Flashback
— Юнги, да возьми ты трубку! — ворчит Хосок, держа телефон у уха. Он ведёт автомобиль одной рукой и так же одним глазом смотрит на дорогу. — Вот ведь болтун, с кем ты там без конца базаришь? Чон выезжает на пустую трассу, по которой можно без проблем доехать до здания офиса «Big Hit». На улице уже поздний вечер, луна в небе так высоко, что Хосок невольно засмотрелся на неё через тонированное стекло машины, но услышав резкие звуки сигнала машин, визг резины и потом жуткий грохот на дороге, вздрогнул и вскоре, подъехав ближе, увидел аварию на дороге. Хосок выходит из машины, не знает, кого звать. Он сегодня, идиот, без охраны уехал, сильно к Юнги рвался, потому что срочно с ним поговорить надо. Чон идёт по пустой дороге и не видит ни одной мимо проезжающей машины, а потом оборачивается и на глаза попадается красный грузовик, который въехал в легковой автомобиль, превратив его капот в разбитое яйцо. Хосок бежит к машине, дабы помочь пострадавшим, и по мере приближения видит знакомые номера. Он видел эту тачку не раз… — Юнги!!! Юнги! Шатен со всех ног бежит к автомобилям, кашляет, задыхаясь дымом, что идёт от возгорания. Воспламенилось топливо от утечки при ударе. Повсюду воняет газом, Хосок закрывает лицо локтем, пока бежит к машине, открывает переднюю дверцу и его сердце останавливается вмиг. — Юнги! Хён! Хён! — он не знает, что делать, у него паника. Шуга сидит за рулём, из которого торчит подушка безопасности. По лицу Юнги бежит кровь, его тело прижато к спинке сидения и сдерживается ремнём безопасности. — Хён! Ты меня слышишь? — дрожит голос Чона. Он дрожащей рукой проверяет пульс. Слабый, но есть. Так, если топливо вытекает и газ везде, значит, тачка может взорваться в считанные секунды. Хосок скорее нагибается, отстёгивает ремень с водителя, кашляет от дыма, и пытается аккуратно достать из машины Юнги, чтобы не повредить позвоночник, иначе Мин может на всю жизнь остаться инвалидом. — Терпи-терпи, Шуга-хён, давай же! Не отключайся, блять! Держись, — он берёт друга на руки и вытаскивает из машины. От адреналина колени подгибаются, слёзы уже льются из глаз, но Чон быстро уносит старшего подальше от машин. Юнги без чувств лежит в руках мембера безвольной куклой. Его футболка вся в крови, из головы течёт багровая жидкость, руки раскинуты в разные стороны, везде ссадины и кровоподтёки. Хосок кое-как отбегает от места столкновения на несколько десятков метров, уходит с трассы и кладёт Юнги на землю. А в следующую секунду он слышит оглушительный взрыв. Оба авто взорвались. Огромные языки пламени возносятся в небо, клубы чёрного дыма тянутся вверх, закрывая собой яркую луну. Чон накрыл собой Юнги, пытаясь защитить от огня, чтобы ни одна искорка не попала на Мина. — Шуга-хён! Очнись, — он пытается привести Юнги в чувство, тот бубнит что-то несвязное, его глаза закрыты, а поза тела расслабленная. Хоби трясёт его за грудки, не понимает, что делать. Его руки исцарапаны землёй, лицо измазано копотью от дыма. Он плачет и отчаянно просит Юнги очнуться. — Слышишь меня? Юнги… я… я с-сейчас «скорую» вызову! Не переживай! Надо срочно поднимать всех на уши, вызывать врачей, полицию, пожарных, всю службу безопасности BTS, которые так безалаберно сегодня относятся к своей работе и дают мемберам ездить без охраны. Их всех посадят к чёртовой матери! Юнги начинает что-то тихо говорить, скорее скулить. Всё его тело ужаснулось от удара и сейчас будто сломано изнутри. — Что? Что ты говоришь? — Хоби наклоняется к губам Шуги и слышит: — Ви… Ви… — Ви? Что такое «ви»? Тэхён? Наш Тэхён? — и в следующую секунду Хосок чувствует, как двое мужчин оттаскивают его от Юнги подальше. Он начинает вырываться, но его бьют в солнечное сплетение, отчего он ртом хватает воздух. Поворачивается и видит двух высоких парней в форме телохранителей. — Вы кто такие?! Сука, вызовите «скорую»!!!... Он пытается вернуться к Юнги, решает добежать до своей тачки, в которой он оставил телефон. Он уже не думает, кто эти люди и почему они здесь, но ему не дают сделать и шага, как снова бьют сильнее прежнего. Хосок начинает давать сдачи, выходит нехилая потасовка. Чон бьёт парней отчаянно, до крови разбивая им лицо и пинает по ногам. — Давай, заканчивай с ним, сейчас полиция приедет! — говорит один из мужиков. — Чего?! — Хосок бьёт говорившего, но не успевает нанести следующий удар, как получает от второго, подлетевшего сзади, укол в шею. Боль от препарата адская, но недолгая. Зрачки его сразу мутнеют, Хосок делает шаг и перед тем, как упасть, он видит горящие шины авто и лежащего на земле Юнги с закрытыми глазами. Хоуп вместе с ним захотел закрыть глаза навсегда.The end flashback
Чон потирает лицо руками и шмыгает носом. Джи Хун забирает с его колен папку с бумагами и протягивает бутылку воды. — Ты пьёшь то, что врач тебе прописал? — Да, — кивает Хосок, после того, как сделал глоток. — Но только когда особенно плохо. Я не собираюсь садиться на таблетки. В машине воцарилось напряжённое молчание, но вскоре его нарушил Хосок. — Постарайся выяснить, кто дал команду зачистить следы и выставить всё, как несчастный случай. Мне нужно знать, кто этой мрази помогал. — Я этим как раз и занимаюсь. — Хорошо, тогда до связи! Они обмениваются рукопожатиями, и Хоби выходит из автомобиля. Джи Хун уезжает, визжа шинами по полу, а Хосок тем временем идёт к месту, где припаркована его машина. — Привет, Хоуп, — слащаво улыбается Сухо, выходя навстречу в сопровождении охраны. — Где твои телохранители? Один гуляешь… Так тебя твои девочки-фанатки украсть запросто могут. Чон останавливается и зеркалит его улыбку, сложив руки в карманы пальто: — А ты, я посмотрю, всё ссышь за безопасность. Правильно, — подходит ближе к парню и прямо в глаза смотрит. — Ведь никогда не знаешь, что может случиться завтра. Будь осторожен, не забывай оглядываться, Чун Мён! Сухо скалится и идёт дальше, пока послушные псы в чёрно-белых костюмах бегут за ним. Хосок смотрит ему вслед и мысленно обещает закопать его, как скот.***
— Компании «FILA» и «Samsung» предлагают сотрудничество за рекламу в Вашей дораме. Что мне им ответить? — вещает голос из динамика телефона на громкой связи. — Откажи деликатно, — отвечает Чонгук и поворачивает руль, всматриваясь в здания офисов. — Мы и так уже заключили контракт с производителем мягких игрушек, думаю, ещё одна реклама будет лишней. Мы им то дали согласие только потому, что 30% от их продаж уходит в детский благотворительный фонд. Поэтому скажи, что у нас уже всё расписано, но как-нибудь в следующий раз мы обязательно с ними свяжемся. — Хорошо, понял. Гону на том конце провода всё записывал в блокнот, судя по звукам чирканья ручки по бумаге. Чонгук в это время паркуется возле одного из многоэтажных центров и дожидается Чимина, который вот-вот должен выйти. — Тут ещё такое дело, — замешкал помощник. — Ким Тэхён предлагает сделать саундтрек к фильму. — А он не слишком много хочет?! — восклицает Гук. — Я же сказал, что саундтреком будет "Still With You". Мы его уже утвердили. Всё. Точка. Пусть даже не рассчитывает. — Ладно-ладно, я ему передам. Так, у меня пока всё. До связи! Чонгук нажимает на красную кнопку на экране смартфона и откидывается на спинку сидения. Сегодня был довольно тяжёлый день, были важные встречи с дистрибьютором, арендодателями и деятелями кинематографии. Гуку, как продюсеру, приходится подписывать кучу соглашений, где он должен оговорить условия дистрибьюторского процента, контролировать расходы по выпуску картины, знать количество копий, которые собираются выпустить и многое другое, отчего голова уже гудит. Пока Чон бегает по встречам, съёмками занимается его сонбэнним. Звукорежиссёры замучали звонками, а тут ещё и Тэхён со своими идеями. Нет, Тэ часто предлагает сделать крутые вещи, чтобы было бомбическое кино, но иногда выкидывает странную несусветную хрень, по типу перекрасить главной героине волосы в рыжий, чтобы «добавить больше страсти». Благо, обстановку разряжает Хосок, когда заглядывает в гости с вкусной едой из ресторана, тем самым гасит долг за спасение. Он много шутит, улыбается и дарит необходимую моральную поддержку, так сейчас нужную младшим. Если подумать, Хосок всегда чутко реагировал на мучения других, особенно своих любимых младших. Он всегда готов был ради их комфорта причинять себе неудобства. Он отдавал последнюю банку воды на тренировке Чимину, несмотря на то, что сам умирал от жары, пропускал Тэхёна первым в ванную, хотя сам валился с ног от усталости, занимался танцами с Чонгуком всю ночь, а на утро привычно всем улыбался. И до сих пор он оберегает своих мемберов. Про Ханбина ничего не говорит, отмахивается, что сам всё решит, и чтобы донсэны в это дело не лезли. А они не возражают, у них своих дел вагон и маленькая тележка. — Привет, — залетает в машину Чимин и снимает чёрную защитную маску. Чонгук смотрит на него и замечает румянец на щеках, лёгкий макияж, выделяющий уголки глаз, а блеск на губах придаёт им сочность. Он одет в джинсы, рубашку и пальто, стиль строгий, но свежий и приятный. Таким красивым Чонгук не видел Чимина давно. — Как прошло? Долго упрашивали поработать с ними? — Так, давай я тебе всё по дороге расскажу. Рейс Джина перенесли на час раньше, поэтому надо срочно гнать в аэропорт, — говорит Пак, пока пристёгивается. — Как на час раньше? Твою мать! Гук стремительно заводит двигатель, и автомобиль выезжает на дорогу, обгоняя другие машины. Чёрт, надо успеть. Надо попытаться. — Ох, в общем, они предложили хорошие условия, и я согласился, — выдаёт Чимин, глядя в окно и замечая, как в небе медленно появляется луна. — А что, я не против поработать с малышами, поделиться своим опытом. — Компания другая, не боишься, что господину Бану это не понравится? — Я хоть и являюсь акционером, однако, напрямую ему больше не подчиняюсь. Я сам по себе. — Умно. Только всё равно будь осторожен. — Волнуешься? — Чимин стрельнул в младшего глазками, а потом понял, что это выглядит, как флирт, и сразу перевёл взор на дорогу. Они так и продолжают общаться, словно обычные друзья, но взаимные взгляды уже стали восприниматься по-другому. Чимин не хочет разбираться сейчас со своими чувствами, в этой области он пока плывёт по течению, предпочитая занимать всё своё время работой. Ему пока не хочется переезжать от Гука, неприятные сны всё ещё мучают Чимина, но уже не так часто, потому что близкий человек рядом, тот, с кем жил бок о бок столько лет, придаёт ему силы, пусть даже если этот самый человек до дрожи тебя хочет. Жизнь, кажется, потихоньку налаживается. Даниэль делает всё возможное, чтобы все вокруг заново заинтересовались Пак Чимином. Шумиха вокруг распада BTS всё ещё не утихает, зато ребятам регулярно приходят предложения о сотрудничестве, и не только в Корее, но и за рубежом. Чимин провёл две фотосессии, одна из которых для местного журнала на обложку номера в следующем месяце. Журналисты вспыхнули идеей взять у «вернувшегося в мир» Чимина интервью, но их Пак отодвигает на потом. Он ведь осознаёт, что они тут же начнут расспрашивать о группе, о Юнги, о его личной жизни и той аварии, которую он всеми силами пытается забыть, закрыть, как прочитанную книгу, и больше никогда не вспоминать. Спокойно отвечать на подобные вопросы он ещё не готов. Пока Чимин решил отвлечь себя подготовкой трейни на шоу, которое запускает одно из известных агентств по производству айдолов. Чимин счёл это хорошим опытом и стимулом развиваться дальше. — Так ты туда сколько ездить будешь? — спрашивает Гук, периодически поворачивая голову. — Два месяца. Столько будет длиться шоу. — На какой день назначен запуск? — Эм, кажется в середине мая. Даниэль ещё уточнит, потому что предупреждали, что могут передвинуть дату. Чонгук замолчал, пожевал собственные губы и только сейчас понял, как сильно он не хочет его отпускать. Гук так привык за все эти годы находиться рядом с Чимином, когда они вместе с группой спали в одной машине, кушали, тренировались, отмечали дни рождения, выступали и отвечали на глупые вопросы интервьюеров, что сейчас отъезд Чимина на целых два месяца за город, где будут проходить круглосуточные съёмки, как ножом по сердцу. Да, за те восемь месяцев, что Пак находился дома, Чонгук мог себе позволить только один видеозвонок раз в неделю, так как и у самого были дела, а Чимину всё же требовалось время побыть одному. Он очень рад, что его любимый хён приходит в норму и теперь чаще улыбается, работает в своё удовольствие, иногда ходит с ним в тренажёрку, а когда есть время — готовит вкусную еду. Чонгук наслаждается его присутствием в своей жизни, ему достаточно всего лишь наблюдать Чимина, видеть его каждое утро и смотреть кино, лёжа на диване, по выходным. Раньше их связывала группа, а теперь что? Те объятия на кухне всё ещё не выходят из головы. Зачем Чимин так издевается над ним? Знакомый мотив льётся в уши, когда Чимин с тоскливой улыбкой делает радио погромче, где играет песня BTS «Run». — В тему, блин, — хмыкает Чонгук и на автомате подпевает. Всё ведь так. Эта песня сейчас хорошо отражает внутренние переживания Гука. Это ведь и вправду бег по кругу идиота, обезумевшего от любви. Он влюблён так сильно и так отравляюще, что готов бежать по первому зову, сделать всё, что Пак захочет. Чимин одним взмахом ресниц заставляет его бежать изо всех сил, пусть и «ноги уже изранены». Он не заваливает Чимина подарками в розовых коробочках, лепестки роз в ванной не разбрасывает, зато старается поддерживать во всём и не спешить, не давить, как просил его Чимин. Он, возможно, и поплачет когда-нибудь, но пока есть ещё силы держать всё в себе, чтобы ни коим образом не спугнуть, не обидеть, не потерять шаткое доверие. Знает, что поступает ужасно, знает, что потом будет хуже, когда Чимин узнает правду, но потом это потом, главное сейчас. — Я не думал, что её до сих пор крутят на радио, — говорит Чимин, музыку слушает и в смысл вникает. Как давно они пели эту песню, божечки. Воспоминания и впрямь как высохшие цветы превращаются в пыль, вот только надо пытаться взрастить новые, создать целый цветущий сад в своей душе, иначе тьма внутри полностью поглотит. Песня заканчивается, следует трек зарубежной певицы, а позже ведущий на радио говорит: — Итак, дорогие друзья, а мы продолжаем нашу рубрику «Поставьте песню», и прямо сейчас до нас дозвонилась слушательница. Добрый день, говорите, Вы в эфире! — Здравствуйте, — слышится голос молодой девушки. — Здравствуйте, как Вас зовут? — Юна. Ан Юна. — Добрый день, Юна. Какую бы Вы хотели заказать песню? — Мне так нравится ваше радио, поставьте, пожалуйста, трек группы BTS «Not Today»! — Благодарим за звонок, Юна, очень рады, что слушаете нашу радиостанцию. И сейчас прозвучит полюбившийся миллионам людей по всему миру трек знаменитой айдол-группы, покорившей наши сердца. Ведущий замолкает и из колонок автомобиля полилась громкая музыка. Чимин и Чонгук, переглянувшись, улыбаются и делают погромче. Не успела прозвучать партия Гука, как его телефон завибрировал в кармане. На экране высветилось имя начальника безопасности, который вместе с остальной охраной ехал в чёрном «AMG» прямо за ними. — Господин Чон, у нас проблемы, на хвосте два джипа, — раздался грубый голос в трубке. Чонгук глянул в зеркало заднего вида, затем в боковое и увидел, как за вторым «мерседесом» маячили два джипа, которые набирали ход. Хреново. — Номера пробили? — Да, это журналисты. Думаю, Вы навряд ли планировали встречу с ними. — Естественно, — шипит Гук, им сейчас лучше не светиться лишний раз. Достаточно того, что два дня назад СМИ опубликовали информацию о том, что с ним живёт Чимин, разнося многочисленные сплетни, тем самым подогревая интерес публики, растормошили фан.аккаунты, разбудили фанатов и заставили их с новой силой заговорить о знаменитых парнях, которые теперь обсуждают возможную любовную связь Чонгука и Чимина. Пиздец был в том, что это правда. Чон пытается быстро придумать план, как не попасть в неприятности на ровном месте. — Так, я попробую оторваться, а вы задержите их. Нам надо проскочить. — Вас понял. Телохранитель оборвал связь. Чонгук схватился обеими руками в кожу на руле и нажал педаль газа, отчего машину резко дёрнуло. — Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает Чимин. — Журналисты преследуют. Попробую вырваться. — У-у, наконец-то, весело, — заёрзал в кресле Пак. Он посмотрел в боковое зеркало, а потом полный энтузиазма прибавил громкость на радио, где уже был слышен припев «Not Today». Автомобиль Чона набирал скорость, маневрируя в общем потоке машин. Им сигналят, орут что-то вслед. Скрип тормозов, поворот, встречное движение. «Не умирайте. Не спрашивайте. Просто орите! Нет, не сегодня! Не сдавайтесь, не плачьте. Поднимите руки! Нет, не сегодня. Эй, нет, не сегодня, Эй, нет, не сегодня, Эй, нет, не сегодня! Прицельтесь! Готовы! Огонь!» Они вылетают на перекрёстке, перестраиваются на другую сторону, чудом избегая столкновения с фурой. Чимин вжимается в кресло, едва удерживаясь от падения. В зеркале заднего вида только старый «Форд» дедули, но Чонгук не останавливается, его бьёт адреналин, и он прибавляет ещё газу, выезжая на трассу, ведущую прямо в аэропорт Инчхон. «Я доверяю тебе – ведь ты рядом со мной! Вместе мы не умрём!» Чимин с улыбкой смотрит на Чонгука, ловит его взгляд, а потом берёт его руку, переплетаясь с ним пальцами. Скорость. Энергетика внутри бешеная. Они ещё сильнее за руки держатся и с улыбкой смотрят через лобовое стекло. «Я доверяю тебе – ведь ты рядом со мной! Вместе мы не умрём! Я верю в мир, где мы вместе. Я верю в BTS! Прицельтесь! Готовы! Огонь!» — Бросай машину прямо здесь, иначе не успеем! — восклицает Чимин через какое-то время, отстёгивая ремень безопасности и спешно ища глазами необходимого человека, как только они подъезжают к аэропорту. — Ага, если я её тут брошу, её на штрафстоянку отправят. И хрен мы потом до дома доберёмся. — Тебе дороже машина или хён? Аргумент. Чонгук показательно вздыхает и, плюнув на всё, останавливает машину на первой же обочине, они с Чимином, будучи в защитных масках на лицах, вылетают из авто, Чон успевает поставить «свою крошку» на сигнализацию и поспешить за Паком. Международный аэропорт Инчхон огромен, это крупнейший авиационный узел страны и один из крупнейших аэропортов мира, так что тут с лёгкостью можно потеряться, особенно неместному человеку. Но BTS тут были не раз, поэтому довольно хорошо ориентируются. Даниэлю пришлось в лепёшку расшибиться, чтобы узнать, каким рейсом летит Ким Сокджин, потому что эта информация хранилась в строжайшем секрете, дабы фанаты и журналисты не докучали и не преследовали, хотя от утечки инфы никто не застрахован. — Вон он, вон он, вон он, — залепетал Чимин, показывая пальцем вперёд, и понёсся за удаляющейся фигурой, окружённой охраной из шести человек. Чонгук распахнул полы своего дорогущего пальто цвета воронова крыла, чтобы удобнее было бежать, и присоединился к догонялкам хёна. Чимин нёсся со всех ног, боясь не успеть, на его лице отражались все эмоции — от радости до ужаса. В двух метрах от штата охранников он закричал: — Джин-хён, Джин-хён! Ким, не дойдя до паспортного контроля, оборачивается на крик, охранники тут же выстроились, приготовившись защищать его, но Джин приказал им отступить и пропустить к нему бегущего мальчишку. Да, он всё ещё был для него именно тем мальчишкой, что был до дебюта, и остался таким же — боящимся тараканов и любящего запрыгивать на Джина, как обезьянка. Впрочем, так Чимин и делает, когда подбегает к нему и вешается на шею, обнимая широкие плечи. — Чимин, что ты тут…? Слезь с меня! — Джин пытался выпутаться из объятий младшего, но понимал, что это бесполезно, пока в ответ не обнимет и не погладит по спине. — Как ты меня вообще узнал? — Мы столько лет вместе, я тебя и в темноте найду, — буркнул младший, вцепившись в него как коала в веточку. Сокджин не снимает маску с лица, прячась под козырьком кепки. Затем он смотрит на подбежавшего Чонгука, приветственно обнимает макнэ и спрашивает, в чём дело. — Хён, надо поговорить. Эм, как дела? — Да какой там говорить, — махнул на Гука Чимин и повернулся к Джину. — Тебе нельзя лететь в Милан. И вообще нельзя летать. Не знаю, сегодня только или теперь на всю жизнь, но сегодня ты точно никуда не летишь. — Чего? Чимин, ты не заболел? — для достоверности Джин потрогал лоб Пака, но тот был в порядке. — Джин, послушай! Я просто… — Чимин набирает воздуха в лёгкие и пытается взять речь под контроль. — Тебе нельзя лететь сегодня. Ты остаёшься в Корее. — Это кто так решил? — спрашивает Сокджин. Охранники в это время поглядывают на людей вокруг, которые уже начинают доставать свои смартфоны. Опытные АРМИ даже в масках и мешках из-под углей узнают своих кумиров. — Юнги, — выпаливает Чимин прежде, чем думает. Сокджин громко вздыхает: — Юнги? Ты в своём уме? — Так, у нас ещё есть время. Давай я тебе всё расскажу, а ты уж решишь сам. Сокджин посмотрел на стоящего рядом Чонгука, тот только кивал словам Пака, поэтому старшему ничего не оставалось, как отойти в сторонку и выслушать этих двух оболтусов, которых, видимо, мало воспитывал. Младшие уложились в семь минут, говорил, в основном, Чимин, активно жестикулируя, и в конце с искренностью в дрожащем голосе просил Джина прислушаться к его словам, потому что ситуация с Хосоком и неслучайные совпадения в ней о многом говорят. Ким пытался осмыслить всё услышанное, стоя посреди туалета, который они с парнями нагло отжали у посетителей, и сложив руки в карманы куртки. Охранник, держащий чемодан Джина, стоял у двери и никого не впускал. — Даже если всё так, как вы говорите, я всё равно не могу не полететь. У меня контракт с агентством, вы хоть понимаете, на какой штраф я попаду? — внимательно смотрит Джин на младших. — Мы всё оплатим. Это не проблема, — подал голос Чонгук. Чимин стоит перед хёном и зарывается пятернёй в чёлку: — Джин, мы всё оплатим, только прислушайся ко мне сейчас. Прошу тебя! Ты пойми, мы не идиоты какие-нибудь, чтобы отрывать тебя от дел, от карьеры модели, которую ты теперь выстраиваешь, мы всё прекрасно понимаем и уважаем тебя и твою работу, но если встаёт вопрос о твоей безопасности, то я не могу стоять в стороне и наблюдать. Ким мечется глазами по туалету, чешет левую бровь и задумывается. Чонгук, Чимин и Тэхён, если вспомнить, очень любили иногда устраивать розыгрыши для мемберов, те попадали в каверзные ситуации, а младшие только надрывали животы со смеху. Но таких рассказов о вещих снах, в которых Юнги предупреждает об опасности, и как всё магическим, мать его, образом сбывается, ещё не было. Да и Чонгук ещё никогда не был так серьёзен в своих словах, а на внутренние переживания Чимина, которые отражались на его состоянии в данный момент, смотреть больно. И даже если это опять дешёвый пранк, чтобы вспомнить былые времена, когда Сокджин гонялся за ними с тапочком в руке, грозясь запихать его им в задницу, он всё равно не отступится от своего принципа верить самым близким людям. А мемберы для него близкие, родные. — Вы сказочные придурки, — выносит вердикт Джин, достаёт из кармана телефон, набирает номер и подносит к уху. — Хёри, я никуда не лечу. Сегодня, по крайней мере … По личным обстоятельствам … Да не ори, знаю я! Отмажешь перед директором? Я потом сам с ней свяжусь, объясню ситуацию … Да, хорошо … Ты лучшая! С меня причитается … Пока. Сокджин сбрасывает звонок и убирает телефон обратно в карман. Цокает и закатывает глаза, поражаясь наглости макнэ-лайна, которые так ловко добиваются от него всего, что хотят, уже тысячу раз проклинал свою доброту и отзывчивость, но ничего с собой поделать не может. Чимин радостно кинулся обнимать хёна, Чонгук поддержал его порыв, и вот уже двое парней присосались к нему словно две пиявки. — Так, теперь надо выйти как-нибудь незаметно, а то фанаты нас уже вычислили. Всё благодаря вам. Он кивает телохранителю у двери и тот связывается со своими людьми, что остались снаружи, по рации, чтобы те доложили об обстановке. — Джин, ты самый лучший хён, — улыбается Чимин, у него от радости и облегчения аж глаза в щёлочки. — А вы два самых худших донсэна! — Которые тебя очень любят, — добавляет Чонгук. — Не надо так лыбиться, неустойку сами оплатите, понятно? Я из-за вас такой европейский контракт просрал. — Да ладно, хён, за тебя агентства ещё драться будут. — Уже, — усмехается старший, потом обнимает обоих парней за плечи и говорит: — Меня заебали с этой диетой, хочу стейк и пиво. — Тогда поехали к нам, — предложил Гук и все дружно поддержали его идею. Но «поехали» было громко сказано, ведь машину Чонгука всё-таки забрали на штрафстоянку.***
Чимин трёт виски в надежде, что головная боль пройдёт, потому как было ощущение будто на него надели каску и беспощадно бьют молотком. Удары глухие, но всё равно больно. Пак проходит в гостиную, видит неразобранный чемодан в углу и запинается о пустую бутылку вина, затем оглядывает пространство — «чушатником» назвать было бы вернее — и видит журнальный столик, заваленный пустыми коробками из-под пиццы, куриных наггетсов, а также боксы от лапши и ещё кучу салфеток, палочек, не говоря уже о разбросанных бутылках пива около дивана, где мирно посапывал Сокджин, уткнувшись щекой в декоративную подушку, пока его рука свисала сосиской к полу. Вчера вечером, когда друзья спорили, кто быстрее уснёт от количества выпитого алкоголя, проиграл именно Джин, завалив на диван свою тушку «на минутку». Тащить такого крепкого и тяжёлого хёна даже пьяный Чонгук не смог, поэтому решили оставить его здесь. Чимин тепло улыбается, вспоминая, когда в последний раз так напивался с мемберами, гладит Кима по макушке и бредёт на кухню в поисках таблеток от похмелья. Он находит таблетки в шкафу над микроволновкой и, когда наливает воду в стакан, видит стоящего в проходе Чонгука. Чимин отводит взгляд от его голого торса. Гук широко зевает, потом ласкает взглядом свободную пижаму на старшем и говорит: — Доброе утро. — Ага, — кивает Чимин, бросая пилюлю в стакан, которая мгновенно растворяется и шипит, окрашивая воду в лимонный цвет. — Тебе развести? — Давай, а то башка сейчас лопнет. — Нехрен столько пить. Сам вчера бил себя в грудь и говорил, что выпьешь три рюмки соджу подряд и ни разу не зажмуришься. — Не напоминай, а то меня сейчас стошнит, — ноет Чонгук, чувствуя, что скоро точно придётся бежать в туалет. Чимин подаёт ему стакан со спасительным средством и чокается об него своим стаканом. Кислая жидкость заставляет поморщиться и заработать организм в нужном режиме. Парни вспоминают и обсуждают минувший сумасшедший день — погоню от журналистов, то, как они бежали за Джином, а потом вместе с ним пили, кушали и болтали обо всём на свете. Они так душевно посидели, много шутили и смеялись, рассказывали о том, что с ними происходило за те месяцы, что они не виделись, избегая тему Юнги и депрессий ребят от распада группы. Сокджин действительно подписал договор с одним из самых топовых агентств в Корее по моделингу. Руководство давно мечтало заполучить Джина и готово было зубами выгрызать глотки своим конкурентам. Они предложили хорошие условия и возможность роста в данной сфере, потому как это агентство уже давно работает с другими европейскими и американскими компаниями, брендами одежды, обуви, аксессуаров и многих других вещей вплоть до автомобильного производства. Сокджин должен был ехать в Милан на фотосъёмки для линейки новой одежды, но всё испоганили эти два ребёнка. Джин ещё долго ворчал на них по дороге домой, а потом растаял, потому что, как ни крути, безумно соскучился по своим мемберам и хотел провести с ними время. Он очень извинялся, что не связывался с ними, что сменил номер телефона, он тоже некоторое время не выходил из дома. На его эмоциональном фоне также отразилось горе от разрыва единого существа под названием BTS, он совершенно не был готов к такому, хоть и мысли посещали. В армию он идти пока не хотел, несмотря на возраст, потому что желал зарабатывать и развиваться самостоятельно, а отдать «долг родине» он всегда успеет, к тому же недавно принятый закон официально даёт ему это право. — Ох, у меня сегодня однозначно выходной. Хорошо, что я предупредил второго режиссёра ещё вчера, — говорит Чонгук, допивая цветную воду, и оставляет пустой стакан в раковине. Чимин подходит к нему, тянет руку и касается распущенных тёмных волос. У Гука хорошая стрижка, подчёркивающая все его достоинства. Несколько прядей падают на лоб, кончики касаются ушей, и Чимин не может удержаться и не потрогать их. — Мне они так нравятся, — честно говорит блондин, заворожённо лаская взглядом чёлку. — Ты другой. И я смотрю на тебя по-другому. Не знаю, в них ли только дело. — По-другому, это как? — низким голосом спрашивает Чонгук и смело обнимает Чимина за талию, тем самым притягивая к себе. Пак кладёт одну руку ему на шею, а вторая всё ещё трогает волосы. Он молчит на то, что Гук его так откровенно обнимает, стирая грань объятий обычных друзей. Вместо ответа на его вопрос Чимин оставляет пряди в покое и спускается рукой к груди, гладит горячую кожу и идёт вниз, очерчивая пальчиками каждый кубик на прессе. Он сам себе улыбается, вспоминая, сколько девиц хочет так же стоять рядом с Гуком и трогать его, где захочется. Чонгук для них недосягаем, они никогда не увидят всего того, что происходит за закрытой дверью, когда выгоняют всех операторов и когда парни остаются одни. Чимин видел моменты, которые все клялись держать в строжайшем секрете. Это тайны только семьи BTS, состоящей из семи человек. И Чимину льстит, что он видел милые и настоящие вещи, которые делает Чонгук. Да, они все раскрывались перед публикой, были честны перед АРМИ и искренне их любили, но можно было всё равно хоть что-то оставлять себе и никому не показывать. Например, Чимин знает, что иногда Чонгук, когда тоскует по родителям, закрывается в студии, где плачет и хреначит по барабанам, не обращая внимание на ритм. Он видел и радость, и горе, и Чонгук не прав, когда утверждает, что Чимин совсем не обращал на него внимания. Он всё видел, он всё замечал и очень переживал за любую царапинку их макнэ. — Я боюсь испортить тебе жизнь, — шепчет Чимин, продолжая гладить смуглую кожу. — Если тебя не будет рядом, она потеряет смысл, — так же тихо говорит Гук. Похмелье потихоньку уходит, но Чонгук будто снова пьянеет от близости парня, от рук которого кожа плавится. Он резко подхватывает Чимина под попу, тот ахает от неожиданности и руками за шею цепляется. Чон усаживает его на стол и загнанно дышит. Они не обращают внимание на лёгкое головокружение, потому что организму всё ещё нужен прохладный душ и полезный завтрак. Чимин ногами бёдра младшего обхватывает, руки на чужой крепкой груди складывает и поддаётся, когда Гук к нему лицом склоняется. Они в губы друг другу смотрят, одна рука Чона за затылок Чимина ближе наклоняет с одним конкретным намерением. Чимин дрожит и боится, как в свой первый секс, когда страшно от неизвестности, но хочется до невозможности. Он приоткрытым ротиком воздух в себя втягивает, когда губы уже в сантиметре от волнительного поцелуя. — Еб вашу мать! — доносится голос Джина из гостиной. — Быстро идите сюда! Чимин вздрагивает, голову отворачивает и, оттолкнув от себя растерянного Чонгука, со стола соскальзывает. Он в глаза не смотрит, щёки раскрасневшиеся трогает и уходит к Сокджину в гостиную. Гук остаётся в кухне один и стоит, кулаки в стеклянный стол вдавливая, желая разбить его к хуям. Джин, блять, испортил такой момент! Бесит! Не мог минуту подождать. Чону такие силы приходиться прикладывать каждый день, по лепесточку Чимина раскрывать, мелкими шажками к нему подбираться и близость чуть ли не вымаливать. Да он ни за одной девчонкой так не ползал! Он же так популярен, его очень многие хотят, а тут одна конкретная сучка нос воротит и не поддаётся. Сначала думал, что Чимину и впрямь тяжело заводить новые отношения, только-только отходя от старых, а оказывается, он просто играется, скромницу из себя строит. Сука! Из-за него Чонгук уже сам себя теряет, когда в этих глазах тонет. Чонгук, чуть успокоившись, приходит в гостиную и видит, как Чимин и Джин ошарашенно в телевизор смотрят, откуда вещают: — Сегодня ночью самолёт сеульской авиакомпании рейсом Сеул – Милан совершил экстренную посадку в районе деревни Чжэ из-за возгорания одного из двигателей. Из-за отсутствия взлётной полосы самолёт разбил боковую часть, отчего пассажиры получили значительные травмы. Пострадавших, по предварительным данным, насчитывается около трёхсот человек, девятнадцать из них скончались при приземлении. Экстренные службы уже занимаются эвакуацией. Чимин поднимает ноги к подбородку, сидя на диване, и всхлипывает в собственные ладони. Сокджин шумно выдыхает и потирает вспотевший лоб. — Ужас, — произносит Ким, всё ещё глядя в экран телевизора. — Столько людей… — А ты ещё сомневался в моих словах, — хнычет Чимин, не поднимая головы. Джин с сожалением в глазах притягивает к себе плачущего донсэна и обнимает, позволяя оросить его футболку влагой, и успокаивающе хлопает по плечу. Чонгук стоит, подпирая спиной стенку, и закрывает глаза, не понимая, почему так происходит. Этот Юнги, или что там Чимину снится, всё-таки прав. Уже второй раз они оттаскивают друзей от края пропасти. Неужели они и впрямь сейчас на грани жизни и смерти?! Чонгук уже боится снов Чимина, а если это повторится? Кто следующий? А если они однажды не успеют? С Юнги всё так ужасно вышло, но никто не знал, что так будет, никаких предупреждающих снов не было, а теперь ответственность больше, потому что знают, потому что есть шанс предотвратить катастрофу. Теперь уже не до шуток. Надо разобраться, какого хуя это всё происходит. И Чонгук знает, у кого можно взять информацию, вот только ответят ли ему на этот раз.***
Тихими шагами Чонгук проходит вглубь оборудованной комнаты и закрывает за собой коричневую дверь. Тут темно, особенно если учесть, что стены отделаны под дерево, как и пол с паркетом. На улице уже давно вечер, шторы на широком окне задёрнуты, на тумбочке стоит лампа с тускло-оранжевым цветом и только она освещает пространство. Чонгук подходит ближе и вцепляется пальцами в ножной белый бортик кровати, который ежедневно обрабатывают дезинфицирующими средствами. Всё здесь должно быть по высшему разряду, за этим непрестанно следит нанятый Чоном человек, который обеспечивает сильнейшую охрану и должный уход. — Здравствуй, — тихо произносит Чонгук, глядя на свои дрожащие руки, костяшки на которых побелели от напряжения. В душе такой ураган, что не описать словами. — Давно я не приходил к тебе. Прости, не всегда бывает время для визита. В ответ на свои реплики Чонгук вот уже который месяц получает тишину, разбавленную приглушённым и коротким «пик» кардиографа, что стоит рядом с кроватью. От него идут длинные датчики, а на экране всё та же зелёная кривая линия, показывающая движения сердца, которое неумолимо бьётся. Чонгук снимает с себя маску, так как хотя бы в этой палате частной секретной клиники Сеула для значимых лиц страны он может не прятаться. Видеокамеры здесь поставлены в двух противоположных углах комнаты под потолком, но записи передаются только лично в руки доверенного лица Гука, и никто их больше не имеет права просматривать. Чонгук садится в удобное кожаное кресло около журнального столика и закидывает ногу на ногу. Он смотрит на то, как Юнги, облачённый в белую пижаму, лежит на койке и через кислородную маску медленно дышит, пребывая в крепком сне. В его руку воткнута игла, через которую из капельницы поступают питательные вещества, поддерживающие жизнь. Хм, Чонгук теперь понимает, как дорого стоит эта самая жизнь, если посчитать сколько денег у него уходит на то, чтобы Юнги оказывали должный уход, и чтобы никто не узнал о том, что он жив. Мин Юнги, тот, кого весь мир считает мёртвым, вот уже более девяти месяцев со дня аварии находится в коме и ещё ни разу не открыл глаза. Чонгук, как только привёз его сюда, отчаянно молил, чтобы хён проснулся, но он не отвечал на его просьбы, решив просто заснуть. Всем известно, что из комы выходит тот, кто этого действительно хочет. В данном случае медицина бессильна, лучшие врачи делают всё, что могут, однако, всё зависит лишь от пациента, от его желания жить. — Не вини меня в произошедшем, — говорит Чонгук, отводя взгляд в сторону. — Ты и сам знаешь, у меня не было выбора. Никто бы не смог пойти на это. Ты сам учил меня быстро принимать правильные решения и не теряться в экстренной ситуации. Я помню все твои советы, Шуга-хён. И готов дальше слушать их от тебя. Раньше я просил, чтобы ты поскорее пришёл в себя, чтобы мы вместе разобрались с этой хренью. Я устал бороться за правду, эти сволочи молчат. Господин Чин пытается найти ниточки, но это ебаное правительство всё уничтожило подчистую. Чонгук тяжело вздыхает, потом встаёт и подходит к кровати сбоку. Он бежит глазами по стройной фигуре Мина, затем склоняется, опираясь руками в чистую постель. Его лицо теперь находится на максимально близком расстоянии, рука нежно гладит тёмные пряди на лбу. Он смотрит в закрытые глаза Юнги, наблюдает, как он дышит сквозь маску и как его лёгкие чуть-чуть приподнимаются на каждом вдохе. — Знаешь, хён, «семь» и впрямь счастливое число, которое преследует каждого из нас. Именно столько минут ты был мёртв. Врачи в той «скорой» успели зафиксировать твою смерть, а потом… твоё сердце снова начало биться. Чудо, не иначе. Хотя… чудом было суметь скрыть всё это, — Чон ласково гладит пряди на лбу спящего пациента и мягко улыбается. — Ты воспитывал меня, как сына. Наверное, я должен попросить прощения за то, что влюбился в твоего парня. Хм, но я не буду. Знаешь, сегодня я пришёл, чтобы спросить у тебя, не ты ли каким-то ебаным магическим образом подвергаешь наших мемберов опасности? Может, ты и спасаешь, но… не знаю, всё это так сложно. А вообще… хочу узнать, почему даже после своей якобы смерти ты тревожишь Чимина? Он не заслуживает постоянно страдать, вспоминая тебя. Ты так яро не хочешь, чтобы он был со мной? Неужели я хуже тебя? Это не я изменял ему с лучшим другом … Молчишь? Сказать нечего? Тогда я тебе скажу: Отстань от него! Перестань ему сниться! Я делаю всё, чтобы он забыл тебя, а ты умудряешься до сих пор его удерживать. Знаешь, как я тебя ненавижу за это? Я не отдам тебе его, слышишь?! … М, а знаешь, я попрошу тебя кое о чём. Не просыпайся! Сиди в своей коме сколько тебе хочется, прячься и дальше в своём мирке от суровой реальности, от проблем, но только до тех пор, пока Чимин окончательно не будет моим. Хён, я не злюсь, я просто заберу своё. Ты всё равно уже ничего не сможешь сделать. Я буду хранить эту тайну до последнего, но от своего плана не отступлю. Он будет моим. Не переживай, я буду хорошо о нём заботиться. Поверь, со мной он будет счастлив. Ты даёшь ему только слёзы, а я дам ему счастье. Юнги по-прежнему молчит и медленно дышит в кислородную маску, а датчики, прикреплённые к его груди, дают сигналы в кардиограф. Всё одно и то же: пик – пик – пик… — Ты словно тень, призрак! Ты есть, но тебя словно и нет. Люди не видят, не слышат и, возможно, не узнают. Твоя душа и твоё тело в дисбалансе, Юнги, и нет возможности прекратить это. Выстрелить себе в висок или повеситься. Похоже на пытку, правда? Твоя душа повисла в воздухе, а тело… его охраняю я. Думаю, это хорошая плата за то, чтобы ты не мешал мне на пути к Чимину. Я заберу его, — Чонгук улыбается, как сам дьявол, наклоняется и целует Мина в лоб. — Спи, дорогой хён. Спи! Чон отходит от больничной койки, надевает чёрную маску на лицо, а голову скрывает под капюшоном куртки. У двери кидает короткий взгляд на лежащего парня и выходит из комнаты, около которой круглосуточно стоит охрана, которая даже не в курсе кого охраняет. Почти никто не знает, кто здесь лежит. И откроется ли когда-нибудь истина — неизвестно.