***
Рано утром, за день до возвращения Марты и её мамы домой, Тони приходит сообщение с неизвестного номера: «Марта сказала, что уехала на выходные с мамой. Это так?» Тони сонно смотрит на сообщение и пытается понять, от кого оно. У Марты есть пара тройка друзей, с которыми Тони ни разу не общалась. «ага» — всё, что отвечает она, мечтая поскорее вернуться ко сну, всё же решая не разбираться с тем, кто это её беспокоит. Но не тут-то было; теперь ей кто-то звонит, и, по-видимому, это тот же самый номер. Тони раздражённо фыркает и смотрит в экран, мечтая сбросить входящий, но, подумав ещё мгновение, она всё же отвечает на звонок: — Чего надо? — упрямо начинает она, даже не здороваясь. А по другую сторону провода слышится счастливый голос Шелби. Она запыхалась: — Извини, я на утренней пробежке. Постоянно забываю, что не все так рано просыпаются. — Господи, Шелби, — бубнит Тони, утыкаясь лицом в подушку, — нахера ты мне звонишь?! — Папочка читает мои сообщения, даже если я их удаляю, — тут же отвечает Шелби. — О-у, это паршиво, — говорит Тони, всё ещё не понимая, какова цель звонка. Понятное дело, если Шелби хотелось бы сказать что-то развратное (чего блондинка никогда не говорит, да и в принципе никогда не скажет). Она даже не матерится; даже когда Тони резко входит в неё, пытаясь хотя бы от неожиданности сорвать хоть одно матерное слово с её языка. — Наверное. Так было всегда, сколько я себя помню, — Шелби всё ещё обрывисто и тяжело дышит, и Тони слышит издалека резвые удары кроссовок о тротуар. Они обе молчат, ждут, пока кто-то хоть что-то скажет, и Тони уже хочет узнать, какова причина звонка, когда Шелби спрашивает: — Ты сегодня чем-нибудь занята? Странный вопрос, особенно от Шелби, что Тони аж смущается: — Ну, типа того. С Рейчел будем в баскетбол гонять. — А после? — Шелби будто давит, и Тони тяжело вздыхает, потеплее укрываясь одеялом. — Чего тебе надо, Шелби? Шелби медлит с ответом, но, когда наконец его произносит, полусонный мозг Тони наконец понимает, к чему же весь этот ранний звонок: — Думала заехать к тебе. В час будет нормально? — Да, нормально, но, блять, Шелби. В следующий раз говори сразу, вместо того, чтоб пытаться выдавить из всего этого какую-то нелепую беседу, — жалуется Тони, уже собираясь сбросить звонок. — Ты всегда так стесняешься, что аж тошно. — и на этой ноте она вешает трубку, поворачиваясь на бок и вновь пытаясь заснуть. Она принимает горячий душ после тренировки с Рейчел, которая пришла в их команду только для того, чтобы в будущем без заморочек поступить в колледж. Обычно такие цели вызывают у Тони отвращение, учитывая то, как она любит и ценит баскетбол, но Рейчел действительно чертовски хороша на поле, а ещё она ненавидит людей так же сильно, как и Тони, поэтому Тони терпит её компанию; они достаточно сильно сближаются за последний месяц. Не настолько, чтоб стать подругами, конечно, но пойдёт. Шелби появляется на пороге ровно в час, как и заявила ранее во время телефонного разговора. Тони уже готова затащить её внутрь дома и прижать к ближайшей стене, но, когда она распахивает дверь, перед ней появляется вид слегка улыбающейся Шелби, крепко держащей коробки и бумажные пакеты с какой-то заказанной едой, и Тони просто пялится на неё, не двигаясь и гадая, зачем Шелби это делает. — Хочешь кушать? — Шелби спрашивает аккуратно, выжидающе; и Тони вмиг понимает, что с самого утра она ничего не ела. «Как-то странно и чересчур чутко со стороны Шелби» — мимолётно проносится в голове у Тони, пока она тихонько кивает. Она уплетает принесённую еду в основном для того, чтобы не разговаривать с Шелби, которая всё ещё не очень-то ей и нравится, хотя теперь она понимает её гораздо лучше. Её вечные молитвы, сдерживание от матерных высказываний и её рутинное преобразование в «паиньку» всё ещё кажутся правдивыми чертами Шелби, так же, как и тайное влечение к девушкам. То, чем они с ней занимаются, кажется, единственное, что Тони действительно нравится в Шелби; и то, это больше похоже на какой-то странный дефект в стандартном поведении блондинки, нежели скрытый путь к её настоящему «я». К счастью, Гудкинд тоже немногословна, и Тони доедает первой, откидываясь поудобнее и начиная наблюдать за блондинкой. Они сидят на полу в гостиной с включенным на фоне телевизором, и Тони, честно, просто больше не на что смотреть. Шелби уже доедает свою порцию лапши, когда она слегка закашливается, и часть острого соуса пятном остаётся на её щеке. — Вау, как горячо, — усмехается Тони, пока Шелби озирается вокруг в поиске салфеток, даже не поднимая взгляда на Шалифо. — Так ты собираешься признаваться, что пришла сюда ради траха, или нет? Шелби расправляет найденную салфетку и краешком утирает свою щёку, слегка заикаясь: — Это... я подумала, что тебе не стоит оставаться одной на Рождество... — Сегодня только двадцать первое, Шелби, — невозмутимо отвечает ей Тони. — Более того, мы с тобой терпеть друг друга не можем; так что, навряд ли ты пришла для того, чтоб из жалости поболтать со мной. — Я принесла еду, чтоб ты покушала, — вновь пытается оправдаться Шелби, и Тони нахально и по-искренне громко смеётся, надеясь, что данная смешная и безумно жалкая фраза Шелби была сказана не всерьёз; именно поэтому она истерично хохочет, думая, что Шелби тут же засмеётся в ответ. Шелби поджимает губы, как Тони кажется, чтобы подавить улыбку, и от собственных догадок ей становится легче. — Тебе так сложно признаться? — успокоившись, спрашивает Тони. — Я-я... не знаю, как говорить о такого рода вещах, — признается Шелби. — Это не... меня учили, что такие разговоры не в правилах девичьего этикета. Хотя, в них говорилось и о том, что в такой близости нельзя быть ни с кем другим, кроме супруга; а это правило я нарушила уже пару месяцев назад. Тони пристально смотрит на неё, и что-то начинает болеть в груди, потому что временной промежуток в точности совпадает с той самой вечеринкой Фатин: — У тебя было с Эндрю? — с долей надежды спрашивает она, и Шелби внезапно кажется похожей на допрашиваемого заключённого. — Мы не обязаны говорить с тобой об этом, — бормочет себе под нос блондинка, и Тони выпрямляется, оглядывая Шелби с головы до ног, внимательно изучая её. — Тот раз, на вечеринке — не первый раз, когда ты занималась сексом, — настаивает она, скорее больше для себя, чем для Шелби. Блондинка стыдливо смотрит в пол, боясь посмотреть в карие глаза, — Шелби. Так? — Разве это имеет какое-то значение? — Ещё как имеет. Пиздец, как имеет, Шелби, — она замолкает на мгновение, и что-то ёкает в районе солнечного сплетения, пока Шелби всё ещё боится сказать правду. — Хорошо, давай так: с кем ещё ты спала? — спрашивает она, полностью разворачивая суть вопроса; Шелби снова не отвечает, лишь кратко смотрит в её сторону, тут же стыдливо отводя взгляд. Оглядываясь назад, Тони уже сейчас должна была понять, что именно эта ситуация и этот расспрос были красным флажком; знаком того, что всё идёт абсолютно не по плану. Шелби вновь максимально избегает чужого пристального взгляда, и Тони вздыхает, переводя дух: — Пиздец. Ладно, Шелби, может просто скажешь уже? — Можешь успокоиться? — наконец-то внятно отвечает Шелби, и Тони внимательно её слушает. — Ничего не изменилось. Я занимаюсь этим только с тобой. В этом нет ничего такого, Тони, понимаешь? — Шалифо открывает рот, чтобы возразить, но Шелби всё равно продолжает. — Ты хочешь, чтобы я сказала, что ты не особенная, не первая? Даже если это будет неправдой, это поможет тебе успокоиться? Ты и так уже слишком много знаешь, так что можешь уже, пожалуйста, замолчать и перестать на меня давить? Ты прекрасно знаешь, что я чувствую. — К Бекке, — тут же уточняет Тони, дабы в лишний раз убедиться; Шелби с трудом сглатывает и заметно умолкает, будто ей становится безумно некомфортно. — Ладно. — Тони пытается расслабиться и развеять атмосферу, но ничего не получается; всё иначе, ведь теперь она знает, что именно она лишила Шелби девственности, да ещё и таким пиздецовым способом, в чужой, блин, ванной. Вдобавок, у Шелби она единственная. — Я здесь, потому что... — внезапно начинает Гудкинд, и Тони требуется пара мгновений, чтобы понять, что Шелби пытается ответить на ранее заданный ей вопрос; её щёки краснеют, и не из-за какой-то там Бекки, а из-за Тони, — ...потому что ты, — она делает паузу, медленно выдыхает, — хороша в этом, и мне действительно нравится, что ты настолько хороша. «Довольно жалкая попытка» — думает про себя Тони, но, для Шелби, как первое признание, сойдет. — Почему ты продолжаешь соглашаться? — внезапно спрашивает её Шелби, на что Тони удивлённо моргает и изо всех сил старается не ответить: «я сама задаюсь себе этим вопросом». Действительно, зачем, если это всё сугубо односторонне, и Тони не получает ничего взамен? Хотя, в этом виновата только постоянно отказывающая Тони. — Мне нравится смотреть на то, как ты кончаешь, — наконец говорит она, до конца не понимая, действительно ли именно это настоящая причина (конечно, это определённо одна из причин). Этот ответ, естественно, заставляет Шелби заткнуться и перестать задавать вопросы. Тони наблюдает, как щёки блондинки тут же заполняются румянцем, пока она пытается найти то, на что бы можно отвлечь свой взгляд; пустые коробки от вока становятся прекрасным выбором. — Не-а, Шелби, даже не думай, — предупреждает её Тони; хватит уже медлить. Она мигом сметает коробки и бумажные пакеты с ковра, буквально набрасываясь на Гудкинд, которая, как обычно, довольно и блаженно расслабляется в чужих руках. Тони, вероятно, должно быть стыдно за то, что они занимаются сексом буквально в каждом уголке дома. Всё начинается на полу, где Тони, наконец, становится безумно жалко блондинку, и она начинает учить её всякого рода фразочкам, которые стоит говорить девушкам во время секса, и это безумно смущает Шелби. Она тихонько улыбается, чувствуя, как предательски горят её щеки, и не может повторить за Тони ничего из этих фраз, всё же изливаясь с глухим стоном от тихих и интимных описаний того, насколько же она мокрая, и как Тони любит прикасаться к ней и целовать её. Шалифо задумывается о чрезмерной честности своих же высказываний, а затем мысленно ругает себя за то, что уже надеется на их следующий раз. Когда лежать на холодном полу становится неудобно, Тони тащит Шелби в душ, где покрывает всё тело блондинки поцелуями, медленно спускаясь ниже. Она останавливается только тогда, когда по телу Шелби начинают бегать мурашки, и, оставив на внутренней стороне бёдер пару влажных поцелуев, Шалифо зовёт девушку прямиком на кухню. Тони криво улыбается пришедшей в голову мысли и лезет в холодильник, в поисках шоколадного сиропа. Она медлит и тянет момент развязки не только потому, что Шелби сама напросилась к ней на весь день, но и из-за того, что ей самой всё это чертовски нравится. Именно поэтому она старается сделать этот день максимально запоминающимся, раскладывая кухонное полотенце на паркетном полу, заставляя Шелби лечь на него, и они обе смеются, когда Тони слизывает дорожки сладкого сиропа с живота и рёбер Гудкинд. Всё принимает более серьёзный окрас, когда шоколад оказывается на вздымающейся груди и бёдрах блондинки, и они занимаются сексом прямо на полу кухни, а потом и на диване, ещё раз в душе, и, наконец, три раза в постели Тони. И каждый раз Шелби по-кошачьи выгибает спину, прикрывает глаза и бесстыдно скулит имя Тони, а не Бекки; после стольких раз она явно измучена, но всё так же решительна, что непроизвольно напоминает Тони о её лучших временах с Риган. У Шалифо создаётся впечатление, что Шелби и так сама подозревала, на что подписывается, приходя сюда на целый день. Выдержка Шелби брюнетке безумно льстит. Шелби страстно целует Тони после их третьего раза в её постели, и брюнетка чувствует, как тонкие пальцы скользят по её прессу, спускаясь ниже, отчего Тони задаётся вопросом, что же ей делать с Шелби. Тони уверена, что Шелби уже безумно изнурена; плюс, на улице уже затемно. Ей действительно пора домой, но вместо этого она неугомонно просит продолжения, что, кажется, прекрасно намекает на то, как сильно она этого хочет. Тони сама не знает, чего она сама-то хочет: конечно, было бы неплохо, если бы Шелби, всё-таки, сделала то, о чём так давно хочет и просит, потому что Тони уже тяжко без прикосновений к себе. Но вся эта фигня с сексом началась только из-за желания показать преимущество, доказать своё превосходство над Шелби, сломав её. Именно поэтому, мысли о том, как Тони будет извиваться и в блаженстве таять от рук, пальцев и губ Гудкинд, кажутся чуждыми и неестественными. «Шелби Гудкинд отымела Тони Шалифо» звучит безумно неправильно; будто эта фраза противоречит природе вещей, будто Шелби не должна иметь никакой власти над Тони. Будто с этим Тони даст слабину и сдастся, признав своё финальное поражение. Она кладёт свою руку поверх ладони Шелби, разом останавливая всё, на что надеется блондинка; девушка от внезапности тут же отрывается от её губ, её голос резок твёрд: — Тони, — она шипит и сердится, её глаза сияют изумрудно-зелёным. — Я потом сама разберусь, помастурбирую, ничего страшного, — предлагает Тони, и Боже, да, ещё как разберётся; сминая свободной рукой простыни и вспоминая весь сегодняшний день; так же, как она вспоминает и предыдущие. Тони видит, как Шелби сменяет тактику: она не останавливается, медленно и влажно целует её в шею, дразнит; Тони мысленно признаётся, какая Шелби способная и схватывающая налету ученица, и как это, на самом деле, заводит. Но Тони изо всех сил пытается не реагировать на всевозможные попытки Шелби вывести Тони на слабину, даже когда она целует её куда-то около уха, томно бормоча: — Я хочу почувствовать то же самое, что и ты сегодня, — и, Боже, эта фраза пронзает Тони подобно молнии, дрожью добираясь до бёдер, и её слегка потряхивает, ведь Шелби так старается, и у неё так хорошо получается. Отказывать ей становится физически больно и невыносимо. Тони с трудом сглатывает и пытается поймать нужный момент, поворачиваясь набок и зажимая чужое колено между своими бёдрами; она начинает выжидающе и осторожно двигаться вперёд-назад, заставляя Шелби медленно выдохнуть, чувствуя лишь ткань нижнего белья между их телами. Шелби вновь тянется к брюнетке ближе и утыкается носом в её шею: — Чувствуешь? — спрашивает Тони, тяжело и сдавленно дыша, пытаясь сдержать себя и вновь не прижаться бёдрами к Шелби; ещё мгновение и блондинка тихонько кивает и оставляет на шее Тони пару сладких поцелуев. — Могу ли я... коснуться тебя... там? — шепчет Шелби, и, когда Тони медлит со своим ответом, скользит пальцами по горячей спине и притягивает девушку ближе, целуя куда-то в челюсть. — Пожалуйста. Я хочу сделать тебе приятно, — чёрт, что-то в этой фразе заставляет Тони встрепенуться, будто что-то бьёт её в солнечное сплетение; и она фантазирует, представляет, как трахает Шелби, пока та жмётся к ней, насаживается на её пальцы, изредка задевая чужие бёдра, заставляя её реще двигаться навстречу, и Тони кажется всё это достойным компромиссом, пока Шелби не добавляет: — Ты можешь мне довериться, Тони, — и Тони вмиг понимает, что Шелби всё решила и просчитала наперед. Она никогда не доверится Шелби, единственное доверие основано лишь на том, что всё происходящее между ними останётся в секрете. Тони не верит ей, зная наперед, как та будет недовольно хмуриться ей в школе. Всё тихое принятие и их связь мигом умирает, как только они появляется на публике, где Шелби обязана из кожи вон лезть, чтобы угодить своему папаше, горе её сверстников, судьям конкурсов красоты, её церкви и ещё тысяче других людей, которых Тони и перечислить уже не может, потому что толком ничего о Шелби-то и не знает, кроме как базовых основ (за которые она Шелби и ненавидит) и её предпочтений в постели. И дело абсолютно не в том, что для Тони секс должен быть каким-то осмысленным и особенным; Фатин всегда желанная партнерша, и у Тони никогда в жизни не было более бессмысленного и спонтанного секса, потому что даже во время первого раза с Шелби её преследовала идея о мести, помимо оргазма, а с Риган целью были и чувства, и оргазм (особенно потому, что Риган была её первой). Всё же, тут должна быть какая-то закономерность, и Тони её находит, понимая, что её сексуальные партнерши не должны стоять и ухмыляться с того, как её друзья нахально оскорбляют и унижают Тони за её ориентацию. От самой мысли, что Шелби увидит её в самом уязвимом и нежном состоянии, на следующий день звонко смеясь над ней за то, что ей нравятся девушки, становится плохо и безумно неприятно. Нет, Тони никогда не доверится ей, неважно, что она заявляет, находясь с Шалифо в постели. Даже представление этой ситуации её неимоверно злит, хоть она и не может припомнить ни раза, когда Шелби говорила что-то обидное и неприемлемое насчет её сексуальной ориентации; и нет, она не глупа. Самой Шелби нравятся девушки, и глубоко внутри она так же поддерживает и ни за что Тони не осуждает. Но то, как она ведёт себя на людях, как стоит в компании оскорбляющих Тони парней и даже выдавливает из себя насмешливую улыбку — довольно частое и абсолютно омерзительное явление. — Заткнись, Шелби, — приказывает Тони, усаживаясь на Шелби и осматривая девушку сверху вниз, и блондинка замолкает, но в то же время кажется довольно-таки разочарованной. Тони вжимает её в матрас, накрывая её губы грубым и глубоким поцелуем, и трахает её так же грубо, резко и быстро, пока блондинка не начинает выкрикивать и выскуливать имя Тони, подобно молитве, царапая её оголённую спину — теперь своими настоящими короткими ногтями, не накладными и наманикюренными для очередного конкурса. Тони изо всех сил старается не задумываться об этом, слегка жалея Шелби, ведь, Боже, она так мечтает войти в Тони, что она ради этого даже ногти свои сняла; даже если это и для того, чтоб наконец впервые прочувствовать первый свой раз с девушкой в роли актива, прежде чем поехавший отец выдаст её замуж за какого-нибудь церковного мальчика по типу Эндрю. Они так и не обсуждали сексуальную ориентацию Шелби, но было бы пиздец, как грустно, действительно окажись бы она лесбиянкой, думает Тони, понимая, как паршиво даже то, что ей вообще приходится что-то скрывать о себе. Тони определенно сочувствует ей, хоть они и не особо ладят, она просто хочет, чтобы это всё не сопровождалось гомофобией. Именно поэтому, когда Шелби успокаивается и отходит от предыдущего раза, Тони вновь входит в неё, теперь уже в разы медленнее и нежнее. Она прислушивается к каждому её вздоху, невесомо целует её в острые ключицы, и Шелби уже в который раз за день покрывается мурашками и изливается, когда Тони сладко шепчет ей, насколько же она великолепна, и это, опять-таки, один из тех разов, когда Тони с ней предельно честна. Вся эта ситуация и её чувства к Шелби становятся такими сложными и запутанными, что Тони не хочется даже разбираться с ними, особенно, когда и помимо этого у неё целый вагон других немаловажных проблем. Шелби чуть позже признаётся, что сказала родителям, что будет ночевать у Бекки, а Бекку в это время попросила прикрыть её, на всякий случай, ведь она собирается провести целую ночь с Эндрю. И для Тони это всё звучит так запутанно и паршиво, хоть это и не должно касаться и как-то задевать её саму; поэтому она лишь пожимает плечами, разрешая Шелби остаться на ночь. Марта с её мамой всё равно вернуться только к завтрашнему полудню. Шелби засыпает первой, пока Тони принимает уже четвёртый душ за день; он занимает около тридцати минут, пока Тони не кончает четыре раза, наконец почувствовав себя хоть немного насыщенной за весь сегодняшний день. Она насухо вытирается банным полотенцем и, закрепив ещё немного влажные волнистые волосы парой заколок, возвращается в постель, теперь абсолютно обнаженная. Шелби даже не шевелится, и Тони, спустя несколько минут, сладко засыпает. На следующее утро она просыпается, крепко обнимая Шелби, обвив руку вокруг её живота и уткнувшись лицом в её открытую шею. Сама Шелби, кажется, вообще не сдвинулась со своего места, что значит, что эти ночные объятия — полностью инициатива спящей Тони. Оглядываясь назад, можно сказать, что девственность Шелби была прекрасным предупреждением того, что вся эта ситуация ничем хорошим не закончится, но вот этот пиздец, думает Тони, является уже не просто огроменным красным предупреждающим знаком, а пятиметровым, открытым, блять, лесным пожаром.глава третья
20 февраля 2021 г. в 22:37
Их пятый раз (если по-честному, то это больше похоже на пятый, шестой, седьмой, восьмой, и дальше по списку, но Тони больше предпочитает упрощённые варианты, поэтому мысленно объединяет их все в один) случается ещё спустя несколько недель, во время Рождественских каникул. Марта и её мама уезжают на два дня, чтобы повидаться с отцом Марты, с которым Тони даже не знакома. Шалифо безмерно рада, что остаётся одна дома на пару дней.
В школе Тони и Шелби всё ещё продолжают делать вид, будто ненавидят друг друга, хотя, может, они действительно до сих пор друг друга ненавидят; Тони, если честно, уже совсем ничего не понимает. Плюс к этому, надвигается сезон баскетбольных матчей, поэтому у неё категорически не хватает времени на бессмысленные перепалки с Шелби.
Но зато, теперь, когда Шелби навещает Марту, и девочки сидят втроем в одной комнате, Тони и Шелби приходится часами сидеть рядом; они особо не разговаривают между собой, но теперь и не спорят. Тони опасается проницательности Марты, поэтому она почти не смотрит на Шелби, а если ей удаётся подобрать момент и взглянуть на блондинку, то теперь это ощущается иначе. Она пока не знает, как к этому относиться, потому что с Шелби они это никак не обсуждали, да и вряд ли собираются; в этом нет ничего такого: они просто иногда занимаются сексом.