say it out loud (i see right past you)

Марта узнаёт о Шелби наихудшим образом; это полнейший кошмар. Тони начинает бегать и по вечерам, отчасти для того, чтоб больше уставать и проводить время наедине с самой собой; начинает она этим заниматься сразу после того, как они с девочками, за проект по истории, полностью выполненный Джажмани в одиночку, получают четвёрку с плюсом. Тони бежит далеко и долго, без особого маршрута в голове, пока не замечает впереди себя, через дом, вывеску фитнес центра отца Шелби. Тони прекрасно помнит, что в лобби центра стоят бесплатные бутылки с водой, и девушка, недолго думая, от безумного желания утолить жажду и немного остыть, заходит в новомодное здание. Она прошмыгивает внутрь, к пустующей стойке администратора, и, взяв из мини-холодильника прохладную бутылку, нарывается на Дейва Гудкинда. — Вор попался с поличным, — спокойно говорит мужчина, остро и презрительно глядя на девушку, и Тони стискивает челюсть, изо всех сил стараясь не показать виду, как сильно она его боится. — Я просто зашла попить, — кратко заявляет она, открывая бутылку и начиная жадно глотать прохладную жидкость, ни на секунду не прерывая зрительного контакта с мужчиной. — Надеюсь, что ты пришла сюда за помощью, в которой твоя душа так отчаянно нуждается, — начинает он сдержанно и медленно, тщательно проговаривая каждое слово; его холодный взгляд строго смотрит прямо Тони в глаза. — Господь не сможет спасти тебя, пока ты сама не попросишь Его осветить тебе путь. — Обойдусь, спасибо, — Тони пытается прошмыгнуть мимо мужчины, но тот резко хватает её за плечо и грубо тянет назад, ближе к себе; Тони чуть морщится от неприятной и резкой боли, но молчит и виду не подаёт. — Тогда я посоветовал бы тебе больше сюда не заявляться, — говорит он, и это никак не похоже на совет. Тони выдирает руку из крепкой хватки и выбегает из комплекса с бутылкой воды; чуть позже, почти у дома, она останавливается и, оглядевшись по сторонам, щупает ноющее плечо. По приходу домой, Тони не замечает Марту в гостиной. Она быстро проверяет её спальню и, убедившись, что дверь у Марты закрыта (а значит она там), решает сама приготовить ужин, ведь миссис Блэбёрн сегодня вновь работает допоздна. Тони ставит кастрюлю с водой на плиту и достаёт все необходимые ингредиенты для спагетти. Пока кипит вода, Тони запирается в ванной комнате и, сняв футболку, потирает и рассматривает своё плечо, на котором уже начинает образовываться синяк. За эти пару месяцев её фигура сильно изменилась: девушка сильно исхудала, ещё больше подкачала пресс и ноги. В последнее время она почти не ест из-за полного отсутствия аппетита. Мать Марты очень занята на работе, поэтому она не успевает следить за рационом питания Шалифо. Тони всегда неловко считать себя частью этой семьи, она чувствует это финансовое бремя, которое падает на плечи миссис Блэкбёрн. Отчасти из-за этого Тони так увлечена баскетболом; совсем скоро нужно будет определяться с выбором универа, а Тони нужна хорошая спортивная стипендия. Иногда ей просто хочется отдохнуть от рутинности баскетбола и остаться во второй суперлиге, ведь девушка не хочет, чтобы баскетбол был её дальнейшей карьерой, но она не может сдавать свои позиции: она должна добиваться внимания от рекрутов университетов. Некоторые из них пристально наблюдают за ней уже на протяжении года, но никто из них точно не будет приезжать на городские соревнования, поэтому ей нужно быть в форме, чтобы выйти со своей командой на соревнования штата. Во время принятия душа у неё начинает кружиться голова, и она прекрасно понимает, что сегодня чересчур перестаралась с тренировками; на ватных ногах она медленно вылезает из ванной и, доковыляв до спальни, наконец переодевается. Тони всегда оставляет дверь своей спальни закрытой, но сейчас она широко распахнута; возможно Марта забегала к ней в спальню и забирала из её комнаты что-то, пока Тони была на пробежке. Когда блюдо готово, Тони раскладывает спагетти в две тарелки и ставит их на кухонный стол, отправляясь прямиком к Марте: — Марти Би, я приготовила ужин! — прикрикивает она и легонько толкает дверь, в то время, пока Марта резво разбирает свёрнутые бумажки, вытаскивая их из коробки, которую Тони не доставала из-под своей кровати ещё с конца августа. Тони стоит в ступоре ещё пару мгновений и размыто замечает виноватое и напуганное лицо Марты, прежде чем карие глаза не начинают яростно наливаться кровью, а челюсть смыкаться так, что начинают болеть и скрипеть зубы; она срывается с места и бросается на Блэкбёрн в считанные секунды. Марта кое-как отмахивается от неё, лежа на кровати, пока все записки, адресованные Шелби Гудкинд, разлетаются по комнате, вихрем опускаясь на ковёр. Коробка тоже падает на пол, и из неё валится то немногое количество бумажек, которые Марта ещё не успела прочесть. Марта в страхе зажмуривает глаза и, срываясь, кричит: — Извини, я не знала, для чего они! — и Тони яростно впивается сестре в запястья, намертво прижимая девушку к кровати. Она колотит руки Марты об матрас, пока слёзы полностью не затуманивают её взгляд; рыдая, Шалифо злостно хрипит: — Ты, блять, не имела никакого права трогать эту коробку, ебанутая ты сука! — и впечатывает кулак в подушку, прямо у уха Марты, прежде чем слезть с напуганной девушки и вылететь из комнаты, кулаком выбивая дверь. Костяшки начинают кровоточить, но Тони этого даже не замечает. Шалифо хочет сбежать из дома, но голова начинает неистово кружиться, отчего девушка едва добирается до гостиной. Марта подбегает к Тони сзади сразу же, как она бездыханно падает на пол. Шалифо отдалённо слышит панику Марты и её напуганные восклицания о том, как она собирается вызывать неотложку; набравшись сил, Тони вытягивает руку и хватает сестру за край спортивных штанов, отрицательно качая головой. Она прекрасно знает, что в последнее время чувствует себя ужасно, но именно сейчас ей станет получше сразу после приёма пищи. Марта понимающе кивает и тут же срывается с места, приносит ей стакан воды и протеиновый батончик, поднимает Тони и нежно придерживает её за спину, пока пытается её накормить. Марта немного сердится: — Она не стоит того, Тони, — и эта фраза — последнее, чего девушка ожидала услышать от своей сестры; ей казалось, что Марта назовёт Шелби таким же горе-романтиком, как и саму себя когда-то. С одной стороны, она чувствует некое облегчение, ведь хоть кто-то наконец-то сказал ей что-то честное и здравое, вместо каких-то глупых мечтаний о сказке со счастливым концом, пока Тони чувствует себя, как в кошмаре. С другой стороны, если сама Марта (которая знает Тони ещё с пелёнок и которая видела их с Шелби вместе) считает, что тут уже ничего не исправить, то, наверное, так и есть. — Ей ведь тоже больно, — тихо говорит Тони, пока Марта смиренно поглаживает её по спине и, нахмурив от сочувствия брови, осматривает Шалифо сверху вниз. — Ты должна в первую очередь думать о себе. Посмотри же, Тони: эта ситуация очень сказалась на тебе и твоём здоровье. — Я знаю, — бормочет Шалифо и тянется рукой к груди, сжимая кисть в кулак и сминая при этом рубашку, — я больше не хочу так жить. Марта крепко её обнимает, проговаривая: — Давай сожжём к чёрту эти записки, — и, в последнее время, Тони безмерно удивляется своим окружением: сначала Фатин, теперь Марте — но только не тем единственным человеком, которого она жаждет больше всех на свете. Тони готовится к этому целых две недели, будто часть её всё ещё надеется, что Шелби как-то подойдёт к её шкафчику и предложит начать всё с начала, но этого не происходит; Шелби уже давно всё сказала, и, хоть блондинку изрядно шокировало признание Тони в спальне Фатин, этого всё равно не достаточно. Тони для неё недостаточна. И, спустя две недели, они с Мартой устраивают из этого целое нечто: девушки берут с собой две коробки, ранее спрятанные под кроватью Тони, и к вечеру ставят их на подъездной дороге к своему дому, прямо рядом с Хэллоуинскими украшениями со светящимися тыквами, летающими ведьмочками и пауками, приклеенными к лампочкам. Тони молча читает записку за запиской, пока Марта стоит рядом с ней, перекладывая бумажки из коробки в коробку одна за одной. Спустя некоторое время вторая коробка пустеет, и Тони нервно вздыхает, будто прощаясь с этими посланиями навсегда, будто прощаясь и с самой Шелби. Шалифо не доставала их с лета и, о Боже мой, как же стыдно перечитывать их спустя столько времени. Шелби бы, вероятно, посчитала Тони сумасшедшей, будь у блондинки шанс прочесть их. Марта протягивает девушке канистру с бензином, и Тони выливает горючую жидкость на две коробки, а затем зажигает спичку. И, когда она начинает сомневаться, нервно сглатывая и колеблясь, Марта тихо говорит: — Мы можем не делать этого, если ты не хочешь, Тони, — будто не она сама предлагала эту идею две недели назад. — Прощай, — хрипит Тони и роняет спичку на землю, наблюдая, как за считанные секунды у них под ногами вспыхивает огонь, поглощая картонные коробки, наполненные воспоминаниями о Шелби. Фатин извиняется перед Тони первой, и Тони от этого даже как-то неловко. Джадмани как-то подкарауливает её у шкафчика, смущённо опуская взгляд в пол, пока Тони подходит ближе: — Я поняла, что напортачила в разы больше, чем ты. — Ты серьёзно так думаешь? — спрашивает Тони по-настоящему удивлённо, ведь девушка на сто процентов уверена, что вина здесь только её. Фатин кивает, морщит нос и наклоняет голову, мямля что-то в роде: «да, подруга, серьёзно» — и тащит Тони за руку на следующий урок. — Я ведь наблюдала за ней, — говорит она. — Её прямо-таки знатно хуёвит. Я не должна была встревать; это только усугубило ситуацию и сделало вам ещё больнее. — Всё кончено, — обещает Тони, больше себе, чем идущей рядом Фатин. — Точнее так: я хочу, чтобы всё было действительно кончено. Фатин вновь кивает, понимая, что не ей решать, чего должна хотеть Тони после всего, что с ней произошло: — Справедливо, — она встаёт у двери в класс и тычет пальцем Тони в грудь, когда та подходит к ней, — только не клейся ко мне снова. Октябрь перетекает в ноябрь, и баскетбол вновь возвращается в ежедневную рутину Тони, чему она действительно рада. Она вливается в это с головой и, как в прошлом году, продолжает постоянно тренироваться и побеждать, что даже Рейчел начинает негодовать, ведь Тони изрядно так изматывает её на поле, хоть Рид ничуть не уступает Шалифо в физической подготовке. — Я начинаю скучать по дням, когда ты бросала наши с тобой тренировки ради сопливых пробежек под грустную музыку, — фыркает Рейчел однажды вечером, пока пытается отобрать у Тони баскетбольный мяч; Шалифо чуть ли не заливается смехом, но сдерживает себя. — Иди ты, — задорно рычит она и, обогнув Рейчел в одно ловкое движение, забивает очередной трёхочковый; Тони знает, что сейчас находится в идеальной физической форме: она даже вернулась к регулярному приёму пищи, который теперь контролирует Марта. Сейчас она чувствует себя гораздо лучше; хоть и в её душе всегда присутствует какой-то маленький сгусток, постоянно напоминающий о том, что Шелби ещё не готова, и Тони не может ничего сделать с этим до тех пор, пока сама Гудкинд не подаст ей знак о том, что она готова принять чужую помощь; теперь Тони легче отвлечь себя от навязчивых мыслей, особенно в компании друзей. Однажды она засовывает в шкафчик Шелби маленькую записку со словами: «Если ты когда-нибудь будешь готова, я всегда готова выслушать тебя» — и пускает это на самотёк, ведь это всё, что она может на данный момент. Шелби никак не отвечает на записку, но прогуливает совместный урок с Тони на следующий день, и Шалифо всё становится ясно; она изо всех сил пытается её забыть. И с каждым днём это сделать становится всё легче и легче, если не считать урока по английскому и истории, где Тони приходится изо всех сил не прожигать взглядом сидящую на первых партах Шелби; но, помимо этих двух часов в неделю, она не видит Шелби, не слышит её и не думает о ней. А это уже прогресс. Она снова занимается сексом с девушкой из баскетбольной команды Бейкерсфилда, в один из выходных, во время выездной игры в другом городе, и она получает от этого колоссальное удовольствие. Но больший кайф происходит тогда, когда она забивает решающий трёхочковый днём позже, в последние минуты матча, и обыгрывает команду этой девчонки, выходя с поля настоящей звездой вечера. Бейкерсфилд — школа в разы больше её собственной, и Тони видит на трибунах мужчину в солидном костюме, который не спускает с неё глаз, делая какие-то записи; всю дорогу до дома с лица девушки не спадает счастливая улыбка. Шелби исполняется восемнадцать, она теперь в праве заниматься вещами, которые раньше ей были запрещены по закону, но ничего не меняется. Тони замечает, что она всё так же вешается на шею к Эндрю в рекреациях и, может быть, даже иногда хихикает с Беккой, и именно это заставляет Тони ревновать гораздо больше. В конце ноября Фатин и Лия расстаются; Фатин безумно подавлена, поэтому Тони предлагает ей свою эмоциональную поддержку под предлогом того, что Джадмани так же выручала её в трудной ситуации. В глубине души Тони чувствует себя виноватой; она эгоистка, и она прекрасно знает, что это так, ведь она не особо сопереживает данному расставанию, хоть ей и болезненно видеть подругу такой убитой. Фатин страдает от недотраха, ведь она всегда была той, у кого секс был на постоянной регулярной основе, и Тони знает, что она не единственная в списке Фатин на случайный перепихон, но всё же именно с Шалифо это происходит довольно-таки часто. Секс с Фатин — лучший способ забыться, ведь им обеим всегда так легко и здорово вместе; обе здраво и прекрасно понимают, для чего они этим занимаются. Однажды Тони слишком увлекается и застревает в своей выдуманной фантазии, где это происходит совершенно не с Фатин, отчего по ошибке Шалифо стонет имя Шелби, в то время, как Фатин оставляет влажные поцелуи на внутренней стороне бедра девушки. В ту же секунду, как это вырывается из её уст, она зажимает рот рукой и стыдливо краснеет, прямо как Шелби, которая ни с того ни с сего выкрикнула имя Бекки в школьном душе год назад; Фатин приподнимается на локтях и вскидывает бровь, протягивая, с непоколебимым выражением лица: — Бля-я-я, только не это. — Ох, блин, мне так жаль, — Тони убирает руку ото рта, пока Фатин выжидающе смотрит на девушку, часто моргая; будто отчитывая, как учитель непослушного ребёнка. — Прости меня, — уже шепчет Тони и тянет Фатин на себя, опуская её на кровать и начиная спускаться вниз по её телу, оставляя дорожку из поцелуев от груди к низу живота, дабы загладить свою вину. Как только она пробует её на вкус, Фатин драматически выгибает спину и кричит, что есть мочи: — Ох, Лия! — Да-да, — мямлит Тони, не отвлекаясь от дела, и Фатин смеется, пока звонкий хохот не переходит в тягучий стон. Пока что всё в порядке. Не совсем идеально, конечно, но Тони начинает думать, что она со всем справится. К декабрю она настолько привыкает не думать о Шелби, что даже не замечает острого и заинтересованного взгляда нежных зелёных глаз на себе.