***
Тони заходит домой уже более-менее успокоившаяся, шустро проскальзывает мимо спальни Марты, уставшая и готовая принять душ, дабы смыть с себя воспоминания о сегодняшнем дне (они забудутся, как только вода в душе станет ледяной, и Тони успокоится до того момента, пока Шелби вновь не позовёт её заняться сексом); Шалифо уже подходит к двери в ванную комнату, когда Марта кричит ей вслед: — Хэй, ты что, весь день пробыла в торговом центре с девочками? Тони хмурится и задумывается об этом лишь на мгновение, решая в итоге быть честной с сестрой: — Не-а. Короче: ты же забыла предупредить Шелби, что не можешь поехать с ней на ярмарку, поэтому мне пришлось тебя заменить. Удивительно, но мы вернулись в город, не убив друг друга. После этого геройского поступка никогда больше не говори, что я ничего для тебя не делаю. Марта удивлённо вскидывает брови: — Ты реально провела с Шелби весь день? — Ага, и теперь мне нужна порция снотворного и долгий горячий душ, чтобы смыть с себя её христианскую вонь, а затем отрубиться часов на двенадцать, чтобы забыть об этом дне навсегда, — говорит Тони, собираясь уйти из спальни сестры и закрыться в ванной, когда Марта вновь хмурится, начиная говорить. — Кстати: я же написала ей, что не смогу никуда поехать сегодня. — Ага, но уже после того, как я согласилась поехать вместо тебя, — хохочет Тони, строя данное предположение у себя в голове, пока Марта отрицательно мотает головой, даже не обращая должного внимания на стоящую в дверном проёме Тони, концентрируя всё своё внимание на играющую заставку «Шиттс-Крик» на телевизоре. — Не-а; я написала ей об этом ещё ночью, часа в два, — говорит она, как-то между делом, и у Тони замирает сердце. — Оу, — всё, что может выдавить из себя брюнетка с безумно озадаченным лицом, исчезая из комнаты до того, как Марта повернётся в её сторону; она проводит в душе гораздо дольше времени, утирая своё тело до того, пока кожа не покраснеет, пытаясь стереть с себя все мысли, все воспоминания о том, как необыкновенно красивые глаза Шелби так глубоко смотрели в её собственные.глава девятая
26 марта 2021 г. в 08:27
Они проводят время на ярмарке до самого вечера, пока не начинает темнеть, и Шелби, наконец-то, напоследок предлагает прокатиться на колесе обозрения; Тони ждала этого весь день, всё же шутливо отмечая:
— А ты ещё говорила, что это я предсказуемая, — а затем послушно следует прямо за Гудкинд, напрочь забывая о том, что всё ещё имеет возможность в любой момент отказаться; она могла отказать в любом аттракционе, но за весь день этого ни разу не сделала. Ничего страшного; в любом случае, Шелби настолько рада и воодушевлена всеми этими экстремальными поездками, что Шалифо не прочь перетерпеть.
Также, Тони ни разу не попросила уехать домой, хотя могла сделать это ещё часа четыре назад. На часах уже почти семь вечера, родители Гудкинд ждут дочь к десяти, думая, что она сейчас на ярмарке с Мартой; Тони понимает, что скоро они будут выдвигаться домой, ведь дорога обратно займёт около двух часов. Колесо обозрения — их последняя остановка за день.
Они усаживаются в кабинку и ожидают запуска, и Тони нервно опускает руки на свои коленки, вспоминая о событиях сегодняшнего дня со странным чувством лёгкости и радости где-то в груди. Они за сегодня даже ни разу не поспорили (возможно, была пара неловких и не совсем уместных подколов, но ничего страшного в них не было, ведь это просто дурацкие шутки; что-то по типу: «Шелби, не переусердствуй с медовиком, вдруг в очередное платье для конкурса не влезешь»). Тони прекрасно понимает, что они не до конца разобрались, как правильно вести себя друг с другом, но, Шалифо приятно удивлена, что день прошёл гораздо лучше, чем она себе представляла; она не жалеет, что согласилась на эту поездку. Даже, если бы ей самой пришлось платить за обед и слушать бесконечное нудное кантри по дороге до Остина. Шелби она, конечно, об этом никогда не скажет.
Завтра всё вновь станет, как прежде. Хотя, может, отныне дела будут обстоять и получше. Шелби, ведь, частенько навещает Марту, и они засиживаются либо в её спальне, либо в гостиной, либо в подвале и на кухне, и теперь, Тони уверена, она сможет иногда составлять им компанию. Поездка в парк аттракционов — отличный способ сблизиться, понять друг друга получше, и всё это, конечно, ради Марты.
— Хороший сегодня вышел день, — решает вдруг озвучить Тони вслух, как ни в чём не бывало, оглядываясь на Шелби с некой долей заинтересованности. — Даже обошлось без мешков для трупов.
— Ты удивлена этому? — спрашивает Гудкинд, приподнимая бровь.
— А ты разве нет?
Шелби хохочет, шустро покачивая головой:
— Конечно же нет. Мы с тобой прекрасно ладим. Просто ты и я — заложники безумно неприятной ситуации.
Тони морщится, пытаясь переварить сказанные Шелби слова:
— Даже не знаю… по мне так — мы заложники говноедства по отношению друг к другу.
— Ты никогда не пыталась быть милой со мной, потому что считала, что я ненавижу тебя за то, какая ты есть, — говорит Шелби, и на этот раз она уж чересчур честна, отчего Тони просто пялится на неё, не в силах вымолвить и слова. — А потом и я перестала быть с тобой мила и приветлива, ведь моё окружение не поймёт моей доброты к тебе, не поймёт тебя, которой нравятся… девушки; ты к тому времени уже всё равно меня презирала и открыто ненавидела. Все эти годы мне не выдавалось даже шанса объясниться тебе. Мне никогда не нравилось, как предвзято и грубо ты ко мне относишься, вот и всё.
— Ладно, не буду врать, зачастую именно я проявляла инициативу на все наши скандалы, — признаёт Тони, хоть она и не помнит наверняка; это всё было так давно, — но ты же ведь всегда их подхватывала, — брюнетка отчётливо помнит, как разгорячённая Шелби кричала на неё на школьной парковке, ещё в начале учебного года. Шелби поджимает губы, расплываясь в лёгкой улыбке.
— Как я уже сказала: я не ненавидела тебя. Иногда я просто испытывала странную неприязнь.
— Ох, эти условности, — смеётся Тони, глядя в сторону; обе девушки резко замолкают, чувствуя и наблюдая, как колесо обозрения медленно поднимает их ввысь.
— Трудно не испытывать неприязни к тому, кто открыто тебя ненавидит, даже не давая тебе шанса объясниться, — тихо продолжает Шелби через некоторое время, — вот и всё.
— Трудно не испытывать неприязни к тому, чьи друзья и чей папаша говорят тебе гадости прямо в лицо, пока тот стоит на месте, не пытаясь этого остановить. И плевать на то, что этот «кто-то» был в твоей постели неделю назад, — Тони делает весомую паузу. — Ты, конечно, не поддакиваешь им словесно, но, блять, порой они говорят омерзительные вещи, и я вижу, как ты улыбаешься, Шелби. Как ты думаешь, как я на такое должна реагировать?
Она поворачивается в сторону блондинки и видит, как она нервно кусает губу, смотря вниз, сквозь слегка размытое окно: яркие огни аттракционов пылают во всех направлениях, дети смеются, верещат и бегают где-то внизу, вдали от них — пока по щеке Шелби внезапно скатывается слеза.
— Мои друзья совершенно не такие, как твои, Тони, — говорит она, — ты должна это понимать. Для них быть таким — порочно. Это их устой, правило и истина, прямо как то, что небо голубое, — она судорожно вздыхает, ещё пара слезинок скатываются по её щекам. — Есть только одна причина, по которой они попытаются это оправдать, — Шелби поворачивает голову в её сторону, и Тони так хочется прикоснуться, стереть мокрые дорожки с лица блондинки, но она сидит в полном оцепенении; это так интимно, так дорого для каждой, пока Шелби медленно моргает, переводя взгляд от обеспокоенных карих глаз к губам. — Поверь мне, Тони, я хочу помочь тебе, хочу наладить то, что происходит между нами, — тихо продолжает она. — Я столько всего хочу сказать им всем. Была бы у меня возможность вылить им душу; рассказать всё, что я чувствую.
— Может, стоит начать с девушки, в которую ты влюблена, — Тони пытается разладить обстановку, слегка улыбаясь; она же и так понимает, что Шелби корит себя за то, что скрывает свои чувства от Бекки. Мгновение, и Шелби смущённо поджимает губы, наклоняется и медленно целует Тони, нежно опуская ладонь на её щеку.
Тони прекрасно знает, что Шелби хорошо целуется, но сейчас всё иначе: больше, будто что-то тёплое и невероятно приятное растекается по всему телу, и это не жар и не возбуждение, это… совершенно другие чувства, и ей хочется больше и больше, остаться тут и целовать её, чувствуя Шелби каждой клеткой своего тела; целовать, пока не запретят, пока не остановят и не растащат друг от друга. Тони придвигается ближе, аккуратно опускает ладошку на коленку блондинки, чувствуя жар чужих губ, сладость на кончике её языка от разделённого ранее кусочка яблочной шарлотки. Шелби тихо и удовлетворённо хмыкает в губы Шалифо, опуская вторую ладонь на её щёку, и Тони слегка оттягивает нижнюю губу Гудкинд, чувствуя тонкую нить нарастающей страсти; брюнетка тянется к изголовью седушки, облокачиваясь на него, наклоняясь ещё больше и тем самым углубляя поцелуй, пока Шелби медленно опускает руки на длинную шею девушки, охая и подаваясь грудью прямо…
— Э-э, я конечно извиняюсь, но?
Шелби резко отстраняется от Тони, пока та откидывается обратно на сидения, оглядывая окружающее её пространство, пытаясь вернуться в реальность. Молодой паренёк, видимо, управляющий данным аттракционом, смотрит на них широко распахнутыми голубыми глазами, пока за ним стоит огромная очередь желающих покататься на колесе обозрения ребят.
Лицо Шелби вмиг становится пурпурно-красным, и она поспешно тараторит:
— Извините, сэр, мы просто… Боже, мне очень жаль, — и она срывается с места, выбегает из кабинки, распихивая народ, и Тони на некоторое время остаётся в полном одиночестве.
— А мне нет, — бормочет Тони стоящему напротив парню, медленно подымаясь с места и следом за Шелби проталкиваясь через шумную очередь.
Когда она, наконец, догоняет Шелби, она подмечает, как сильно блондинка, всё-таки, смущена и озадачена: она закрывает рот рукой, пока широко распахнутые глаза нервно бегают по асфальту; на щеках всё ещё красуется неловкий румянец, и Тони начинает смеяться.
— Это было очень плохо, — говорит Шелби, и Тони аккуратно берёт её за запястье, ведя в сторону парковки.
— Давай, Шелби, поехали домой, пока твоя машина не превратилась в тыкву.
— Ох, по твоему лицу видно, что ты действительно гордишься собой за такое остроумное сравнение.
Поначалу, дорога домой в основном тиха, но потом Тони, всё же, отказывается от всех ранее заявленных правил и разрешает Шелби включить плейлист с Тейлор Свифт, которому она начинает оживлённо подпевать с первой же заигравшей песни. Тони чувствует, как подымаются уголки её губ, пока она спрашивает:
— Ого, ты умеешь петь?
— Конечно! Я всегда пою на конкурсах красоты; это мой талант, — говорит Шелби, лучезарно улыбаясь в ответ. — А ты умеешь?
— Боже, конечно нет.
— Можем попробовать спеть дуэтом, — всё же предлагает Шелби с задором и свободой в голосе; она действительно считает, что это хорошая идея. Девушка шустро нащупывает свой подключенный к колонкам машины телефон, разблокировывая его. — Ты знаешь…
— Я ни за что не стану петь, Шелби; даже не пытайся.
— Ой, да ладно тебе, будет весело! Мы с Беккой всегда…
— Ну, я-то не Бекка, — вдруг огрызается Тони, и в машине наступает неловкая тишина. Шалифо отворачивается от Шелби и пялится в окно; она сама удивлена тому, как внезапно она вдруг разгорячилась, краем глаза замечая обеспокоенный взгляд Шелби.
— Я знаю, что ты не она, Тони, — заверяет Шелби с такой серьёзностью в голосе, рассчитывая жест Тони, как очевидную ревность, но Шалифо уверяет себя, что это не она, что она не испытывает ничего такого; брюнетка хочет попросить Гудкинд успокоиться и забыть ранее сказанные слова, хочет уверить её, что она просто не в настроении петь, но она молчит. Шелби всё ещё пристально и обеспокоено смотрит на неё, останавливаясь на светофоре. — Вы двое очень и очень разные. Поверь мне.
— Да, естественно. Я же не помешанная на Библии говноедка, — усмехается Тони, прекрасно зная, что несёт полную брехню. Бекка, на самом деле — единственный человек в окружении Шелби, кто ни разу не говорил ничего оскорбительного в сторону Тони. Неловкость и напряжение густо висят между ними, пока загорается зелёный сигнал светофора.
— Не будь такой злой, — наконец говорит Шелби. — Мы же с тобой так хорошо провели сегодняшний день.
В воздухе висит, кричит несказанное: «не порти такой значимый момент» — и Тони на мгновение становится стыдно и безумно паршиво за сказанный ранее бред, отчего она нервно сглатывает и включает первую попавшуюся в медиатеке Шелби песню, бормоча в такт музыке: «I couldn’t if i tried // Я не смогла бы, даже если б попыталась», а затем «baby, you’re not that kind // милая, ты не из таких» — тихонько и смущённо, соблюдая свою очередь с партиями Шелби, которые она оживлённо и душевно пропевает за Элтона Джона; слыша её увлечённость, её глубокий и сильный голос, Тони понимает, что вся эта поездка того стоила. Шалифо на мгновение задумывается: что бы сказали ей Рейчел, Фатин и остальные, увидев её такой, как сейчас? От одной мысли её щёки предательски краснеют, даже сильнее, чем щёки Шелби при виде удивлённого и смущённого паренька у открытой двери их кабинки.
Тони ожидает, что Шелби быстро подбросит её к дому, как только они въезжают в их городок, но вместо этого Шелби сворачивает в сторону того самого места, где они курили травку. Как только Шелби паркуется, она мигом отстёгивает ремень безопасности, тянется через центральную консоль, притягивая Тони за шею, сливаясь с ней в нуждающемся поцелуе:
— Назад, быстро; у нас есть всего час, — командует она прямо в губы Тони, и брюнетка возбуждённо сглатывает. Ей не нужно повторять дважды.
Она отстёгивается, шустро перебираясь на задние сидения следом за Шелби, и блондинка тут же усаживается на Тони, снимая с неё куртку, а следом и футболку. В окна проникает тусклый свет уличного фонаря, и Шалифо в дымке разглядывает окутанные тенями изгибы тела Шелби, пока девушка отодвигается, снимая с себя топик. Шелби сегодня весь день была с распущенными волосами, и Тони наслаждается видом того, как густые локоны падают на спину, плечи и томно вздымающуюся грудь. Карие глаза невольно засматриваются на кружевной бюстгальтер, на стройную талию и напряженные мышцы живота, когда Гудкинд запрокидывает руки вверх, избавляясь от верхней одежды; Шалифо чувствует, как ей не хватает воздуха.
— Я пиздец лесбиянка, — к такому умозаключению от увиденного приходит Тони, и Шелби смеётся, сладко целуя девушку. Тони тянется ближе, опускает ладони на её шею, углубляя поцелуй, и через прикосновение чувствует, как горят чужие щёки; и она прекрасно знает, что Шелби очень лестны такие комментарии в свой адрес.
— Ты тоже очень красивая, — говорит ей Шелби, и Тони задаётся вопросом: когда это Шелби начала изучать её? Ведь она так быстро распознаёт значение её высказываний и действий; так, как в этом разбирается только Марта.
Это их десятый раз (и да, Тони всё ещё продолжает считать), поэтому она совершенно не ожидает того, что из этого раза получится что-то новое и необычное. Шелби быстро избавляется от джинс и нижнего белья, вновь усаживаясь на Тони, шустро расстёгивая её бюстгальтер между влажными поцелуями. Блондинка стонет от малейших прикосновений к талии и обнажённым плечам, и Тони чувствует, насколько она уже возбуждена.
Поначалу всё идет довольно-таки обыденно:
— Ты такая влажная, — мурлычет Тони, заведомо это зная, даже не прикасаясь к ней, и Шелби задыхается, хмурится и тихонько кивает, бесстыдно закусывая губу от возбуждения. Тони бережно опускает девушку на сидения, припадает к её груди минут на пять, пока Шелби не начинает извиваться под ней, подаваться сильнее и требовать большего, ёрзая бёдрами. Тони целует её вновь, и, даже несмотря на то, насколько сильно возбуждена и требовательна Шелби, их поцелуй безумно протяжен и томен; это так медленно и интимно, так сокровенно и страстно, что Тони вновь чувствует, как по всему телу разливается тепло, как голова начинает кружиться, пока она абсолютно теряет контроль над собой. Она слишком многое хочет сделать с Шелби, но у них нет для этого достаточного количества времени.
Подушечки пальцев пробегаются вниз по телу Шелби, от ключиц к животу, и Тони ни на секунду не разрывает их поцелуй, даже когда ладонь уверенно скользит между ног Гудкинд, целенаправленно добираясь до влаги и жара; Шелби немного отстраняется, задыхается в чужие губы, подаваясь бёдрами прямо к умелым пальцам, и они снова целуются, медленно и тягуче, пока Тони не входит в неё двумя пальцами; Шелби задерживает дыхание, отстраняется, крепко хватает Тони за плечо, второй ладонью всё ещё нежно притягивая её за шею. Они невольно соприкасаются носами, и Тони готова поспорить, что такого между ними раньше никогда не было.
Тони двигается с умеренной скоростью, обвивая свободной рукой талию Шелби, прижимаясь к девушке сильнее, ближе, пока блондинка слегка ослабляет хватку на плече Шалифо, нежно водя большим пальцем левой руки по чужой челюсти; и Тони уверена, что это тоже как-то по-новому. Шелби двигается в такт ритму Тони, бёдра работают в абсолютном тандеме с пальцами Шалифо, и Шелби изо всех сил старается держать глаза открытыми; она лишь изредка тяжело моргает, глядя прямо на Тони, сохраняя интимный зрительный контакт. И брюнетка вновь подмечает, что такого между ними никогда не было. Глаза Шелби закрываются лишь тогда, когда девушка нуждающе тянется за новым поцелуем, с этой же самой невероятно новой теплотой и нежностью; если Гудкинд отстраняется, она томно дышит прямо в губы Тони, и краткие вздохи перерастают в сладкие стоны, когда пальцы входят в неё глубже, с большим напором, и это так по-необычному интимно, совершенно иначе. Всё это безумно отличается от любого другого их занятия сексом, и Тони не может оторваться от лица Шелби, от того, как тени падают на её скулы и шею, от её тёмно-зелёных красивых глаз с чётко выраженным изумрудным ободком, от ванильно-персикового запаха её густых длинных волос, от того, как нежно Шелби прикасается к её щеке своей ладонью, не желая отпускать, и Тони от этого так хорошо, так необыкновенно прекрасно, что она вновь целует её, с большей нежностью и развязностью, чувствуя сладость сахарной ваты, которая безумно напоминает ей сладость ананасового сока, который Шелби мешала с водкой в ту самую ночь, когда они впервые занялись этим. И Тони невольно задумывается: когда же это она стала обращать внимание на такие мелочи, чувствуя какое-то странное ёканье в груди — и в голове тут же проносится недавнее замечание об аккуратном и невероятно красивом почерке. Все мелочи Шелби вдруг стали задерживаться в подкорке её сознания, совершенно не желая испаряться.
— Тони, — томно тянет Шелби прямо в её губы, и это звучит так, будто то, что она скажет дальше, напугает брюнетку (а может напугает и их обеих). — Мне кажется, что я… я…
Тони чувствует, знает, что Шелби близка к развязке: она дрожит, подаётся бёдрами, сильнее сжимает чужое плечо, слегка впиваясь в него короткими ногтями — и Тони в последний раз притягивает её к себе как можно ближе, входит в неё быстрее, сильнее и грубее, и то, что хотела сказать Шелби, моментально замирает у неё в груди, растворяясь. Шелби прерывает зрительный контакт, запрокидывает голову, пока томный взгляд пропадает за веками, изгибается в пояснице, насаживается в последний раз и, наконец, изливается с тихим и глухим плачем, чувствуя бегущие по всему телу мурашки. Тони смиренно отсчитывает три чужих сбитых вздоха, прежде чем Гудкинд вновь впивается в губы Шалифо своими, напористо целуя её прямо во время оргазма, до того момента, пока её не перестаёт трясти; поцелуй вновь замедляется и растягивается, и обе ладони Шелби вновь опускаются на тёплые щёки брюнетки.
— Я не хочу, чтобы ты была кем-то другим, — шепчет ей Шелби прямо в губы, и, когда она прерывает их осторожный поцелуй, Тони присаживается, тянет Шелби к себе на колени и обнимает девушку, крепко прижимая её к себе и утыкаясь в её шею носом. Шелби нежно обнимает её в ответ, и, когда брюнетка начинает часто моргать, ресницами щекоча обнажённую и разгорячённую кожу, блондинка с внезапным удивлением чувствует, как Тони начинает плакать; горькие слёзы текут из уголков её глаз, застревают в острых ключицах Шелби, оставляя на них солёную влагу. Тони думает обо всём сразу; обо всех, кто предпочитал выбирать что-то вместо неё: наркотики, деньги, вложенные в покупку нового плазменного телевизора, нежели в покупку новой одежды или еды. Она думает о бросившей её Риган, отвернувшихся от неё родителях и о том, как Шелби выбирала и будет продолжать выбирать кого угодно, но не её. И Тони совершенно не верит словам Шелби, заведомо зная, что не должна доверять ей ни при каких обстоятельствах, и в особенности тогда, когда она говорит ей такие вещи прямо в разгар такого интимного момента; ведь, даже если забыть о Бекке, Шелби бы скорее всего предпочла, чтобы Тони была каким-нибудь парнем-идиотом, нежели просто самой собой (если Шелби, конечно, сможет заставить себя влюбиться в мужчину).
— Пожалуйста, отвези меня домой, — это всё, что получается выдавить Тони, и Шелби бережно слезает с неё, озадаченно хмурится, обречённо и как-то грустно касаясь пальцами мокрой от слёз ключицы; она будто находится в этот момент в какой-то прострации. Через мгновение она всё же нервно сглатывает, шустро одевается и делает то, о чём сквозь тихое хныканье попросила её Тони.