A kind of magic

— И, видимо, я задолжал тебе не только кофе, но и объяснения. Блейн сложил руки на груди и медленно кивнул. Кто бы мог подумать, что обычный рабочий вечер выльется в то, что он и его привлекательный, но порой уж очень загадочный коллега окажутся заперты в театре, когда за окнами бушует метель? Андерсон огляделся вокруг, словно ища, куда можно присесть, но Курт его опередил и притащил два стула из смежной с мастерской комнаты. Он приглашающим жестом указал на стул, но Блейн покачал головой и заметил с улыбкой: — Не знаю, как тебе, но мне кажется, что вся твоя модная и несомненно дорогущая обувь не заслуживает такого к себе отношения. Курт понимающе хмыкнул и согласно кивнул: — Да уж, завтра я себе не прощу, что в истерике устроил тут такой бардак. Вдвоём они в считанные минуты собрали обувь Курта и разложили по коробкам. Хаммел смущённо объяснил, что ещё со студенчества за ним водится невозможная тяга к обуви, и каждый раз в Чёрную пятницу он едва сдерживается от того, чтобы не пополнить свою и так немалую коллекцию ещё несколькими парами. — Это явно сильнее меня, — со смехом признался Курт. — Ведь вся обувь даже не помещается в мою гардеробную, поэтому часть я храню здесь. И это, на самом деле, выручает — кое-что мне удаётся задействовать в спектаклях. Так что у этой обуви жизнь куда более насыщенная, чем у её владельца. Блейн вопросительно выгнул бровь: — Да неужели? Курт притворно застонал и закрыл лицо ладонями. — Чёрт, ладно. Это уже ни в какие ворота… — Он вмиг посерьёзнел. — Садись, а я сделаю кофе. Мы тут явно надолго… Курт скрылся за шторой, и вскоре из соседнего помещения раздалось ворчание кофемашины, скрип шкафчиков и перестук чашек, сопровождаемый тихим бормотанием Хаммела. Блейн выглянул наружу и едва не столкнулся нос к носу с Куртом, в руках у которого были две больших чашки с горячим кофе. — Если захватишь с кухни пакет зефирок, будет здорово, — выдохнул Курт и протиснулся мимо него обратно в мастерскую. Блейн очутился на импровизированной кухне, которая одновременно служила комнатой отдыха Курту и команде: несколько белых навесных шкафчиков, спрятанный в стенной нише холодильник, угловой гарнитур со встроенной плитой и раковиной, примыкающий к окну небольшой круглый стол и примостившийся рядом с ним диванчик, накрытый мягким даже на вид пледом — вся мебель выглядела незатейливо, но от неё так и веяло какой-то едва уловимой самобытностью. Блейн с нежностью провел рукой по столику — казалось, что дерево напиталось теплом… Он прикрыл глаза и представил на секунду, как полный энтузиазма Курт штурмует блошиные рынки в поисках то круглого столика, то симпатичных тарелок, а вот диванные подушки Хаммел наверняка сшил сам, думал Блейн, подходя к дивану. Но он быстро опомнился и, открыв глаза, схватил со стола пакет зефира, глубокую миску и покинул кухоньку. — Я уж думал, ты там заснул, — заметил Курт. По тону Хаммела было понятно, что он уже не рассержен, может лишь немного устал — Курт мягко усмехнулся и придвинул к Блейну стул: — Ну-ка, не стой столбом, садись, а то кофе остынет. Блейн закатил глаза, но подчинился. — Итак… — Вот именно, «итак»… — Курт вмиг смутился и покрутил в руках свою чашку. — Только, пожалуйста, не осуждай. Это первый раз, когда я рассказываю о чём-то таком едва знакомому человеку. Курт уставился на свои руки, сжимающие нагретый фарфор и ощутил тёплое успокаивающее прикосновение к своему колену. Подняв голову, он встретился взглядом с Блейном: карие глаза смотрели прямо, неотступно, прямо в душу, и Курт понял — сейчас или никогда. — Знаешь, когда я рос в Лайме, Огайо … При этих словах Блейн улыбнулся и покачал головой, словно вспомнил что-то, но Курт чуть крепче сжал чашку и продолжил: —… то постоянно чувствовал себя другим, как будто я не принадлежу этому месту, этому городу. До старшей школы у меня и друзей-то не было, но меня всегда спасало умение создавать в своей голове невидимый мир, в котором меня принимают, в котором безопасно. И я… Я долго верил в сказки, особенно завидовал принцессам, у которых были феи-крёстные. Как говорила моя мама, если очень сильно верить и стараться, то можно добиться даже невозможного. Сейчас и вспоминать смешно, но тогда, в 10 лет, я всерьёз написал фее-крёстной письмо, спрятал его под подушку и лёг спать. На утро, конечно же, его там не было, наверное мама потихоньку забрала… Прошло 16 лет, я и думать о нём забыл, пока неделю назад возле театра на меня не набросилась совершенно невозможная женщина. Ты хоть знаешь, сколько в Нью-Йорке психов? Блейн со смехом пожал плечами: — И ты мне это говоришь? Я с 18ти живу в Бруклине, всякого навидался. Курт улыбнулся в ответ и сделал глоток кофе, а затем продолжил: — Самая невозможная из всех — Рэйчел Берри. Я мог её проигнорировать, оттолкнуть, накричать… Но, знаешь, почему-то я её выслушал. Понятия не имею, что на меня нашло. Просто когда она, эта маленькая сталкерша в платье, похожем на свадебный торт, достала моё старое письмо, я не мог не поверить. Понимаешь? Курт поёрзал на стуле и отставил чашку на полку. Блейн слушал внимательно, чуть склонив голову к правому плечу, и постукивал кончиками пальцев по ободку своей чашки. — Но когда она достала второе письмо, с твоим именем на нём… — Блейн прищурился, но не стал перебивать. — А потом ты стал появляться буквально повсюду, я не знал, что и думать. Но почему-то решил дать Рэйчел шанс. Она незаметно стала частью моей жизни, как будто так и было всегда. Эта фея невероятно раздражает, особенно своими песнями в 6 утра и привычкой везде совать свой любопытный нос, но… Я поверил ей тогда, верю и теперь. Хотя и злюсь по-прежнему. Это она практически толкнула меня под поезд, стащила мой мобильник и уменьшила абсолютно всю мою обувь… И всё ради идеи фикс — свести нас вместе из-за этих дурацких писем. Курт зажмурился на секунду и, открыв глаза, смущённо добавил: — Ладно, теперь можешь осуждать. Блейн подвинул свой стул поближе и взял его за руку. — Мне кажется, это очаровательно. И ты очаровательный. — Курт покраснел и выдохнул, отворачиваясь и пряча взгляд, но Блейн, протянув руку, ласково взял его за подбородок и повернул лицом к себе. — Эй, тебе нечего стыдиться. Все те, кто не обращал на тебя внимания в Лайме, просто чертовски много потеряли. Но один парень из Огайо сейчас просто самый настоящий счастливчик, потому что наконец-то пьёт кофе с самым удивительным мужчиной на свете. Курт невольно хмыкнул, но улыбнулся, а Блейн продолжил, не спуская с него глаз: — И самым смелым. Мне ведь так и не хватило мужества признать, что я верил в Санту и фей-крёстных почти до 13 лет, слал им письма каждый год. Из-за этого меня постоянно высмеивал старший брат, таскал эти письма, но мне было наплевать. Мне пришлось самому во всём разбираться… Разбираться в себе. И в какой-то момент я был готов сдаться и перестать верить в сказки. Но судьба видимо, решила по-другому. Блейн нежно провёл большим пальцем по подбородку Курта, а другой рукой крепче сжал его ладонь. — Верить в сказки не стыдно, Курт. Спасибо, что рассказал мне обо всём. В этот миг Курт сжал ладонь Блейна в ответ и протянул вперёд свободную руку, словно желая коснуться его щеки, ощутить под пальцами мягкость и тепло кожи, скользнуть чуть ниже и левее к губам — нежным и манящим на вид. Они оба задержали дыхание как перед прыжком в воду, и… … посреди мастерской снова материализовалась Рэйчел Берри. Глаза совершенно на мокром месте, губы искусаны, а волосы утратили лоск, местами даже спутались и уныло свисали по обеим сторонам лица феи. Курт и Блейн синхронно выдохнули и отпрянули друг от друга, тёплое касание рук осталось лишь смутным воспоминанием. Рэйчел ахнула и с воплем: «Что я натворила!» бросилась обнимать Курта. Хаммел опешил от такого напора и едва не свалился со стула. Берри всхлипывала у него на плече, практически усевшись на колени, рубашка Курта под её щекой моментально промокла насквозь. — Курт, Курт… Прошу тебя, не злись! Я так виновата… Прости меня, пожалуйста… — Конец фразы утонул в рыданиях. Курт осторожно приобнял её и погладил по голове словно ребёнка, убирая волосы со лба. Фея дрожала от рыданий и ещё крепче цеплялась за него. — Я всё испортила… Сью была права, это бесполезная затея… Какая же я глупая, — бормотала она Курту в плечо. Блейн встал со своего места и подошёл к окну. Снаружи раму обрамлял толстый слой снега, а ветер, который ещё совсем недавно неистово швырял ледяную крупу в стекло, с каждой минутой становился тише, пока совершенно не сошёл на нет. Одновременно с тем, как стихал плач Рэйчел, исчезал и ветер, и скоро от неистовой стихии не осталось и следа. О недавней снежной буре напоминали лишь невероятных размеров сугробы по обе стороны Бродвея. Андерсон обернулся и заметил, что Рэйчел успокоилась окончательно и теперь что-то шепчет Курту на ухо, а тот гладит её по спине, кивает и улыбается уголком рта. Берри резко отодвинулась от него, издала радостный писк и, обхватив его за шею, сжала в объятиях. Блейн не смог сдержать довольной улыбки: Курт с Рэйчел, кажется, уладили свои разногласия. Хаммел мягко отодвинулся от Рэйчел, и та разжала объятия, выпуская его. Он подошёл к Блейну и протянул свой мобильный: — Я подумал, что нам хватит ходить вокруг да около, и пора сходить на нормальное свидание. Иначе кое-кто, — Курт скосил глаза на Рэйчел, которая мигом состроила невинную мордашку, — сойдёт с ума и заставит нас силой. Но у меня нет твоего номера… Блейн взял телефон, невзначай коснувшись кончиками пальцев ладони Курта. По коже тут же стайкой рассыпались мурашки. Андерсон шустро вбил свой номер телефона. Карие глаза встретились с голубыми, и Блейн позволил себе невесомо погладить руку Курта, прежде чем вернуть ему мобильный.