Иллюзия света (Illusion of light)

Jeremy Yoland — Black Gloria — Lubov’ Ему снится что-то. Абсолютно точно. Потому что он не сразу понимает, что голос Ви звучит в реальности, а не во сне. Сквозь дрёму он пытается вынырнуть, чтобы понять, что происходит. — Откуда ты взялся такой, Чон Чонгук? — голос Кима звучит странно неспокойно. Гук открывает, наконец, глаза и пытается в темноте увидеть обладателя голоса. — Кто тебя просил говорить мне о своей детской, наивной, выдуманной влюблённости? — продолжает Змей. — Ты хоть понимаешь, кто я? Во что ты там влюбиться мог, дурак? Внешность? Синдром спасателя? Что, блять, так в тебе курок взвело, что ты мне выстрелил в упор своей мнимой чувственностью? — Она не мнимая и невыдуманная, — хриплым со сна голосом. Тэхён замолкает на несколько секунд. А Чонгук, привыкнув к темноте, видит, что тот сидит на полу у его кровати и, кажется, пьёт. — Разбудил. Ну и хрен бы с тобой, — Ким делает глоток чего-то из стакана. Морщится. — Ты не ребёнок уже, Чонгук, должен понимать, что несёшь ответственность за свои слова. Должен думать, кому и что говорить. Должен, понимаешь? Гук садится, сонно морщась, потирает лицо. Пытается понять, что происходит. — Ты пьян? — вопрос слетает с языка, и прикусить его уже поздно. Он буквально ощущает, как напрягается от этого вопроса Ви. Допивает залпом содержимое стакана, встаёт и отставляет его на стол рядом с кроватью. Чон наблюдает за ним непонимающе. — Я имел в виду… — пытается исправить положение парень, садясь в кровати. — Ты имел в виду, напился ли я, чтобы оттрахать тебя, малыш? — голос хёна звучит низко, насыщенно, словно красок добавили. И младший не до конца понимает, но абсолютно точно уверен, что вопрос задал очень сильно зря. — Нет, нет, я не… — он судорожно подбирает слова для пояснения своего вопроса. — Чтобы мне напиться, Гуки, надо минимум три бутылки водки без закуски и моя тотальная усталость. Я всегда контролирую степень своего опьянения. Сейчас я здесь, чтобы защитить тебя, если это потребуется. Ты правда думаешь, что ради бухла я буду пренебрегать твоей жизнью? Или ты думаешь, что своим нелепым признанием так выбил почву у меня из под-ног, что я напиваюсь? Не путай мои способы расслабиться со способами ужраться, как свинья, чтобы насиловать ребёнка, — холод в голосе Змея заставляет поёжиться. — Почему насиловать? — единственное, что спрашивает на эту тираду старшеклассник. В этот момент он искренне подумывает о том, что мозг его ещё не проснулся, раз он задаёт столь тупые вопросы Ви-хёну. — А что, добровольно бы отдался? — Тэ достаёт из пачки сигарету, покручивая в пальцах. Значит, сейчас уйдёт на балкон курить. Чонгук сглатывает, пытаясь выдавить из себя хоть слово. Но в голове мигает красным: «Заткнись, пока не предложил ему себя всего прямо сейчас!». Тэхён почему-то не уходит. Смотрит напряжённо на парня перед собой, ссутулившегося, съёжившегося, запутавшегося до ужаса. Подходит ближе, не сводя взгляда пристального, что душу наизнанку выворачивает, касается подушечками пальцев слегка приоткрытых губ. Ведёт осторожно, будто стирает сомнения, поглаживает большим пальцем его милую, детскую совсем щёчку. Запускает пальцы в растрёпанные со сна волосы, приглаживая. Закрывая глаза, Гук отдаётся ощущениям. Расслабляется. Тянется чуть вперёд, ожидая, что сейчас его губы накроют поцелуем и заберут в омут безумного удовольствия, которое он помнит так детально с той самой поездки. Но все ощущения исчезают. Чон открывает глаза, удивлённо глядя, как хён выходит из его комнаты. Курить, конечно же. Младший лишь пару секунд кусает губы, чувствуя, как внутри разрастается дикое желание, как обида за эти качели «рядом-не нужен» рвёт душу, едва успокоившуюся. Вскакивает с кровати и бежит следом. С глухим стуком распахивает балконную дверь и выпаливает: — На тебя. Я дрочил на тебя, ясно? — зло, дико. В голосе столько эмоций, что если бы это был удар, он был бы очень сильным. Ощутимым. Сам не знает, чего добивался, но очень хотел. Хотел, чтобы Ви почувствовал как это тяжело, тянуться к тому, кто считает его глупым ребёнком. Тэхён курит, облокотившись о холодный бетон ограждения, выпуская густые струи дыма в небо, и без того загаженное выхлопами завода и машин. Ему жалко небо. Оно дарит людям так много, получая в ответ сплошные токсины. Ему жалко мальчика, который сверлит сейчас его спину тяжёлым взглядом. Он дарит людям вокруг себя так много, а получает в ответ лишь… — Бурно кончил? — спокойно, эмоции скрывать научился уже много лет назад. Чонгук не увидит, как сильно сжимаются костяшки пальцев его хёна, как пережимается фильтр недокуренной ещё сигареты. — Очень. Всё собой залил. Потому и пришлось… — выдаёт подробности Гук, словно правда считает, что смутит подобным такого человека. — Так сильно завожу тебя? — затяжка искривлённой сигаретой. Глубокая, чтоб ядом всего себя заполнить. В голове уже целая стратегия. Не даром глава их ОПГ так ценит его мозги. — Да, — тише, спокойнее. Не ожидал такого откровенного разговора. Он много чего не ожидал. Змей делает ещё одну глубокую затяжку и ловким движением пальцев запускает окурок в небо. Разворачивается и резко притягивает к себе младшего, выдыхая густой поток дыма тому в лицо. Большим пальцем давит на подбородок, заставляя открыть рот, чтобы дым попал внутрь. Если отравлять собой, так по полной программе. Чон послушно втягивает остатки дыма, завороженно глядя в гипнотизирующие глаза. Поцелуй начинается так жадно, что парень не успевает набрать достаточно кислорода и буквально задыхается под напором. Ви скользит языком, кусает губы младшего, разжигает пожар. Тело Гука одновременно горит, как при температуре под 40, и покрывается целым роем мурашек, заставляя подрагивать в руках хищника, что не отпустит теперь, пока не насытится. Чонгук несмело поднимает руки, цепляясь за широкие плечи, сжимает пальцами рубашку, комкает ткань. Жадно глотает воздух, когда губы старшего отрываются от него, чтобы тут же переместится на шею. Сильнее сжимает пальцы, всем телом опираясь на того, кто сводит с ума своими губами и языком. — Ви, — сорванным шёпотом, замирающим дыханием. Чувствуя, как пальцы хёна скользят внутрь его домашних штанов, обхватывая возбуждённый член, сдавливая, ведя по всей длине. — Сильно завёлся, малыш, — горячим дыханием, уверенным спокойствием. В ответ лишь стон и уткнувшийся в его плечо лоб. Тэхён не требует диалога. Ускоряет движения своей руки, нежно ласкает, слушает прерывистое дыхание мальчика. Его пальцы умело задают нужный темп, а сам факт того, что это именно его рука сейчас доставляет столько удовольствия, конкретно добивает Чона младшего. — Ви, — стонет Чонгук, закусывая губу от взрывающих ощущений. Не сдерживается, подаваясь бёдрами, толкаясь в руку старшего, теряясь в эмоциях. Царапает шею, покрытую устрашающими рисунками, и кончает, повторяя снова протяжное, прерывистое: — Вии-и…. Он тяжело дышит, всё ещё пряча смущенное лицо на плече Змея. Тот обнимает его осторожно за талию чистой рукой. Вторую обтирает небрежно об висящее здесь же полотенце. Не торопится парня оттолкнуть, не спешит в ванную смыть его удовольствие с себя, не убегает от нежности, которая топит сейчас Гука с головой. Когда мальчик тянется за поцелуем, Тэ отвечает. Целует ласково, без жадности. Рука Чонгука медленно скользит вниз, едва касаясь пальцами поджарого тела, крепкого пресса. Но его несмелые движения прерывают уверенным захватом. — Нет, — спокойное, твёрдое. — Почему? А ты? — Чон поднимает, наконец, глаза. — Я сказал нет, Чонгук, — тон голоса холоднее на пару градусов. Гуку бы остановиться. Да только пылкое юное сознание не тормозит язык. — Ты не хочешь меня? У тебя же стоит, я чувствую, — прижимаясь чуть плотнее, давая понять, что не дурак, подтверждая себе, что не показалось. — Это естественная реакция организма, не надумывай больше, чем есть, — отстраняясь, закрываясь моментально. Чон сидит на своей кровати, всё ещё не понимая, как реагировать на то, что произошло. Тэхён вышел из ванной, сухо заметил, что Чонгуку не помешало бы в душ сходить, и ушёл на кухню. На дворе глубокая ночь. Завтра ехать в школу, а он сидит, тупо глядя в окно, пытаясь разглядывать звёзды сквозь пасмурное небо. Чёртов романтик, да. — Почему не спишь? — Не могу уснуть. — Завтра в школу. Надо поспать. Или хочешь прогулять? — Не хочу. — И правильно. Хотя в сложившейся ситуации имеешь право остаться дома. Они молчат, снова. Чонгук так и не поворачивается. Все силы прикладывает, чтобы не смотреть в глаза хёна. Потому что боится сорваться. Увидеть там равнодушие и не выдержать. Он слышит лёгкое шуршание ковра под ногами Тэ. Кровать прогибается под тяжестью его тела. Тяжело сглатывает, закрывая глаза, чувствуя жар тела чужого. Руки хёна касаются его, заставляя лечь на кровать. Он не сопротивляется. Его обнимают, прижимая к телу, крепко фиксируя рукой, будто он будет сопротивляться. Но он не будет. Не сможет, даже если захочет. Чувствовать объятия Ви, его дыхание, тепло от его тела — о большем сложно даже мечтать в эту секунду. Тэхён слышит, как дыхание мальчика становится размеренным, тело расслабленным. Уснул. Он смотрит в стену, не отпуская из рук уже уснувшего парня. И напряжённо думает, какого хрена с ним происходит.

***

Утром Чонгук просыпается один, но это не тревожит его. Воспоминания, будоражащие волной таких разных эмоций, заставляют его слишком судорожно собраться в школу и отказаться от завтрака. Он быстро прощается с Ви, выбегая из его машины, как ошпаренный, потому что, оказывается, не может теперь спокойно смотреть на его красивые пальцы. Представляет снова и снова, как эти пальцы чувственно ласкали его ночью. День в школе проходит быстро. Все его мысли крутятся вокруг того, что произошло. Он не может понять, Змей просто сжалился над ним? Или что это? Если он так целуется из жалости, то как этот человек может целовать того, кого любит? Любит… Сердце мальчика сжимается при мысли о том, что, возможно, у хёна есть кто-то, кого он любит. Нет, гонит он глупую идею прочь, он бы знал об этом. Так ведь? А по сути, что он знает об этом человеке? Ни имени, ни адреса, ни прошлого, ни кто он в настоящем. Ничего. Тогда почему он влюбился? Что надо знать о человеке, чтобы его полюбить? Чонгук задумчиво грызёт кончик карандаша, пытаясь понять, за что он влюбился в этого странного, потрясающего, такого отличающегося от других человека. Взгляд. Руки. Уверенность, волнами исходящая от него. Изящество, с которым он передвигается — небрежно, вальяжно, расслабленно. Чёткость движений, когда дерётся. Нелепость костюмов и стиля в одежде, которые не соответствует шакалам опг, в которой повязаны они с Хосоком. Всё по отдельности — не зацепит. Всё в совокупности — и есть сам Винный змей, который завораживает, гипнотизирует, магнитом тянет и не отпускает больше. А в его объятиях чувствуешь себя самым ценным, важным и нужным. Гук никогда в жизни ещё так себя не чувствовал. Когда звенит звонок, оповещающий о конце мучений в школе, парень быстро хватает полупустой рюкзак, закидывая на плечо, и пулей летит к выходу. Но не успевает он коснуться ручки двери, которая отделяет его от Ви-хёна, ожидающего его возле школы, как его хватают за локоть и тянут в противоположную сторону. Чонгук отбивается, хочет закричать, но рот затыкают ладонью, провонявшей травкой. Охранник у двери отворачивается, словно не видит ничего, другим детям плевать, что происходит. Его тянут к заднему выходу, а он смотрит в сторону отдаляющейся от него центральной двери. Где-то там его ждёт Ви, но не дождётся. Эта мысль обжигает. — Что вам надо? — хрипит парень, когда его больно стукают спиной об стену ненавистного учебного заведения. — Брат твой. Где он? — мужчина перед ним улыбается, выглядит расслабленным, глаза прикрыты кепкой. В зубах перекатывается зубочистка. — Понятия не имею, — пытается оттолкнуть от себя мужчину Гук, но, конечно, бесполезно. Удар. Глухой стон боли. Не сдержался от неожиданности. — Где Джей Хоуп? — мужчина смотрит в сторону, будто не он сейчас вдарил в нос парня. — Не знаю, говорю же, — дёргает головой, пытаясь прогнать лёгкие звёздочки перед глазами, Чон младший. Новый удар. Сквозь сжатые зубы лишь свист воздуха, едва слышный. — Буду бить, пока не скажешь, где он. Как устану — меня подменят, — кивок головы в сторону, и к ним подходят ещё двое мужчин. У одного из них в руках бита. — Когда надоест, пристрелим. Понял? Тишина в ответ. И серия новых ударов. Теперь уже кулаки разрабатывают его печень, оставив лицо в покое. — Сопляк, — с такой ненавистью, презрением. С ним не церемонятся. Трое на одного, плюс бита. Можно сказать, три с половиной? За то время, пока его монотонно избивают, задавая один и тот же вопрос, Чонгук думает только о том, что Ви, наверное, переживает, где он сейчас, почему не вышел после урока. Он не знает, сколько прошло времени, возможно, минут десять, а, может, полчаса, но во рту привкус крови, а пару стонов всё же срываются с его губ, хоть он честно пытается терпеть удары молча. Бьют не так сильно, чтобы думать о конце жизни, но холодное дуло пистолета, упирающееся в одно мгновение в его висок, заставляет-таки странным мыслям пронестись в голове. Например, как глупо было бы умереть девственником. Или будет ли Ви переживать о его смерти? И как его всё-таки зовут? А ещё жив ли его брат и сможет ли он отомстить за его смерть? Стоила ли его смерть того, от чего скрывался сейчас его единственный родной человек? Grandson — Blood//Water — Отпусти пацана, — знакомый голос заставляет сердце замереть на секунду и запустить, словно кнопкой, адреналин, растекающийся по крови с новым поступлением кислорода, жадно сейчас вдыхаемого носом, из которого течёт струйка крови. — О, явился не запылился. Давно не виделись, Винный змей. Как дела? — смеётся мужчина, который продолжает тыкать металлом в Чонгука. — Отпусти пацана, — повторяет Ви, холодом голоса замораживая. — Какое тебе до него дело? Ты же знаешь правила, — не собирается прекращать царапать кожу виска мальчика мужчина. — Он не знает, где Хоуп. — А ты знаешь? Может, поделишься информацией? Ты же знаешь, что твой кореш облажался. Он должен ответить по закону. — По закону? Не смеши меня. Пацана отпусти, он не знает, где Джей Хоуп. — Так поделись ценной информацией, Змей. Я в долгу не останусь. — Отпусти… — Иди нахрен, Змей. Звук взведённого курка. — Будешь стрелять на школьном дворе? Серьёзно? Вообще уже остатки мозга раскурил травой своей? Такое даже тебе не простят, — в голосе Тэхёна слышно нарастающее раздражение. — Ты прав. Тогда отъедем, — соглашается быстро мужчина, убирая наконец оружие от головы Чонгука. Того сразу же поднимают на ноги, держа за шиворот. — С каких пор ты впрягаешься за сопливых детей, Винный змей? — хмыкает мужчина, не пряча ствол. — С каких пор ты убиваешь детей, Маркус? — парирует Тэхён, не подходя ближе, не сводя взгляда с того, кто сейчас явно забавляется ситуацией. — В нашем деле, знаешь ли, всякое бывает. Сам-то давно моралистом заделался? — откровенно смеётся мужчина в кепке, который оказался Маркусом. Гук судорожно пытается вспомнить, когда и при каких обстоятельствах слышал эту кличку. А он точно слышал. — Отпусти его, — повторяет Ви. — Хоуп поплатится жизнью брата, раз свою отдавать не хочет, — смех быстро меняется на неприкрытую ярость и ненависть. — И к чему это приведёт? К войне? Ты уверен, что твои действия одобрят люди, которые тебя крышуют? — спокойно уточняет Змей. — Не лезь, куда не просят, — шипит в ответ Маркус. — Я лезу туда, где мои интересы. Если ты развяжешь войну, мне в ней тоже придётся участвовать. Сейчас делёжка территории хоть и напрягает, но не настолько. Чем обернётся война наших опг, можешь себе представить? — Не дури. Война из-за смерти сопляка? — Он школьник, придурок. — Школьник. Их полно в наших опг. Дерутся стенка на стенку, и что? — В такие разборки старшие не лезут. Это другое. Они выращивают из школьников свои стены, но не пускают их в расход, как ты. — На прошлой неделе перерезали семью Костяного. Кто-то пикнул? Где же война? — Не сравнивай. Это было не на школьном дворе, и это была расплата, сам знаешь за что и от кого. Хоуп не сделал и близко ничего подобного. — Какого… — слышится напряжённый голос того, кто держит Чонгука за ворот кофты. В ту же секунду он дёргается, словно ошпаренный, и выпускает парня. Маркус едва успевает повернуться на скрытый глушителем звук выстрела: — Сука, забалтывал меня, пока ждал подкрепление своих шавок, гадина? — Беги! — рычит Ким, глядя в глаза Чонгуку. Гук бьёт со всех сил мужчину в кепке, когда тот поднимает дуло пистолета, целясь в Тэхёна. — Ви! — вопль мальчика разносится по округе. — Беги! — орёт хён. И Чонгук бежит, но не с поля боя, а на того, кто несётся прямиком на Ви за его спиной, пока Змей пытается разобраться с двумя перед собой, кинувшихся на него сразу же. — Нет! — орёт Тэхён, видя, куда бежит Чонгук. — Назад! Нет! Поздно. Он не успевает. Всё, как в замедленной съёмке. Ким выхватывает пистолет из-за пояса брюк, целясь в того, кто вместо его спины теперь выпустил пулю в мальчишку, так рьяно стремящегося его защитить. Из-за нехватки времени, он молниеносно переводит дуло пистолета к тем двоим, что сейчас снова готовы атаковать его, и выстреливает почти в упор.