Война света и тьмы

      Бесшумно зевнув, Трандуил направился в лекарское крыло. Было уже совсем поздно, но по коридорам до сих пор ещё можно было встретить эльфов, занимающихся уборкой Залов. Весь вечер пришлось размещать эльфов Ривенделла и Лотрориэна, а также эльфов из лесных поселений.       В неиспользуемых гостевых покоях было запланировано разместить гражданских эльфов. Для этих же целей определили пустующие комнаты убитых во время осады. Но так как списки погибших ещё не были опубликованы, их покои оставили на крайний случай, если кому-то не найдётся места в жилищах, размещённых вокруг Залов.       Была ещё одна вещь, с которой пришлось столкнуться в течение этого дня. Семьи эльфов умоляли, дать им информацию об их близких. И было душераздирающе говорить им «нет», так как нужно было время, чтобы идентифицировать останки погибших и омыть тела, ибо более всего на свете королевская семья не хотела делать ещё больнее своим подданным, позволяя видеть своих родных в крови и с выражением боли и ужаса в глазах…       Воины по желанию разместились в казармах или палатках прямо на траве. В палаточный лагерь доставили спальные тюфяки и походные кровати, а также предметы первой необходимости. Было необходимо отыскать все запасы продуктов, чтобы накормить и разместить такое множество эльфов. В подземелье находились складские помещения, о которых искажённые не знали, и поэтому они должны были остаться наполненными.       Трандуил оглядел палату исцеления, отмечая про себя, что все пациенты, кроме одного, мирно спали. В конце длинного ряда кроватей один из воинов бился в приступах лихорадки. Владыка Элронд с помощником изо всех сих удерживали бедолагу, периодически пытаясь залить ему в горло какую-то смесь.       Не раздумывая, Трандуил подошёл к ним, садясь в изголовье больного. Король сжал лицо эльфа в своих ладонях и начал звать его, – посмотри на меня. – Воин не реагировал, но постепенно твёрдый и властный голос заставил эльфа открыть лихорадочно остекленевшие глаза. Король поймал его взгляд, не позволяя больше ему закрыться.       Прошло какое-то время, прежде чем в глазах воина вспыхнула искра узнавания, и он вскрикнул, – …мой король...       - Я здесь, – сказал Трандуил, его голос всё ещё был твёрд и полон уверенности. – Ты в безопасности в палате исцеления. Битва закончилась. А сейчас я хочу, чтобы ты выпил кое-что для того, чтобы ты мог быстрее прийти в себя, – и не глядя на Элронда, он протянул руку и крепко сжал пальцами кружку, которую тот держал в ладони. Затем он осторожно приподнял голову воина и приложил её к его губам, заливая жидкость в рот до тех пор, пока тот не выпил всё лекарство, вновь впав в бессознательное состояние.       - Почему вы не попытались его успокоить, поговорив с ним вместо того, чтобы просто удерживать? – спросил Трандуил, когда Элронд отдал кружку своему помощнику, чтобы тот отнёс её в мойку.       - Мы пытались, правда, – ответил Владыка Ривенделла. – Но его разум был закрыт. И это чудо, что он откликнулся на твой голос. ...Я так понимаю, ты здесь, чтобы проверить Леголаса и Кириона?       Трандуил кивнул, и они направились в одну из палат, отведенных для королевской семьи. – Как они?       - Состояние Кириона не изменилось, – Элронд глубоко вздохнул. – Рана на голове отекла, но это не критично. Дышит он самостоятельно, и мы смогли накормить его небольшим количеством бульона и воды. Больше всего меня беспокоит тот факт, что он почти ничего не ел в течение последнего месяца, и я не знаю, достаточно ли его организм силён, чтобы выдержать длительное бессознательное состояние...       Трандуил закрыл глаза и глубоко вздохнул, сердце сжималось от чувства крайней безнадежности и беспокойства за сына. Он едва заметил, как Кирион получил травму, только краем глаза увидел, как мелькнула булава, а затем внезапно его сын упал без сознания к нему на руки. Воины немедленно образовали вокруг них кольцо, и, к счастью, именно в этот момент сила Леголаса охватила поле боя. Но в тот момент он не мог сосредоточиться на выбросе энергии, думал лишь о сыне, лежащем у него на руках.       Булава открыла длинную и уродливую рану на лбу Кириона. По его лицу полилась алая кровь, так как раны на голове кровоточат больше, чем другие. Тогда король оторвал кусок ткани и прижал его ко лбу сына, и, отметив про себя, что поле боя находится под контролем, поспешил перенести Кириона в палаты исцеления, продолжая сдавливать рану чистыми тканями, пока целители не начали прибывать туда с большим количеством пациентов.       - А как Леголас? – спросил Трандуил слегка охрипшим от эмоций голосом.       Элронд остановился перед дверью, ведущей в палату, и повернулся к Трандуилу, – его состояние кажется лучше, хотя он ещё и не совсем здоров. На повязках крови больше не видно, но я осмотрю его ещё утром.       Трандуил кивнул и вошёл в палату. Целители перенесли Леголаса спать со стула на пол на спальный тюфяк, дабы его тело не затекло от неудобной позы в кресле. Но он даже не вздрогнул при перемещении, и с тех пор не сдвинулся ни на дюйм, совсем как Кирион. Оба лежали с закрытыми глазами, жутко бледными лицами и в этот момент были так похожи между собой. Вспышка боли пронзила сердце короля, когда он увидел черты своей покойной супруги в их расслабленных лицах… особенно у Кириона.       Их старший сын унаследовал её серебристо-белые волосы, более нежные и светлые, чем все, что он когда-либо видел или к чему прикасался. Однако наибольшее их сходство было в способности чувствовать деревья. Его жена имела очень глубокую связь с природой, и, будучи лесным эльфом, впервые встретившись ему, показалась почти безумной, но его тогда невероятно привлёк тот факт, что она могла противостоять ему в своей энергии, а также приносить мир его феа.       Леголас унаследовал эту связь с природой наиболее глубоко, и она усилилась в нём из-за того, что он также унаследовал способность, устанавливать прочные связи с деревьями, а также общаться с ними, позволяя им делиться с ним эмоциями и воспоминаниями через энергию и жизненную силу.       И там, где Леголас невероятно напоминал ему покойную супругу своим образом жизни, Кирион делал это своей внешностью. У младшего принца были не только глаза королевы, но и её улыбка, и её изящество.       Несмотря на свою необузданность, его супруга выглядела слегка миниатюрной и казалась ему самой красивой эллет в мире.       Трандуил как в тумане слышал, что Элронд вышел из палаты и закрыл за собой дверь, давая ему побыть наедине со своими мыслями. Он подошёл к кровати Кириона, задумчиво садясь, а затем и вовсе принимая позу лёжа, приподнявшись на локте.       - Твоя мать присматривает за тобой издалека, ты ведь знаешь это, Кирион? – ласково спросил Трандуил, протягивая руку, чтобы провести ладонью по волосам сына. – Она всегда присматривает за тобой, я это чувствую, присматривает за каждым из нас… Она проследит, чтобы вы не отклонились от правильного пути, и, когда будет необходимо, поможет вам найти дорогу обратно домой.       Трандуил, погружённый в свои мысли, некоторое время молчал, а потом внезапно усмехнулся. – А я ведь ни разу не произнёс её имени вслух с тех пор, как она умерла... Все так боялись спровоцировать меня, назвав её по имени, и вы все всегда называли её просто Nana… Забавно, как что-то такое малозначительное вдруг становится таким трудновыполнимым…       Он моргнул и перевёл взгляд обратно на своего сына. – Эмелин… Так звали мою супругу и твою мать. Ты, наверное, уже знаешь об этом из её надгробия или из записей, потому что я даже не думал поговорить об этом с тобой… Когда мы оставались наедине, я называл её Эм. Сначала она ненавидела это «прозвище», но я заставил её со временем полюбить его, – он наклонился и взял безвольную руку Кириона в свою, поднося её к губам и запечатлевая на ней свой поцелуй. – Она присмотрит за тобой… – прошептал он.

***

      Леголас, вздрогнув, проснулся от громкого грохота. Какое-то время он пребывал в прострации, не понимая, где он находится, и что это за дверь, которая так резко открылась.       - Ш-ш-ш! – услышал он, как отец резко зашипел, – ты его разбудишь!       - Я уже проснулся, – ошеломленно пробормотал Леголас на полу, не имея никакого понятия, как он на нём оказался.       Сквозь сон он обнаружил, что кто-то встаёт с кровати Кириона, и вскоре окончательно осознал, что смотрит на своего отца, который, судя по его слегка недовольному и растрёпанному виду, очевидно, тоже только что проснулся и был зол на эльфа за то, что тот ворвался и разбудил его сына.       Отец какое-то мгновение пристально смотрел на него, а затем перевёл взгляд на эльфа, стоявшего в дверном проёме. – Что случилось? – спросил он с едва сдерживаемым раздражением в голосе.       - Вы сказали мне разбудить вас, когда патрули отправятся забирать эльфов из поселений, – спокойно заявил эльф, Леголас узнал в голосе дворецкого своего отца, Бронвэ, и усмехнулся про себя. Этот эльф не будет пресмыкаться перед вспыльчивым характером и переменчивым настроением короля. – Доброе утро, мой Повелитель, мой Принц. Ваши покои были убраны и обставлены новой мебелью.       - Как скоро они отъедут? – покорно вздохнул Трандуил.       - Через час, мой Король, – ответил Бронвэ. – Я приготовил ванны для вас обоих и накрыл стол в Семейном Зале. Лорд Гваир присоединится к вам за трапезой.       Трандуил кивнул дворецкому, а затем подошёл к Леголасу, – как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он, опустившись на колени рядом с тюфяком, на котором всё ещё лежал Леголас.       - Превосходно, – заявил Леголас со слабой усмешкой.       Трандуил бросил мрачный взгляд на сына, не веря ни единому его слову и слегка раздражаясь уже от этого. Леголас видел усталость на лице отца, понимая, что и он также замечает признаки измождённости у него самого.       - Со мной всё будет в порядке, – мягким голосом поправил свой ответ Леголас и потянулся, чтобы сжать руку отца. – Сон поможет, мне уже лучше.       Отец буквально впился в него взглядом, ища хоть малейшее подтверждение того, о чём говорил его сын, и через некоторое время он кивнул в ответ. – Я пришлю целителя, чтобы он сменил тебе повязки. Когда будешь готов, приходи на завтрак в Семейный Зал.       - Кто будет присматривать за Кирионом? – спросил Леголас, заставляя своё тело принять вертикальное положение.       Трандуил тяжело вздохнул и перевёл встревоженный взгляд на кровать, – целители позаботятся о нём… Я буду приходить так часто, как смогу, и спорю, что ты тоже будешь приходить сюда так часто, как сможешь, но мы не можем запираться здесь на весь день. Кирион этого бы не хотел. Возможно, Гваир сможет быть с ним, но я не буду просить его об этом специально.       Леголас видел, как тот факт, что отец не мог быть рядом с Кирионом сейчас, когда его жизнь в опасности, разрывал его изнутри, но он также видел, что отец знал, что он король и должен был принести себя жертву. Это была жертва, которая требовалась сейчас от него. И он знал, что тоже не сможет находиться рядом с Кирионом или отдыхать сам, иначе деятельность всего королевства будет приостановлена.       - С ним всё будет в порядке, – ободряюще сказал Леголас.       Трандуил кивнул, и глаза Леголаса расширились от удивления при следующих словах, которые рассеянно слетели с уст его отца, – Эм присмотрит за ним… – Леголас моргнул и уставился на своего отца, когда Трандуил поднялся на ноги и вышел за дверь. Он слышал, как тот в палате исцеления просил кого-нибудь из целителей прийти и осмотреть его раны.       Эсфен вопросительно посмотрел на принца, когда он вошёл в комнату, но Леголас просто покачал головой и позволил ему позаботиться о ранах на его груди. Они почти не разговаривали, и лишь одна тема привлекла его внимание.       - Верны ли слухи о том, что Амас работал под прикрытием?       - Они истинны, да, – ответил Леголас, пристально глядя в глаза Эсфена, чтобы оценить его реакцию.       Экфен спокойно кивнул в ответ. – Я так и подумал в тот момент, когда увидел выражение твоего лица, когда ты вошёл в палату исцеления с ним на руках. Но из того, что я слышал с тех пор, как покинул палаты, эльфы не верят, что Амас невиновен.       - Они хотели бы обвинить всех искажённых эльфов, но они знают, что на самом деле в случившемся не было их вины, что они не могли контролировать свой разум, – вздохнул Леголас. – Поэтому они обратили свою ненависть на Амаса, который поступал по своей собственной воле, по всей видимости.       - Вы двое устроили настоящее шоу, – пробормотал Эсфен, отрываясь от перевязки и глядя принцу в глаза. – Оценивая всё, что произошло, я понимаю, насколько всё было опасно и насколько всё было на грани. Я, конечно, мало, что видел, кроме сцены в Тронном Зале и тех раз, что тебя поднимали из подземелий.       - Это было опасно… – признал Леголас, его глаза слегка расфокусировались, как будто он наблюдал за воспоминаниями, и знакомое жжение горя пронзило его грудь. Когда он работал, ему удавалось отвлечься от смерти Амаса и Майера… Он знал, что точно также поступают и Гурон с Таэнором. Гурон особенно ненавидел показывать свои эмоции перед другими, даже тот момент в пещере был неожиданным и быстро был подавлен с его стороны.       Он не видел Таэнора после освобождения…       После того, как раны были осмотрены, можно было наконец расслабиться в ванне и сменить одежду, однако же, потратив на это не больше времени, чем требовалось. Затем Леголас отправился на семейный завтрак с отцом и Гваиром. Но необходимость найти Таэнора была слишком непреодолимой, так что он, заставив себя хотя бы немного поесть, извинился и отправился во двор.       Правда он совсем не подумал о том, что во дворе в данный момент находятся около шестиста воинов, готовящихся к выходу в поселения. А это означало, что в момент его появления вопросы от воинов так и посыпались со всех сторон, и ему пришлось собрать капитанов, чтобы вести заключительную беседу с эльфами, прежде чем те отправятся в путь.       Принц легко привлёк внимание капитанов своей армии, а также Элладана, Глорфиндейла и Орофина. Все они внимательно слушали то, что он рассказывал им о том, какие операции им предстоит выполнять и как им заставить лесных эльфов прийти в Залы. По последнему пункту Леголас велел им сказать, что это его личный приказ, ибо знал своё положение среди лесных эльфов.       Странное родство образовалось у Леголаса с лесными эльфами. С одной стороны его мать была урождённой нандор, а с другой стороны он положил всего себя, защищая свой народ от тёмных сил. Сам принц называл его странным, потому что именно так обстояли дела с лесными эльфами: либо они умрут за тебя, либо будут терпеть тебя, либо попытаются убить. Для них не было ничего промежуточного.       Обычаям лесных эльфов его научил в детстве Альфирин, который в течение первого года, будучи назначенным в опекуны, почти не говорил на синдарине точно так же, как сам принц в тот время не начал ещё изучать нандорин. Но несмотря на языковой барьер, маленький эльфёнок не мог не понимать, что каждый раз, когда принц ранен или опечален, некий лесной эльф готов умереть за него.       Когда первые лучи яркого солнца осветили небо, двадцать один патруль отправился в путь с добрым напутствием от короля Лихолесья, Лорда Ривенделла, а также военачальника Лотлориена.       Остаток утра прошёл за организацией патрулей на более дальние расстояния, однако принц никак не мог перестать думать о том, где сейчас могли находиться Гурон и Таэнор, а также о том, когда Фанес сможет вернуться к нему домой. Элронд сказал, что сообщил Галадриэль, что битва окончена, но безопасное место, которое они выбрали для них, было более, чем в дне езды от Залов, так что, он надеялся, что они должны были появиться через некоторое время.       Вскоре группа эльфов, находившаяся в подчинении его отца, начала навещать семьи и друзей погибших, принося им ужасные вести об их близких. Было совершенно ясно, что из-за того, что каждую семью приходилось посещать лично, а также из-за большого количества погибших эльфов, потребуется длительное время на то, чтобы известить всех. А пока… Периодически скорбные крики разрывали воздух и сердце каждого эльфа.       К обеду у Леголаса окончательно пропало желание что-либо делать, и он, оседлав Тинко, наконец отправился утолить свой внутренний порыв. Принц, вскочив на свою голубую чалую лошадь, галопом поскакал через лес, пока не добрался до Старого Барака. Здесь он спрыгнул с седла и похлопал Тинко по плечу.       - Спасибо, – мягко сказал Леголас. – Побудь здесь.       Направляясь ко входу в здание, он внезапно остановился и осмотрел поляну. На солнечном месте виднелся холмик насыпанной земли, окруженный травой в вперемешку с ландышами. Надгробия не было, но Леголас знал, кто там был похоронен…       Майер.       Ноги сами пошли к могиле, и он опустился на колени, нежно касаясь земли. Он просто сидел рядом с захоронением, в голове было совершенно пусто от печали и горя, он не мог понять, что ему говорить и делать.       Время шло, а принц всё сидел у могилы и смотрел вдаль, пока что-то тёплое не коснулось его лица и не вывело из оцепенения. Это Тинко подошёл к его коленопреклоненной фигуре и прижал свою бархатистую мягкую морду к щеке своего хозяина. Леголас подался навстречу дружескому прикосновению и поднял руку, чтобы погладить переднюю ногу коня.       Мгновение спустя принц, глубоко вздохнув, поднялся на ноги. Он остановился, чтобы откинуть в сторону длинный чёрный чуб Тинко и поцеловать его в лоб, а затем направился ко входу в Старый Барак. Оказавшись в коридоре, он подошёл к двери, ведущей в Штаб, и, отперев её, толкнул, входя внутрь.       Внутри было совершенно тихо, если не считать звука дыхания и лёгкого храпа, доносившегося из зала для совещаний. Снова заперев дверь, принц прошёл по коридору и свернул в нужную комнату. Как только он увидел сцену внутри, острая боль пронзила его сердце, и он прислонился к дверному проёму, глядя на открывшуюся его взору картину.       Таэнор развалился на двух стульях и спал так крепко, что слегка даже похрапывал. Его глаза были закрыты. Гурон находился на другом конце стола, сидя в кресле, а его голова покоилась на руках, лежащих на столе. Всюду валялись пустые бутылки из-под Дорвиниона и виски. Кажется, они уснули от оттого, что слишком много выпили.       Леголас крепко зажмурил глаза, а затем повернулся и вышел из зала, направляясь дальше по Штабу. По пути он отмечал следы обыска и драки внутри тренировочного зала. Дальше по коридору находились комнаты. Подойдя к первой, принц открыл дверь и, увидев, что матрасы и покрывала были сброшены с двухъярусных кроватей, начал наводить порядок.       Как только комната была убрана, Леголас вернулся в зал заседаний и подошёл к Таэнору. С близкого расстоянии он увидел дорожки от слёз, бегущих по его щекам, и тени, залёгшие под глазами. Он наклонился и осторожно положил руку своего воина себе на шею, а затем просунул свои руки под колени и спину и поднять его на руки.       Таэнор слегка пошевелился, когда Леголас начал выносить его из залы и направился в коридор в конце тренировочного зала, но, к счастью, так и не проснулся. Принц вошёл в комнату, которую он только что убрал, и направился к одной из двухъярусных кроватей. Он осторожно опустил воина на кровать и накрыл его одеялом.       - Не хочу пока вставать, Майер… – сонно пробормотал Таэнор, не открывая глаз. Леголас на мгновение зажмурил глаза, но затем протянул руку, пригладил волосы воина и поцеловал его в лоб. Таэнор вздохнул и вскоре уже снова слегка похрапывал.       Леголас оставался с ним в течение нескольких минут, наблюдая, как его воин мирно спит без каких-либо сновидений, преследующих его во сне. На лице Таэнора, когда он спал, было выражение полной невинности. Быть вторым по возрасту в их группе означало, что все были особенно осторожны, защищая его и следя за тем, чтобы с ним всё было в порядке, точно также как это они делали с Гивоном, самым младшим в отряде.       Леголасу вдруг нестерпимо захотелось, чтобы тут оказалась вся его команда… Потерять двух воинов было очень тяжело, но, когда все остальные ушли одновременно, было ещё тяжелее. Сам он не обладал запасом личного времени и поэтому надеялся, что о Таэноре позаботятся другие члены команды. Он знал, что близкие друзья Таэнора в отряде не оставят его…       Понимая, что он закручивается в бесконечную спираль беспокойства и не сосредотачивается на том, чтобы справиться с теми проблемами, что у него были сейчас, Леголас поднялся на ноги и вернулся в зал совещаний. Однако в ту секунду, когда он начал вытаскивать Гурона из его положения, его заместитель резко проснулся, ошеломлённо уставившись на своего командира.       - …Командир…? – невнятно пробормотал Гурон, прищурившись.       - Да, это я, – усмехнулся Леголас. Прошло много времени с тех пор, как он видел последний раз Гурона пьяным. Несмотря на свою сильную личность, Гурон на самом деле был довольно слаб, особенно когда дело доходило до алкоголя, конечно, не так слаб, как Таэнор, но достаточно близок к этому. И это означало, что он почти никогда не пил.       Леголас взял Гурона за руку и поднял его со стула, обняв за плечи и талию для поддержки. Гурон, чувствуя головокружение, навалился на принца и почти не сопротивлялся, когда Леголас начал выходить из комнаты и направляться туда, где уже спал Таэнор.       - Прости меня, командир… – пробормотал Гурон, пытаясь идти. – Мне так жаль… Я должен был... должен был остаться с тобой… должен был защитить тебя… Это было… это была моя работа… и я потерпел неудачу… Я снова причинил тебе боль…       - Ты никогда не подводил меня, Гурон, – мягко сказал Леголас. Он знал, о чём говорил сейчас Гурон, знал, что тот всё ещё испытывает чувство вины за то, что произошло той ночью тысячи лет назад, в ту ночь, когда был убит Анунир, а его самого избили плетью.       Гурон продолжал бормотать, как будто не слыша ничего, – я подвёл Амаса… и Майера. Я должен был быть тем, кто должен был умереть… Должен был умереть вместо Анунира… Ты убьёшь меня, командир?       - Нет! – твёрдо сказал Леголас. – Ты не заслуживаешь смерти, и даже если бы ты это сделал, я не имел бы права даровать тебе её.       - Ты будешь… Ты возненавидишь меня… – Гурон запинался, его голос становился все слабее. – Я снова потерпел неудачу… Я потерпел неудачу… Я подвёл её… Следовало получше заботиться... о ней...       Страх наполнил сердце Леголаса при этих словах, и он начал трясти Гурона. – О ком ты говоришь? О чём ты говоришь сейчас? – спрашивал он с паникой в голосе.       - Ты возненавидешь меня… – выдохнул Гурон. – Ты возненавидешь… меня…       Леголас глубоко вздохнул и усилием воли подавил свое беспокойство и страх. Он может узнать эту информацию у других, сейчас было не время спрашивать об этом у Гурона, не тогда, когда он в таком состоянии.       - Всё в порядке, Гурон, – тихо сказал Леголас, затаскивая друга в комнату, где спал Таэнор, и осторожно укладывая его на кровать напротив себя. – Всё будет хорошо.       Гурон слабо покачал головой из стороны в сторону; слезы текли из-под его плотно закрытых век. Леголас печально посмотрел на них и двинулся вперёд, чтобы заключить его в объятия. Гурон пытался сопротивляться, но алкоголь замедлил его движения и окончательно отнял силы.       - Я не собираюсь ненавидеть тебя, – нежно прошептал ему Леголас. – Ты, вероятно, возненавидишь себя сам, если вспомнишь этот разговор завтра, так что я надеюсь, что ты этого не сделаешь. Ты никогда не исцелишься, если будешь продолжать винить себя, мой друг.       - …Ненавидь меня… – пробормотал Гурон.       - Я не собираюсь этого делать, – повторил Леголас. – Ты всегда делаешь всё, что в твоих силах, и это всё, о чём я тебя прошу. Спи, Гурон, присматривай за Таэнором, когда проснёшься.       С таким количеством выпитого алкоголя Гурону больше не нужны были дополнительные подсказки, и он крепко заснул. Леголас почувствовал, как дыхание его воина замедлилось ещё до того, как тот высвободился из объятий. Он переложил друга так, чтобы ему было удобно, а затем накрыл его одеялом.       Окончив ухаживать за двумя пьяными воинами, он больше не мог сдерживать свои эмоции, не мог сдерживать страх внутри себя. Он устал от того, что все вокруг рассказывают ему о его семье и смотрят на него с грустью, а он сам не знает причины этой грусти.       Леголас запер дверь в главном помещение Штаба и мгновенно прыгнул на спину Тинко, разворачивая его обратно к Залам. По дороге принц слышал возбуждённый шёпот деревьев, и к тому времени, когда он добрался до внутреннего двора, то обнаружил, что его ожидает множество эльфов, галадримм и любопытных горожан.       В небе висели тёмные наполненные дождём облака.       Леголас спрыгнул с Тинко и передал поводья случайному конюху, а сам стал пробираться сквозь толпу к парадной лестнице, где обнаружил, что его ждут отец, Элронд, Элрохир, Гваир и Халдир. Он было открыл рот, чтобы спросить, что происходит, как краем глаза уловил движение и направился к воротам.       Двое стражников в данный момент открывали их.       Первыми вошли два воина, каждый из которых держал под уздцы пару лошадей, очевидно, они спешились перед воротами. По их окраске и униформе Леголас понял, что это были лотлориенские воины. Прислуживающие бросились в самую гущу событий и забрали лошадей, продолжая это делать по мере того, как отряд эльфов Лотлориэна наполнял внутренний двор.       Каждый эльф во дворе узнал ту, что шла позади двух первых воинов. Леди Галадриэль невесомо скользила по булыжнику во внутреннем дворе, её длинное мерцающее белое платье доходило до самого камня и слегка волочилось за стройной фигурой. Леголас наблюдал, как тёмно-синие глаза остановились на его отце, и Трандуил, в свою очередь, слегка вздрогнул, когда она заговорила с ним по осанвэ.       Леголас почувствовал, как энергия Владычицы пытается проникнуть вглубь его души, чтобы раскрыть все его тайны, скрытые за его непроницаемыми и сильными барьерами. Более лёгкий дух, чем Тьма Дол Гулдура, начал пробиваться сквозь щиты его разума, но он не впускал его, не хотел впускать в хаос своего разума. Принц не сводил глаз с Владычицы, а затем медленно наклонил голову в знак уважения и перевёл взгляд на эльфов позади неё, лихорадочно ища жену и дочь. Эльфы продолжали наполнять внутренний двор, но он все никак не мог отыскать их.       - Твой разум закрыт, Laiqualassë, – неземной голос прозвучал перед ним, он был наполнен глубокой мудростью и чем-то ещё, что трудно было описать.       Леголас неохотно отвёл взгляд от толпы и, не дрогнув, встретился с сияющим взглядом Галадриэль. Каждый проходящий эльф с благоговением смотрел на двух существ, которые сейчас стояли друг перед другим и светились одинаковой силой и аурой. Сам воздух, казалось, искрился вокруг них. Леголас чувствовал, как Вилья и Ненья пытаются установить с ним связь, отчаянно цепляясь за его феа. До этого он никогда не находился так близко к кольцам власти одновременно.       - Как и ваш, миледи, – ответил Леголас ей как равный по силе.       Белая Леди, казалось, изучала его задумчивым взглядом, но Леголас снова стал смотреть мимо неё в толпу. На этот раз он наконец обнаружил Малиэль и нежно улыбнулся своей дочери, переводя взгляд на эллет, которую Малиэль осторожно поддерживала рукой за локоть. В глазах защипало от осознания того, кто это. Насколько же бледной и слабой выглядела его жена, как будто она готова была разлететься на миллион осколков в любую секунду. Хитель поддерживала её с другой стороны.       Леголас смутно слышал, как Галадриэль снова обратилась к нему с вопросом, сейчас он мог сосредоточиться только на своей жене, когда Фанес подняла глаза по подсказке Малиэль, и их взгляды встретились через весь двор. И в этот момент Фанес остановилась, а разум Леголаса содрогнулся от бесконечного страха, который он прочёл в этих янтарных глазах.       Рука Фанес потянулась ко рту, но вскоре она перестала сдерживать слёзы и упала на колени. Леголас побежал мимо Галадриэль к ней. Он заключил её в объятия, и она вцепилась в его тунику, душераздирающе рыдая в родное плечо. Слышать рыдания от того, кого он так сильно любил, было просто невозможно, так что у принца перехватило дыхание.       - Мне жаль, – Фанес всхлипнула ему в плечо. – Мне так жаль. Мне так жаль.       Леголас понимал, что весь двор вокруг них погрузился в тишину, но ему было всё равно, его не волновало ничего, кроме этой женщины в его объятиях прямо сейчас. Фанес продолжала просить прощения перед ним сквозь свои душераздирающие рыдания, поэтому он насильно открыл их связь, которую они разделяли, и их воспоминания и разумы слились воедино. Правда ударила его, как пощечина, и слёзы навернулись ему на глаза.       Их ребенок…       Он закрыл глаза, смахивая слёзы со щёк, и ещё крепче обнял Фанес. Осознание того, что он теперь тоже знает о произошедшем, и чувство его эмоций заставили Фанес заплакать ещё горше.       - Ты ни в чём не виновата, – слегка сдавленно прошептал Леголас и поцеловал жену в макушку. – Это не твоя вина. – Фанес лишь качала головой, уткнувшись ему в плечо. – Я так сильно тебя люблю.       - Пожалуйста, мой Король! – у входа в Залы началась суматоха. Леголас узнал голос одной из матерей эльфят, которых учила Малиэль. – Пожалуйста, здесь, должно быть, какая-то ошибка! Здесь какая-то ошибка! Вы должны проверить ещё раз… Это не может быть он… Это не может быть он!       - Мне очень жаль… – голос короля был наполнен неописуемой болью.       - Пожалуйста… – мать отчаянно умоляла сквозь слезы, – пожалуйста, он ещё совсем маленький… Он еще даже не может сам завязать шнурки на ботинках… Он просто шёл на небольшой урок… В следующем месяце ему исполнится пять лет… он не может быть мёртв. Он не может быть мёртв. Скажите мне, что он не умер…       - Пожалуйста, Россель… – поперхнулась другая эллет, – пожалуйста, он ничего уже не может сделать.       - НЕЕЕЕТ! – закричала мать, громко рыдая. – МОЙ МАЛЬЧИК! МОЙ МАЛЕНЬКИЙ МАЛЬЧИК! НЕЕЕЕЕЕТ!       Фанес содрогнулась, когда мать заплакала; горе эллет было слишком близко к её собственному, к их собственному. Леголас почувствовал онемение в теле, но, когда первая капля дождя упала ему на лоб, он всё же заставил своё тело двигаться, положив руки под колени Фанес и её спину. Одним движением он встал и поднял жену на руки. Ее руки были обвиты вокруг его шеи, а лицо, влажное от слёз, прижато к изгибу его шеи.       Когда Леголас открыл глаза, он увидел, что Гваир и Элрохир уже спустились к ним по ступеням. Гваир крепко обнял Хитель, в то время как Элрохир лишь слегка придерживал плачущую Малиэль за руку. Леголас перевёл онемевший взгляд на близнеца и не смог улыбнуться ему на этот раз.       - Позаботься о ней, – тихо сказал он. Элрохир мрачно кивнул, и глаза его наполнились печалью.       - Ada, – Малиэль со всей силы прижалась к сильной фигуре отца, крепко обхватив его руками. – Мне так жаль.       - Тише… принцесса, – выдохнул Леголас. – Это не твоя вина… – с неба вновь стали падать капли дождя. – Я собираюсь отвести твою маму внутрь.       Малиэль кивнула и вернулась к Элрохиру, позволив ему обнять себя. Леголас посмотрел на Хитель и тоже нерешительно улыбнулся, прежде чем развернуться и пойти обратно в Залы. Все, что происходило вокруг него, казалось, теперь ничем не значащим. Он увидел мать эльфёнка, плачущую сбоку от входа, ещё одну эллет и его отца, пытающегося утешить её, но его разум автоматически блокировал всё вокруг.       Когда он вошёл в двери, Элронд попытался протянуть к нему руку и что-то сказать, но Леголас проигнорировал его и продолжил идти, сосредоточив внимание на том, чтобы влить в Фанес как можно больше спокойствия и силы, не рухнув при этом на землю сам.       Горе, которое они разделяли, проходило через их связь, и он понимал все её страхи. Он понимал, как она глубоко винила себя в том, что потеряла ребёнка, и в своём горе пришла к мысли, что он возненавидит её за это.       - Это не твоя вина, – бормотал ей Леголас и целовал её волосы, продолжая идти дальше. – Всё будет хорошо, я обещаю.       Фанес качала головой у него на шее, её рыдания перешли в тихий плач, и она дрожала в его объятиях. Когда Леголас сосредоточился на её ауре, он почувствовал боль глубоко внутри от потери той крохотной ауры, цепляющейся за его. Казалось, только вчера Фанес сообщила ему эту новость, и он живо вспомнил то счастье, которое нахлынуло на него, но так быстро разбилось вдребезги…       Леголас локтем открыл дверь в их спальню и вошёл внутрь. Комната была полностью убрана, рамки вокруг их фотографий были заменены, а также шкаф, в котором хранились все их личные вещи, но остальные предметы практически были прежними.       Он пинком захлопнул за собой дверь и обошёл кровать. Очень осторожно он положил Фанес на неё, не ослабляя хватки, и лёг рядом с ней. Тот факт, что она похудела, был очевиден для него, когда он прижимал её к себе, постоянно проводя рукой по волосам.       - Тише… – тихо шептал он. – Всё будет хорошо. Я люблю тебя.       Он продолжал шептать ей, пока её дрожь не прекратилась и слёзы не перестали литься ему тунику, затем он отстранился и убрал её длинные волнистые каштановые волосы с лица, чтобы было хорошо видно её золотые глаза. В этот момент в них, казалось, было столько боли и горя, что они разрывали его на части.       - Мне так жаль, – сказала Фанес дрожащим голосом.       Леголас подался вперёд, так что его лоб прижался к её лбу, и сосредоточился на том, чтобы послать всю свою любовь и прощение своей жене. – Это была не твоя вина. Я был тем, кто должен был оберегать тебя, должен был лучше заботиться о тебе… – слёзы беззвучно текли по и без того покрытым пятнами щекам Фанес.       Фанес обхватила себя руками за живот, где ещё недавно был ребёнок, – о, Леголас… – Она вновь зарыдала. – Мне так жаль, мне так жаль…       Леголас ещё крепче обнял Фанес, как будто защищая её от всего мира. Его рука тоже опустилась к её животу и крепко сжала хрупкую ладонь жены. – Прости меня, – прошептал он и просто обнял её, больше он ничего не мог сделать…       Понемногу Фанес изнемогла от слёз и заснула в его объятиях, но он не спал, наблюдая за ней, пока не пришёл в себя от того, что только что произошло. Теперь, когда Фанес уснула, он позволил слезам беспрепятственно катиться по своим щекам.