Проклятье синдрома отличницы

- Нет, Лиль, ну скажи, что он такого сделал? Ну играет в благородство, а ты и растаяла, будто он герой… - канючил Сережа, имея в виду, конечно, вечного Дэна, и то, что Лиля всего-навсего попыталась пресечь конфликт. В такие минуты Сережка превращался в капризного ребенка, бесконечно ноющего, но при этом очень вредного, злого, агрессивного, безжалостно бьющего по больному манипулятора. Иногда Лиле казалось, что она и на том свете не отдохнет от этих разборок, выносящих мозг, забирающих нервы и энергию. Сережа вроде бы ничего ужасного не делал – не бил ее и даже почти не оскорблял, но при этом вынуждал ее бесконечно оправдываться и что-то ему доказывать, а это выматывало так, что сил больше ни на что не оставалось. Ведь, по сути, что она такого сделала? Не дала разгореться конфликту, за которым бы непременно последовала драка. Лиля понимала, что, справедливости ради, она была еще слишком мягкой с Сережей – никто не давал ему права оскорблять больного человека, но, к сожалению, он оскорблял почти всех, кто был слабее него. Только жалость и остаток дружеских чувств мешали Лиле жестко одернуть его да и вообще прервать всякое общение. Она привыкла оправдывать его – мол, сам прожил нелегкую жизнь, негде научиться доброте и заботе, но с каждым днем находить оправдания становилось все труднее. При этом Сережа всю ответственность за свои проблемы и недостатки перекидывал на нее, на Лилю. - Но ведь ты тоже был неправ. Ты не имел никакого права оскорблять Волкова, - попыталась заметить Лиля. Впрочем, ее попытки доказать Сереже, что она не виновата, никогда не могли увенчаться успехом. – Прости, но в этот раз ребята были правы. Они всего лишь пытались поддержать человека. - Да? – Сережка сузил глаза, зло смотря на Лилю. – Знаешь ли, избирательно хорошее отношение никому не делает чести. Лиля знала, на что намекал ее друг – да, Дэн и Алекс могли защитить слабых, но Сережу они почему-то лупили исключительно вдвоем, и эта позорная картина никак не желала покидать и ее разум тоже. Лиля вообще не любила драк, а двое на одного – и вовсе мерзко, но… Может быть, это было потому, что сам Сережа тоже не брезговал грязными приемами вроде подлых ударов в спину? А может быть, потому, что Сергей и его новые «друзья» запросто могли обидеть, оскорбить, а то и ударить, и ребенка, и девочку, и, как выяснилось, больного человека. - Знаешь ли, - отозвалась Лиля, - лучше избирательно хорошее отношение, чем бесплатное хамство. В самом деле, если ты обзываешь всех, почему ко мне должен относиться иначе? Пока что у Сережи не было случая оскорбить Лилю так же, как он оскорблял других. Но ей и так приходилось многое терпеть от своего друга, и иногда в голову закрадывалась мысль – если однажды сама Лиля рухнет со своего идеального постамента, если она будет нуждаться в поддержке, сострадании, принятии и сочувствии, что помешает ее другу оскорбить и унизить ее так же, как он это делает с другими, кто нуждается в протянутой руке помощи? - По крайней мере, я честный, и не строю из себя героя, - буркнул Сережа, перелистывая лежащую у него на коленях книгу «Три мушкетера», которую они вместе читали и обсуждали с Лилей. – А ты ведешься на фальшивые красивые словечки Дэна. Почему люди думают, что добрые слова – непременно ложь? Нет, конечно, есть такая пословица: «вспыльчивый нрав не бывает лукав», и частенько случается так, что люди, которые искренне переживают за близких, не могут найти добрых слов – именно избыток переживаний и мешает. А бывает даже так, что ты срываешься на близкого человека, потому что не умеешь сказать, как сильно за него беспокоишься Но увы, это неумение никому не делает чести. А пословица есть и другая: «Доброе слово и кошке приятно». Конечно, добрые слова тоже не всегда идут от сердца. Но что, если кто-нибудь овладеет искусством одновременно и любить близких от души, и говорить об этом тоже от души? Почему мы досадуем, что наши близкие и любимые люди слушают от других добрые слова и тают, вместо того, чтобы самим сказать им эти добрые слова? Разве же от этого станет кому-то плохо? Об этом думала Лиля, но сказать не могла – знала же, что Сережа все равно не поймет ее и не услышит. Это же можно было сказать и о сестре Лили – Маргаритке. Да уж, повезло Лиле с близкими людьми, нечего сказать… Сережа тем временем перелистывал книгу, пока не дошел до истории Атоса, и иллюстрации – страдающий мушкетер и красивая бессердечная Миледи. - Ты просто предательница, - выпалил он. – Как вот она, - ткнул пальцем в картинку и убежал. Жестокие слова повисли в воздухе.