Девять лет назад…
Missio — I don’t even care about you
Девять лет назад именно этот день запустил своеобразный отсчёт в жизни Чонгука. Отсчёт до начала конца. До его смерти. Не физической, к сожалению. Всё произошло в том месте, где он умудрился родиться. Мрачный серый город. Такой же, как все остальные. Тусклый, безжизненный, обезображенный мусором и людской жадностью. Жители, бегущие кто куда, погрязшие в ненависти к городу, но не делающие ничего, чтобы изменить это. Работа. Дом. Дети. Кредиты. Заботы. Удавка быта на шее. Выживание. Сражение за любовь или её подобие. Гонка за своё место в одном из тёмных углов, в попытке сделать его светлее, уютнее, мнимо безопаснее. Борьба, борьба, борьба… или смирение, подобное смерти. Назвать этот город Родиной — язык не поворачивается. Обшарпанные, но тщательно закрашенные для видимости стены среднестатистической школы содрогаются от звонка, оповещающего о конце урока. — Ура, блять, — шепчет Чонгук, быстро запихивая тетрадку в широкий карман толстовки, натягивает капюшон на голову. — Чон Чонгук, задержитесь, — недовольный тон преподавателя прокатывается по телу волной отвращения. Чонгук хрустит шеей, едва сдерживая раздражение. Хмурится, проводит рукой по чёрным, как смола, волосам и, поджав губы, разворачивается в сторону учителя.***
— Почему так долго? — Тэхён лёгким постукиванием пальцев небрежно сбивает пепел с кончика сигареты, серым мусором оседающим на земле возле автомобиля. — Училка, — бросает зло Чонгук, всё ещё не успокоившись. Чуть громче, чем следует, хлопает дверью машины, швыряет свёрнутую тетрадь на приборную панель. — Что на этот раз? — Тэ заводит мотор, переключает рычаг передач и отъезжает от школы, делает новую затяжку, не глядя в сторону младшего. — Достали допросами, — Чон смотрит прямо перед собой, постукивая костяшками пальцев по коленкам, обтянутым потёртыми джинсами. — О чём спрашивали? — Ким затягивается медленно тлеющей сигаретой, выпускает густую струю дыма в сторону открытого окна. — Всё то же самое. Про брата. Про тебя, — Гук водит челюстью из стороны в сторону, отворачивается, скользя взглядом по осточертелому пейзажу родного города. Он тоже из тех, кто устал от этой серости, но заперт здесь школьной системой и семьёй. Пальцы Тэхёна перемещаются с рычага передач на коленку младшего, сжимая. Держит руль одной рукой с зажатой между пальцами сигаретой, которая вот-вот начнёт опалять жаром кожу. — Хэй, успокойся, скоро всё закончится, — длинные до безумия сексуальные пальцы скользят вверх по ноге, поглаживая, успокаивая, сминают крепкое бедро сквозь ткань одежды. — Скоро — это когда? — скрипит зубами Чонгук, не скрывая того, как устал слышать дерьмовую ложь. — Скоро, — рубит Тэхён безапелляционной уверенностью, не терпящим возражений тоном. — Ясно, — Чон двигается, отстраняясь от поглаживающей его руки, обиженно поджимает губы. Если бы только Тэхён знал, как осточертело слышать пустые обещания. Он вымотан. BMW 750i e38, в простонародье — Бумер, тормозит, резко визжа шинами. Чонгук едва ли не проезжается красивым лицом по приборной панели, вжимаясь пальцами в пластик. — Чёрт, — шипит. Ким жёстко хватает его за волосы и тянет к себе. Смотрит в глаза, делает затяжку и выдыхает дым прямо в его лицо. Чон приоткрывает губы, втягивая послушно всё, не давится, глотает. Видит зверя в глазах мужчины и знает: лучше не злить дальше. — Ты же знаешь, что можешь уйти в любой момент, Гуки? — спокойно, слегка надменно спрашивает хён. Парень кивает в ответ, несмотря на то что пальцы Тэхёна продолжают крепко сжимать его волосы на затылке. — И ты знаешь, что тебе не стоило начинать встречаться со мной, правда? — делает новую затяжку Ким. — Знаю, — хрипит вмиг севшим голосом Чонгук. Тэхён наклоняется, удерживая дым во рту, и утягивает в поцелуй своего строптивого парня. Привкус крепкого табака, дым, потоком втекающий в рот, влажный язык, наказывающий за мелкую истерику, и пальцы, которые теперь поглаживают затылок, компенсируя причинённую ранее боль. Чонгук поддаётся. Тэхён всегда на него так действует — гипнотизирующе. Подчиняет, даже не стараясь этого делать. Ким целует его долго, тщательно вылизывая рот, многообещающе толкаясь языком, прикусывая губы. Младший готов умолять взять его здесь и сейчас, но знает, что просить о чём-либо Тэхёна бесполезно. Бесполезно всем, кроме Чонгука, который верёвки вьёт из опасного, вообще-то, мужчины, даже не осознавая этого. — Пожалуйста, хён, — стонет в горячий рот, плавясь от ощущений. — Пожалуйста, что? — ухмыляется Ким, разрывая жадный поцелуй, прекрасно зная, о чём его просят. — Выражай свои желания яснее, Гуки, малыш. — Пожалуйста, дай мне кончить, — лижет губы, на которых вкус крепких сигарет и Тэхёна. Преданно заглядывает в глаза того, кто сейчас так искусно издевается над ним, заставляя желать себя ещё больше. — Ты просишь дать тебе кончить или просишь оттрахать тебя, малыш? — вышвыривает окурок, закрывает окно и отворачивается, переключая рычаг передач, выруливает обратно на дорогу, вызывая недоумение на лице младшего. — Ви, немедленно останови чёртову машину и возьми меня, либо я начну дрочить здесь, — краснеет от возмущения и гнева отвергнутый парень. Пальцами тянется к вздыбленной ширинке, подтверждая серьёзность намерений. Ему надо прямо здесь и сейчас, что непонятно?! — Приступай, малыш, я полюбуюсь. Тащусь от твоего пубертатного периода — готов всегда и везде, — смеётся Тэхён. — И раз уж эта тачка принадлежит мне, она имеет право быть названа чёртовой, но не в том смысле, в котором ты пытался употребить это слово в адрес моей машины. Так что запиши в список своих провинностей попытку оскорбления «Бумера». Отсосёшь прощение и помоешь салон хорошенько, пока я буду наслаждаться видом твоей оттопыренной крепкой задницы. — Да блять, — рычит Чонгук, понимая, что спорить бесполезно. И хотел бы сейчас заявить, что перехотел, но стояк так и давит на ширинку. Чёртов пубертат. Чёртов сексуальный Ким Тэхён. Чёртова машина. — Ты что-то сказал? — уточняет Тэхён, снова зарываясь рукой в волосы младшего. — Н-нет, — прикрывает глаза от удовольствия, когда Ким начинает массировать его голову, слегка потягивая за волосы. — Малыш, с удовольствием удовлетворил бы твои сексуальные аппетиты сейчас, к тому же, я тоже соскучился, но мы спешим вообще-то. Спасибо за недотрах скажешь своему братцу. — Что опять случилось? — вмиг напрягается Гук, нехотя открывая глаза, забывая о волнами расходящемся удовольствии от прикосновений мужчины. — Не знаю, но он просил приехать как можно скорее. Чонгук этого ещё не знает, но чувствует: ничего хорошего брат не скажет. Откидывает голову на спинку сидения и кусает губы, поддаваясь нагрянувшим внезапно воспоминаниям о том, как всё начиналось.***
Kehalani — Gangsta Хосок, вообще-то, не сказать, что был особо близок с Тэхёном, но на ту вечеринку позвал. Зачем? К чему? Кто теперь разберёт. Судьба, рок, случайность. Тэхён вряд ли теперь вспомнит, почему решил прийти. Он вообще сторонился личного общения с кем-либо из их группировки. По жизни никого не подпускал к себе, был научен опытом жизни, не такой долгой к тому времени, но мощно потрепавшей. Усвоил к тому возрасту урок: друзей не бывает, бывает только выгода и срок годности. Их объединила родная ОПГ — организованная преступная группировка, на которую они работали, неплохо поднимаясь по деньгам, обзаводясь связями и расширяя своё влияние на районе, а, теперь уже и во всём их продымлённом смогом заводов городе. Пожалуй, Хосок зря, очень сильно зря, решил отметить своё повышение попойкой с приглашением мелких криминальных ещё не авторитетов, но уже знающих своё место в стае шакалов. Тем более зря он разрешил младшему брату присутствовать на этой вакханалии. Чонгуку — шестнадцать. Он старшеклассник, неплохо учится, спортсмен, даже занимает призовые места на соревнованиях. Симпатичный, к слову, но замкнутый. К нему тянутся люди, а он к ним — нет, потому давно получил славу волка-одиночки, хотя несколько приятелей всё же есть. Девчонки интересуются им, но, к сожалению, не интересуют его. О том, что он — по мальчикам, Чонгук понял не сразу. Совсем не сразу. Точнее, понять то ничего толком не успел. Целовался с девушками пару-тройку раз, неуклюже переспал с одной, так и не поняв по итогу, чего все так носятся с этим сексом, если подрочить и то приятнее, а потом в его жизнь ворвался Тэхён. Буквально с ноги. И заставил встать на колени, откуда Чонгук уже подняться в отношениях с этим человеком не смог. В какой-то момент Гук, по натуре своей интроверт, понял, что выносить шум устроенной братом вечеринки сил уже нет. Никто из соседей не осмелится вызвать полицию, ведь знают, что ни к чему это не приведёт. Парень тихонько выскальзывает из квартиры, которая находится на последнем этаже испещрённой трещинами обычной многоэтажки, и уходит на крышу, ключ от выхода на которую сделал уже давно. Он любит посмотреть на звёзды, едва виднеющиеся из-за смога от работающего 24/7 завода. Чёртов романтик. Тэхён заприметил пацана почти сразу, как вошёл в эту пропитанную дымом дешёвых сигарет квартиру. Своим цепким взглядом, окидывая по привычке всех собравшихся, подвис на секунду на молодом брюнете с серьгой в ухе, облизнул губы и ушёл вглубь толпы. То и дело обращал внимание на парнишку, длинная чёлка которого закрывала глаза, и он часто мотал головой, отбрасывая её в сторону, угрюмо пялясь в телефон. Спустя пару часов, как тот уходит, Ким, устав от пьяных людей вокруг, выходит из квартиры, намереваясь уйти. Затягивается сигаретой, потягиваясь, разминая затёкшее тело, и вдруг слышит странные звуки. Сам не понял, он услышал или почувствовал, что кто-то пытается открыть дверь с крыши. Подошёл к закрытой с виду решётке. Прислушался. Потянул железку на себя — заперто. Чонгук же умный мальчик, закрыл за собой вход. А вот то, что дверь заест с крыши обратно — не учёл. Работа Тэхёна подразумевала под собой не только языком молоть, но и замки вскрывать. Спустя каких-то минут пять дрожащий от холода Гук буквально падает перед Тэхёном. Ноги не держат. Выбил, пока пытался открыть грёбаную дверь. Первое, что видит Чонгук, пытаясь встать с колен — изящную ладонь с длинными невероятно красивыми пальцами. Он скользит взглядом вверх, рассматривая высокого мужчину в брюках и рубашке, что крайне непривычно для их района. Ким помогает ему подняться. — Не говори никому, — сипит парень, тяжело опираясь на своего спасителя. Тэхён ничего не отвечает, лишь задумчиво хмыкает в ответ и ведёт романтика в квартиру, придерживая. Никто не обращает на них внимания. Чон очень старается идти сам, сжимая ледяной рукой бок Тэхёна под курткой, греясь о тепло чужого тела. Его крепко держат, внимательно следя за тем, как хромает. Доведя до комнаты, хлопают дверью, закрывая на замок. Ким снимает куртку. Чонгук испуганно поднимает на него глаза. — Я не по мальчикам, — шёпотом хриплым, охуевая. Зачем ляпнул такое, чёрт пойми, но почему-то уверенность, что среди «дружков» брата все пришли на вечеринку выпить и потрахаться. Мужчина смотрит на него, как на дебила. — Я так-то спас тебя, мог бы и отсосать в знак благодарности, — возмущённо, скрывая улыбку. Садится на корточки перед испуганным парнем, обхватывает лодыжку. Парень дёргается в его руках, готов драться за свою честь и достоинство. Не обращая внимания на сопротивление, Ким тянет штанину спортивок вверх, осматривая опухающую стремительно ногу. — Неудачно пнул дверь, — поясняет, краснея от смущения. Пытается расслабиться, понимая, как глупо сейчас выглядел из-за своих смешных предположений. Кому он нужен? — Бинт есть? И холодное бы приложить, — спокойно говорит Тэхён, скользя до безумия красивыми пальцами по отёку, чтобы оценить степень повреждения. — Я Чонгук. Чон Чонгук, — морщась от боли, выговаривает младший, когда по его путаным объяснениям мужчина находит аптечку. — Брат Хосока, значит? — бинтует его ногу спаситель. — Да. А ты…? — хочет знать, кто его спас из заточения на крыше. Чонгук испытывает очень странные ощущения рядом с этим человеком, но объяснить их никак не может. Замирает перед ним, словно кролик перед удавом, аж внутренности сжимаются. В ответ получает лишь потрясающую ухмылку, от которой сводит челюсть и почему-то хочется сглотнуть, да во рту сухо. Молодой мужчина бережно укладывает повреждённую ногу на кровать, подмигивает и двигается к выходу. — Скажи хоть, как тебя звать? — взволнованно спрашивает Чон младший. — Меня не стоит звать, малыш. Я прихожу сам, — усмехается, оборачиваясь, спаситель. Чонгук закатывает глаза в ответ на эту банальщину, от чего старший смеётся. Да так заразительно и искренне, что Гук зависает. Смотрит, как тот зачёсывает свои потрясающие чёрные волосы назад, как напрягаются мышцы рук при этом простом движении, как выступает кадык на широкой, мужественно красивой шее, мощь которой поражает, если честно, а татуировки на ней выглядят устрашающе. Таинственный мужчина без имени возвращается с куском замороженной курицы, обёрнутой в кухонное полотенце. Чонгук за эти каких-то пять-десять минут, искусал губы, напряжённо пытаясь отгадать загадку о том, что происходит с его организмом, странно реагирующем на своего скрытного спасателя. — Ви, — всё ещё улыбаясь, отвечает Тэхён, удерживая на больной ноге холод. — Ви? — переспрашивает Чон, неотрывно глядя на привлекательного мужчину. — Да. Ты можешь звать меня Ви, — поднимает взгляд. Чонгук, кажется, впервые задумывается о своей сексуальной ориентации. Но так мимолётно, что и незаметно вовсе. Он же не гей, нет. О чём вы? Они болтала всю ночь до самого утра. Спорили какая машина лучше, мощнее: BMW 750iL E38 или Audi А6 C4. Чон чувствовал, что глаза слипаются, но упорно слушал доказательства мужчины, явно опытного в этом вопросе. Когда город озарили первые лучи предрассветного осеннего солнца, Чонгук вырубился под спокойный голос, а проснувшись, соответственно, никого в своей комнате не обнаружил. Школьник, каждый день с тех пор думающий о своём спасателе, впервые увидев, что сам Ви является владельцем как раз той самой модели BMW, даже не удивился. Этот человек явно выбирает для себя только лучшее. Его «коллеги» щеголяют в спортивных костюмах, но Ви чаще можно увидеть в классических брюках, подчёркивающих его талию, и рубашках, закатанные рукава которых оголяют до локтей его идеальные руки. Сочетание дерзости и опрятности сносит остатки разума, если он остаётся от вида этого потрясающе красивого и завораживающего экземпляра преступной группировки. Пока мелкие сошки разбираются кулаками, Тэхён использует свой язык. И только в крайних случаях прибегает к рукоприкладству. Но всё это Гук узнает гораздо позже. Их знакомство могло бы закончиться, так толком и не начавшись, но всё та же судьба соединяет Хосока и Тэхёна всё ближе в работе, что делает Кима частым гостем в квартире Чонов. Чонгук честно пытается сопротивляться своему притяжению к странному хёну. Тянется всем нутром, но мучает себя отказом, запретом, попыткой посадить на цепь любопытство. Не пытается понять причину, что так цепляет, почему думает постоянно об этом Ви, просто хочет избавиться от наваждения. Безрезультатно. Тэхён — плохая компания для таких мальчиков, как Чонгук. Да для любых, если честно, мальчиков и девочек. Он из тех, о ком мама предупреждает: « Тебе не стоит общаться с этим человеком, и убегай как можно быстрее, если встретишь его в тёмной подворотне». Свою первую татуировку Тэхён набил в пятнадцать. Набил бы раньше, да денег не было. Проколол язык в шестнадцать. Секс был неотъемлемым спутником его паршивой, честно сказать, жизни, пока не пресытился. Похоть заводила в плохие места и стрёмные ситуации, но ловко уворачивался, выпутываясь отовсюду. Когда стали звать змей-искуситель за умение своим языком доводить не только до звёзд в глазах и оргазмов, но ещё и до удачных сделок, он принял за собой второе имя. — Ви — это же ненастоящее твоё имя, да? — спрашивает Чонгук, пришедший на кухню за чаем, но всё ещё торчащий там из-за гостя брата. Ждёт момент, и, оставшись наедине с гипнотизирующим одним лишь взглядом хёном, задаёт мучивший давно вопрос. Ким на него смотрит, улыбается, молчит. — Настоящее ты мне не скажешь, — даже не спрашивает, утверждает и получает в ответ одобрительный кивок, всё с той же улыбкой чеширского кота. — Почему Ви? — пытается узнать хоть что-то, ругая себя за неуёмную тягу к этому молодому мужчине. — Ты разбираешься в змеях? — задумчиво спрашивает Тэхён, не сводя внимательного взгляда с настойчивого парня. Крутит в руках кружку с остатками горького кофе, а Гук залипает на его пальцы. — Нет, — честно признаётся, не понимая, зачем они говорят про рептилий сейчас, хотя всё, что его интересует в это мгновение — сидящий перед ним загадочный человек. — Винная змея. Не слышал, наверное, никогда? — Тэ получает в ответ ожидаемое отрицательное покачивание головы. — Погугли. Ви — это сокращение. Меня стали звать змей. Но такое обезличенное прозвище мне не понравилось. Я усложнил задачу, зато дал подсказку, чтобы меня можно было идентифицировать. Так что если у тебя есть мозги, а у тебя они есть, ты поймёшь, почему я Ви или Винная змея. Чонгук несётся к компьютеру, стоит лишь Хосоку вернуться и выгнать малого из кухни. Торопит медленно запускающийся процессор, вбивает в поисковик то, что так сильно волнует, листает вкладки интернета. — Винные змеи, — шепчет Гук, вчитываясь в каждую строчку, — серовато-коричневые, со слабым светлым отливом и тёмными отметинами. Когда эта змея ощущают угрозу, она раздувает свою глотку, чтобы продемонстрировать пугающие чёрные пятна на раздувшейся шее. Перед глазами Чонгука образ высокого поджарого парня. Который так любит серые и коричневые оттенки в одежде, наравне с привычным чёрным. Шея которого поразила своей мощью и шириной в самую первую встречу. На которой чернильные узоры татуировок действительно смотрятся воинственно пугающе. — Трудно обнаружимы. Последствия яда наступают очень медленно. Противоядие так и не было разработано, — заканчивает своё небольшое исследование Чон, откидывается на кресло и слепо смотрит в монитор, улетая мыслями к тому, из-за кого теперь интересуется этими рептилиями. Чонгук не помнит, когда понял, а точнее перестал отрицать, что залипает на этого Змея не по-детски. Когда стал ждать сообщения от него больше, чем выхода новой серии любимого аниме? Или когда на предложение девушки из класса сходить в кино подумал, что хорошо бы позвать хёна? А может, когда первый раз кончил, заливая руку, искусанными губами шепча «Ви»? Так или иначе, Чон Чонгук, шестнадцати лет, вдруг осознаёт, что он гей. Потому что у него стоит на Ви, которому так-то двадцать один год уже, а не какие-то сопливые шестнадцать, и который, наверняка, с его-то внешностью гетеросексуал и исключительно по девочкам. Но Чонгука ждёт сюрприз.