***
Голова болела, пульсируя с каждым ударом сердца. Это была глубокая оглушительная боль, которая не притуплялась, не прекращалась в течение последних трёх дней и вряд ли когда-нибудь прекратится в будущем. Постоянные приступы и обезвоживание, вызванное нехваткой воды наряду с постоянной потерей крови, доводили его тело до предела. Хотя… он бывал и в худшем состоянии. В последние дни принц мало чем занимался, кроме того, чтобы спать, пить, отбиваться от атак Дол Гулдура и получать ножевые ранения в новых местах. Первые несколько ран практически затянулись, но всё ещё пульсировали чем-то более глубоким, чем физическая боль. Чтобы кто-то из его команды, каждому воину которой он с самого первого дня глубоко доверял, колол его через день, чтобы держать в постоянно ослабленном состоянии… Это было мучительно тяжело выносить. Ему необходимо было полностью доверять своей команде. Это было важно для его выживания и доверия к нему его воинов. Они сражались вместе, в большинстве случаев с противником, превосходящим по численности, спина к спине против надвигающейся Тьмы. Они оставались вместе, выживали, наблюдая, как другие погибают. Они садились вместе в тишине после кровавой битвы, зная, что на следующий день им снова придётся сражаться, все до единого были измотаны, но держались вместе, молча поддерживая друг друга, никогда ничего не объясняя… всё было просто. И после всего, что они пережили вместе, они будут смотреть на него, своего лидера, с величайшим доверием, что он поможет им справиться с любой ситуацией, что он знает, что делать, и что он также доверяет им в ответ. А как он мог им не доверять? Они заслуживали его доверия и не заслуживали его подозрений после всего, через что они прошли одной командой. Конечно, именно в этот момент, когда все остальные спали, его разум решил бодрствовать, несмотря на усталость. Его глаза были закрыты, а тело расслаблено настолько, насколько это было возможно, но принц всё ещё не мог заставить себя заснуть. Ничто не могло его отвлечь от грустных мыслей, которые без труда сеяли хаос в его разуме. Воспоминания о Майере, Таэноре, Амасе… Воспоминания обо всей команде, объединившейся, чтобы противостоять надвигающейся Тьме. У него не было дара предвидения, но глубоко внутри он чувствовал, что жизнь уже никогда не станет прежней. Было чувство, как будто команда выполнила свою задачу, как будто она не выживет в предстоящей битве, как будто она разрывается на части… Леголас медленно открыл глаза, окончательно понимая, что не сможет заснуть. В подземельях было темно, ни один луч света не проникал сквозь толстые каменные стены вокруг них. Единственным звуком сейчас были медленные и непрерывные всплески маленьких капель воды, капающих на камень из трещины в потолке в дальнем конце камеры, рядом с местом, где был прикован Гваир. Там уже образовалась небольшая лужица, и Леголас знал, что, значит, лесная река, протекавшая через залы над подземельями, была переполнена из-за прошедшего дождя. Леголас сонно перевёл взгляд с лужи на камеру напротив них. Таэнор лежал на холодном полу подземелья, его кожа казалась, по меньшей мере, бледной, а выражение лица – напряженным и болезненным, без сомнения, по причине очередного кошмара. Он обещал Майеру, что позаботится о его младшем брате… Но из-за расстояния и железных прутьев между ними становилось всё труднее удерживать Таэнора от того, чтобы он не истаял от своего горя несмотря на то, что воин обещал держаться и не делать этого. Принц видел, как тот неуклонно скатывается в бездну. Однако это не единственное, что его сейчас беспокоило… Дни шли, а его страх за Фанес и нерожденного ребенка рос с каждой секундой. Ничего он так сильно сейчас не хотел, как вложить всю свою силу в связь с Фанес и поговорить с ней… просто почувствовать её. Но он знал, что не может демонстрировать здесь свою силу… не тогда, когда искажённые думают, что Амас ослабляет его своими действиями. И даже если ему удастся связаться с Фанес, и эльфы чудесным образом не узнают об этом, он всё равно ничего не сможет сделать, чтобы помочь ей… - Леголас...? – тишину прорезал усталый шёпот Кириона. Принц перевёл взгляд на брата и мягко улыбнулся ему в знак приветствия. Кирион, вяло моргая, выглядел весьма забавно, но Леголас был так сильно истощён и обеспокоен, что не мог сконцентрироваться на чём-либо. - С тобой всё в порядке? – обеспокоенно пробормотал Кирион, приподнимаясь, чтобы сесть поудобнее. – Почему ты не спишь? Леголас тихо усмехнулся, прежде чем прошептать в ответ – я в порядке, Кирион. Просто не спится. А ты как? - Я только что проснулся, – тихо сказал Кирион. – Возможно, твоя аура сильного беспокойства и боли проникла в мои сны и побудила меня проснуться, чтобы позаботиться о тебе. Ты не в порядке, Леголас, я вижу это даже сквозь эту проклятую темноту. Твое сияние ещё больше померкло, и ты стал молчаливым, каким-то сонным большую часть времени… Я хочу помочь тебе… - Ты ничего не можешь сделать, Кирион, – тихо ответил Леголас, устремив взгляд в потолок. – Это правда, что я беспокоюсь о них, обо всех, но нет другого средства, чтобы успокоиться, кроме того, чтобы снова видеть их в безопасности. Атаки и постоянная потеря крови вместе с этой гнетущей темнотой истощают мои силы. Некоторое время два принца молчали, каждый был погружён в свои мысли и заботы. - Это была моя вина… – прошептал Кирион через некоторое время, его голос слегка дрогнул. Изумрудно-зелёные глаза Кириона с целым вихрем необузданных эмоций смотрели в никуда, а непрошенные слёзы уже были готовы пролиться по щекам. Леголас снова перевёл взгляд с потолка на брата. Принц хмурился в замешательстве, пытаясь понять, что младший брат имеет в виду. - Майер не умер бы, если бы меня там не было… Он погиб только потому, что защищал меня… Он бы выжил, если бы перестал сражаться… если бы просто сложил оружие, – и Кирион тихонько всхлипнул. Леголас открыл было рот, чтобы сказать что-то успокаивающее, но другой голос опередил его. - Мой брат никогда бы не оставил тебя на произвол судьбы, не сделав всё, что в его силах, чтобы защитить тебя… – прошептала Таэнор глухим голосом. – Он бы никогда не оставил тебя, чтобы остаться самому в живых, и он бы не хотел, чтобы ты чувствовал себя виноватым из-за его решения… - Как ты, Таенор? – тихо спросил Леголас после того, как Кирион неохотно кивнул в ответ. - Со мной всё в порядке, – вяло ответил Таэнор. – А как насчёт тебя, командир? - Со мной всё в порядке, – Леголас повторил ответ своего воина. Принц молчал, пока Таэнор не выдохнул разочарованно, вновь услышав его стандартную фразу. – Я устал, командир… - Я тоже устал, – признался Леголас в ответ, как бы награждая своего воина за доверие. - Сны не дают мне покоя. - Мне тоже. - Мне холодно… Леголас на мгновение закрыл глаза, но затем сказал, – у меня пульсирует голова от боли. - Я хочу увидеть звёзды, командир… – устало прошептал Таэнор. – Я хочу почувствовать ауру деревьев… - Я знаю, – тяжело вздохнул Леголас. Он собирался добавить что-то ещё, но в этот самый момент двери в нижние подземелья с грохотом распахнулись, и в помещение ввалились искажённые во главе со своим предводителем. Трандуил и Гваир резко проснулись от их внезапного появления, и Леголас просто заставил своё тело принять сидячее положение, несмотря на пульсирующую головную боль. Глаза эльфов были как обычно наполнены бездонной тьмой, в которой не отражалось никаких эмоций, но по их спешащей походке, Леголас понял, что что-то случилось. Дверь в камеру распахнулась настежь, но внутрь вошёл только вожак и встал перед королём. - Где гномы? – холодно спросил он. Леголас наблюдал, как выражение лица отца стало растерянным, а затем внезапно в его глазах мелькнуло подозрение, и он с опасением взглянул на сына. Леголас понял, о чём сейчас думает отец, он рассказал ему о встрече с гномами и о некоем злом присутствии, которое он почувствовал в тронном зале. Сбежать из внутренних камер было просто невозможно, по-видимому, гномам кто-то помог извне… - Ты что, потерял их? – равнодушно поинтересовался Трандуил у искажённого эльфа. - Они исчезли из своих камер всего несколько часов назад, и их нигде нет в ваших Залах, – решительно заявил эльф, его чёрные глаза уставились на Трандуила. – Ты расскажешь мне, как им удалось сбежать и каким путём они могли пройти незаметно через Залы. - Мы постоянно заперты здесь, – сказал Трандуил. – Откуда нам знать, как они сбежали? Это просто невозможно. Искажённый некоторое время продолжал смотреть Трандуилу в глаза. Леголас буквально почувствовал, как дрожь пробежала по телу отца. Чёрные глаза эльфов приводили в замешательство и тревожили, их пустота, казалось, засасывает твою душу. - Неправильный ответ, – сказал их предводитель. Сразу же два искажённых эльфа ворвались в камеру и подошли к Кириону. Глаза Леголаса расширились в тревоге, и с губ уже был готов сорваться протестующий крик, как один из эльфов достал нож и без каких-либо эмоций вонзил его в плечо младшего принца. Кирион резко вздохнул и зажмурился от боли. - Что ты делаешь?! – в ярости закричал Трандуил, пытаясь вырваться из цепей, удерживающих его на полу. - Расскажи нам, как гномы могли спастись, – холодно сказал вожак. - Разве ты не слышал меня в первый раз, балрог тебя подери! – огрызнулся Трандуил. – Я не могу знать, как они сбежали, потому что я заперт здесь! - Есть много путей, по которым они могли бы сбежать, как только освободились из камер! – почти в отчаянии выкрикнул Леголас, видя, что нож снова выдернули из тела Кириона. Внимание предводителя переключилось на старшего принца, и нож на мгновение удержался от нового удара. – Я так понимаю, что все возможные пути выходов у вас перекрыты? – вожак кивнул, его безжизненные глаза сверлили принца своим тёмным взглядом, вызывая головокружение. - Они могли уйти по лесной реке, так как наше винное хранилище имеет выход к ней, или они могли взобраться по стене пещеры посреди Залов. Она выходит на их верхнюю часть. По стенам можно вскарабкаться наверх, хотя это и очень трудно сделать. Предводитель повернулся к собравшимся эльфам у камеры и жестом пригласил некоторых из них уйти. Без сомнения, он собирался проверить названные принцем возможные пути отхода гномов. После этого он снова повернулся к нему. – Это всё ещё не объясняет, как они сбежали из своих камер. Леголас знал, почему они так боялись этого. Он знал, что они считают, что королевская семья знает способ побега из камер, и знал, что они понимают, что гномы каким-то образом всё же сбежали, но не могут выяснить как, чтобы не дать оставшимся пленникам также возможности уйти незаметно для них. Его разум судорожно искал, что бы им ответить, и, по всей видимости, он слишком долго думал, так как Кирион вновь закричал от боли. - В какие камеры вы их поместили? – быстро воскликнул Леголас. Его голова раскалывалась ещё сильнее от усилий, связанных с необходимостью быстро соображать в стрессовой ситуации. - Первые семь камер в верхних подземелиях, – решительно ответил предводитель. Мысли Леголаса со скоростью ветра проносились у него в голове. - Эти камеры невозможно отпереть ничем, кроме ключа, так что, возможно, тебе следует проверить своих воинов, прежде чем спускаться сюда и заставлять нас лгать, потому что больше нечего сказать! – зарычал Трандуил. Эльф нанёс ещё один удар ножом. И когда он это делал, его чёрные как смоль глаза даже не были сосредоточены на Кирионе. Просто механическое бесчувственное движение марионетки. Ещё один болезненный крик наполнил камеру. - Следующий удар будет смертельным, – сказал предводитель искажённых с холодной и безразличной чёткостью в голосе. Он уже предупреждал, что жизнь Кириона ему безразлична. Отвлечение. Их нужно отвлечь. Быстро. Леголас подумывал о том, чтобы высвободить свою энергию и тем самым переключить их внимание на него, но он также понимал, что это, скорее всего, приведёт к его смерти, а также он потеряет преимущество, которое у него было на данный момент. Но это был последний вариант. Всё плыло перед глазами, и он практически не осознавал, как его отец умоляет искажённых поверить им. Внезапно его осенила идея, опасная идея. Он не знал, сработает ли это, он не знал, возымеет ли это какой-либо эффект, но он должен был попытаться. Что если попробовать переключить внимание Дол Гулдура на него, приведёт ли это к потере контроля им над искажёнными? Внезапно Леголасу показалось, что искажённым эльфам наконец надоели мольбы его отца, и принц увидел, как нож вновь заносится над братом. Больше нет времени на раздумья. В мгновение ока он вытянул больше половины своей энергии из барьера вокруг Залов, всасывая её обратно в своё тело с немыслимо высокой скоростью. Эльф, держащий нож, слегка дрогнул, его движения замерли, как и у всех остальных, и это было единственное, что осознал Леголас прежде, чем сила Дол Гулдура врезалась в барьер с остатками поддерживающей его энергии. К этому времени щит стал таким тонким, что даже в подземельях Леголас мог чувствовать, как гнетущая тьма смыкается и давит на него, скрежещущий и пронзительный крик раздаётся в голове, а кровь ревёт в ушах. - Я вижу тебя. Леголас открыл глаза, даже не осознавая, что зажмурился до этого, и обнаружил, что смотрит прямо в глаза предводителя искажённых. Только сейчас они не были чёрными, теперь в них бушевало пламя огненно-красным цветом. От эльфа исходила тьма, так не похожая на свет принца, и её злая сила буквально расплющивала его о стену. Леголас заставил свою силу перетекать одновременно и в барьер, и в собственную ауру в попытке вытолкнуть тьму. - Ты больше не можешь прятаться от меня, – голос прорезался прямо в его ушах пронзительным тяжелым звуком, полным злости и жестокости. – Ты слаб. Искажённый эльф протянул руку. Леголас попытался отпрянуть, но из-за стены сзади не смог противостоять тому, чтобы рука вожака коснулась его лба. Тело принца содрогнулось, взорвалось болью, и он не смог остановить крик, резко пронзая тишину. Мучительная боль разрывала его феа, тьма пронизывала его своей силой от того места, где злое существо касалось его, восставая так сильно против его собственного света, что это вызывало беспредельное страдание. Тут же в голове эхом промчались мысли об искажении ауры деревьев тьмой, разум отказывался воспринимать какие-либо размышления, поскольку боль продолжала непрерывно нарастать в то время, как тьма надвигалась на его дом. Другой рукой искажённый эльф схватил Леголаса за руку, и с губ принца сорвался очередной крик усиливающейся боли. Дрожь пробежала по телу, и, казалось, что каждый нерв оголён до предела, сопротивляясь вторжению тени во всё его существо. Внезапно раздался глубокий скрежещущий хохот, и он не мог понять на яву раздаются эти страшные звуки, или они резонируют лишь в голове. Звучание было таким старым, скрипучим и злым, что вся его сущность пыталась увернуться от него. И принц был уверен, что никогда не делал ничего более сложного, чем то, что он сделает дальше, когда заставит свой разум отделиться от боли и сконцентрироваться на своей силе, пока ещё не поздно. Первая попытка не удалась, он едва успел отделиться от боли, как та снова вернулась, усилившись в разы и заставляя принца кричать в беспомощности. Леголас, собрав остатки сил, отстранился от боли и, прежде чем снова потерять контроль над ситуацией, выбросил максимум энергии. Он буквально швырнул голубой поток в удерживающего его эльфа, а также в защитный барьер, заставляя свету вспыхнуть в подземелье, а затем осветить небо над Залами. Всю свою мощь он направил в щит и в эльфа, стоящего перед ним. Эльф отшатнулся назад, но ничто не могло защитить его от прямого попадания энергии Леголаса. Ещё никогда принц не высвобождал столько энергии за один раз. Теперь пронзительный вопль действительно наполнил камеру, и Леголас весь съёжился от этого оглушительного крика, однако изо всех сил продолжал изливать свою силу, излучая яркий серебристо-голубой свет сквозь тьму, пока не перестал чувствовать, как Дол Гулдур бьёт по щиту. Его свет внезапно погас и Леголас просто рухнул без сил. Потрясение было таким сильным, что принц даже не мог осознать, насколько сильную боль он сейчас испытал. Он повалился вперёд, но был остановлен сковывающими запястья цепями. Дрожь пробежала по его телу, а сердце, казалось, застучало в ушах. Камеру наполнили судорожные вздохи. Как в тумане он смутно осознал, что из носа что-то закапало, так как, облизав верхнюю губу, почувствовал металлический привкус крови во рту. Крови было немного, но всё же… Он всё ещё чувствовал лёгкое покалывание в голове и на руке, где был прямой контакт со злом, но принц знал, что тьма полностью покинула его… Он смог, он справился… Леголас дрожал от озноба. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо чувствовал такой холод. Как будто все его кости превратились в лёд, разрывая организм изнутри. Это чувство затуманивало разум, не давая мыслить ясно, так что он уже не мог понять, что и почему он только что совершил. Сейчас он понимал только одно, что никогда ещё за всю свою долгую эльфийскую жизнь не испытывал такой мучительной боли. Никогда. Он смутно слышал, как его окликают по имени. Возможно, не просто окликали, а кричали, но все звуки сейчас казались странным шёпотом, проникающим сквозь рёв его агонии. Тем не менее, это заставило его память вернуться, и он вспомнил о своём брате… Принц резко открыл глаза, перед ними всё плыло, и он усилием воли заставил себя не обращать внимания на вращающееся пространство и попытался сконцентрировать взгляд в направлении своего брата. Сейчас ему казалось, что на него уставились аж три пары изумрудно-зелёных глаз. Важно было одно, что Кирион жив. Это Леголас осознавал, тщетно пытаясь остановить головокружение. Образ брата троился, было видно, что он пытается что-то ему сказать, но слова не доходили до его слуха. Разум выцеплял лишь смертельную бледность и лихорадочное состояние младшего принца. Леголас осмотрел окружающее пространство и увидел, что эльфы в камере и около неё рухнули. Некоторые из них уже начали выходить из оцепенения. И он задумался, как долго его разум не мог воспринимать то, что происходило вокруг… Те, кто был дальше от принца, выходили из оцепенения первыми, и Леголас наблюдал, как тьма снова завладевала их разумом, заставляя глаза вновь менять свой истинный цвет на чёрный. Они вернулись к своему безразличному состоянию, но пока ещё казались несколько ошеломлёнными. Время, казалось, остановилось, когда последний эльф, тот самый, который принял на себя основную тяжесть энергии принца, открыл, наконец, глаза. Они были синими. Глаза были безупречно чистого небесно-синего цвета. Эльф ошеломлённо моргнул и попытался оглядеться, прежде чем его взгляд остановился на Короле. Он открыл было рот, чтобы что-то произнести, но в эту же секунду один из искажённых перерезал ему горло, и эльф упал, истекая кровью. Боль, холод и усталость навалились на принца с новой силой так, что он едва смог различить, как искажённые вышли из камеры, волоча тело своего предводителя за собой. Леголас опустил голову перед собой, и его глаза сами собой закрылись. Должно быть, он на какое-то время потерял сознание, потому что, когда в следующий раз разум выбрался из клубящейся тьмы, а шок немного отступил назад, и он смог различать слова и понимать, что происходит вокруг, принц в полной мере прочувствовал ту мучительную боль, которая пронизывала сейчас его тело. Голова была готова расколоться надвое, дыхание оставалось прерывистым, ибо всё его тело дрожало от холода… Тихий стон сорвался с его губ. Принц не успел его подавить. - Леголас? В голосе он узнал отца, того, кто звал его по имени с безумной тревогой. Трандуил говорил слишком громко, что заставило его сына морщиться от бьющей по перепонкам звуковой волны. Он чувствовал, как тьма затягивает его разум, но отчаянно сопротивлялся её зову. - Леголас! Ещё один укол боли пронзил его разум, и он понял, что ему придётся ответить на голос, иначе он станет ещё громче. Он приоткрыл глаза, но даже темнота в подземелье казалась ему сейчас резкой для глаз, и его голова взорвалась от боли. С гримассой страдания на лице он открыть глаза, борясь с подступающей тошнотой и стремительным головокружением. - Леголас, посмотри на меня, – потребовал отец. Он снова закрыл глаза и медленно откинулся назад, чтобы голова не кружилась так сильно, а сознание не уходило. Коснувшись спиной стены, он, поморщившись, позволил себе навалиться всем весом на неё. Но даже лёгкое прикосновение головы к стене вызывало искры боли в затылке. Он подождал несколько мгновений, а затем вновь медленно открыл глаза. Пространство снова закружился перед глазами, но, несколько раз с силой сжав глаза, принц всё же смог сконцентрировать взгляд на лице отца. Он увидел белоснежное лицо с широко раскрытыми от страха глазами. Пока Леголас наблюдал, как страх и беспокойство внутри отца переходят в гнев, король потребовал ответа. – О чём ты только думал?! Тебя могли убить! Леголас вздрогнул от громкого звука, его мысли болезненно путались в голове, пока он пытался сформулировать ответ. – ... Я… – хрипло выдавил он, но тошнота и боль были слишком сильны. - Ты и не думал, так? – огрызнулся Трандуил. – А как же Фанес и твой нерожденный ребенок? О них ты подумал? - Замолчите! – закричал Таэнор из камеры напротив. Леголас замер в тревоге. Было небезопасно говорить об этом вслух. Совсем небезопасно. Сидящие в камере услышали, как эльф, находящийся на расстоянии слышимости от них, внезапно поднялся на ноги и быстро вышел за дверь. Во рту всё пересохло, а голова закружилась ещё сильнее. Дол Гулдур узнает, что его жена беременна… Дол Гулдур выведает о его ребенке… - Командир, – Таэнор тихо заговорил из камеры напротив. – Командир, всё будет хорошо, Гурон позаботится о ней. Пожалуйста, командир… Не думай об этом, просто знай. Валар… Элронд, защити её… Он видел, как отец побледнел ещё больше, а его глаза всё ещё были широко раскрыты в шоке от того, что он только что сказал вслух. Леголас знал, что вспышку гнева вызвали усталость и беспокойство, но у него не было ни моральных, ни физических сил успокаивать его, он даже не мог ни о чём сейчас думать. - Командир, с тобой всё в порядке? – продолжил Таэнор, его голос был мягким и нежным. Сейчас этот голос удерживал принца на плаву, уводил прочь от тьмы. Он в порядке? Нет, конечно, он не в порядке. Дрожь принца усилилась, в голове крутились мысли о том, что искажённые будут искать Фанес, мысли о потере их ребенка… - Всё в порядке, командир, – продолжил Таэнор, пытаясь успокоить его. – Они не знают, где Фанес. Она в безопасности. Они не доберутся до неё. С ней всё будет хорошо, с ними обоими всё будет хорошо. Сейчас важнее, насколько плохо тебе, Леголас? Безопасен ли сейчас твой сон? Леголас вяло моргнул, обдумывая вопрос и выбрасывая все остальные мысли из головы. Мгновение спустя он слабо кивнул, и его глаза закрылись. - Ложись, командир, – настаивал Таэнор. Леголас заставил себя снова открыть глаза, но не для той цели, которую сейчас преследовал Таэнор. Он посмотрел в сторону своего младшего брата. Кирион привалился к стене, его глаза были закрыты, а на тунике виднелось большое пятно крови от ран, но дыхание оставалось ровным. - ... Кирион…? - С ним всё будет в порядке, – мягко сказал Таэнор. – Ты спас его вовремя, командир. А теперь ложись. С ними со всеми всё будет в порядке. У Леголаса не было сил ответить и даже медленно лечь на пол. Он просто наклонился в сторону и ничком соскользнул вниз. От удара об пол по лицу пробежалась гримаса боли, и он слегка свернулся калачиком, всё ещё дрожа всем телом. И прежде, чем он успел о чём-либо подумать, мрак поглотил его.***
- ОТСТУПАЕМ! – проревел Груинор посреди сражения, рубя орков налево и направо от себя. Время настало. В этот раз у них не было никакой возможности сдержать орков. Впервые за столетия линия обороны будет прорвана. Груинор оглянулся и увидел почти сотню орков, прорывающихся сквозь деревья в погоне за его разрозненной командой. В начале боя их было двадцать пять, но к настоящему времени в поле зрения находилось не более пары эльфов и двое из патруля Сарнора, которого он потерял из виду некоторое время назад. Когда орки начали радостно кричать, чувствуя близкую победу, Груинор почувствовал, как в груди разрастается гнев и боль. Этот момент они пытались предотвратить в течение многих лет… в течение многих лет они трудились, истекали кровью, теряли эльфов, защищая границу, и будь он трижды проклят, если потеряет её, но не было сейчас другого выбора. Даже линию у Ист-Байт невозможно было удержать. Команду разбросало в разные стороны. В самом начале, когда их ещё было двадцать пять, оркам удалось разделить эльфов на малые группы и развести. Боль пронзила сердце воина, когда в голове возник образ падающего Эктеля ещё в начале сражения. Эктель был одним из первых, кого отделили от основной группы, и, хотя они отчаянно пытались добраться до него, отряд ничего не мог поделать, кроме как видеть со своего места, как орки с удовольствием убивают его. Никогда он больше не услышит непристойных и наводящих на размышления комментариев, которые любил оставлял Эктель каждые пару минут; никогда не услышит больше, как он дразнит Леголаса, комментируя его отношения с женой, никогда больше Эктель не будет рядом с ним, когда ему нужно будет напиться… Груинор усилием воли выкинул из головы мрачные мысли, понимая, что орки окружают его. Им удалось его догнать… Никогда больше он не станет протестовать, когда Леголас вновь начнёт комментировать тот факт, что Груинор слишком медлителен. Воин с утробным рыком остановился и поднял свой широкий меч. – Моли свою маленькую мамашу помочь тебе, скользкий ублюдок! Сейчас ты увидишь, на что способен настоящий воин! – зарычал он, а затем двинулся на ближайшего орка. Груинор рубанул по нему со всей силы, как учил Леголас. Орки не могли противостоять тяжести его атак, и он быстро расправился с первыми несколькими из них, с лёгкостью прорвав их оборону. - О да! Теперь ты боишься меня? – зарычал Груинор, переключаясь на другого орка. – Вы все будете бояться меня намного больше уже через минуту, бараньи головы! – и он наслаждался той досадой, которую вызывал у орков своими оскорблениями, расшвыривая их с ещё большей силой. – Вонючие орки! Одним ударом он рассёк плечо орка до середины тела, вытащил меч и отпихнул тело на землю, затем поднял глаза на следующего, понимая, что круг смыкается. На следующем орке красовался шлем с черепом наверху, и Груинор на мгновение нахмурившись, бросился на него с криком. – Это твоя мать? Неблагодарное отродье! Я научу тебя уважать старших! Пока он сражался с этим орком, ещё двое окружили его, и ему было уже трудно защищаться от всех троих одновременно. В конце концов, к этим трём присоединился четвёртый орк, движения воина были слишком медленны, чтобы сразить всех нападавших, и его бедро насквозь проткнул орочий ятаган. - Проклятый трус! Ублюдок! – выругался Груинор, когда его нога подкосилась, и он рухнул на колени. Боль временно ослепила его чувства, хотя он ругал внутренне себя, заставляя хоть что-то делать, пока орк перед ним поднимал своё оружие. И как раз в тот момент, когда оружие уже было готово опуститься вниз, в лесу раздался крик. – En! – в следующую же секунду вылетела стрела с зеленым оперением и вонзилась в орка перед ним. [Смотри, там!] За первой стрелой последовали ещё три, и орки вокруг воина мгновенно упали замертво. Крики испуганных орков и удивлённых эльфов также доносились из других частей леса в тот момент, когда шесть воинов грациозно спрыгнули с деревьев и начали сражаться с орками. Лесные эльфы… Интересно. Пространство поплыло перед Груинором, темнота засасывала его разум. Но прежде, чем потерять сознание, он услышал, как один из ближайших к нему лесных эльфов что-то крикнул на нандорине, а затем почувствовал, как чьи-то руки прижимаются к ране на его бедре. Добавившаяся боль отправила его в забытье. P.S. Для тех, кто не знает, Лайквалассе – это Леголас на квенья.