вновь ощущает эту ужасную острую боль, парализующую движение. Если бы из глаз могли брызнуть искры, это бы случилось прямо сейчас. Он буквально летит вперёд, сильно зажмуриваясь, ведь его лоб вот-вот стукнется о чужой. Этого, к счастью, не происходит, потому что его мгновенно ловит под руки Хуа Чен. — Поймал, — младший довольно улыбнулся. Оказывается, Се Лянь не такой уж и тяжёлый. — Я осторожно, ладно?       Старшеклассник нерешительно приоткрывает один глаз и встречается взглядом со своим спасителем. Не успев ничего сказать, его заботливо усаживают на пол рядом с собой. С минуту они просидели в молчании просто потому что один мирился с неприятными ощущениями в области колена, а второй не знал, как более деликатно спросить, нужно ли принести ему таблетку. Се Лянь первым нарушил тишину: — Спасибо. — Было бы за что. — На самом деле есть. Второй раз уже меня выручаешь. — Но ведь и ты меня выручил минутой ранее, — Хуа Чен понимал, что сейчас главное заговорить Се Ляня, чтобы тот опять не рассыпался в извинениях и не стал задаривать его внезапными подарками. Это приятно, но, как и прежде, неловко. — К тому же, если бы я тебя не поймал, то мы бы разбили лбы.       Се Лянь вымученно улыбнулся и потёр ногу. Боль слега отступила. Не стоило ему так резко переносить центр тяжести на травмированную конечность. — И то верно…       Любопытство Хуа Чена взяло над ним верх, и он наконец решился спросить: — Се Лянь, твоя нога… Ты ведь из-за неё не ходил в школу целую неделю?       Это был весьма хитрый вопрос. Раз ситуация располагает, нужно начать издалека. — Верно. Я не рассказывал тебе об этом, как ты заметил? — увидев растерянность на чужом лице, Се Лянь смягчил ранее сказанное собственным доводом. — Точно, я ведь хромаю… Должно быть, это очень заметно. — Не совсем. Вернее, нет, — Хуа Чен почувствовал, что в его голове образовалась огромная дыра из которой вытек мозг. Трудно было сформулировать даже элементарную мысль. — Ты хромаешь, но это не так заметно… То есть, я хотел сказать, что…       Се Лянь положил руку на чужое плечо, призывая к молчанию. По правде, догадаться о боли в его ноге было не трудно, ведь передвигался он медленнее остальных, а при подъёме на этаж выше, ему всегда приходилось использовать перила. В конце концов, прямо сейчас было трудно не завыть от острых ощущений, а его выражение лица напрямую передавало весь спектр боли. — Всё хорошо, не нужно подбирать слова. Нога болит периодически из-за резких движений, но я не при смерти, — младший кивнул. — Но я бы не хотел обсуждать эту тему, она мне неприятна. — Понял.       Они обменялись взглядами, после чего Хуа Чен поднялся на ноги и протянул руку Се Ляню. Тот с неясным выражением посмотрел на неё и, проигнорировав помощь, начал подниматься самостоятельно. Происходящее было крайне непонятно младшему, и поэтому он ухудшил ситуацию, стараясь взять несчастного под руку. Почему ухудшил? Потому что Се Лянь раздражённо выдернул конечность из чужой хватки, твёрдо цедя: — Хуа Чен. Не нужно. — Се Лянь, — так же уверенно перешёл в защиту горе помощник. — Но ведь ты…       Его проникновенные аргументы прерывают на полуслове. — Я и так чувствую себя беспомощным. Каждый день. Я в состоянии подняться. Ходить я тоже могу. Мне приятна твоя забота, но это излишне. Правда.       Это было далеко не всё, что он желал высказать, однако Хуа Чен не заслужил такой внезапной агрессии в свой адрес. Стоит отметить, что злость была вовсе не на него, а на саму абсурдность ситуации. Его сочли беспомощным! В очередной раз. Недосказанные слова застряли в горле. Се Лянь чуть позже пожалеет, что был так резок с тем, кто желал ему помочь, но сейчас им движет раздражение, которое само передвигает ноги прочь.       Хуа Чен стоял, будто каменная статуя, не решился сказать ничего в ответ на это, всё так же плохо понимая произошедшее. Он… Обидел Се Ляня своим действием? Его неправильно поняли? Не важно, что именно, поскольку перед глазами всё ещё чётко вырисовывалось выражение лица старшего, наполненное отвращением и презрением. Болезненная ломка чужого голоса натягивала сердечную артерию и пронзала её точно насквозь. — Се Лянь…       Он вышел в коридор, чтобы проводить взглядом отдаляющийся хромающий силуэт. Стоит ли догнать его сейчас? А если и догонит, то что ему сказать? — Ну я и придурок, — он помассировал висок, что начал болеть от небольшого стресса. — Он же сказал, что тема некомфортна…       Крепко повязав свои мысли плотными цепями самообладания, парень смог забрать нужные для занятия вещи и отправиться в класс. О нормальной деятельности можно было и не думать, ведь вся концентрация была уже давно потеряна.       Время душило своей медлительностью, что было сравнимо со смертной пыткой из средневековья. Хуа Чен чувствовал, что его виски вот-вот лопнут. После занятий он хотел было отправиться домой, но противное чувство вины, заполоняющее его грудную клетку, не позволило сделать этого. Следовало извиниться. Он провинился. Крупно. Очень. Здесь не отделаешься простой просьбой о прощении. Самое жуткое — у него даже не было возможности написать Се Ляню, ведь они так и не обменялись номерами и социальными сетями.       Единственная ясная мысль пронзила Хуа Чена насквозь, будто стрела яблоко. Нужна книга. Это точно станет прекрасным предметом примирения. Нужно лишь выбрать ту, что понравится Се Ляню.       Круг поиска невелик, ведь тот никогда не скупился на разговоры о желаемом. В мгновение ока младший оказывается в книжном магазине. Взгляд сразу падает на того самого автора, от которого у старшего в глазах загораются дьявольские огоньки преданного читателя. Что ж, раз влип по-крупному, то стоит выбрать что-то, компенсирующее размер морального вреда.       Толстенная книга, вмещающая в себя сразу три тома новейшей истории, заманчиво ласкает взор, и Хуа Чен решает, что это лучшее, что вообще может быть. Но просто книги недостаточно. Разумеется, он её упакует, но… Мало.       Отдел с различной цветной и до тошноты милой канцелярией буквально излучает ту же энергию, что и Се Лянь, это сразу бросается в глаза. Кажется, что удача вновь сопутствует Хуа Чену, потому что на глаза ему попадаются различные закладки с изобилием кошачьих мордочек, от переизбытка которых может случиться кома. — Восхитительно, — тихо констатировал юноша себе под нос. — И как выбрать?       Пока он с особенным старанием рассматривает каждый вид закладок, рядом с ним топчется весьма капризный ребёнок. Мать аккуратно тянет того за руку подальше от огромного стенда, на что тот топает ногой. — Я хочу всё это! — Сынок, мы не можем взять всё, тебе нужно выбрать. — Я не хочу выбирать, я хочу всё!       Хуа Чен усмехается. Как же он понимает этого ребёнка. Вообще, парню не составит труда купить вообще всё содержимое этого магазина, но это будет уже перебором. Да и потом. Он хотел бы не только помириться, но и стать одним из тех, с кем Се Лянь мог скоротать очередную перемену за разговором. Да кого он обманывает? Ещё никогда в жизни в нём не загоралось настолько сильного желания действительно подружиться с кем-то. Это было похоже на наваждение. Раньше бы Хуа Чен точно подумал, что на нём порча или какой-то бракованный приворот, то сейчас он чётко осознавал для себя одну страшную вещь: ему просто нравится этот человек. Нравится его манера общения, мимика, жестикуляция, приветливость. Се Лянь был тем самым жёлтым пятном в наборе чёрно-белых клякс психологического теста. Сам того не понимая, он излучал тепло, как солнышко в майский день. И до этого солнышка всегда хотелось дотянуться, в надежде получить ещё больше теплоты.       Приятный поток мыслей о Се Ляне обрывается на предложении о касании. Воспоминание о том, как резко тот отдёрнул свою руку всё ещё неприятно щемило грудную клетку. Время идёт. Нельзя терять ни минуты.       Так и не выбрав всего одну из несчётного количества закладок, Хуа Чен купил три. Каждая из них была одинаково тошнотворна в своих пастельно-розовых тонах, но в то же время невероятно милой, ведь что может быть лучше котят? Правильно, только их изобилие.       Вооружившись красной упаковочной бумагой, скотчем и воображением, юноша тем же вечером старательно упаковал увесистую книжку, вкладывая закладки меж коркой и страницами. Несмотря на то, что в целом Хуа Чен был весьма умелым молодым человеком, эта процедура вызвала у него ряд затруднений. Дело в том, что его внутренний перфекционист слишком сильно бесновался из-за неровностей и заломов, образующихся в процессе упаковки, так что большинство упаковочной бумаги было беспощадно скомкано и выброшено в урну. Когда же до него дошло, что именно он делал не так и как избежать данной проблемы, количество обёртки оставляло желать лучшего. Всё же, со своей задачей упаковать красиво и аккуратно Хуа Чен в итоге справился.       Довольный проделанной работой, он уверенно отправился к дому Се Ляня, хотя время для похода в гости было уже крайне неприличным. Да и его не приглашали. И вообще он всё ещё не придумал оправдание тому, откуда он знает чужой адрес. Да, можно было бы извиниться в школе, но тогда пришлось бы пережить ночь в душевных терзаниях и нескончаемом потоке мыслей. Поэтому сейчас, переполненный энтузиазмом, Хуа Чен спешит к тому самому неброскому дому, стоящему посреди тихой улочки, освещаемой несколькими фонарями.       Уже около чужой двери уверенность сбавляет обороты, но пути обратно нет. Сердце неистово стучит, распространяя волнительные вибрации по всему телу, но парень берёт свои чувства под контроль и находит в себе силы тихонько постучать.       Свет в окнах горит, но никакой ответной реакции не следует. Вероятно, потому что Се Ляню нужно чуть больше времени на путь от комнаты до прихожей. Вознамериваясь постучать ещё раз, Хуа Чен тут же одёргивает руку, как от огня, потому что слышит лязганье ключей в замочной скважине. Дверь открывает женщина, весьма опрятного вида. Даже бегло взглянув на неё, можно было догадаться, что это мама Се Ляня, потому что тот крайне похож на неё. — Здравствуйте, — Хуа Чен, обученный манерностям, склоняется в поклоне перед ней, внутренне усмиряя нарастающую панику. Что ей теперь говорить? — Здравствуй, — женщина приветливо улыбается, однако с особым интересом рассматривает незваного гостя. Молодой парень. Он может сойти за одноклассника её сына, вот только она не помнит таких. — Вы… — Я бы хотел увидеть Се Ляня, — от непрекращающихся вибраций нервишек, Хуа Чен покрывается смущённым румянцем. Голова всё же начинает работать ясно, и поэтому, выпрямляясь, он продолжает. — Меня попросили передать ему некоторые задания, чтобы он смог восстановить пробелы за прошлую неделю.       Женщина понимающе кивает. Ей неловко спросить лишнего, а ещё… Этот юноша выше её примерно на голову. Она отступает в сторону, жестом приглашая того войти. Пока Хуа Чен грызёт себя за враньё при знакомстве со взрослым человеком, попутно снимая обувь, мать проходит к комнате сына, оповещая его о том, что к нему пришли гости. Она донесла информацию весьма размазано, говоря «к тебе зашёл одноклассник, чтобы передать какие-то задания». Се Лянь поблагодарил ту, даже не отрываясь от чтения. Вероятно, Фэн Синь или Му Цин, потому спрашивать более подробно нет надобности.       Женщина провожает гостя до необходимой комнаты, после оставляя его одного, напоследок кинув быстрое: — Ты как раз успел к ужину. Скоро всё будет готово.       Хуа Чен крайне удивился такой гостеприимности, ведь его видят здесь впервые. И вообще-то он не планировал заходить в дом, а надеялся, что ему откроет Се Лянь и получится отдать ему подарок лично в руки, после поспешно уходя в сторону, чтобы прокричаться от эмоций. Сегодня точно не его день. Итак, он стоит в нерешительности несколько секунд, после робко стучась. — Заходи, — доносится мягкий голос Се Ляня, который прошибает гостя током.       Тот входит, усмиряя дрожь в коленях. Робко закрыв за собой дверь, он не проходит вглубь комнаты, неловко прокашливаясь в кулак. — Се Лянь. Здравствуй.       Парень, прежде сидящий спиной к двери, резко вздрагивает всем телом, испуганно роняя книгу, что до этого покоилась в его руках. Он ожидал услышать голос одного из своих друзей, но никак не этот. Медленно развернувшись к гостю лицом, Се Лянь ещё пару раз моргает, внимательно осматривая того. Так много вопросов и так мало ответов. — Здравствуй, — он правда рад его видеть. — Проходи, чего стоишь в дверях? — Хорошо…       Чувствуя чужую неловкость, Се Лянь с трудом поднимается, чтобы подвести гостя к футону и поудобнее усадить. Только сейчас хозяин комнаты осознал, что его ближайший круг общения действительно ограничивается лишь двумя друзьями, потому что те знают, что в комнате совсем мало мебели и поэтому предварительно берут подушки из соседней. Фэн Синь плюхается на неё прямо пятой точкой, не задумываясь о рамках приличия, а вот Му Цин всегда сидит на коленях с идеально ровной спиной (ровно до того момента, как его не дёрнет внешний раздражитель в лице лучника). — Извини, у меня здесь… Не очень уютно, — пытается оправдаться Се Лянь, хотя это и не требуется. — Всё в порядке, — его усаживают на футон, который находится на небольшом древесном подъёме, и он осматривается по сторонам. В целом уютно, но в комнате буквально слишком мало мебели. — Минимализм? — Можно сказать и так, — они сидят в молчании, будто на иголках пару минут, и Се Лянь всё же решает сказать то, что без устали вертится на языке. — Я рад, что ты пришёл… Но откуда у тебя мой адрес?       Хуа Чен желает только одного: умереть быстро и безболезненно. Желательно прямо сейчас. Он старательно прятал всё это время книгу за спиной, так что сейчас он просто не знает куда себя деть и как ему оправдываться. — Если я скажу, что пару раз видел, как тебя провожали те двое, ты поверишь? — Что ж… Думаю, ты бы не стал мне врать, — на его лице расцвела уже знакомая тёплая улыбка. — Поверю, конечно, но тогда… Зачем ты пришёл?       Каждый новый вопрос был хуже предыдущего. Но Се Лянь действительно имел право знать. В конце концов, это не он так внезапно пришёл к кому-то в гости. — Я хотел бы извиниться, — Хуа Чен столько раз обдумывал прекрасную речь, которую собирался декларировать перед ним, но всё пошло слишком не по плану, так что нужные слова сами собой куда-то испарились. Всё, что он смог — наконец-то протянуть книгу в подарочной обёртке. — Мне очень жаль, что я сегодня расстроил тебя. Я знаю, что ты любишь читать, так что, пожалуйста, не отказывайся, ладно?       То, каким покрасневшим видел его днём Се Лянь, было цветочками. А сейчас были настоящие ягодки, да такие ярко-алые, что Хуа Чену действительно хотелось провалиться под землю. Книгу из его рук забирают, но взгляда парень так и не поднимает. — Хуа Чен, — Се Лянь откладывает книжку в сторону и мягко прикладывает свою руку к чужому скату плеча, ободряюще сжимая его. — Ты так сильно переживал из-за того случая… Не стоило, со мной всё хорошо. Прости, если был груб, но я правда не держал на тебя никакой обиды. Я злился на себя.       Младший находит в себе силы поднять стыдливый взгляд. — Этого бы не произошло, если бы я с первого раза услышал тебя. Всё же моя вина тут есть. Поэтому из-       Се Лянь решает закончить эту бессмыслицу, перебивая того на полуслове. — Поэтому я с радостью извиняю тебя.       Хуа Чен наконец-то облегчённо вздыхает. Он услышал то, что хотел. — А теперь, с твоего позволения, я бы очень хотел посмотреть, на книгу.       Напряжение вновь возрастает, потому что Се Лянь принимается озадаченно рассматривать упаковку. Ему несомненно нравится то, как аккуратно всё сделано и поэтому он отпускает быстрый комментарий. — Восхитительно.       Младший нервно сглатывает. Это он ещё не перевернул книгу. О, как же будет неловко! Нужно срочно спасать ситуацию. — Это просто обёртка, не стоит на ней так заострять внимание. Открывай. — А? Но она такая красивая. Ты ведь сам её упаковал?       Се Лянь переворачивает книгу и видит то, чего не должен был. Так как попыток упаковки было очень много, и обёртка начала заканчиваться в самый неподходящий момент, её катастрофически не хватало. Красная блестящая бумага плотно облегала верх и бока книжки, не образовывая заломов. Чем не прекрасно? Тем, что на задней части была идеально ровная прямоугольная дырка, сквозь которую виднелась корка книги. Хуа Чен в панике старался заделать её большим количеством скотча, что только усугубило ситуацию. Поэтому он решил оставить так, как есть. Он надеялся, что позора в лицо получится избежать, но нет.       Хуа Чен стыдливо отворачивается, а Се Лянь с былой серьёзностью и вдумчивостью смотрит на этот шедевр современного оформления подарков и сквозь улыбку говорит: — Как я и сказал: восхитительно.       Эти пытки стыдобой продолжаются ещё какое-то время, пока старший усердно старается распаковать книгу, и вскоре гость вновь расслабляется, не получая никаких замечаний. Что более важно: неописуемый восторг, который испытал Се Лянь при виде книги, которую он так давно хотел прочесть. Сначала он молча осматривал её и щупал со всех сторон, не веря своим глазам, но как только открыл и увидел ещё и закладочки, поток эмоций вырвался наружу, буквально разрывая его на части. — Хуа Чен! Ты! Как… Как же ты угадал! — Рад, что тебе понравилось. Было не трудно, ведь ты сам говорил, что хочешь её. — Я не об этом! — он помахал одной из трёх закладок перед чужим лицом. — Она была последней! Мне как раз не хватало лишь такой!       Се Лянь подорвался со своего места так быстро, насколько мог и ринулся к письменному столу, где в аккуратной папке ровными рядами покоился личный стратегический запас невероятно милых закладок. С особым азартом парень вложил последний экземпляр и с гордостью показал всё это действо гостю. — Я собирал это полгода.       Хуа Чен был крайне озадачен и не знал, как на такое следует реагировать, но уголки рта сами собой поползли вверх. Он, конечно, предполагал, что у Се Ляня таких вещей не одна и не две штуки, но, чтобы целая коллекция… Это крайне забавно и невероятно мило. — Как ты и говорил: восхитительно.       Они синхронно усмехнулись такой параллели, после чего разговор плавно перетёк непосредственно к книге. Помимо восхищений и кратких замечаний относительно оформления текста и иллюстраций, они изредка обменивались шутками. Вернее не так. Хуа Чен на автомате острил, а Се Ляня это забавляло до колик в животе. Как обычно с книг они перешли на нейтральную тему, где поводов для шуток стало больше.       Время неумолимо неслось вперёд и настал час, когда Хуа Чену всё же следовало уйти. Хотел ли он этого? Нет.       Однако существуют рамки приличия, исходя из которых в гостях не следует проводить более трёх часов подряд. И не важно, что они просидели гораздо больше. Факт пребывания так же осложняло их положение школьников, которым хочешь ты или нет, утром придётся смиренно идти навстречу знаниям. Итак, причин для расставания было бессчётное множество и деваться от этого было некуда. — С тобой всегда очень интересно вести беседу, Хуа Чен, — слегка грустно протянул старший, который так же не желал расставаться. — Заходил бы ты так внезапно чаще. — А я могу? — Конечно можешь, мы ведь друзья, — повисла неловкая пауза. — Друзья же? — Друзья, — улыбнулся Хуа Чен, хотя хотелось сделать не только это, но и станцевать победный танец. — В таком случае, я всегда рад тебя видеть.       Откровенно передразнивая, тот ответил: — В таком случае, я всегда рад прийти.       Се Лянь вновь посмеялся. Его мама в комнате через стену уже который раз за вечер проливает слёзы счастья. Её сын вновь искренне смеётся. Прошло не так много времени после такого тяжёлого инцидента, но он всё ещё её жизнерадостной ребёнок.       Итак, наконец распрощавшись, Хуа Чен бодро выходит из чужого дома, обуреваемый различными эмоциями. Положительными, разумеется. В потоке эйфории и радости он уносится далеко за пределы этой вселенной, но его окрикивают. — Постой!       Парень оборачивается и лицо его мгновенно искажается гримасой удивления. Его нагнала мама Се Ляня. — Ты уж прости, — женщина прикладывает руку к груди, пытаясь отдышаться. — Я не спросила твоего имени. — Хуа Чен. — Мадам Се. — Очень приятно. — Опустим формальности, — она дипломатично перешла к сути. — Хуа Чен, — среди сумерек и тусклого освещения одним фонарём её глаза поблёскивали теми же огоньками, что загорались в Се Ляне, когда он увлечённо о чём-то рассказывал. — Спасибо тебе. — Что Вы, что Вы… Я ведь ничего… — Мой сын на самом деле искренне смеялся.       Не успел Хуа Чен удивиться такому заявлению, как ему представилась возможность удивиться совершенно иному. Женщина робко, но крепко обняла его, тихо вторя: - Спасибо, спасибо, спасибо.

…Он рядом, здесь Смеётся словно в первый раз…