СТРАХ, -а (-у) м. 1. Очень сильный испуг, сильная боязнь. 2. мн. События, предметы, вызывающие чувство боязни, ужаса (разг.). Толковый словарь С.И. Ожегова
На китайском А-Цин, как обычно, головы не поднимать старалась, а урок закончился — сразу в телефон полезла! Ответа не было пока… Расстроилась. Пошла в столовую: брат сегодня ничего с собой не завернул — забыл с чудовищем этим, на чужие коленки бесстыже лазающим — зато денег дал! Накупила, что хотела — хоть какая-то польза от злобного призрака!.. Поела, пошла во двор. Тут скрип ещё громче, вот-вот уши заложит… Хотела в школу вернуться — Лань Цзинъи с друзьями! — Привет, А-Цин! — а сам покраснел. — Привет… Надутый… в смысле А-Лин, начал сразу про вчерашний вечер расспрашивать. Убивался очень: «Почему всё интересное без меня происходит? Как только пораньше домой пойду…» Хотелось ему ответить: «Давай, я тебе кота своего подарю? С ним точно скучно не будет! Обхохочешься!» Парень, который с ними третьим ходит — надо и его имя запомнить, наконец, а то неудобно как-то — у А-Цин про ответ спросил. — Был ответ. А у тебя? — У меня бумага только чуть-чуть сгорела… А «где?» Зэнзэн спрашивала? «Где?..» — Так спрашивала? — уже втроём заторопили. А А-Цин на них во все глаза уставилась, потому, что… нет, не спрашивала! А ведь сегодня должна была спросить! Или даже ночью, потому, что с котом… с Котом-то всё ещё поздним вечером прояснилось! — Нет… Цзинъи, а тебя? — А мне она вообще не ответила! — Как? — А вот так! Я весь вечер вчера ждал — и ничего! Говорил же — чушь всё это!.. Ещё поболтали. Ни о чём, в общем-то… На душе, почему-то, всё неспокойно было. Словно ждёшь, что тебя кто-то окликнет, чувствуешь, что он рядом и… хочешь, чтобы подальше убрался. И деревья эти! Всё скрипели и скрипели, точно рухнут сейчас, а ветер вроде бы и несильный! Перерыв закончился, распрощались. Уже когда отошла от них, А-И крикнул, что после уроков подождёт.***
Ждать Лань Цзинъи пришлось долго. Сначала у А-Цин труды… в смысле, Прикладной труд был, а после завуча принесло. Успеваемость и дисциплину обсудить. Уж кто, на кого и о чём ей нажаловался… Битый час слушали. Всем досталось: и кто на уроках спит, и кто болтает, и кто ногти красит, и кто всё это на телефоны снимает… кто домашку не делает, на переменах дерётся, по лестнице скачет, хомяка в класс принёс, с физкультуры и музыки сбегает — ну эти, наверное, сразу на отчисление… с отцова номера молодой учительнице сообщения… ну-у-у… интересные слал — этот — тем более!.. в столовой чужой обед съел… и про тех, кто вечером на школьном дворе хохотал, тоже не забыла… Замолчала — все вздохнули с облегчением, а она вдохнула поглубже и про оценки завела — ещё почти час зудела. А-Цин об парту головой раз десять убиться хотелось! И ветки эти всё за окнами скрипели… Потом раздала всем табели с текущими баллами — середина семестра, родителям показать под роспись — и отпустила, наконец. А-Цин из школы вышла — Цзинъи, уже замёрзший, по двору прыгал. Вот что домой не пошёл, дурачок? — А ты что здесь ждёшь? — Тебя! Я же обещал… Наврал, конечно! Наверное, просто простудиться хотел — дома посидеть, но всё равно, приятно слышать было! — Я тебя провожу? — Ну, проводи… А почему нет? В одну сторону ведь идти!***
Пошли домой. Разговор не клеился почему-то: то ли из-за завуча, то ли из-за домашних бед… Спросила между делом, слышал ли когда-нибудь про одержимых животных? Сказал, что вообще мистику не любит, но от родственника слышал когда-то. Но не вникал… Снова о том о сём — не шла беседа. И опять ветер! Скрип-скрип, скрип-скрип — ужас какой-то! Мог бы уже за день все деревья в округе переломать, а всё скрипит! — …А-Цин? — А? Извини, — ухо потёрла, — с этим ветром не слышно половину… — Ветром? — Ну, скрип! Ветер ветками скрипит! С ночи ещё… — Ветками?.. — Ну да! Лань Цзинъи побледнел. Огляделась — НИ. ОДНОГО. ДЕРЕВА! В смысле?.. — В смысле… — пробормотала, — а как же?.. Скрипит! Ветки скрипят! И среди этого скрипа — стон… Опять заозиралась. Снова ухо потёрла — может, звенит… Цзинъи: — Ты тоже это слышишь? Посмотрели друг на друга. Мороз по коже. — Что? Прошептал: — Я всю ночь слышал. Встал, всю мебель в комнате проверил… и в коридоре… даже к родителям ходил… А утром громче… И днём… в школе — тоже… А сейчас… И… и… и ог… ог-га… — глаза расширились и за спину А-Цин закивал, — ог-ган-н-нё… ог-га-нё-к… Огонёк? Обернулась резко. Огонёк. По воздуху плывёт. Медленно. Прямо к ним. «Ну и что? Огонёк и огонёк…» — сама себе. А зубы в пляс уже! Лань Цзинъи за руку схватил и потянул куда-то за собой. И ветер… то есть, не ветер — скрип! Скрип такой, что, правда, уши заложило! И в этом скрипе будто шёпот: «Одино… ко…» Огонёк ближе… И дрожит… И руки задрожали… Дзинь! У Лань Цзинъи телефон упал. Прямо экраном об асфальт! Вздрогнули оба. А-И нагнулся поднять и вдруг — как что-то хрястнет! Точно дерево сломали или шею кому-то свернули… А-Цин дёрнулась, чуть не закричала — огонёк на них метнулся! И вопль в ушах жуткий, нечеловеческий! — Да брось ты этот телефон!.. — а саму холодный пот прошиб — что если это его шея треснула? Обошлось… Внутри всё со страху переворачивалось… и сердце — бухало как сумасшедшее… А огонёк… …Ещё дёрнулся — ужасом так накрыло, что ничего уже не видели и не слышали — вцепились друг в друга и понеслись прочь, не разбирая дороги!***
Бежали долго. Дома, дворы, витрины какие-то — всё перед глазами мелькало! Как угорелые неслись! Куда? Зачем? — Ничего в голове не было. Только — страх! Звериный. И гнал — как зверей… Забежали в какой-то старый квартал. Выдохлись. Остановились. Прислушалась с трудом потому, что дышать уже только ртом получалось и сердце в ушах стучало: скрип как будто тише стал. Огляделась: огонька не видно! Это хорошо! Но вокруг — серые стены в один этаж, окошечки с кирпич и ворота запертые. Что называется: резать будут — оборись, никто не услышит! И фонарей почти что нет! Лань Цзинъи тоже тяжело дышал: — Да что ж… это… такое… Фу-ф!.. — Это Кот! Парень не понял: — Кто? Схватила его за руки и затрясла: — Кот! КОТ!.. Он — не кот! Он — призрак! Это он всё сделал!.. Он… он — чудовище!.. Демон, наверное!.. Цзинъи задрожал. Вот прямо весь: и губы, и руки… Но — А-Цин к стенке прижал и собой загородил! Говорит: — Чу… чу… чушь это в-всё! Мы… мы сейчас домой пойдём!.. И… и я ещё… родителям позвоню! Они нас встретят! — и давай свой телефон крутить. А у телефона — табло в мясо и четверть стекла уже осыпалась! Мигает сбоку сиреневая с зелёным полоса — и всё! Так и эдак его тряс — без толку! А скрип этот проклятый опять громче стал! И снова стоны в нём какие-то: «Стра-ада-а-а… Пла-ака-а-а…» А-Цин казалось, что ещё немного и от страха ум за разум зайдёт, а Цзинъи всё с мобилой справиться не мог. Взмолилась: — Ты его просто с блокировки сними! Можно будет SOS набрать! — Да знаю я! Не выходит!.. Да, отлично приложился! Опомнилась — свой включила: «Заряда менее 10%». Смахнула. Посмотрела на экран. Тут не «менее десяти», тут — всего два! — Родителей помнишь телефон? Вспоминай! Сейчас своему наберу и тебе дам! Набрала брату. Гудок… Ещё гудок… Да возьми же ты трубку, наконец! Будто услышал: — Да, А-Цин, — а голос какой-то… неживой. Ну, заторможенный. Только в это вникать было некогда! Рассказала быстро самое главное: «Пошли после школы гулять и заблудились. Дома вокруг старые. Совсем. Одноэтажные с воротами — сыхэюани. И, похоже, кто-то рядом есть и шею им свернуть хочет! И телефон разрядится вот-вот! — на этом чуть не заревела, но не время было реветь! — В общем — А-А-А, Спасите-помогите!.. То есть — спасай! На тебя вся надежда!» Брат — даже через трубки предсмертный писк и собственного сердца стук А-Цин слышно было, как у него голос дрожит — спросил, с кем гуляла, в какую сторону от школы сначала пошли и сколько по времени, примерно, потом бежали. Уточнил про шею — кто свернуть может? — тут опять почти что расплакалась — сказал, что в милицию позвонит и сам… Тишина. Ну, понятно, что сам — тоже искать будет! Звонилка разрядилась.***
Скрип опять громче сделался. Надрывный, грустный такой — хоть в петлю! Сказала Лань Цзинъи, что родителей номера может не вспоминать и что милиция их искать будет. Ответил: «Хорошо бы!» Взяла его за руку покрепче и пошли вдоль стены потихоньку. По сторонам оглядывались. Сердце всё успокоиться не могло… И мысли путались… Пару домов, ворот то есть, прошли, уже пошутить хотела: «Да мы с тобой — дрейфло просто!» — снова от скрипа с воплем уши заложило. А навстречу — огонёк! Дрожь продрала от макушки до коленок, заметались, как не в себе… Снова побежали. По каким улицам? Переулкам? Канавам?.. Куда? Где сворачивали? — Всё равно было, лишь бы только на месте не стоять и ужас этот хоть чем-нибудь перебить! Времени счёт потеряли… Выскочили на нормальную улицу — фонари, магазины, лотки с едой — и уже остановиться не могли… От ночных прохожих шарахались… Но в одного задели… Обругал. На бегу «Извините!» бросили, но он злопамятным оказался, завопил на всю улицу! А где такие крики — там порядка нарушение! А где нарушение — там и его охрана! До перекрёстка следующего не добежали — дядька в форме Цзинъи за рюкзак схватил: «Стоять! Кто? Зачем? Куда? За кем бежите?.. От кого?..» Внятно ему ответить уже сил не было. Дядька сначала просто пальцем погрозил: «Я вам!», а потом в свой телефон полез. Поковырялся. Насупился. — Как зовут, ещё раз? — Лань Цзинъи… — Сяо Цин… — Школа какая? Назвали номер. — Пройдёмте-ка со мной…