***
Примерно за час журналистка добралась до небольшого коттеджа, располагавшегося в районе Гловер-Парк. Множество таких же однообразных, практически ничем не отличавшихся друг от друга особняков стояло повсюду на этой улице, тишина и спокойствие которой, нарушаемая лишь пением птиц и едва слышным стрекотанием цикад, резко отличалась от привычного Саре шума мегаполиса. Найти коттедж Кэтти Пирстон среди множества почти неразличимых домов оказалось непростой задачей, но к счастью Кэтти достаточно подробно указала свой адрес. Подойдя к входной двери, Уилтон нажала на кнопку звонка и вскоре ей открыла молодая высокая женщина на вид чуть младше тридцати лет, в джинсах и лёгком чёрном топике, облегающим её тонкий стан и подчёркивающим большую грудь. Густая грива слегка растрёпанных длинных каштановых с рыжеватым оттенком кудрей волнами струилась по её узким плечам, ниспадая на спину. Незаконченный и чуть размазанный макияж мисс Пирстон ясно говорил о том, что женщина проснулась совсем недавно. Сара не могла не отметить красоты и элегантности дамы, стоящей перед ней, вот только взгляд её презрительно прищуренных зелёных глаз выдавал вздорный нрав, производя отталкивающее впечатление. Сару она встретила без особого энтузиазма. Брови Кэтти, напряжённо сведённые на переносице, и хмурый взгляд, ясно давал понять, что гостям здесь не рады. Впрочем, вскоре Уилтон догадалась о причине столь холодного приёма. — Так значит, Вас направил ко мне Раймонд? Вот уж не думала, что этот старый козёл ещё помнит обо мне, — Пирстон молча указала рукой в сторону гостиной, жестом приглашая Сару войти. Тонкие позолоченные браслеты, окольцовывающие её худое смуглое запястье, ударившись друг о друга, издали лёгкий звон при этом движении. Не смотря на скромный размер площади, обстановка комнат коттеджа мисс Пирстон отличалась особой элегантностью. Было видно, что хозяйка дома обладает утончённым вкусом и превосходным чувством стиля. Но также можно было предположить, что она придаёт излишне большое значение внешним формам. Гостиная, куда зашла журналистка, исполненная в пастельных тонах, сочетала в себе гармоничность классики с практичностью современного дизайна. Высокие окна закрывали белые занавески с золотистой вышивкой в виде журавлей и тяжёлые светло-жёлтые гардины, перетянутые широкими лентами. На стенах висели картины с изображением умиротворяющих пейзажей. Возле окон стояли горшочки с декоративными цветами. Лишь массивный рояль из красного дерева сильно выделялся на фоне общей обстановки. Потерпев неудачу в актёрской карьере, Кэтти Пирстон нашла себя в музыке и сейчас работала репетитором по классу фортепиано, а иногда сама выступала в разных заведениях. Не смотря на приличный доход, её работа не отличалась стабильностью: бывало, днями напролёт ей приходилось принимать учеников или выступать на чьих-то праздниках, но случались также и периоды полного затишья. Но Кэтти воспринимала музыку не только как источник дохода: в свободное время она любила музицировать ради собственного удовольствия. — Похоже, Вы недолюбливаете Раймонда, — заметила Уилтон, устроившись на мягком диване, напротив круглого светло-золотистого стеклянного столика, на который Кэтти минутой погодя, вспомнив о правилах гостеприимства, поставила бутылку холодной газировки и два высоких стакана. — Разумеется. Он разрушил мою карьеру, — раздражённо, короткими отрывистыми фразами ответила женщина, разливая по стаканам газировку. — В общем неважно, — сухо произнесла она, после чего бросила взгляд на Сару. — Так Вы хотели поговорить со мной о Лорейн? — Да, — кивнула журналистка. Судя по манере общения, Кэтти не любила пустые светские беседы, и это только облегчало задачу, предоставляя возможность скорее перейти к делу. — Вы ведь были подругами, не так ли? — Подругами… Как же! — нахмурилась Кэтти, нервно наматывая на палец длинную каштановую прядь. — Такие самодовольные, лицемерные выскочки понятия не имеют, что такое дружба! — категорично отрезала она. Сделав глоток газировки, пианистка поставила стакан на стол и откинулась на спинку дивана, закинув ногу на ногу и глядя в сторону. Журналистка молча кивнула. Похоже, Кэтти отчаянно нуждалась в возможности излить кому-то накопившийся негатив, а как известно, большинству людей проще быть откровенными с незнакомцами, нежели со своим ближайшим окружением. Сара знала это по собственному опыту. Но так же открытая злость Кэтти по отношению к Лорейн доказывала непричастность Пирстон к её исчезновению. Будь бывшая актриса замешана в каком-либо происшествии, связанном с её коллегой, то наверняка попыталась бы выставить себя и их прошлые отношения в лучшем свете. Впрочем, — Сара подозрительно нахмурилась, стоило этой мысли пронестись в её голове, — раз Кэтти была актрисой, то могла догадываться о том, какого поведения от неё ждёт человек, представившийся частным детективом, какие слова и действия произведут ту или иную реакцию, и вести себя в соответствии с этими ожиданиями. — А почему Вы так ненавидели Лорейн? — Она была неприятной, мутной личностью, — пожала плечами пианистка. Уголки её губ опустились в неприязни, но в то же время, Сара отметила едва мелькнувшую боль в глазах бывшей актрисы. — К тому же ей слишком везло, — продолжила Кэтти, — Лорейн взяли в театр по блату. Её папаша регулярно отваливал Раймонду круглые суммы. В итоге этот козёл с радостью отдавал ей главные роли. Она же была его любимицей. Чёртовой музой, — голос Кэтти так и сочился ядом при этих словах. — Значит, слова Симона о её таланте были преувеличением? — поинтересовалась журналистка, опустив локоть на ручку дивана и подперев подбородок рукой. Кэтти открыла рот, собираясь что-то сказать, но, словно не сумев отыскать подходящих реплик, промолчала. Нервно потирая пальцами браслет на руке, она покачала головой. — Нет. Хотя мне было бы легче, будь она бездарной выскочкой, — уже спокойней, точно выпустив весь пар, ответила Пирстон. — Вы завидовали ей? — напрямик спросила Сара, склонив голову к плечу. — Нет смысла отрицать очевидное, не так ли? — усмехнулась Кэтти. — Она была моей соперницей и постоянно уводила у меня все лучшие роли, — потянувшись к стакану с недопитой газировкой, женщина поднесла его к губам. Утолив жажду, она продолжила: — Мы вместе снимали квартиру и жили под одной крышей на протяжении трёх лет. Казалось бы за столь долгое время можно узнать человека, сблизиться с ним. Но с Лорейн всё было иначе. Я совершенно не понимала её. И со мной и с другими она всегда была общительной, дружелюбной и беззаботной. Она здорово шутила, умела создавать весёлую атмосферу в компании. Многие в нашей труппе тянулись к ней. Я не знаю, как у неё получалось так располагать к себе людей, но многие часто рассказывали ей о своих проблемах, использовали её в качестве эдакой жилетки, и она никому не отказывала, всегда могла что-то посоветовать. Лорейн умело использовала своё обаяние с выгодой, — Пирстон нахмурилась и с досадой сильнее стиснула стакан, — я знала только одного из её парней, но, уверена, их было куда больше. Кэтти замолчала, напряжённо глядя куда-то за спину Сары, точно не желая столкнуться с ней взглядом. Звенящая тишина длилась с минуту, так долго, что это безмолвие показалось почти физически ощутимым. — Её дружелюбие казалось лишь маской, — призналась пианистка. — Когда я была рядом с Лорейн, то всегда ощущала некую отстранённость. Она вроде была со мной и в то же время нет. Странное ощущение. Как будто её мысли всегда витали далеко отсюда, и я не могла приблизиться к ней. Невидимые стены, окружавшие её, были слишком прочны. Стены не из стали, не из камня, но из чего-то гибкого, податливого, увёртливого и призрачного, как вода. Если долго бить кулаком или топором о камень, то есть шанс разбить его. Но воду… её не сломаешь, как не бей. Так что она куда прочнее, — задумчиво заметила Кэтти. — Я думала, что она видела людей насквозь. И меня в том числе. От одной мысли, что она может влезть ко мне в голову и узнать, о чём я думаю, меня пробирала дрожь. Но со временем я поняла, что она не могла увидеть даже саму себя. Вот и увлекалась всякими глупостями. Читала бредовые статьи по психологии, копалась в разных глупых тестах… Дошло даже до абсурдного увлечения эзотерикой. Помню однажды перед репетицией Лорейн спросила у меня: насколько данная ей роль соответствует её подлинной личности? Я не знала, что ответить. Что вообще она ожидала услышать? Почему спрашивала об этом у меня? И Вы не поверите, что она сделала потом! — Кэтти звонко рассмеялась, точно даже спустя семь лет воспоминания прошлого пробуждали в ней то же веселье. — И что же? — полюбопытствовала Сара. — Спустя несколько дней, Лорейн составила какой-то длинный опросник и вручила его мне, заявив, чтобы я ответила на каждый вопрос так, как если бы я была ею! Чёрт возьми, это была самая абсурдная просьба, что мне доводилось слышать! А когда я спросила, зачем это нужно, она ответила, что составляет статистику мнений о себе. Сказала, что хочет понять, каков её образ в глазах других. И вот Вы скажите, какому нормальному человеку придёт такое в голову? — А когда Вы виделись с ней последний раз? — На премьере «Мефистофеля», — коротко ответила пианистка, — в тот же вечер, когда я вернулась в нашу съемную квартиру, её комната была пуста. Вот так, без предупреждения, Лорейн просто съехала неизвестно куда. — А после премьеры Вы не поддерживали с ней связь? — Как бы я с ней связалась? Она сменила номер телефона. Эта лицемерка просто внезапно исчезла, не оставив ни нового номера, ни адреса! И это после трёх лет, что мы жили вместе! Да и мне было не до этого. Театр закрыли, Раймонд какое-то время не мог ставить новые спектакли, а я осталась без работы. Тогда я думала только о том, чтобы куда-то пристроиться. — Похоже, происшествие с Джеффри Смитом и для Вас имело немалые последствия, — покачала головой Уилтон, с сочувствием глядя на Кэтти. — Да, пожалуй… — Пирстон отвела взгляд и напряжённо сцепила пальцы в замок. Сара подозрительно прищурилась, заметив необычную реакцию Кэтти при упоминании имени погибшего актёра. — Человек, что должен был сыграть главную роль, погиб перед самой премьерой. Словно сама судьба захотела жестоко пошутить над парнем. А почти сразу после его смерти так же внезапно исчезает другая актриса. Странно, не правда ли? А что Вы об этом думаете? — Не знаю, — быстро ответила Кэтти, пожав плечами, лёгкий испуг на миг промелькнул в её глазах, — обычный несчастный случай. Такое с любым могло случиться. Джеффри просто не повезло, — безапелляционно заявила она и чуть задумавшись, добавила: — Вообще в вечер перед спектаклем Джеффри был на дополнительной репетиции вместе с Лорейн. Им дали главные роли в «Мефистофеле».***
Кэтти утверждала, что ничего не знает о событиях, предшествующих загадочному исчезновению Лорейн. Но когда Сара упомянула замужество бывшей актрисы и её переезд в Италию, Кэтти удивилась и, пожав плечами, сказала лишь, что впервые слышит об этом. Являлись ли сведения Раймонда откровенной ложью или нет — этого журналистка не могла знать наверняка. Покинув дом мисс Пирстон, Сара достала из кармана джинсов листок с адресом, который ей передала Кэтти. По словам женщины, был один человек, который, вероятно, знал о Лорейн больше, чем она сама. Но Кэтти не представилось шанса познакомиться поближе с парнем заклятой подружки — лишь раз ей довелось увидеть его и перекинуться парой слов, когда они с Лорейн проходили мимо его магазина. Прошло семь лет. Маловероятно, что за столько времени адрес не потерял своей актуальности и тот человек не покинул город. И всё же Уилтон направилась туда. Не было смысла строить заведомо проигрышные прогнозы и предположения, если можно поехать к нужному месту и выяснить всё наверняка. Как она и предполагала, хозяин магазина давно сменил адрес. Но, мысленно вознося благодарность чертовски удачному стечению обстоятельств, Сара смогла выяснить новые координаты этого человека у нынешних владельцев помещения. Дорога до небольшого узкого переулка, где располагался магазин, заняла немало времени. Вдоль улицы стояло множество старых невысоких жилых домов, построенных почти век назад, и так близко друг к другу, что в расстоянии между ними едва мог пройти один человек, и то для этого ему пришлось бы идти боком. Сара медленно ехала по узкой дороге, внимательно осматривая окрестности, пока не увидела богатый антикварный магазин, выделявшийся своим видом среди невзрачных зданий и мелких торговых лавок. Припарковавшись у входа, девушка покинула автомобиль и зашла в магазин. Не смотря на впечатляющий размер помещения, в нём практически не оставалось свободного места из-за множества предметов, расставленных повсюду. Старинные куклы в изящных шляпках и длинных винтажных платьях на манер девятнадцатого века, смотрели на журналистку с витрин. Правда, по понятным причинам, с некоторых пор, Сара испытывала к таким куклам неприязнь. Старинные вазы, антикварная посуда и мебель, покрытая тонким слоем пыли, напоминала о давно ушедших эпохах. Настольные лампы с изящными абажурами наполняли зал мягким, чуть тускловатым золотистым светом. Фарфоровые фигурки стояли на стеллажах, на стенах висело множество декоративных резных часов и картин с изображением пейзажей. Мерное тиканье часов и приятный аромат травяных благовоний погружали в эфемерное, почти гипнотическое состояние полусна. Само это место казалось отрезанным от современного мира, оставшегося за дверью. В самом дальнем углу комнаты стояли ещё не развешанные картины, одна из которых привлекла внимание журналистки. Хватило одного взгляда на полотно — и глаза Сары распахнулись в изумлении. С большого портрета, помещённого в массивную деревянную раму, на неё смотрела Лорейн. Юная актриса была облачена в старинное бордовое платье и шляпку с лёгкой, почти прозрачной вуалью, скрывающей часть лица, тонкой рукой в бархатной красной перчатке, девушка держала маскарадную маску. Она была похожа на благородную леди из Викторианской эпохи. Уилтон нерешительно подошла к портрету, внимательно вглядываясь в изображение девушки на нём, и в памяти всё отчётливее всплывали образы из сна, что она увидела сразу после аварии. В том видении, Лорейн явилась к ней в том же платье, что на картине, и на лице её была именно эта маска. Осмотревшись, девушка задумалась, куда мог уйти продавец, когда внезапно её окликнул мягкий мужской голос. — Могу я Вам что-нибудь подсказать? — закрыв дверь подсобки, к Саре подошёл красивый молодой человек, чья изящная андрогинная внешность притягивала взгляд. Длинные русые волосы незнакомца были стянуты в хвост и несколько прядей, выбиваясь из причёски, падали на высокий лоб. Обрамлённые нежным ореолом длинных густых ресниц, большие светло-зелёные глаза приветливо смотрели на посетительницу, окутывая теплотой. На продавце были простые джинсы и белая рубашка, но даже такой незамысловатый наряд не мог скрыть атмосферу утончённости, исходящую от мужчины. — Да, — кивнула Сара, невольно пожирая парня взглядом, — скажите пожалуйста, а Кристофер Шекли ещё работает здесь? — Увы, — развёл руками продавец. Журналистка разочарованно вздохнула, когда тот продолжил: — сейчас Кристофер лишь исполняет роль живого кошелька и вроде как начальника для своих работников, периодически посещая лавку. А что Вы хотели от него? Он — это я, если что, — короткий смешок сорвался с его губ, на которых секундой погодя появилась растерянная улыбка. — Простите, очередная неудачная попытка пошутить. — Не стоит извиняться, — пожала плечами Сара и мягко улыбнулась в ответ. Мистер Шекли располагал к себе теплотой и чуть ребячливым поведением, столь несвойственным мужчинам, владеющим собственным бизнесом. И это однозначно подкупало. Сару всегда притягивали юноши с выраженной феминностью в характере, рядом с ними она не чувствовала и тени угрозы, а вместе с тем, более мягкая натура мужчины давала возможность ей самой доминировать в отношениях с ним. — Вы сейчас свободны? Мне необходимо обсудить с Вами нечто очень важное. Это касается Лорейн, — отбросив совершенно неуместные мысли, Уилтон напрямую объяснила причину своего визита. — Да, я как раз только что освободился, но… — парень удивлённо посмотрел на посетительницу, — Лорейн? — он прищурился. Брови Кристофера сошлись на переносице, пока тот напряжённо пытался что-то вспомнить. — Это название какого-то предприятия? Или речь о ком-то из заказчиков? Простите, в последнее время память ни к чёрту. Сара раздражённо вздохнула и резким жестом указала на портрет. — Мистер Шекли, я конечно извиняюсь за дерзость, но Вам не кажется неуместным этот цирк? Вы знаете, о ком речь, и эта картина самое прямое тому доказательство. — Что Вы имеете в виду?.. — растерянно пробормотал мужчина, то и дело переводя взгляд с портрета актрисы к журналистке. Он казался сбитым с толку. Не в силах понять суть происходящего, Кристофер примирительно развёл руками. — Давайте я сейчас сделаю чай и Вы нормально мне всё объясните, — предложил он. Девушка устроилась на стуле, любезно поставленном для неё мистером Шекли, и ждала, пока мужчина расскажет о своей связи с без вести пропавшей актрисой, в надежде найти в его истории хоть какие-то ниточки, способные привести её к ответам. Кристофер напряжённо мешал сахар в чае, после чего протянул чашку Саре, а сам, не желая утруждать себя поисками второго стула, сел на корточки на пол, напротив неё. Он долго молчал, задумчиво глядя в чашку, пока журналистка не прервала воцарившуюся тишину. — Вы ведь были знакомы с Лорейн, правда? Мужчина усмехнулся. Его плечи поникли, а взгляд на миг показался пустым. — Я знал её, как Мелиссу Сильвер, — наконец, ответил он, с досадой глядя на картину. — Сколько не пытался, но не сумел избавиться от портрета, как не смог и отринуть воспоминания о ней, — признался Кристофер, сильнее стиснув худыми пальцами чашку. — Я искал её так долго… — сдавленно пробормотал мужчина, опустив голову. — Ещё тогда догадывался, что Мелисса — не настоящее имя. Так же, как и всё остальное. Не думал, что спустя столько лет вновь услышу о ней, — тяжело вздохнув, он поднял взгляд на Сару. — Кто Вы? Зачем Вам знать о моих отношениях с Мелиссой? — Она пропала без вести. Её родственники обратились в наше детективное агентство, чтобы разыскать девушку, — осторожно объяснила Сара. Кажется, это был второй раз в её жизни, когда Уилтон испытывала неловкость от собственной лжи. Прежде ей было неудобно лгать только Маргарет, в то время, как в общении с другими, она запросто искажала любую информацию ради собственной выгоды. Мистер Шекли и правда любил «Мелиссу». Удручённость на его лице, напряжённая поза, тоска в зелёных глазах, устремлённых к портрету — всё в мужчине выдавало непогасшие за долгие годы чувства. И всё же та, кого он любил, опутала его ложью, точно паутиной, и ушла из его жизни, даже не назвав своего настоящего имени. Слишком тяжко было лгать человеку, который и так достаточно пострадал от чужой лжи. — Так у неё всё же были родственники? — удивлённо спросил Кристофер. — Я не знал. Облокотившись спиной о запечатанные коробки с антиквариатом, мужчина устало прикрыл глаза и потянулся нервно подрагивающей рукой к карману джинсов, вытащив оттуда пачку сигарет. Закурив, он, секундой спустя, протянул пачку журналистке. — Будете? — Да, спасибо, — Уилтон вытащила одну сигарету. — Сейчас это больше не имеет значения. Так что я расскажу всё, что знаю. Хоть выговорюсь впервые за семь лет, — горько усмехнулся Кристофер, выпуская изо рта облачко сероватого дыма. Сара кивнула, приготовившись выслушать его историю. В то время у Кристофера было много увлечений. Особенно он любил рисовать и фотографировать, и стремился посвятить свою жизнь искусству, что к сожалению так и осталось невоплощённой мечтой. Однажды прогуливаясь по кладбищу, он наткнулся на очень красивый склеп. Сначала парень решил, что тот очень старый. Не потому, что склеп был в плохом состоянии, напротив, он представлял из себя настоящий архитектурный шедевр. Но современные люди редко хоронят своих родственников в склепах, а даты покоящихся в нём были относительно недавними, потому это и показалось непривычным. Но куда больше парня удивили сами даты. В склепе спали вечным сном трое людей, но дата смерти у всех была одинаковой: пятнадцатое сентября две тысячи второго года. Юноша как раз запечатлевал на снимках красоту склепа, когда внезапно услышал голос за спиной: «Как мило… Вы раскопщик гробниц?» — спрашивала молодая девушка с длинными чёрными волосами, оплетающими её плечи, и с лисьей ухмылкой на губах. «Ничего подобного! Я не…» — попытался оправдаться юноша, но незнакомка перебила его. «Вот как. Значит, Вы некрофил?» — вновь предположила она, и Кристофер мог запросто разозлиться, если б не заметил насмешливые огоньки в её угольно чёрных глазах, на фоне радужки которых едва можно было увидеть зрачки. «Я просто фотограф,» — скромно ответил парень. — «А почему Вы заглянули в этот склеп? Может, это Вы испытываете нездоровую любовь к трупам?» — саркастично усмехнулся он. Девушка рассмеялась, прикрыв тонкой ладонью рот. «Отнюдь. Просто пришла навестить родителей». На небе скопились тяжёлые грозовые тучи и вскоре разразился сильный ливень. Склеп, в котором юноша и девушка провели почти час, стал хорошим убежищем от дождя. Они быстро нашли общий язык, и всё говорили, не замечая течение времени в мире по ту сторону гробницы. Мелисса не хотела рассказывать о своей семье: лишь кратко упомянула, что они погибли в автокатастрофе. И Кристофер не стал её расспрашивать, деликатно уходя от болезненной для его новой знакомой темы. С того дня они много раз встречались, отчего-то находя отдушину в общении друг с другом. И Шекли начал замечать между ними нечто общее. — Вы знаете, у меня андрофобия, — признался Кристофер, потушив сигарету о пол, и бросил короткий взгляд на Сару. — Это странно, не правда ли? Будучи мужчиной, недолюбливать и бояться других мужчин. Но дело даже не в этом… — он нервно сомкнул пальцы в замок. — Всех людей можно разделить на группы по мировоззрению, профессиональной деятельности, политическим взглядам и так далее. Точно так же люди разделены по половому признаку. Но я никогда не мог психологически отнести себя ни к мужчинам, ни к женщинам. Типичные гендерные маскулинные черты всегда отталкивали меня своей грубостью. И в общении с другими парнями я чувствовал себя словно не в своей тарелке. Их образ мышления, самовыражение казались мне совершенно чуждыми. Но так же было и с женщинами. Даже когда я говорил кому-то, что я феминист, что я на женской стороне, они думали, что я вру, думали, что специально так говорю, чтобы приблизиться к ним и навредить. Так что и среди женщин мне не нашлось места. И Мелисса в какой-то степени была такой же, как и я. — Она была агендером? — полюбопытствовала Сара. — Ах, нет, я не это хотел сказать, — взволнованно возразил Кристофер, — я имел в виду, что Мелисса не могла найти своё место среди людей. Не могла определить, кем ей надлежит являться. Она была очень одинока, мечтала найти кого-то, кто поймёт её и примет такой, как есть, не смотря на неопределённость и раздробленность её личности. Парень продолжил свою историю. Вскоре их с Мелиссой дружба перешла в романтические отношения. И незримая нить глубокого взаимопонимания была столь прочной, что, казалось, ничто не в силах её разорвать. Их связали общие мысли, чувства и даже увлечения. Помимо искусства, Кристофер интересовался астрологией, эзотерикой, и даже пробовал проводить медиумические практики. И Мелисса разделяла с ним интерес к потустороннему миру. Как-то раз она принесла спиритическую доску Уиджи, и отправившись вместе в один заброшенный дом с богатой историей, возлюбленные пытались настроиться на связь с духами. Вскоре после этого, Мелисса попросила Кристофера вновь провести сеанс вместе с ней: она хотела связаться со своими покойными родителями и что-то узнать у них. Сеанс прошёл безрезультатно, но с того дня Мелисса изменилась. Казалось, она чем-то обеспокоена, но на все расспросы Кристофера, девушка отвечала загадочной улыбкой и уверяла, что нет причин для волнения. А спустя какое-то время, она пришла в магазин парня и вручила ему изящную позолоченную музыкальную шкатулку. — Подождите минутку, — попросил Кристофер и, поднявшись, ушёл в подсобку. Когда он вернулся оттуда, в руках у него была та самая шкатулка, которую Лорейн передала ему семь лет назад. — Я хранил её все эти годы, как и просила Мелисса. Он открыл шкатулку. Печальные ноты меланхоличной мелодии донеслись из неё, внутри шкатулки крутилась по часовой стрелке миниатюрная золотая фигурка балерины. — В тот день я наконец решился сделать Мелиссе предложение, — Кристофер судорожно сглотнул и моргнул пару раз, точно сгоняя непрошенные слезы, — но это была наша последняя встреча. — Мужчина протянул шкатулку Саре и та осторожно приняла её, удивлённо глядя на парня, не понимая, почему тот отдаёт ей памятную для него вещь. — Мелисса сказала, чтобы я отдал её тому, кто захочет понять её, когда придёт время. Тому, кто попытается её разыскать. Я пытался, но не смог. Может, у Вас получится? Когда Мелисса исчезла из жизни Кристофера, парень на протяжении двух лет пытался выйти на след возлюбленной. Но тщетно. Он приходил на место работы Мелиссы — в кафе, где она якобы работала официанткой, — но никто там ни разу не слышал о такой девушке, и даже когда Крис показывал фото Мелиссы, никто её не узнал. Съёмная квартира девушки оказалась занята новыми жильцами, из которых никто не знал ни нового адреса, ни телефона Мелиссы. В конце концов, Кристофер нанял частного детектива, но и тот не смог ему помочь. Завершив свой рассказ, парень закурил вторую сигарету. Он тяжело дышал, словно воскрешённые воспоминания тяжким грузом свалились на него, придавив, точно неподъёмным монолитом. Шкатулка продолжала играть печальную песнь истлевшего прошлого, ушедшего в никуда, пока постепенно не затихла, и комната погрузилась в тишину. — Ваша последняя встреча… когда это было? — нерешительно спросила Сара. — Четырнадцатого августа, — глухо откликнулся Кристофер. Уилтон удивлённо приоткрыла рот и, опустив взгляд, задумчиво прикусила кончик пальца. Премьера «Мефистофеля» проходила двенадцатого августа две тысячи двенадцатого года. По словам Кэтти, Лорейн загадочно исчезла в тот же день после спектакля, но Кристофер видел девушку спустя два дня после него. Сара достала блокнот, раскрыв его на странице, где был записан адрес квартиры, которую Лорейн снимала вместе с Кэтти Пирстон, и показала запись мистеру Шекли. — Лорейн жила там? — спросила она, на что парень покачал головой. — Нет, — ответил он, а после, минутой задумавшись, назвал другой адрес. Записав и его, Сара вновь бросила взгляд на портрет актрисы. — Его Вы написали? — поинтересовалась журналистка, мягко улыбнувшись, и подошла ближе к картине. Мастерство, с которым та была написана, поражало. Девушка на полотне была словно живая. Казалось, она вот-вот поднесёт маску к лицу, согнёт губы в улыбке Джоконды, и сойдёт с картины в мир живых, лёгкой поступью шагнув на запыленный пол антикварного магазина. Кристофер кивнул в ответ, смущённо отводя взгляд. — Это моя лучшая работа. Хоть она и хранит воспоминания, от которых я хотел бы избавиться. — И не пытайтесь. Воспоминания — это часть нас. Наш опыт, каким бы он ни был, постепенно становится частью наших личностей. Избавиться от них, всё равно, что вырвать из себя кусок души. — Возможно, — пожал плечами мужчина. Протянув руку к картине, он провёл пальцами по чертам лица той, что некогда сыграла особенно важную роль в его жизни. — Спустя пару дней с нашей последней встречи, мне приснился сон. Я отчётливо помню неясную дрожь в сердце и кровавые слёзы, текущие по щекам Мелиссы на портрете, — судорожный вздох сорвался с губ Кристофера, а его руки безвольно повисли вдоль тела. — Как будто Мелисса пришла попрощаться, — совсем тихо произнёс он.