Сны Дерри

Ездить на велике просто. Что сложного? Взял и поехал — знаешь же, где у тебя руки, ноги и как нужно крутить педали. Роберт гонял от лагеря к трассе и обратно. Выезжал из тени деревьев, пересекал линию моросящего дождем света и вновь скрывался во мраке у обочины. Дорога под колесами шелестела прошлогодней листвой. Мокрая челка щекотала лицо. Но кататься ему нравилось. Даже когда пять минут поездки вынимают из легких промозглый весенний воздух и заталкивают обратно кашель. Билл держался неподалеку. Думал, что Роберт не замечает его взглядов. Ясно, почему они увязались за ним. Ночь, когда Билл лечил его, помнилась смутно, а вот самому Биллу, наверное, приходила в кошмарах. Многовато у него, если подумать, кошмарных снов. Да и тело расставаться с болезнью не спешило. Напоминало маревом в глазах, кровью из десен, когда чистил зубы, неприглядным отражением в стеклах кухонных шкафов. Через раз отказывалось от еды. Не думал, что выздоровление так затянется. Две недели прошло. — Ну что? Нос цел, — похвастался Роберт. — Ага, — откликнулся Билл. — Слушай, а ты же мог и без меня п-поездить. Чего не стал? Да нет, не мог. Причем Билл ведь понял, что он сам не катался на Сильвере. Осваивал его правила, как по книжкам и инструкциям. А они для Роберта тоже одного толка. Что механика велосипедов, что механика сети. Это у Билла в рассказах одни противоположности. — Мне было не до того. А в лесу — негде. — Хочешь п-попробовать на моем велике? — Пока нет, — ответил Роберт, заходя на очередной опасный поворот. — Мне нравится тот, что я починил сам. Но я потом посмотрю, как у твоего работает переключение скоростей. Билл пожал плечами. Он неспешно катил, опустив правую руку на колено. Роберт попробовал так же. Сильвер накренился — что-то у них обоих с велосипедом разладилось в балансе. От резких движений вело, как пьяницу Эмерсона между могильниками из машин. Роберт опустил обе руки на ручки. Успокаивая. Себя, конечно. Велосипеды ему тоже нравились. Особенно такие, как Сильвер, — с памятью, историей. Это как нож или ружье, только лучше. Он знает тебя, ты знаешь его. Другие ведь понимают эту связь, да? Может, они не настолько далеки, как Роберт считал. В рассказах Билла у каждого есть что-то свое. Гитара Ричи. Фортепиано миссис Денбро. Фотоаппарат, который Джи еще не выклянчил. Эдди вон вообще чинил Биллу велик. У Зака Денбро тоже, наверное, что-то найдется. Роберт готов был пять баксов поставить на то, что это машина — у отцов это всегда она. Его, например, постоянно околачивался в гараже. Какой марки был автомобиль? Красный, лоснящийся такой, с хромированными козырьками над фарами, снующими по ранним утрам. Сам неделю ходил в одной рубашке, а на машине — ни пылинки. Задолбали с мамой цапаться из-за этого. Один раз еще здорово влетело, когда Роб приукрасил автомобилю борт ключом. Знал бы, что поймают, все равно не остановился бы — добавил бы еще рисунков, чтобы оправдать их ругань. Или за машину влетело от дяди? Он ведь жил у них после того, как отец уволился. Ладно, не хныкать же об этом сейчас. Оставил свое нытье холодильнику, пока вымывал от плесени. Может, и лучше было без воспоминаний. Не думаешь, не смотришь, и сразу в голове проясняется. — Я подумал кое о чем, — начал Роберт, стараясь придать тону беззаботность. — Ага? Теперь Билл стоял у обочины и перекатывал ботинком камень. Руки держал в карманах огромной джинсовой куртки с броскими нашивками на груди. Роберт опасливо обернулся к лесу. — Перегонишь меня до выезда на шоссе? — Как скажешь, — ответил Билл и вскочил на велик. Сделал он Роберта в два счета, как бы тот ни старался. Затормозил у выезда на трассу. Покрасовался перед чернеющими полями — Роберт давно забыл, как те выглядят. Остановился сам под прикрытием деревьев и мысленно попросил Сильвера не переживать насчет поражения. Вины велика в этом нет. Билл внимательно изучал его. Легко считывал все, что на поверхности. С Биллом ведь надо быть осторожнее — не стоит людям знать все друг о друге. Жутковато, когда любые твои слова и жесты разбирают на запчасти, из которых потом создаются рассказы. Но, наверное, другой человек его бы не понял. Так и считал бы психом, как Тед Эмерсон. Он не раз говорил, что Роба ждет психушка. Роберт смутно догадывался, что это значит, но предполагал, что ничего хорошего. Тюрьма для психов, что ли? Они тебя не поймут. Вот тут Пеннивайз ошибался. У выезда на дорогу по голым кронам пробирался ветер. Роберт вытер нос рукавом и застегнул молнию на куртке. Лишь бы снова не заболеть. — Не надоело? — поинтересовался Билл, накручивая сломанные спирали по асфальту. — Да нет, — Роберт отмахнулся и посмотрел назад, на паучью нору лагерной дороги. — Билл, я подумал кое-что. Получается, я уже познакомился с твоими друзьями, а они познакомились со мной. Ричи, Эдди, Джи. Твои родители. Они будто персонажи для меня, а я персонаж для них. Интересно, да? — Нет, Роб, не интересно, — Билл поморщился, будто ему и впрямь слово резануло по ушам. — Я бы сказал, что это странно. Ты даже п-представить себе не можешь, насколько странно. — Могу. Я же читал твой рассказ. А насчет твоих друзей. Было бы интересно встретиться с ними. — Ага, и в-вселенная схлопнется, — Билл улыбнулся, проезжая мимо него. — Но есть одна п-проблема. Ты — тут. Они — в Дерри. Роберт нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Ждал, когда Билл догадается. Сделать это мог только он, иначе ничего не выйдет. — Да, это — проблема, — безразлично подтвердил Роберт. — Хочешь, я приглашу Ричи и Эдди в лес? — Да нет. Что им тут делать? Хотя познакомиться мне бы хотелось. Билл снова проехал мимо него. «Ну догадайся, раз ты такой догадливый», — мысленно попросил он. — Ты в-ведешь себя, как Джи, когда ему что-то нужно от родителей, — Билл сделал разворот, не доезжая до шоссе. — Ну хочешь, п-поехали в Дерри вместе. Только я знаю, что ты… — Я хотел бы, — перебил Роберт. Велосипед Билла затормозил колесом к колесу с Сильвером. — А что сразу не сказал? — удивился Билл. — Ты что, как в-вампир, не можешь войти в дом без п-приглашения? — А почему вампир не может войти в дом без приглашения? Билл помотал головой. — Да п-плевать, — он толкнул велик вперед, чтобы стать рядом с Робертом. — Ты хочешь поехать в Дерри? — Ну-у, я вспомнил, что ты звал меня. — П-подожди, — Билл прищурился. — Ты сказал, что должен что-то сделать и после этого сможешь пойти куда угодно. Так? Что это б-было? Дождь полил сильнее, поторапливая. Роберт нервно вытер капли со лба. Пора уже привыкнуть к тому, сколько вопросов у Билла в голове. Даже с картой там непросто разобраться. Тем более карта — его истории — устаревшая, неполная, искаженная. А по углам, как сказал Билл, таятся драконы. Но он уже понял, что, если не поедет в Дерри, они с Биллом не станут проводить время, как два года назад. Жизнь Билла осталась в городе. Лес для него — нечто необычное, странное (и иногда психованное). Но не все. Не единственный возможный вариант. — Ничего такого, — почти не солгал он. — Думаю, после того, как меня ранила рысь, я могу делать что хочу. — Я рад, честно. По поводу п-поездки, — ответил Билл — только лицо его эту радость не выражало. — П-просто объясни мне в своих терминах. У тебя для в-всего были правила, а тут как рукой сняло. Что п-произошло за два года? Роберт постучал пальцами по рулю. Что нужно сказать, чтобы его убедить? Любой ответ только потянет новые вопросы, которые обсуждать сейчас не стоит. Чем меньше Билл думает и знает о лесных правилах, тем лучше. Иначе застрянут здесь оба. — Так ты рад или нет? — спросил Роберт. — Ты звал меня. Еще хочешь, чтобы я поехал? Несколько секунд Билл хмурился. Потом развел руками. — Я не п-против. Если хочешь ты. — Только есть одна проблема. Роберт словил взгляд Билла. «Ну, конечно», — говорил он. Ответил на него самым непроницаемым из своих. Билл, может, и умел его считывать, но Роберт знал, как прятаться между строк. Интересно, догадывался ли Билл, почему они говорят об этом на дороге, где все слова выдувает в поле? Понимал ли, что теперь он водит их по «тайным тропам»? Роберт хорошо запомнил урок, который преподал ему Пеннивайз, подрезав связь с лесом. То, что два года назад, стало наказанием, теперь могло пойти на пользу. Ты не можешь усилием воли отключить зрение. Но можешь закрыть глаза. Лесу тяжело без наблюдателя. Лесу нужен наблюдатель — Роберт нужен Пеннивайзу. А нужен ли Пеннивайз ему? Он говорил, что он особенный. Что он может все, если постарается. Но тяжело вестись на «чем больнее, тем лучше», когда неделю тошнит от антибиотиков и тащишься по дому, выглядишь хуже собственного отражения. А, может, дело в Билле. Выплывало из помутнения — как Билл извинялся, когда обрабатывал ему раны. Как спрашивал про температуру, нормально ли он себя чувствует, что ему нужно. Как в рассказах переживал о нем. Или вот еще одно. Если Биллу будет плохо — это лучше? Нет. Тогда почему для него — да? Не сходится. — Я не смогу приезжать и уезжать, как ты, — продолжил Роберт. — Если я поеду в Дерри, а потом вернусь домой, обратно в город я не попаду. — Узнаю тебя и твои п-правила. А п… — Если я уеду, дядя посадит меня под домашний арест и настучит по голове, — снова перебил Роберт. — Потом все равно настучит. Но чем позже, тем лучше. — О, — Билл снова помрачнел. — Прости. Я не по-одумал. Я же его так и не в-видел. Уже решил, что ты выдумал его. Да, хотелось бы. — Если надо, он меня всегда достанет. — Я все равно не понимаю, — не унимался Билл. — У него что, камеры в лесу? П-почему он не отвез тебя в город, когда ты болел? Он хочет, чтобы ты умер? Отличные предположения, Билл. Выбери любое и поехали дальше. — Не важно. Ладно? — Да нет, важно. Роберт сложил руки на руле и опустил голову. — Я обязательно потом тебе расскажу, идет? Так что? Я смогу остаться подольше? — Не з-знаю. Я переживаю за тво-ою башку. Билл смахнул капли с его мокрых волос. Он усмехнулся. — Это моя забота. — А «п-подольше» — это сколько? Я живу с родителями. Ты в нашем подвале собрался ночевать? — На пару дней? — он поднял взгляд. — Тебе виднее. Мне все равно. Пока Билл размышлял, Роберт помотал руль в руках. Переднее колесо Сильвера постукивало о заднее колесо его велика. — Блин, ладно, — объявил Билл. — Я что-нибудь п-придумаю. Давай так? Ты приедешь ко мне, как т-только кончатся занятия. — Идет, — Роберт кивнул. — Но давай не будем обсуждать это в моем доме? Захочешь, поговорим тут. Считай это тайным планом. Билл с сомнением глянул на него из-под намокшей челки. С покрасневшим носом от холода. С дождем на куртке. Роберт никак не мог насмотреться. Никак не мог привыкнуть к тому, что Билл здесь. Боялся закрыть глаза и проснуться в своей пещере. Без мыслей. Без самого себя. Лишь с фантомной памятью о том, что когда-то у него все это было. И с желтыми глазами в темноте. Как огни, похищенные у звезд. Пахнет то бойней, то масляными красками. Целует в щеку. Кладет руку на плечо. Обнял бы Билла — вот только ему это не нравилось. Что-то неприятное и отталкивающее он видел в объятиях, судя по рассказам. А для Роберта любые прикосновения, как часть связи. С кем искать связь, если не с лучшим другом? Что еще может быть важно, когда он отказался от сети (не считая пауков в часовне — были у него некоторые планы на ставки)? Жаль, что для Билла это не так. — Мы с тобой всегда во что-то влипаем, да? — Билл улыбнулся уже веселее. — Дай мне п-подумать. Роберту нравилось, как глаза Билла вспыхивали в предвкушении новых затей. И эта кривая улыбка. Чистое озорство, как из его любимых книжек. Дай мне подумать. У Билла удивительный разум — это и без ключей-рассказов видно — только мыслей, страхов и кошмаров там столько, что места больше нет. Роберт понимал. Не хотел такого для Билла. Не хотел, чтобы переживал еще и из-за него. Он снова кивнул и резко дернул Сильвера вправо, разворачивая. Пока радоваться рано. Из сердца зарождалось волнение. Неужели он поедет в город? К тротуарам вместо земли, к стенам вместо деревьев, камням, переброшенным через реки. К пустоте. Сколько лет прошло? Получается, восемь. Вот же черт. А словно вечность.

***

— Как я выгляжу? — поинтересовался Роберт. Он выпрямился. Поднял подбородок. Солнечный свет пробирался по рулю к сияющим пуговицам, к его глазам, к яркой улыбке. Билл оценивающе окинул Роберта взглядом с рваной челки до серо-зеленых полосатых носков и вычищенных старых кед. Джинсы едва доходили до щиколоток. Тоже рваные, будто те собаки, что делали ему прическу, потом принялись драть штанины. По карманам заблестела проволока. Из-под куртки сверкнули темнотой глаза — лакированный череп полевки. Билл мысленно поблагодарил всех индейских богов за то, что им не пришлось спорить из-за пирсинга. Как Роберт выглядел? По меркам леса — отлично, по меркам Билла — замечательно. По меркам Дерри? Хороший вопрос. Последние несколько ночей Билл почти не смыкал глаз. Смотрел, как мимо дома носятся панки на исцарапанной логотипами групп машине. Празднуют окончание школы, возят за собой свою музыку, смех, хлопушки. А Билл выглядывал из окна и слушал, как тревожно воют соседские собаки после цветастого «бам-бам-бам». Плохая примета — когда пес лает на тебя ночью. Еще в конце марта Билл проверил окно в подвале. Открыл замок изнутри, пододвинул старый кухонный стол, где в ящиках шутихами гремело мамино барахло. Потом вышел на улицу, забрался через окно и, чуть поболтав ногами в воздухе, вылез обратно. Если он смог, значит, и Роберт туда заберется. Родители спускались в подвал раз в месяц, а по ночам — только когда Кендускиг пытался потопить Дерри, как дырявый корабль. Роберт легко может ночевать там хоть до второго пришествия. И они об этом не узнают. А даже если застанут его, Роберт успеет сбежать через окно. Родители наверняка решат, что он бродяга, которому хватило глупости ходить искать по подвалам выпивку и ценные вещи. Билла очень забавляла мысль, что Роб будет там, как монстр, которого боялся в детстве Джорджи. Всегда спешил, проходя по скрипучей лестнице. Вот и сбудутся его страхи. Отправится за своими настолками, а там Роб схватит за лодыжку. Бу! И нервный тик у мальца. Не будет такого, конечно. Но мысли о Роберте и Дерри собрались в груди нераспутанным предчувствием. Билл даже из-за экзаменов не волновался. И приписку «неплохо, Денбро, летом не забрасывай» на сочинении от Стивенса лишь мельком отметил. Роберт и Дерри. Дерри и Роберт. Хорошая идея? Он уже представлял, что о Роберте будут думать. Насобирал мнений за последние полтора года, пока все считали его персонажем. Лицо со шрамом, бахнутый. И это только слова Эдди, который ничего плохого в виду не имел, просто щегольнул перед ребятами тем, что смотрел тот фильм с Аль Пачино. Билл знал, что такое «не пялься». «Не пялься», — велела мама, когда они в Бангоре видели девочку с родимым пятном на полщеки. «Не пялься», — одергивали другие матери, пока пятилетний Билл выговаривал «п-п-п-п-п-ри-и-ивет» на детской площадке. Не пялься на прохожего с ожогами на руках. Не пялься на слепого ветерана, собирающего пожертвования на Салем-стрит, пока горчица из хот-дога марает тебе джинсы. Не пялься на парня со шрамами на лице. Вот он и отводил взгляд. Привык, что это ненормально. Роберта самого, казалось, шрам заботил меньше, чем Билла. И челку он носил из своих ритуальных соображений, а не потому что стеснялся. Хотя теперь ему, похоже, и на это стало плевать. Значит, и Биллу хватит обращать внимание на такую мелочь. Ну шрам и шрам. Какая разница? Надо не «не пялиться», а не смотреть так, будто это что-то ужасное. И все. В конце мая Билл поговорил с Ричи и Эдди. — П-помните, я рассказывал вам про своего приятеля с фермы? — спросил он. — Который помог мне с рукой? — А-м-м-г, — пробормотал Ричи. Они с Эдди мрачно уткнулись в страницу с квадратными уравнениями. Учебник лежал на подоконнике, Билл сидел рядом, мотая ногой в воздухе и глядя на толчею голосов, зубрежки и смеха в школьном коридоре. — Он через пару недель п-приедет в Дерри, — сказал Билл. — Я п-пообещал ему, что он сможет поболтаться с нами. — Ну пусть. В глазах ребят отразилась горькая тоска по лету, которое расстелилось за рвом из алгебраических формул. — Его зовут Р-роб Грей. — Да ну? — без интереса переспросил Эдди. — Так он никуда не уезжал. Он у меня дома на столе в твоем рассказе. Могу принести. — Смешно. Нет, имя н-настоящее. Ну и образ тоже. З-знаете, шрам и все т-такое. Это правда. Это я к нему ездил, когда п-просил прикрыть меня в марте. С объяснениями тогда все сложилось, как и с антибиотиками. Пустая коробка до сих пор лежала в шкафу. Ричи сверкнул очками, подняв голову. Разговор намечался занимательный, но экзамены, как ни крути, важнее. Родители пообещали Ричи, что, если его итоговые оценки напомнят им утраченную всей страной в конце шестидесятых американскую мечту, летом они подберут ему контактные линзы. Ричи признал, что эта мечта для него тоже мертва. Усидеть над одним учебником он просто не мог. Только Ричи брал энциклопедию и отправлялся в поход с генералом Кастером, как вместо этого высаживался с винтовкой Браунинга в руках на Окинаве, и там, под вражеским огнем, другой солдат, такой же испуганный пацан, доставал учебник по биологии, и этот водоворот все закручивался и закручивался, и... Бывало у него такое. — Он из о-очень замкнутой семьи, — продолжил объяснять Билл. — Ну з-знаете. Учится дома, не смотрит телек. Короче, не с-стебите его сильно, хорошо? — Кормить два раза в день, а, если будет светить солнце, закроешь шторы, — пробубнил Ричи. — Ты о чем? — Мне так мама говорила, когда просила присмотреть за ее аквариумом, пока она будет у тетки в Миллинокете, — Ричи поднял бровь. — Он у тебя что, золотая рыбка или как? Билл и сам не знал, оправдаются ли его опасения. Не знал даже, сколько лет Роберт не выходил за пределы леса. С одной стороны Роберт — парень умный. А с другой — то, что прокатывает в лесу, не сойдет с рук в Дерри. Допустим, кто-нибудь с длинным языком зацепит его. Допустим, толкнет. Что сделает Роберт? Будет относиться так же, как относятся к нему, и действовать по обстоятельствам. В Дерри далеко не каждый — писатель, которому интересно разбирать его характер. Приходилось напоминать себе, что его улыбка и хорошее настроение — это как солнечная погода в октябре. Роберт еще может натворить дерьма. — Не думал, что тебя з-заботит, как ты в-выглядишь, — сказал Билл. Мысли дрожали в нервной трясучке. Нес, что неслось. А неслась чушь. — Конечно, заботит, — ответил Роберт, ничуть не смутившись. — Так что? — Тогда у-убери своего нового другана с шеи. Роберт снял цепочку с черепом. Отбросил в сторону. Та хлестнула свежую листву на орешнике и скрылась в подлеске. — Потом заберу, — пообещал Роберт лесу, себе или мертвой полевке — кто знает. — Дома найду тебе д-другую куртку, — Билл провел пальцем по проволоке на его кармане, острый край неприятно царапнул кожу. — Возьмешь что-нибудь из моих вещей, если понравится. — Ладно. Кстати. Я могу купить себе что-нибудь. У меня есть деньги. — И где ты их взял? — Сейчас это не важно. Роберт глянул на него исподлобья. В солнечном свете глаза заискрились золотым. А вот Билл уже начал закипать. — Ты го-оворил, что у тебя нет денег. Я помню. — Я не рассказываю тебе всего, ясно? Но это не имеет значения. — Не имеет? — не выдержал Билл, повышая тон. — Еще одно т-твое «не важно», и, я к-клянусь, я тебя п-придушу. — Просто есть вещи, которые лучше не знать. — Да? Какие в… Стой-стой, — Билл нахмурился. — Ты что, с-стащил у кого-то эти деньги? — Нет. Почему ты так решил? — А что мне д-думать? — Ладно, — Роберт выдохнул. — Есть один человек, для которого я выполняю кое-какую работу. Так пойдет? — Какую именно? — Ремонтирую технику и велосипеды. А, похоже, просто лжет. Зачем кому-то нанимать Роберта латать велики, когда в городе есть мастерские? Вот если бы за увертки платили, Билл бы сразу поверил. И что за один человек? Хотя это многое объясняло. Не думал же, что весь мир Роберта спрятан за оградой леса и скрыт в этом доме? Билл глянул ему за плечо на оставленную позади дорогу. Два месяца они виделись по субботам, и всякий раз Билл думал о тех его словах про «перебрать в душе». Он же не идиот. Что-то тут было. Что-то такое, что затыкало ему рот, стоило шагнуть в лес. — А что, если этот твой человек б-будет тебя искать? Что, если твой дядя будет тебя искать? — Не будут, — с уверенностью заявил Роберт. — Блин, Роб, я же з-зову тебя к себе домой. М-можно меньше тайн? Он ждал ответа. Роберт посмотрел на него — тем самым взглядом, от которого становилось холодно. И как эти золотисто-зеленые глаза могли сковывать сердце январским льдом, точно Канал зимой? На затылке волосы встали дыбом. Пусть день и разгорался. Ветер нес с собой цветочный запах, еще по-весеннему свежий, но уже теплело. Весь май Билл рассказывал Роберту, чего он не должен делать в Дерри. Нож, револьвер — об этом можно забыть. Сигареты — только когда они будут одни (скорее по привычке — Роберт еще с марта делал вид, что выздоровел, но к сигаретам не притрагивался, да и синяки под глазами только-только исчезли). Если ему не понравится, как с ним будут говорить, — промолчать и уйти. Незнакомцев избегать. Про лес даже не заикаться. На красный свет светофора не переходить. Роб, ты хоть что-то понимаешь из того, что я говорю? Как можно объяснить все человеку, который свалился на Землю с Луны? Роберт, бывало, закатывал глаза и заявлял, что он не совсем тупица и понимает, что такое красный свет светофора. А откуда Биллу знать, что он знает, а что нет, если у него все «не важно»? В худших опасениях Билла Роберт вполне мог закончить эту поездку в полицейском участке Дерри. Слово за слово — Роберт хватает кого-то за горло, как Гарольда Уолша. Тот ему отвечает. И вот их растаскивают, а рядом дребезжат металлические кнопки телефона-автомата. «Девять-один-один. Что у вас случилось?» Кто еще кого не поймет? Роберт — Дерри или Дерри — Роберта? Другие же не подозревают о том, что у парня за прошлое и что у него в голове. Что это удивительно, как ему не вышибло мозги тычками. Для Дерри он тронутый шестнадцатилетний хулиган. Высоченный и словно уже с отметиной — так учителя отмечают в расползающемся школьном файле что-то одними им понятными знаками. Хотя, наверное, Билл переживал зря. Поныкаются два дня по подвалам, а потом Роб скажет, что ему пора домой. Извини, у меня тут сеть, дела свои. Знаешь, я вообще ненавижу твой дерьмовый Дерри. Вот так на самом деле будет. Все равно идея глупая. Когда родители на работе, еще ничего — полдня дом в их распоряжении, а в выходные что делать? — Так ты объяснишь? — настаивал Билл. — Давай договоримся? — спокойно произнес Роберт. — Есть вещи, которые ты никогда обо мне не узнаешь. И я пойму, если ты не будешь делиться всем со мной. Если ты с этим не согласен, я уйду прямо сейчас и никуда ехать не будем. — Ты мне не д-доверяешь? — Конечно, доверяю. Если я смогу, потом расскажу. Они встретились взглядами. Билл впился пальцами в резиновые ручки велосипеда, как своими глазами в зимний полдень глаз Роберта. Он только что признал, что лгал ему. Что где-то есть черная пропасть секретов, которую тот всегда будет скрывать, куда бы ни шел. Но новость ли это? Не из-за нее ли Билл хотел вывезти его из леса? Пытался не воспринимать как благородную миссию — ну прямо голливудский актер-посол доброй воли ООН, раздающий бедным детям игрушки — и все же хотел что-то для него сделать. Роберт жил один. Чуть не умер три месяца назад. А все, что он рассказывал о своих невидимых родственниках, касалось то затрещин, то чего похуже. Наверное, когда лечишь чьи-то травмы, это связывает вас сильнее. Впрочем, была и другая причина, по которой Билл готов был терпеть всю херню, которую Роберт творил и еще натворит. Его это воодушевляло. Ему хотелось знать, что из этого выйдет. Не воодушевляло бы, не ездил бы в лес два года назад. Не писал бы свои рассказы. Не изучал бы мистическую литературу и историю Новой Англии с ее индейскими проклятиями, маленькими городами и исчезнувшими семьями, после которых остается пустой дом с накрытым для обеда столом. Не гонял бы на велике. Не рыскал бы по Пустоши. Не заглядывал бы в жутковатые, пропахшие влагой и гнилью, магазины вопреки маминым запретам. Не писал бы про красивые ключицы. Не пугался бы до полусмерти, мечтая, чтобы все обошлось, и не осознавал бы потом, что переживания ему нужны. Ведь из чего еще берутся рассказы и повести? Об этом Билл старался не думать. Слишком много противоречий в одной причине. И непонятно, что преобладает — писательский интерес или интерес личный. А есть ли разница? Вот это точно не важно. Пусть Роберт посмотрит на мир за пределами леса. Отвлечется от своей долбаной сети со своими правилами. А потом решает — нужно оно ему или нет. Все же Билл был совершенно уверен, что Роб — не один из потерянных ребят. Парень, с которым случилось много плохого, да. Но способный учиться. Разбирался все-таки в своем персонаже. — Хрен с тобой, — бросил Билл и ткнул носком кеда в шину Сильвера. — Р-расскажешь, когда получится. — Хорошо. Сейчас правда неподходящее время. Помнишь, что ты говорил мне об абсолютном знании? — Ну да. А что? Роберт стукнул его шиной Сильвера в ответ. Глаза холодные — таять не желали. И как он так разбирался с ходу в заумных словах? Стоило раз сказать, уже подхватывал. — Самое худшее — не то, что не существует абсолютного знания, — ответил он. — Хуже, что знание меняется. Ты можешь быть в чем-то уверен, а потом взглянуть под другим углом, как впервые увидеть свой дом и самого себя глазами другого человека, и понять, что все время смотрел через замочную скважину на экран в кинотеатре. Причем фильм про твою жизнь. А ты видишь только реакцию на лицах смотрящих. Хотел выразить какое-то чувство, но увяз в метафорах. Одна точная метафора лучше десяти плохих. Да и десяти хороших тоже. Если не получается выбрать — говори прямо. Пример этого писательского правила, которое Билл вычитал, стоял сейчас перед ним. И тут по телу прошла дрожь. Как молнией-догадкой ударило. — Роберт, — тихо произнес он. Тот насторожился. Билл обычно так его не звал. — Скажи, ты что, хо-очешь сбежать из дома? — Нет, — оборвал его Роб. — Нет, не хочу. И даже не говори об этом. Он обернулся на лагерную дорогу. Если бы Билл мог, магически вытащил бы из него сейчас все мысли. Или хотя бы один ответ. Что пугает сильнее — остаться или уехать? — Ну хорошо-хорошо. Слушай, а с-страшно выезжать из леса? Роберт пожал плечами. Стояли они с Биллом лицом к лицу. Теперь сам Билл оглянулся. Словно чтобы познакомить уходящую в Дерри дорогу со своим другом. Та отливала серебром, мерцала, как стеклянный коридор в библиотеке Дерри в жаркий летний день. Такой, когда школьнику, вроде Билла, совсем-совсем не до деррийских библиотек. — Ну ты же помнишь? — ответил Роберт с улыбкой, плавящей лед. — Что мне нравилось в нем, так это готовность пойти на все. Я готов. Страшно или нет — я все равно это сделаю. — Хватит п-постоянно цитировать мою п-писанину, ладно? — попросил Билл. — Ладно. Не хочешь — не буду. Но сердце таяло, когда Роберт произносил его слова. Производить впечатление умел. Когда говорил он — все звучало хорошо. Даже кривые метафоры. — В любом случае, — теперь Билл ткнул носком кеда в его кед. — Можешь все сп-прашивать у меня. Я объясню. Будет круто. Очень на это надеюсь. Взгляд Роберта прошелся мимо его плеча к трассе. Скользнул от испуга к интересу. В этот момент Билл и сам поверил, что все будет отлично. Ну что может произойти? Роберт — обычный пацан, как и все. Немного бахнутый. А кто нет? Родители Билла вон полтора года не знают, как подступиться к его странностям. Папа делает вид, что проблемы он себе выдумал. Мама припоминает ему, как он в «эпизоде» забывал про ее просьбы. И ничего. Не рассорились. Все с Робертом будет в порядке. Стоит только вытащить его из леса. — Спасибо тебе, Билл. Правда, — пробормотал Роберт, улыбался теперь натянуло, и все тепло куда-то делось. — Ну что? Мы едем? Едем. Решили же. Билл махнул рукой. Развернул велосипед, провел пару шагов и запрыгнул на ходу. Сильвер последовал за ним. Они выехали на пустующее Бангорское шоссе. До Дерри оставалось каких-то двадцать минут пути по полям, пять — через лес. Там — мост. Пара ферм. И городская граница. Очень просто. Но как же много иногда требуется для самых простых вещей.