say it out loud (i see right past you)

В апреле они спят несколько раз. Девятый раз происходит после того, как Тони замечает розовый стикер на своём школьном шкафчике. Шалифо сразу узнаёт аккуратный и излишне женственный почерк Шелби, абсолютно игнорируя то, как часто она стала замечать все эти мелочи. «Мой папочка запланировал семейную поездку в зоопарк в эту субботу, но я, к глубокому сожалению, в этот день притворюсь, что плохо себя чувствую. Я полагаю, что меня оставят дома одну. Выезжать они планируют в десять утра, но ты проверь: если на выезде будут стоять три машины, то они ещё дома» Внизу записки указан адрес. Тони разглядывает записку и краснеет; когда это Шелби научилась такому непроизвольному и смущающему саму Тони флирту? С каждым разом Тони всё больше начинает казаться, что она превращается в ходячий вибратор для Шелби; и вот, теперь блондинка зовёт её к себе домой. Но Шалифо, вроде, даже и не против; она «за» каждый раз, когда Шелби нуждается в ней. В голове ни разу не появлялось мыслей об отказе; все последующие два дня она проводит в мечтах, что день в доме Шелби станет подобным тому, что приключился перед самым Рождеством. Но Тони, к сожалению, заведомо понимает, что времени у них будет гораздо меньше. Всё это — большой риск, ведь семья Шелби может вернуться домой в любой момент. Шелби идёт на большие риски с Тони; сейчас она кажется более нетерпеливой, поскорее желая вновь ощутить губы Тони на своих. Брюнетка проживает весь школьный день, крутя эту мысль в голове; это помогает. Она подъезжает к дому Шелби около одиннадцати, проверяет, что у выезда стоят лишь две машины, а затем паркуется у тротуара через пару домов. Она идёт к девушке с пустыми руками, тихонько смеётся себе под нос, представляя, как она могла бы заявиться к ней с пакетами горячей еды из закусочной, мило проговаривая: «Слышала, что тебе нездоровиться; не хотелось бы, чтоб ты провела этот день в одиночестве». Она замедляет шаг, думает, как бы Шелби раскраснелась и смущённо рассмеялась, ругая Тони за то, что она всё ещё припоминает ей случай перед Рождеством. Дом Шелби по-странному пугает: Тони уже на пороге чувствует некую консервативность, шугается чрезмерно белых стен и заключает для себя, что в обители Гудкиндов, в этом огромном и наполненным религиозным декором доме, наверное, есть какая-нибудь домработница или служанка. Шалифо изо всех сил пытается не смотреть на застывшие лица на иконах в каждом углу дома, когда Шелби мило улыбается ей и насильно тащит на кухню, заставляет её покушать. На столе брюнетку ждёт сэндвич с ветчиной, сыром и овощами, стакан апельсинового сока и какие-то странные запечённые чипсы из злаков. Будто Шелби пытается восполнить её тело энергией для того, что будет дальше. — Я тебе что: секси Гензель и Гретель? — спрашивает Тони с набитым ртом; она уселась за обеденный стол сразу же, как Шелби затащила её на кухню. Гудкинд улыбается, закатывая глаза. — Не разговаривай с набитым ртом, Тони. Кушай. Я же знаю, что ты никогда не завтракаешь. Шелби права: Тони действительно голодна. Поэтому она перестаёт жаловаться; даже не говорит о том, как ужасны эти чипсы на вкус. Шелби проводит Тони экскурсию по дому, будто брюнетке это действительно может быть интересно. Она показывает и рассказывает о каждой комнате, кроме запертого на ключ кабинета отца, и Тони боязно передёргивает. Вскоре, они добираются до спальни Шелби, и Шалифо замирает, внимательно оглядывает каждый угол комнаты, не веря своим глазам: Господи, это та самая девушка, с которой она… которую она трахает на регулярной основе; на полу расположен розовый бинбэг, а на кровати лежит пара мягких игрушек. Шелби внимательно следит за чужим взглядом, краснеет, мигом залезая на кровать и снимая с неё плюшевых зверят, в это время приговаривая: — Извини, я могу поклясться, что… в общем, я не всегда их тут держу, — она поджимает губы от стыда, убирая игрушки в открытый шкаф. На полках, комоде и столешнице находится целая уйма трофеев и высоких кубков с конкурсов красоты; на стенах развешены эстетичные незамысловатые плакаты с какими-то девушками-моделями, над кроватью кнопками прикреплены фотографии леса и озёр. И, в общем… Тони бы совершенно иначе украсила эту комнату. — Ого, так ты у нас побеждаешь часто, — наконец говорит Тони, замечая единственную её схожесть с Шелби. — Клёвая коллекция. — Спасибо, — отвечает блондинка, стоя позади Тони, издали, оценивающе оглядывая свою комнату. Между ними нависает долгое и тугое молчание; каждая не знает, как возобновить разговор. Они в доме Шелби, в её чёртовой спальне, поэтому Тони просто поворачивается к девушке и вопросительно вскидывает брови, ожидая от неё хоть каких-то действий. Блондинка сглатывает и присаживается на край мягкой кровати, пальцем указывая на большой телевизор на стене. — Хочешь, что-нибудь посмотрим? — спрашивает она, и Тони еле сдерживает смех, пытаясь не выдать что-то типа: «конечно нет, Шелби, что за хуйня». — Например? — по какой-то причине брюнетка задаёт именно этот вопрос, отчего даже Шелби как-то неожиданно удивляется. — У меня есть парочка фильмов, — Шелби вскакивает с кровати и подходит к открытому шкафу, пока Тони усаживается на мягкий и аккуратно застланный плед, вытягивая шею и наблюдая за шустрыми действиями блондинки. Шелби шуршит коробками, рассматривая свою коллекцию DVD-дисков. — «Стильная штучка», «Это всё она», «Небеса реальны», «Девушка в розовом», «Дневник памяти», «27 свадеб», «Заколдованная Элла», «Бог не умер», — перечисляет Шелби, и Тони, честно, не знает даже половины из них. — Есть хоть один, где белые гетеро-парочки не будут сосаться в кадре? — спрашивает Тони и поспешно добавляет, — Или какой-нибудь фильм без Иисуса и религии в нём? — Шелби замолкает, будто действительно раздумывает над вопросами Шалифо. — Не-а, — грустно заключает Шелби, — но «Дневник памяти» — мой самый любимый фильм. Тони вздыхает: — Шелби, поздравляю; ты в очередной раз подтвердила свой статус типичной белой девочки. Тони всё равно позволяет Шелби включить фильм, ведь она всё равно его не видела. Брюнетка поудобнее устраивается на мягкой и большой кровати, пытаясь не обращать внимания на то, как они с Шелби соприкасаются плечами и локтями; она также старается не спрашивать, какого чёрта они всё ещё не занимаются сексом. В конечном итоге, она полностью отвлекается от своих мыслей, когда Райан Гослинг, угрожая самоубийством, свешиваясь на балках колеса обозрения, заставляет героиню Рейчел МакАдамс пойти с ним на свидание. — Что это за херня? Это же так токсично, манипулировать женщиной, — громко заявляет Шалифо, а затем продолжает объяснять Шелби, почему любимая пара её самого любимого фильма на самом деле ужасна и почему они вообще не должны быть вместе. Шелби внимательно слушает и пережёвывает каждое её слово; так, будто она совершенно не ненавидит её, будто она действительно не уверена в том, что, как и почему ей нравится. — Такие абсурдные сюжеты просто сводят меня с ума. Всё это стереотипное и ужасно прописанное говно заставляет мужчин думать, что женщинам действительно нравится, когда на них давят и заставляют сказать «да», хотя они уже неоднократно сказали «нет», — заканчивает она, грозно фыркая и откидываясь на большую подушку. Шелби кусает губу, сдерживая улыбку, смотрит, как Тони всё ещё ворчливо пыхтит, и приговаривает: — Ого, ты так злишься; у тебя что: недотрах? — и Тони резко вздыхает через нос, но продолжает молчать, понимая, что Шелби хорошо её подколола. — Да ладно тебе. Ты же знаешь, что я права. Шелби задумывается на мгновение: — Знаешь, я даже как-то и не задумывалась об этом; никогда не смотрела на это кино именно с такой стороны. Тони терпит добрую часть фильма, прежде чем отлучиться в туалет. По возвращению она плюхается на местечко рядом с Шелби, надеясь, что сейчас хорошенько вздремнёт на мягкой кровати, пока не закончится фильм. Но вдруг, Шелби делает нечто неожиданное: она ложится на грудь Тони, опускает ладонь на её живот, переплетая их ноги. И после, как ни в чём не бывало, возвращается к просмотру фильма. Это похоже на какой-то брошенный вызов, ведь Шелби прекрасно знает, что они не обнимаются; только после секса, и то недолго. Тони боится, что Шелби услышит, как сильно колотится сердце в её груди. Осознание того, что её нервозность и удивление могут рассекретить, заставляет девушку сосредоточиться и успокоиться. Сначала Шелби оставила ей записку с сексуальным подтекстом, а теперь они обнимаются и смотрят «Дневник Памяти». Довольно-таки своеобразно. Тони некуда деть свободную руку, поэтому она, недолго думая, опускает её на тёплую спину блондинки, слегка поглаживая её лопатки и плечи. Шелби вздыхает, пальцами бегая по торсу брюнетки, щекоча разгорячённую кожу прямо через ткань оверсайз рубашки. Она медленно ведёт ниже, немного задирает край одежды, большим пальцем проводит по изгибу оголённой талии, и Тони сжимает челюсть. — Никогда не замечала, что ты такая мягкая, — говорит Шелби, невесомо бегая по прессу, а потом и по грудной клетке подушечками пальцев; Шелби так невозмутима, будто это обычное дело, пока у Тони неожиданно ёкает сердце. — Смотрю, ты сегодня в настроении, — говорит Шалифо, и Шелби тихо смеётся. — Напомни: ты фильм хотела досмотреть или облапать меня всю? — Честно? Хочется и того, и того, — непринуждённо отвечает Гудкинд. Тёплая ладонь дразнит кожу прямо над пуговицей джинс, и Тони представляет, мечтает о том, как пальцы Шелби скользнут ниже, прямо внутрь; Шалифо отмахивается от этих мыслей, и их заменяют деревянные полки с кучей выигранных Шелби трофеев. Всё это продолжается ещё около минуты, после чего Шелби полностью концентрирует своё внимание на фильме, слегка приобнимая брюнетку за талию. В каком-то роде это даже хуже, ведь теперь Тони акцентирует внимание на том, что Шелби сейчас лежит на её груди, равномерно и глубоко дышит, пока правой ногой тянется чуть ближе, теснее, голыми ступнями касаясь чужой лодыжки. Тони тяжело сглатывает и, сама не понимая, зачем, тянется рукой к блондинистой макушке, зарываясь пальцами в густые волосы. Равномерное дыхание Шелби на пару секунд заметно сбивается (Тони чувствует, как часто она вбирает в лёгкие воздух), но Шелби молчит, со временем успокаиваясь. Она будто мурлычет, когда Тони начинает массажировать ей шею и голову; Тони всеми фибрами своего тела чувствует, как блондинке сейчас умиротворённо хорошо. Фильм подходит к концу, и Тони замечает, как Шелби тихо всхлипывает. Она присаживается на кровати и шустро утирает парочку подступивших к глазам слёз, будто смущаясь своей реакции; Тони понимает, почему, забавно восклицая: — Ты что, серьёзно?! — Мне кажется, это мило, что они состарились вместе, — настаивает Шелби, будто оправдываясь. — Это достаточно романтично; вот и всё. — Чем больше информации я о тебе узнаю, тем больше понимаю, почему вы с Эндрю так спелись, — утверждает Тони с сарказмом, ведь, чёрт; с неё достаточно. Она выдержала целый фильм, экскурсию по дому и перерыв на спонтанный завтрак, хотя к этому времени они могли бы заняться сексом уже целых четыре, блин, раза (а может и пять); Шелби как раз уже успела её достаточно возбудить. Брюнетка подымается на локтях и тянет Шелби обратно на кровать, вжимает её в большие подушки и усаживается ей на бёдра, едва улавливая блеск зелёных глаз и длинных ресниц, прежде чем впиться в её губы. Так, как происходило уже огромное число раз; так, будто это уже в порядке вещей. Они прекрасно выучили поведение друг друга, поэтому всё идёт так по-инстинктивному легко. Тонкие пальцы моментально зарываются в тёмных волосах, пока Тони опускает ладонь на чужую щёку; подушечки пальцев скользят по острой челюсти, пока Шелби распахивает губы шире, углубляя поцелуй, позволяя Тони испробовать её на вкус. Шалифо, хоть и мечтала она об этом всю последнюю неделю, старается быть сдержанней; но в конечном итоге не выходит. В горле застывает нетерпеливый рык, когда брюнетка пытается ускориться, но Шелби ей не позволяет; она томно и медленно извивается под Тони, растягивает глубокий и горячий поцелуй как только может, будто дразнит. Шелби, на самом деле, хочет целоваться именно так: чувственно, медленно и интимно — и Тони терпит, привыкает, пока узел внизу живота не скручивается настолько, что медлить уже становится просто невыносимо. Она отстраняется, ненасытно впиваясь открытым и влажным поцелуем в шею Шелби, изредка прикусывая нежную кожу, отчего Гудкинд выгибается в спине и, задерживая дыхание, тянет брюнетку ближе к себе. Шелби тяжело дышит, пока выдавливает из себя: — Тони? — и Тони даже не слышит её, будучи слишком сосредоточенной на своих фантазиях в голове; ладонь инстинктивно залезает под футболку, прямо к лопаткам, нащупывая бегающими пальцами бретельки бюстгальтера. — Тони, — снова произносит Шелби, и на этот раз Шалифо её, наконец, слышит. — Хм-м? — тянет она, продолжая оставлять поцелуи на шее блондинки, и Шелби невольно хнычет и подаётся бёдрами, жмётся и задыхается, когда Тони в очередной раз влажно прикусывает место у оголённой ключицы. — Это всё… эм-ох… конечно, хорошо, но, — тихо выдавливает Шелби, пока ладонь Тони сжимает её грудь. Шалифо тут же представляет, как блондинка возбуждённо стонет, наверняка зная, как именно в этот момент будет выглядеть Шелби: прикрытые томные глаза, белоснежные зубы, прикусывающие нижнюю губу, пока она грациозно выгибается в пояснице, всем видом умоляя большего. Но всё иначе: Шелби глухо выдыхает, пытаясь продолжить начатое, — я думала, что мы могли бы… — она всё же выгибается в спине, на мгновение сдаваясь под руками Тони, —…поговорить? — Поговорить? — Тони повторяет за Шелби с неким удивлением, ведь она никогда не думала, что Гудкинд осмелеет настолько, чтобы попросить её об этом. Странно, но это возбуждает её гораздо больше (хотя куда ещё больше). Она проводит дорожку открытых поцелуев прямо до уха блондинки, хрипя в него, — Ты хочешь, чтобы я тебе что-то сказала? — Ох, — тихо вырывается из уст зеленоглазой, как-то чересчур застенчиво, в то же время увлечённая тем, как большой палец Тони то и дело задевает её сосок, — я о том, чтобы мы… чтобы у нас был настоящий… Тони чувствует, как возвращается в реальность, и отстраняется: — Оу, ты имеешь в виду, типа поговорить-поговорить? — Ага, — заявляет Шелби сквозь приоткрытые вспухшие губы; на лице красуется лёгкий румянец, пока она старается отдышаться. Она кажется немного смущённой тем, как Тони неуверенно оглядывает её снизу доверху. — О чём? — спрашивает Тони, пока в её голове проскальзывает мысль о том, что сегодня Шелби не шибко-то и хотела заниматься сексом; она, конечно, не отказывалась, но и не настаивала, в итоге приостановив Тони в разгар действия. Видимо, что-то не так. — О нас? — выпаливает она прежде чем пожалеть об этом. Она напрягается, замечая, как широко распахиваются глаза блондинки. — Ох, — вновь неожиданно выпаливает Шелби, и Тони отчётливо видит, как тяжело она сглатывает, — я имела в виду… ну, если ты, конечно, считаешь, что нам надо, то мы можем… — Нет, не стоит, — тут же прерывает её Тони, отчего атмосфера неловкости вновь начинает подниматься. — Мне и без этого хорошо. — И мне, — поспешно соглашается Шелби, — предельно без этого хорошо. — Без разговоров? — переспрашивает Тони, всё больше и больше путаясь и утопая в неловкости; она изредка косится на длинную шею, ожидая, когда уже, наконец, сможет забыться и прильнуть к ней своими губами. Шелби заикается: — Это не… я имела в виду… — она осознаёт, что попросту тратит время, пока Тони нагло пожирает её взглядом. — Не совсем. Тони качает головой, глядя на Шелби, на её обеспокоенные глаза и румяные щёки: — Шелби, ты вообще, блин, о чём сейчас говоришь? — она абсолютно потеряна; Шелби смотрит сквозь брюнетку, прямо на потолок, будто ей трудно объясниться и разъяснить ситуацию. — Я о том, что мы, может быть, могли бы… просто провести время вместе; потусоваться. Тони хмуро смотрит на неё: — Мы и так сейчас проводим время вместе. Шелби фыркает и перестаёт ходить вокруг да около: — Господи Боже, Тони, я прошу тебя просто поболтать со мной, хотя бы немного. Тони рычит и закатывает глаза, вскидывая брови: — Боже мой, поболтать о чём, Шелби? — снова спрашивает она, надеясь, что Шелби скажет что-то важное, какую-нибудь новость, которая, возможно, будет касаться её самой. Что-то типа: «мне кажется, я тоже нравлюсь Бекке» или «я думаю, что расстанусь с Эндрю в ближайшее время» — и именно поэтому Тони набирает побольше воздуха в лёгкие, морально готовится выслушать, принять и понять всё, что ей скажет Шелби, ведь Тони — единственная, с кем Гудкинд может о таком делиться. — Я даже не знаю, — вместо этого выдаёт Шелби, — например: какой у тебя любимый фильм? Тони распахивает губы и недоуменно хмурится, на мгновение теряет дар речи, честно, пока чувствует что-то странное в животе; она по-глупому пялится на Гудкинд, часто моргая, пока щёки блондинки вновь заливаются румянцем: — «Дорога Ярости», — наконец говорит Тони, облизывая пересохшие губы, — а теперь мы займемся делом, окей? — Окей, — сразу же соглашается Шелби, даже не осмеливаясь задать ещё какой-нибудь вопрос. Тони рычит, впиваясь в шею блондинки, практически мгновенно срывая с неё одежду, в это время монотонно повторяя себе в голове: «даже не думай об этом, не смей думать об этом; не думай об этом, Тони, ни за что» — потому что Шелби, видимо, пытается с ней как-то сблизиться; Шалифо ни в коем случае не хочет знать, почему. Она возвращается домой пораньше, и всё из-за паранойи о том, что родители Шелби могут вернуться с минуты на минуту. Дома ей становится скучно, и она включает ноутбук, заново запуская «Дневник Памяти» («О-па, я обожаю этот фильм!» — выкрикивает Марта, присоединяясь к просмотру). Тони просто хочет проверить и посмотреть, не упустила ли она чего при первом просмотре; по итогу, она окончательно убеждается, что это типичный посредственный фильм для девочек, абсолютно не прошедший проверку временем. Она невольно задаётся вопросом: зачем Шелби возится с Эндрю (и с Тони), если у неё такие представления о любви? Тони никогда бы не завела личного дневника, и, Шалифо почти уверена, что Эндрю даже не умеет читать.