***
Чимин танцует в студии до поздней ночи. Мышцы, безусловно, ноют от нагрузки, которую на них сегодня взвалили. Тело отвыкло, но подсознание так и шепчет продолжать, внутренний лебедь радостно кружит в озере души Чимина, когда он делает особенно крутые элементы из своей хореографии. Руки помнят, как надо делать взмах, ноги крепчают с каждым прыжком. Пак сам себе не нарадуется, что вернулся к столь любимому делу и с улыбкой вспоминает всю хореографию, как группы, так и свою собственную. Он в танцевальной студии один. Никто сюда не ходит, да и не попадёт, так как Чимин закрылся изнутри на ключ, перед началом занятий предупредив администраторов и хореографов, чтобы его не беспокоили. Чимин крутился и подпрыгивал в воздух, словно бабочка, порхая над полом. Он выполнял разные движения танца, глядя в большое зеркало по всей стене, вспоминая своё мастерство, оттачивая технику и изгибая своё тело до невозможности. Многие бы просто сказали, что это выглядит красиво, но мало кто знал, что было скрыто за этими движениями. Боль. Тоска. Грусть. В его душе кружили ураганы, в его сердце давно случился разлом. И вот, уже как тринадцать часов Чимин не вылезает из студии, за исключением вылазки на обед в столовой на первом этаже, где не обошлось от приветствий со стаффом, которые особенно прикипели к Чимину за время существования группы. У Чимина, по сути, много знакомых, приятелей, хороших друзей, он общительный парень и всегда им был. Он мог расположить к себе абсолютно любого человека, он открыт в общении и всегда может помочь. Своей искренней улыбкой и добрым сердцем он покорил сердца всего мира. Да, есть те, кому он не нравится по каким-либо причинам, но весь этот негатив меркнет на фоне всеобщей любви и поддержки фанатов. Сегодня Чимин улыбался, но не так ярко, как это было раньше. Да, он рад видеть знакомые лица, тех, кто крутился возле него и ребят по двадцать часов в сутки, тех, с кем можно было просто поболтать между тренировками. Но в последнее время столько всего произошло, Чимину казалось, его раскромсали на мелкие кусочки и разбросали по всему свету, что вовек не собрать. Перекинувшись парой фраз, Чимина больше не беспокоили, благо, сотрудники компании понимающие и не навязчивые, особенно когда знают, какое горе он пережил. В него никто не тыкает пальцем за то, что он встречался с Юнги, за то, что он не такой как все. Черт, да он и был не такой как все! Разве нужно быть похожим на других людей, чтобы быть счастливым? Определённо, нет. У каждого свои вкусы, у каждого своё понимание этой жизни. Да, есть те, которые его осуждают и презирают. Людям нравится писать красивые посты в инстаграме и выступать с высокопарными речами о том, что им плевать на деньги, на то, из какой ты семьи и сколько тебе лет, для них главное личность, внутренний мир. Но им резко становится не поебать, когда они узнают, что парень любит парня. Вроде бы никто их и не приглашает в постель третьим, но им почему-то не всё равно кто с кем занимается сексом. Многие люди лицемеры до определённого момента, когда нутро выползает наружу и оно не всегда приятное. Чимин скрывал свою ориентацию из-за группы, хоть их политика и была толерантна ко всему, скрывал из-за родителей, друзей, которые не поймут, из-за Юнги, опасавшегося потерять своё рэперское влияние хулигана. Пусть в него не кидаются тухлыми яйцами, но слова иногда делают гораздо больнее. И читать гневные комментарии Чонгук ему запрещает. Чонгук… До сих пор не удаётся забыть этот поцелуй. Полночи Чимин не мог уснуть, крутился на постели, комкал одеяло и пытался посмотреть на ситуацию с разных ракурсов. Чонгук прав, когда сказал, что Чимин не мог не замечать внимания со стороны макнэ, его взглядов и застенчивых попыток обнять, не как друга. И весь день, проводя в зале, Чимин всё думал о Чонгуке. О том, как возможно, ему было больно наблюдать любовь Юнги и Чимина. Нет, они не сосались у всех на глазах и вообще не демонстрировали свои чувства, за исключением того фансервиса, что они устраивали для фанатов, это служило, кстати, хорошим прикрытием, когда выдаёшь правду за ложь, тем самым путая все карты окружающих. Чимин танцует в темноте, где пространство освещается луной и миллионами фонарей с улицы. Он смотрит на себя через зеркало, видит раскрасневшуюся кожу, текущий со лба и шеи пот. Чимин останавливается на повороте и падает на пол, чудом не ударившись коленом. Руки упираются в пол, голова опускается вниз. Хочется заплакать, но не получается. Кажется, все слёзы уже выплаканы, Чимину самому надоело реветь, постоянно испытывать стресс. Он хочет просто жить, пусть не как раньше, потому что как тогда уже не будет, но хотя бы лучше, чем было в последние месяцы депрессии. Говорят, боль притупляется, отчаяние рано или поздно отпускает, но пока этого не происходит. Ложась спать, каждый раз перед тем, как провалиться в сон, кажется, что больше себя не собрать, не зашить, не превратить в того светлого и улыбчивого Чимина, которым он был раньше. Имя погибшего Юнги на его коже высвечивается, кадрами, словно из фильмов, перед глазами маячит. Но каждое утро следующего дня Чимин себя с постели соскребает и пытается жить дальше. Каждый день — это борьба с собой и попытки из последних сил держаться на плаву. Пак встаёт на ноги, вытирает мокрые участки тела полотенцем и решает прогуляться по коридорам. Офис компании огромен, в нём много этажей, лестниц, лифтов, новичку покажется это настоящим лабиринтом, как в серии книг «Гарри Поттера». Чимин идёт вдоль коридора, иногда натыкается на собственные фотографии, с горечью улыбается и ноги сами заводят его в уже знакомую студию. Он замирает перед дверью звукозаписывающей студии, набирает в лёгкие побольше воздуха и стучит в дверь, даже не зная, заперта она или нет. Услышав разрешение войти, Чимин ступает на ковровое покрытие, прикрывает за спиной дверь и замирает на месте. — Здравствуйте, Чимин-щи, — встаёт со стула на колёсиках высокий парень с розовым цветом волос и почтительно кивает. — Привет, Ёнджун, — Чимин от нёба язык отлепляет. — Тебе отдали студию Юнги? — Да, — отвечает Ёнджун и идёт навстречу. Чимин коротко обнимает младшего и проходит вглубь студии, принявшись рассматривать обстановку. Здесь ничего, по сути, и не изменилось, всё на тех же местах, синтезатор, компьютеры, микрофоны, наушники, электрогитары, колонки. Разве что теперь нет вещей прежнего хозяина этой обители. Где же та кружка с котиком на столе? Где опустошённые ланч-боксы из соседнего ресторанчика? Где шуточная табличка с надписью: «Войдёшь – покусаю!»? — И давно? — Уже второй месяц. Менеджер сказал, здесь особая атмосфера, чтобы творить. И я лично в этом убедился, потому что уже написал парочку песен. — Правда? — Угу, я счастлив, что мне дали возможность поработать там, где творил талантливейший человек. Чимин думал, была ли это лесть, но в голосе Чхве была искренность, поэтому Пак тряхнул головой, отбрасывая негативные мысли. Они с ТХТ почти не виделись из-за забитых графиком, что чисто физически было невозможно пересечься, несмотря на то, что работали в одной компании. Сейчас же у Чимина больше времени, его не толкают на различные телешоу, фотосессии, не докучают с интервью. Отныне он сам себе хозяин и сам распоряжается своим временем. И поэтому может чаще заставать кого-то из ребят, с кем раньше хотел проводить больше времени. Он подходит к компьютерному столу, трогает музыкальную установку, которой касался Юнги. Чимин узнал её по некоторым потёртостям от длинных пальцев на парочке кнопок. В душе он был рад, что её оставили на законном месте, а не сдали в музей айдолов, как реликвию. — Ты уже сделал запись этих песен? — спрашивает Чимин, проходя к стеклу смежной комнатки для записи. — Только одну успел. Думаю, все из ТХТ смогут её исполнить. — Дашь послушать? — Ох, — растерялся Ёнджун, встретившись взглядом с сонбэ. — Ну она в сыром виде пока, даже бэки не наложил. Звучит не очень. — Ничего страшного, я ведь знаю, каково это, собирать композицию воедино. Чимин сел на крутящийся стул и Ёнджуну ничего не оставалось, как подойти, включить на компьютере записанную песню и протянуть ему наушники. Чимин, надев большие чёрные наушники, стал вслушиваться в музыку и текст песни. Слова были о том, как стоит начать новый день с улыбки, забыть о проблемах и двигаться вперёд. Тема Паку понравилась, он улыбнулся на крутых переходных строках, где голос Ёнджуна был здоровским, несмотря на то, что был без обработки. — Классно получилось, мне нравится, — высказал Чимин и отложил наушники в сторону. — Спасибо, — для молодого айдола приятно услышать похвалу от такого профессионала как Пак Чимин. — Конечно, требуется доработка, но текст, думаю, менять не надо. Ты высказал всё, что хотел сказать. Чимин поднялся на ноги и ещё раз окинул студию печальным взглядом. Потом поворачивается к младшему и говорит: — Ты не против, если я иногда буду заглядывать сюда? — Нет, конечно, нет. Я всегда рад с Вами пообщаться, Чимин-щи. — Хён, просто хён, — с улыбкой поправляет его блондин и, похлопав по плечу и пожелав успехов, выходит в коридор. Вернувшись в танцевальный зал, Чимин видит стройную фигуру парня, стоящего к нему спиной и смотрящего на улицу через окно. Чимину хватает одного взгляда, чтобы в пространстве с приглушённым светом лампочек узнать своего макнэ, одетого в чёрную кожаную куртку, из-под которой выглядывал воротник тёплой кофты. Чонгук поворачивается лицом к вошедшему и молчит. Не знает, что сказать, как начать разговор. Но решает, что лучше начать с этого: — Прости меня! — Всё нормально, — мелкими шажками идёт к нему Чимин. — Ты сказал правду. Возникла пауза, когда оба подошли к друг другу и уселись на пол в позе лотоса. Чонгук сложил руки в замок и искоса поглядывал на Чимина. — Я действительно замечал твой интерес ко мне, — начал блондин, зарываясь пальцами в свои волосы. — Но чаще списывал это на дружеское внимание. Скорее, я так сам себя обманывал. Чонгук его слушает, глазами по залу мечется, Чимину в глаза смотреть отказывается. — Мне не стыдно за свой поступок, — говорит Гук, облизывая пересохшие губы. — Я хочу прикасаться к тебе не как к другу. Хочу целовать твои губы и задыхаться от запаха твоего тела. Чимин задерживает дыхание от услышанного откровения. Ему неловко, волнение щекочет грудную клетку, но парень продолжает слушать, молясь про себя, чтобы щёки перестали пылать. — Я пытался переключиться на девушек, да даже на других парней, но я видел лишь тебя и до сих пор с ума схожу. Ты не представляешь себе, как сложно было прятать эти чувства, как тяжело лежать на полу посреди спальни и выть от любви, которая переполняет через край, но которая никому не нужна. А сейчас мне ещё тяжелее раскрывать свои чувства, сшибая замки с петель. — Почему? — Потому что есть риск, что могу потерять тебя. — Может, ты просто испытываешь ко мне жалость, вот и думаешь, что… — Нет! — возразил Гук и резко метнул молнией в глаза Чимина. — Я хочу быть с тобой, не как утешающий друг, а как возлюбленный. Я люблю тебя, Чимин. Ну вот. Сказал. Признался. Душу обнажил до костей. Правду, которую так долго скрывал, вывалил на него. Теперь нет смысла что-то скрывать, да и сил на это тоже нет. — Но я тебя не люблю, как парня, — спокойно отвечает Чимин и взор в пол опускает. — Полюбишь. — С чего такая уверенность? — Потому что я всегда добиваюсь своего. И тем более, я же красавчик. Оба парня издают смешок и встречаются глазами. Чимин неосознанно кусает нижнюю губу и не осознаёт, как дразнит этим Чонгука. — Ты утром сказал, что я не делился с тобой своими переживаниями, — произносит брюнет, глядя на парня. — Знаешь, когда ты был с Юнги, ты часто отталкивал мои руки. Ты, в основном, цеплялся за Тэхёна или Сокджина. Со мной объятия чаще были для фансервиса. Вот что меня больше всего ранило. Мне не хватало тебя, я цеплялся за возможность побыть с тобой всеми возможными способами, но всё, что ты мне давал – жалкие крохи. Мне было сложно делить твоё внимание не только с ещё шестью участниками, но и с остальным миром, с фанатами. Да, я, блять, грёбаный эгоист, но вот я такой! Я любил Юнги-хёна, но, когда ты стал волновать моё сердце, Шуга стал восприниматься, как соперник. И теперь, когда моего соперника нет, как бы жестоко это ни звучало, думаешь, я отступлю? Думаешь, отпущу тебя?! О, нет. Когда Гук замолчал, Чимин шумно втянул носом воздух и спросил: — Зачем я тебе нужен? Что во мне такого, что ты так одержим мной? — Думаешь, я не задавался этим вопросом, — усмехается младший. — В тебе прекрасно всё. Ты одна сплошная эстетика и афродизиак в одном флаконе. Повисло напряжённое молчание. Чимин терялся в собственных мыслях, а Чонгук понимал, что рассыпается от томительного ожидания ответа на свои признания. — Я всего лишь ребёнок, которого ты не замечал, — выдыхает Гук, смотря в пол и нервно сжимая кулаки. — Не представляешь, каково мне было каждый раз, когда кто-то к тебе прикасался, обнимал. Ха-х… а я ещё тебе записку с признанием как-то написал и подложил в твою сумку. Чимин задумывается и хмурится: — Я ничего такого не находил. — Конечно, потому что я её сжёг, — горько ухмыляется сам себе Чонгук, вспоминая, насколько по-идиотски себя тогда повёл. — Я подложил её, но, когда увидел тебя и Юнги-хёна, целующихся в коридоре, передумал и забрал её обратно, пока вы шли в комнату. Хм, я эгоист, Чимин. — Почему ты так говоришь? — Потому что я ненавидел тебя за то, что ты был счастлив с кем-то другим, а не со мной. Чим кусает свои губы и отводит взгляд: — Я был счастлив не только благодаря Юнги, но и всем вам. — И какая же роль была у меня? Они встречаются глазами и уже не могут отвести взгляд. — Я восхищался твоим стремлением добиваться всего, что пожелаешь, — говорит Пак, не задумываясь. Чонгук к нему вмиг приближается, лицо к нему склоняет, почти носом румяной щеки касается и тихо говорит: — Сейчас я желаю тебя. Всё ещё восхищаешься мной? — Чонгук… В следующую секунду Чон накидывается на парня и валит его тело на пол. Прижимается вплотную, тонкие ручки по обе стороны от головы задирает и над лицом нависает. Чимин чувствует тяжесть тела донсэна и с ужасом осознаёт, что его ноги автоматически перед ним раздвинулись, словно тело по памяти под натиск поддалось. Странно. Очень странно и пугающе. Чимин испуганно на парня смотрит, кожей на лбу спадающие чёрные пряди ощущает и понимает, как близко их губы друг от друга находятся. — Будь моим, — Чонгук глазами гипнотизирует и на запястья несильно давит. — Я сделаю тебя счастливым, поверь. — Чонгук-и, это невозможно! Ты и я… Тем более, я не хочу сейчас новых отношений, пойми, — Чимин голову не отворачивает, лишь через приоткрытый рот единое дыхание с парнем делит и только сейчас вкусный новый одеколон Гука носом втягивает. — Новые помогают забыть старые, разве не так? Сколько ты ещё будешь хоронить себя заживо? — Не знаю, но я пока не хочу, — тихо говорит. Они на полминутки замолкают, прямо в глаза друг другу смотрят, не отрываясь, а потом Чимин произносит: — Мне, наверное, лучше съехать от тебя, чтобы тебе не было так больно. — Нет-нет-нет! Больно мне будет, если ты покинешь меня. Прости, я не буду на тебя давить... — Но ты уже давишь! Чонгук заворожённо смотрит на него, глядя на линзы с серебристым оттенком, верить в действительность отказывается. Он уже там, где они с Чимином гуляют под луной, целуются, греют друг друга в тёплых объятиях и оба счастливы. И сейчас Чонгук понимает, что не только его тело хочет, он хочет поселиться в его мыслях и пустить корни. — Лучше умереть, чем жить без страсти. Чимин, ты моя страсть! Чон на полные розовые губы смотрит, к ним тянется, снова ощутить их сладкий вкус хочет, приятную кожу зубами оттянуть желает, поэтому наклоняется с одной конкретной целью, ослабляя хватку на руках, но натыкается на выставленную ладонь. Целует тыльную сторону маленькой ладошки, так, как поцеловал бы в губы, как бы показывая, мол, смотри, от чего ты отказываешься. Получается мокро, немного пошло и так волнующе, что Чимин сам не понимает, почему низ его живота так тянет, когда Гук языком пространство между пальчиками вылизывает, как обезумевший изголодавшийся волк перед тем, как зайчика растерзать, его лапки с удовольствием вылизывает, смакует, пробует на вкус. Ноги Чимина сами бёдра Чонгука сжимают, к себе ближе притягивают. Внезапно хочется потереться о разгорячённое тело. Чёрт, всё-таки месяцы воздержания дают о себе знать. Из-за нервных срывов у Чимина, казалось, все функции организма, отвечающие за сексуальное возбуждение, отказали. Он даже ни разу не ласкал себя, потому что не хотелось. А сейчас… когда Чонгук нависает сверху, языком пальчики на руке увлажняет, пахом о пах трётся и свою властную силу показывает, организм вдруг восстанавливается изнутри. Внутренний зверёк Чимина после долгой спячки просыпается, ещё больше тактильного внимания просит, скулит от желания, чтоб его поласкали в интимном местечке. Чимин руку от горячего рта убирает, за ворот куртки парня хватается, жмурится, но уже сам в ответ потирается, ножками крепче чужие бёдра обвивает. — Чонгук-и, — тихо и жалобно скулит. Чонгук в шоке от долгожданной ответной реакции на его действия находится, затем к покрасневшему ушку наклоняется и мочку вместе с серёжкой губами всасывает, чуть ниже горячим дыханием чувствительную кожу опаляет и кончиком языка мокрые следы оставляет. Он не спешит, не торопится, не дай бог, спугнуть. Чимин же сам себя ненавидит, не понимает, почему сейчас так реагирует на парня, которого считал младшим братом столько лет. Это неправильно, немыслимо, но остановиться невозможно. Всё же один стон вырывается из его горла, и Чонгуку кажется, что это лучшее, что он слышал за последнее десятилетие. Этот жалобный писк волшебного голоса заставляет кровь разгоняться в совершенно противоположную сторону. Хочется прямо сейчас содрать с этого охуенного стройного тела всю одежду, разложить в пошлую позу и выебать так, чтобы на весь этаж его стоны были слышны. Да, здесь стоят видеокамеры и круглосуточная охрана, да, вполне возможно, что над ними уже потешаются сотрудники безопасности, видя всё происходящее через мониторы, пусть и тут довольно темно. Похуй на всё! Плевать, что скажут, пусть хоть фотографируют и в виверс выкладывают. Чонгук руками крепкие ноги оглаживает, через брюки стояк старшего чувствует, и зверь внутри ликует, с упоением вдыхая сладковатый запах, смешанный с потом от тренировки. Плевать, для Чонгука Чимин всегда пахнет охуительно. Для Чонгука он даже без макияжа прекраснейшее создание на земле. Раздаются громкие шаги в коридоре, Чимин вздрагивает, тут же приходит в себя и Гука резко отталкивает, с себя скидывая и назад испуганно отползая. У обоих дыхание через раз, возбуждение в каждой клеточке тела и стояки в штанах. Чимин в ужасе своё положение осознаёт, не понимает реакцию своего организма на Чонгука, на того, на кого он в принципе и не смотрел, как на мужчину. Ну, может, только мельком и всего один раз... Мысли в полнейшем беспорядке, но ситуацию спасает Чонгук, который предлагает ехать домой и лечь спать. Но, похоже, и этой ночью Чимину не удастся заснуть.***
Тишина. Кругом давящая на виски тишина, которую разбавляет стук обуви Чимина по паркету. Он заходит в квартиру, в которую не решался съездить с самого момента возвращения в Сеул. Ему казалось, что будет очень больно входить туда, где он провёл несколько крутых свиданий и множество посиделок на диване перед телевизором в обнимку с любимым человеком. Чимин приехал в квартиру Юнги, у него был дубликат ключей, поэтому ему не составило труда проникнуть сюда. Самое удивительное на сегодняшний день, что семья Мин пока не спешит продавать её. Чимин проходит вдоль коридора, не разуваясь и не снимая пальто. Лишь скидывает на комод в прихожей ключи, кепку, тёмные очки и маску, которые спасают его от риска быть узнанным на улицах. В квартире ничего не изменилось, всё на своих местах. Та же мебель, те же статуэтки, вещи на полках, различные диски, альбомы известных исполнителей. Да, из-за напряжённого графика Юнги не так часто бывал в этой квартире, но порой им с Чимином удавалось выкроить время и спрятаться здесь ото всех, чтобы провести время наедине и немножко побыть собой. Квартира Юнги большая и двухуровневая. Вокруг много света, широкие панорамные окна, высокие потолки. Чимин видит, как в каждой вещи, в каждом уголке чувствуется аура хозяина. Он заходит в спальню, где они проводили жаркие ночи, на секунды забывая своё имя. В комнате особенно ощущается его запах. — Ну, вот я и пришёл, — говорит Чимин, садится на край кровати и ладонями оглаживает покрывало под собой. — Знаешь, я, наверное, всё-таки идиот. Я столько всего хотел тебе сказать, поэтому пришёл сюда, но слова будто все вылетели из головы, — блондин сам себе усмехается, но продолжает разговаривать с пустотой. — Прости меня, Юнги. Видимо, из-за собственной слепоты от любви я не замечал, как тебе, должно быть, было тяжело. Хм, я всё никак не могу забыть те слова Тэхёна о том, что ты устал постоянно носиться со мной, как с ребёнком. Эм… ты поэтому начал изменять мне с Тэ? — Пак пространство комнаты оглядывает, ответа ищет, но не получает. — Молчишь? Ну, молчи-молчи! Но ты мог бы мне хотя бы сказать тогда, что не хочешь больше со мной быть. Зачем было всё так усложнять?! Да, я бы кричал, плакал, пытался всё исправить, но я бы понял, я хотя бы знал, что любимому человеку плохо рядом со мной. Я знаю, что есть доля моей вины во всём этом, но мне очень больно осознавать, что ты обманывал меня, врал, что любишь, и бежал к Тэхёну. Зачем ты так со мной? Неужели я заслужил то, чтобы меня держали в неведении? — Чимин не выдерживает, лицо в своих ладонях прячет и тихонько вздрагивает. — Я ведь не знал ничего, не подозревал. Так нечестно! Я никогда тебе не изменял. Даже после твоей смерти хотел верность хранить, но теперь уже сомневаюсь во всём. Думаю, за то, что ты так поступил со мной, ушёл в иной мир, не объяснившись за все свои измены, я тоже имею право на счастье. Я хочу отпустить тебя и жить дальше. Я говорил, что умру без тебя, но всё ещё живу. Выходит, я врал? Мы много врали друг другу, и теперь надо всё это оставить в прошлом. Я не хочу тащить тебя за собой, потому что ты даже после смерти заставляешь меня чуть ли не каждый день плакать. Я устал. Я так устал. Да, это не ты меня держал, скорее, я тебя не отпускал. Но сейчас… позволь мне это сделать. Я не хочу больше испытывать всё это. Знаю, что без тебя будет сложно, но я справлюсь. Всегда справлялся. И Чонгук мне постоянно это втирает, что мне надо жить дальше и не оглядываться назад, не тянуть мешок боли и грусти за собой. Чимин вытирает с щёк мокрые дорожки, затем к узкому письменному столу подходит и на фотографию в стоячей фоторамке смотрит. На ней изображены улыбающийся Юнги с закрытыми глазами, пока радостный Чимин смотрит в камеру, повиснув на старшем, как обезьянка. Это был 2018 год, когда они получили премию ASIA ARTIST AWARDS. Чимин с улыбкой вспоминает, как они с мемберами тогда радовались и праздновали, устроив маленький вечер в общаге. Теперь такие моменты казались такими далёкими, но они навсегда отложились в закоулках памяти и в тайном отсеке сердечка, куда никому не пробраться. Это только их с мемберами тёплые моменты, что навечно останутся в их душе. Чимин в ванной умывается, на синюю зубную щётку внимания пытается не обращать, в зеркало смотрит, в порядок себя приводит и, с квартирой и её хозяином попрощавшись, выходит на улицу. Свежий весенний воздух наполняет лёгкие, небольшой ветерок волосы колышет, пока Чимин решает прогуляться в парке. В кофейне на колёсах стаканчик карамельного латте покупает, маску с лица снимает, но остаётся в очках и кепке, прячась под её козырьком. Охрана из персонала Чонгука стоит неподалёку, особо не привлекая к себе внимания, но пристально следит за Паком. Чимин садится на скамейку недалеко от фонтанчика и тихо попивает горячий кофе, поглядывая сквозь тёмные линзы очков на спешащих по своим делам людей. Ритм жизни в Сеуле бешеный, постоянная спешка, быстрая езда на дорогах и регулярный отсчёт времени. Раньше Чимину приходилось следить за каждой минуткой, которая была занята тем или иным занятием. Тренировки, интервью, съёмки в рекламе и многое другое не давали даже нормально поесть, не то что сидеть в парке и медленно попивать кофе. Чимин с улыбкой наслаждается этим моментом, потому что знает, что скоро он вернётся в привычный ему образ жизни, как артиста. Ему нравится заниматься тем, что делал и до распада группы. Петь, танцевать, дарить свою энергию людям и заставлять улыбаться каждому дню, вот что ему поистине нравится. Вот уже как две недели Чимин занимается танцами в студии, ходит в фитнес-зал с Гуком и хорошо питается. Он привёл своё тело в норму в кратчайшие сроки, поразив результатами всех тренеров, а недавно заглянул к учителю по пению, потому что и голос нужно подлатать. Чимин начинает, так сказать, жизнь с чистого листа, с новой страницы, которую он хочет разукрасить яркими красками. Чонгук после того случая в компании больше не давит и не пристаёт к Чимину. Никаких намёков на интим или что-то в этом роде, всего лишь дружеская поддержка, старания развеселить друга и отвлечь от негативных мыслей. Чимин поражается тому, как у Гука хватает терпения на вечно печального друга, пусть он и влюблён в него. Пак решает больше не раскисать, потому что он не желает становится унылой какашечкой, которая своим видом только портит настроение. В кармане трезвонит телефон и Чимин берёт трубку. — Чимин-щи, это Гону, менеджер Чонгука. — Я в курсе. — Да, в общем, я нашёл Вам менеджера. Сможете подъехать в кафе на набережной к двум часам? Чимин смотрит на часы на запястье и понимает, что уже надо поторопиться. Он говорит Гону о том, что, возможно, опоздает, а затем, допивая кофе, бежит к припаркованной белой машине, которую он забрал из подземной парковки своего дома.***
Встреча с кандидатом в менеджеры прошла в дружественной обстановке. Этот шустрый паренёк Даниэль понравился Чимину, особенно его хватка, так как тот уже представил примерный план, как возобновить медийную жизнь Пака, на какие шоу стоит сходить, на каких мероприятиях лучше засветиться и какие варианты деятельности существуют для бывших айдолов его возраста при мировой популярности. Поэтому Чимин дал согласие на испытательный срок, во время которого Даниэль должен доказать преданность своему делу и продемонстрировать весь свой профессионализм и хвалёную активность. Вечером того же дня Чимин возвращается в квартиру Гука. Из-за того, что он приехал пораньше, чем рассчитывал, решил сбегать в душ, а потом самостоятельно приготовить вкусный ужин. Чимин стал часто отвлекать себя какими-нибудь занятиями, если есть свободное время. Он считал, что лучше заполнить это время чем-нибудь, нежели тупо лежать на диване и заниматься самокопанием, глядя в одну точку на стене. Чонгук должен вернуться через пару часов, поэтому Чимин, выйдя из ванной посвежевшим, хочет занять себя готовкой, но в дверь звонит курьер с доставкой еды. Чимин ничего не заказывал, но уже привычно забирает у паренька в униформе пакеты и видит в одном из них очередную записку: «Отдаю должок / Ваш любимый Хоби-хён». Пак с улыбкой раскладывает блюда на тарелки, пока играет музыка из плейлиста на ноутбуке. Когда чай был заварен в маленьком чайнике со стеклянным носиком, а присланные Хосоком вкусности были разложены по тарелкам, Чимин решил прогуляться по квартире. Он здесь уже всё видел, но после того случая в зале хореографии мысли так и лезли в голову, как пчелиный рой, потому хотелось прогуляться по обители Чонгука ещё раз. Чимин так и не понял, почему так отреагировал на близость с ним. Нет, ясное дело, что молодой организм тогда скромно прошептал: «Неужели ты вспомнил обо мне?», но почему именно на Гука? Почему, приходя в компанию, например, он не смотрит на других парней? А там выбор тот ещё, красавчиков среди стаффа, танцоров, режиссёров хоть отбавляй. Да только Чимин мимо них проходит, в студии запирается и своё тело разминает. А ему ведь не только такая физическая нагрузка нужна. В спальне Чонгука уютный беспорядок. Стандартный набор мебели, что и в комнате Чимина, правда, занавески тёмно-фиолетового цвета и запах духов иной. Несмотря на то, что совсем недавно приходила клининговая служба, Гук уже завалил письменный стол кучей бумаг, а на тумбе стоит пустая кружка. Блондин подходит к широкой кровати, на краю которой валяется худи, берёт его в руки и к носу подносит. Аромат кондиционера для деликатной стирки с нотками, судя по всему, собственного запаха Чонгука приятно щекочет ноздри. Чимин, прожив столько лет в семье BTS, уже знает, каков настоящий запах тела каждого из их семёрки. Когда он обнимал Гука и чуял его запах, то не раз замечал, как сердце начинало биться чаще, но Пак всё списывал на выбросы феромонов младшего, тем более тогда Чимин был влюблён в Юнги и всё меньше стал подходить к макнэ. Что же сейчас? Что-то изменилось? Определённо. Теперь, когда Чонгук обнимал его, когда касался его кожи горячими и мягкими губами, когда нашёптывал о том, как сильно его хочет, Чимин чувствовал то же самое, когда краем глаза замечал взросление Чонгука. И тогда, в студии, Пак почувствовал то волнующее ощущение, когда щеночек тыкает влажным носиком в чувствительное место на животе, когда бабочки порхают своими крылышками, заставляя грудную клетку чаще вздыматься. Чимин откладывает худи обратно и открывает рот в поразительном «ох», глядя на вставший бугорок сквозь спортивные штаны. Он возбуждён. Снова организм пищит и просит ласки. Чимин идёт спиной к двери и выходит из спальни. Залетает в свою комнату и, сев на постели, кладёт на свои бёдра подушку, как подросток, которого застукали с эрекцией. Выходов из такой ситуации не много. Раньше от такого они избавлялись либо холодным душем, либо дрочкой, либо специальными «витаминками», способными безвредно повлиять на организм, но их чаще использовали, когда ходили на какую-нибудь премию, чтобы в самый ответственный момент твой дружок тебя не подвёл и не был запечатлён репортёрами. Чимин давно не касался себя, очень давно. Недолго думая, он берёт телефон, находит подходящее видео эротического содержания, желательно с двумя парнями, и ложится на кровати в расслабленной позе. Одна рука держит телефон, из динамиков которого начинают доноситься стоны двух разгорячённых тел, а вторая – проникает под резинки спортивных штанов и боксеров. Кровь уже распалила орган, отчего тот стал горячим. Чимину всё так же неловко, как и в первый раз, когда он решил подрочить ещё в четырнадцать, когда он толком не знал, что и как делать, но безумно хотелось потереться обо что-то. Он спускает штаны и бельё к коленям и уже в открытую водит по вставшему члену, наблюдая как вздуваются венки и размазывая выделяющуюся смазку. Убавляет звук телефона до минимума, где слышны только приглушённые стоны, а через пару мгновений ставит видео на паузу и откидывает смартфон в сторону. Его не заводят лица парней, они всегда стирались в глазах, перед которыми всплывало лицо любимого человека. Но Чимин не хочет представлять Юнги, как бы ему хорошо не было с ним. Хватит. Пора забыть всё и жить дальше. Пора открыться для другого партнёра. Может, Чонгук прав и ему стоит начать новые отношения? Чонгук… Чонгук… Рука сама стала быстрее надрачивать, пальцы второй руки тянутся к косметичке в тумбочке рядом и, подрагивая, достают необходимый тюбик. Эта смазка у него давно валяется в сумочке, как ненужная вещь, возобновившая своё предназначение только сейчас. Чимин увлажняет обе руки и возвращает левую в первоначальное положение на член, а правая спускается к промежности между булочками. Тонкие пальчики касаются сжатого входа, один из них медленно внутрь проникает, отчего Чимин шипит, зажмуривается, но продолжает. Хочется глубже, сильнее, до привкуса крови на губах, до криков, уши закладывающих. Чимин рвано дышит, собственные губки зубами царапает, увеличивает ритм на члене, толкается уже двумя пальцами глубже, попадая по простате. Трёт комок нервов, нажимает на него, и Чимин понимает, как сильно хочет, чтобы вместо пальцев его трахал настоящий член, хочет, чтобы он выл в руках партнёра и просил ещё. Руки в двух самых чувствительных местах двигаются в такт, Чимин тихо поскуливает, подводя себя к самому пику, отчаянно стараясь не умереть от разрывающего ощущения эйфории, которая током до кончиков пальцев бьёт. Он кончает с протяжным стоном и часто-часто дышит. На лбу появилась испарина, грудь ходуном ходит, а тело от мелких импульсов сотрясается. Он пальцы из себя вытаскивает, затем на запачканную спермой футболку смотрит, матерится и в потолок глядит. Поверить в произошедшее не может. Ох, он и впрямь задолжал своему телу множество оргазмов. Спустя пять минут Чимин поднимается с постели, скорее в ванную убегает, кидает грязную футболку в стиральную машинку и опять под душ попадает, пока Гук не пришёл и не увидел его в таком состоянии. Но дверь уже хлопает в прихожей, откуда через дверь ванной слышно: «Я дома». — Привет, я сейчас выйду. Ты пока проходи на кухню, там руки помой, — перекрикивает поток воды Чимин. — Хорошо, — отвечают из прихожей. Чонгук снимает верхнюю одежду и обувь и в свою комнату заходит. Гук сегодня забыл купить новую зарядку для ноутбука, потому что старую он потерял. Гону прислал на почту копии документов, надо все их скорее просмотреть, поэтому Чонгук решил воспользоваться зарядкой Чимина, надеясь, что хён не будет против. Он, как макнэ, уже привык, что хёны его редко ругают и дают всё, что ему нужно. Он заходит в спальню Чимина, находит в ящике стола зарядку и собирается было выходить, но натыкается на светящийся экран телефона, что лежит на кровати. Гук знает, что это телефон Чимина, и решает засунуть свой любопытный носик, просто глянув на экран. «Что там?» – задаётся в мыслях Чон и, увидев на экране картинку, явно непредназначенную для детских глаз, берёт телефон в руку и наживает по треугольнику. Он усмехается, когда видит двух трахающихся парней азиатской внешности, сразу понимает, чем старший занимался в его отсутствие и радуется, что чувствительность всё же вернулась к нему. Чонгук улыбается, копирует ссылку на видео и отправляет на свой номер, а отправленное сообщение с телефона Чимина из беседы стирает и возвращает аппарат связи в первоначальное положение. Чонгук решает не подкалывать Чимина, как он это делал с Тэхёном, Хосоком, которых застукивал за просмотром подобных роликов. Он сам потом, когда они с Паком лягут спать, глянет это видео. Он хочет понять, что же такое нравится Чимину, может, стоит обратить на что-то внимание, ведь он не знает, что именно нравится Чимину в постели, но он обязательно узнает. Это же Чонгук. Он никогда не сдаётся.