Иллюзия света (Illusion of light)

Месяц. Тридцать дней бестолкового нахождения в городе, в котором Чонгук не хотел бы задерживаться и на сутки. Они не дают себе выходных, потому что не видят в них смысла. Примерно раз в неделю всё, что они позволяют себе — выспаться до обеда. Каждый день они либо сидят в кабинете полицейского участка, который освободили для них, либо в квартире, которая уже осточертела, зарываются носами в бумаги, вычерчивая схемы, предположения, варианты, а затем колесят по городу, опрашивая сотни раз до них опрошенных, исследуя снова и снова места последних преступлений. Они будто ищут иголку в стоге сена. А преступный мир города, как назло, затаился, словно знает о том, что на них натравили двух столичных ищеек. Чон до сих пор не признался Юнги в том, что знает настоящее имя Винного змея. Зато, пользуясь положением, он обыскал все базы и сети интернета, чтобы обнаружить человека по имени Ким Тэхён. Ничего. Пусто. Ни одного упоминания в информационных источниках городах, в базах данных. Его словно и не было никогда. Гук перестаёт реагировать на город так остро. Он старательно избегает мест, в которых могут утянуть в глубокий омут воспоминания, но топтаться, по кругу исследуя точки преступлений, совершённых за последние полгода, осточертело. — Что мы имеем на сегодняшний день? — снова задаёт вопрос Мин, разглядывая трещины на потолке, и отвечает сам себе. — Все убитые имели отношение к группировке Ворона, являясь ранее частью его опг, либо теми, кто помогал ему и его соратникам захватывать официальную власть в городе. После допросов родственников, мы получили лишь версию, что жертвы обладали какой-то информацией, которая заставляла их вести себя нервно в последние дни жизни. Они что-то знали. И их убрали. Это могли сделать и люди Ворона, но с какой целью? У нас есть предположение, что тот, кто всё это устроил, появляется в городе только для того, чтобы совершить сделку, и, если она не проходит так, как он хочет, он лично убивает свою жертву. Судя по почерку, это может быть Винный змей, личность которого мы не можем установить, а примерные фотороботы разнятся между собой настолько, что скорее путают, чем помогают. На словах про фотороботы, лейтенант нервно постукивает пальцами по коленке. Он видел каждый из них. Парочка этих картинок лишь отдалённо имеет общие черты с Тэхёном. Он не может понять, как этому человеку удаётся скрывать свою личность столько лет. — Моё предположение, что у Винного змея есть подельник, который не менее профессионально, но менее кровожадно зачищает неугодных людей. Так что три снайперских выстрела, совершённые в это же время, дело рук какого-то чистоплюя, — продолжает рассуждать капитан. — Чонгук, ты точно не помнишь больше никого из тех людей, с кем работал твой брат? Этот вопрос Юнги задавал ему уже, кажется, тысячу раз. Так они нашли в базе данных Маркуса, которого на самом деле звали Чон Юнхо и который теперь являлся вполне законопослушным гражданином города, если верить сохранённым о нём данным. Это единственная крупная «рыба» из тех, о ком знал и слышал хоть что-то Гук в те времена. Остальные с трудом запомнились, и большинство оказались уже мертвы. Мелкие пешки, жизни которых разыграли без явных сожалений. — Нет, — отрицательно машет головой Чонгук. — Ладно, — злится Мин. Не на Чонгука, на ситуацию. — По крайней мере ты знаешь, как выглядит Винный змей, и сможешь узнать его, если увидишь. Старший лейтенант молча кивает. Они не могут официально составить фоторобот Змея, не выдавая того, что Чон знает этого человека. Об этом ни он, ни Юнги никого оповещать, конечно же, не собираются. Правда лишь в том, что это на самом деле и не нужно. Об этом Чонгук даже не догадывается. — Нам срочно надо попасть к майору, — хлопает руками по столу Юнги и встаёт, нервно прохаживаясь по кабинету. — Есть у меня одна идея, — улыбается Гук, потирая лоб. — Выкрасть майора полиции, взяв его в заложники, пока не выполнит наши требования, — подсудное дело, — смотрит на него внимательно капитан. Но, видя ползущие от удивления вверх брови, поясняет. — Просто я уже думал об этом. Это реально опасная ситуация с учётом наших с ним не особо сложившихся взаимоотношений. — У вас не сложились взаимоотношения, потому что ты ведёшь себя с ним, как зануда и выскочка, — хмыкает Чон. — Разговорчики на рабочем месте, — шипит Мин, не обижаясь на младшего, но недовольно реагируя на правду. — Идём, — поднимается из-за стола Гук. — Интригуешь. Они быстро доходят до нужного кабинета, входят в приёмную, и Юнги уже готов закатить глаза, намекая лейтенанту, что тот лоханулся, если решил, что их пустят. Он уже неделю пытается попасть на ковёр к начальнику отдела, но тот готовится к какой-то важной проверке и просто неуловим, что бесит. Но лоханулся здесь, видимо, сам Юнги. Он наблюдает невероятную картину. — Привет, конфетка, — Чонгук наклоняется вперёд, нависая над девушкой. — Привет, красавчик, — подмигивает ему, мило улыбаясь, брюнетка в полицейской форме, лишь на секунду отрываясь от монитора компьютера, где продолжает что-то печатать. — Босс у себя? — Чон заглядывает в монитор. — Любопытство погубит тебя, Чон Чонгук, — театрально вздыхает девушка и машет перед его носом указательным пальцем, чтобы он отодвинулся. — Да, он у себя. Просил никого не пускать. — Когда ты пойдёшь со мной на свидание? — очаровательная ухмылка старшего лейтенанта выбивает дух из каждой, кому она адресована. Но только не из «конфетки». — Не пускать, Чонгук, это значит совсем никого не пускать, — улыбается ему в ответ мило секретарь Намджуна. — Неприступная, — цокает Чон, ярко улыбаясь. Стоящий позади него Юнги тихо охуевает. Такая редкость видеть улыбку, тем более искреннюю, на лице этого парня. И если бы Мин не был уверен в том, что Чонгук предпочитает мужчин, он бы подумал, что тот реально подбивает клинья к симпатичной, к слову сказать, девушке с хитрыми карими глазами. — А если мы придумаем с тобой что-нибудь, чтобы попасть-таки в кабинет большого босса прямо сейчас? — заговорщицки шепчет лейтенант. — Ну, вообще-то мне надо занести ему документы на подпись, — хмыкает после нескольких секунд раздумий девушка. — Великолепно, это отличная возможность, — посылает ей воздушный поцелуй Чон. — Нет, Чонгук, одним воздушным «чмок» ты не отделаешься, — отправляет на печать документы секретарь. — Ты же знаешь цену этой маленькой услуги? — Конечно, конфетка, — соглашается, кивает и ярко улыбается Гук. Он поворачивается к Юнги, показывая большой палец вверх и, замечая замешательство на лице начальника, спешит к нему. — Я не понял, что произошло сейчас? — шёпотом уточняет Мин. — О, сейчас мы попадём в кабинет майора, как ты и хотел, — поясняет, но Мину ничего непонятно. — А потом нам надо будет принести ей пару связок наивкуснейших бананов. — Откуда ты знаешь эту девушку? И почему ты так мило болтал с ней сейчас, будто вы старые знакомые? И почему бананов, а не виски там, не знаю, шоколадку? — не скрывает удивления капитан. — Юнги, мы здесь целый месяц, а Сюльпён несменный секретарь Кима. Я решил, что будет полезно наладить общение с человеком, рьяно охраняющим покой своего босса, поэтому познакомился с ней в столовой. Она не любит шоколад, она любит бананы, которых в этом городе днём с огнём не сыщешь, если ты предпочитаешь вкусные, а не гнилые, — пожимает плечами Чонгук. Ещё несколько вопросов крутятся на языке у капитана, один из которых: как замкнутому, всегда мрачному Чону удалось наладить такой тёплый контакт с секретарём майора, если учесть, что в их родном отделе он всегда идёт в кабинет начальника, как на каторгу; но озвучить ничего не успевает, потому что девушка машет рукой, подзывая, вручает лейтенанту в руки документы, а затем стучит в дверь начальника. — Господин Ким, документы на подпись. Срочно, — громко заявляет она, отворяя тяжёлую дверь и подталкивая внутрь Чонгука, чтобы затем схватить ошарашенного Юнги, делая с ним то же самое, как бы говоря «не медли». — Это срочно не может подождать пять… — «минут» остаётся не озвученным, потому что Намджун поднимает строгий взгляд от бумаг и смотрит сквозь стёкла очков на услужливо впихнутых в его кабинет мужчин. — Вы мне нарушаете рабочую атмосферу, — грозно повышает голос Джун. — Госпожа Ли Сюльпён, если я сказал никого не пускать… — Это значит никого. Да-да, я помню, — спокойно отвечает своему начальнику девушка, реагируя на его сдвинутые хмуро брови очаровательной улыбкой. — Почему я терплю это и просто не уволю тебя? — ворчит Ким, тяжело вздыхая. — Потому что Вы любите меня, и без меня здесь совсем станет мрачно, — уверенно отвечает брюнетка, захлопывая за собой дверь, и оставляет мужчин в кабинете. — Что надо? — Джун забирает бумаги из рук лейтенанта, бегло просматривая их, чтобы оставить свою подпись. — Нам надо больше людей для наблюдения за подчинёнными Ворона, — с места в карьер реагирует Мин. — Больше людей? — хмыкает Ким, продолжая заниматься подписанием документов. — Да. Мы чувствуем, что затишье криминалитета скоро подойдёт к концу. И нам необходимо быть уверенными в том, что во всём этом замешан Ворон. У меня есть предположения о датах, когда… — бегло объясняет Юнги. — Вы не забыли, что находитесь не в столичном отделении, а в глуши, где на всё отделение полиции сотрудников в три раза меньше, чем в вашем? Я кинул все силы, какими мы располагаем на это дело, включая подмогу от тех отделов, которые были согласны нам помочь, понимая всю серьёзность происходящего. Вы просите невозможного! У нас нет столько людей! — отрывается от бумаг Намджун. — Но как тогда Вы собираетесь хлопнуть настолько серьёзных людей? Это не игра. Мы протираем здесь штаны месяц, ни на йоту не двигаясь в расследовании, и если мы упустим надвигающуюся бурю… — повышает голос брюнет со шрамом на лице, который пугает многих людей. — Капитан Мин, — властно прерывает его Намджун. — Через два дня у меня проверка вышестоящих лиц. И если мы её не пройдём максимально гладко, меня уволят. У Юнги ещё много аргументов в защиту своей точки зрения, но он замолкает, внимательно разглядывая напряжённого начальника. Тот выглядит осунувшимся. В глазах — решимость, борьба и острое чувство горящей жопы. Не потому, что в отделе бардак. А потому, что система их так устроена: если проверяющие захотят, они найдут к чему прикопаться. И по виду майора Юнги понимает, что эти люди захотят потрепать ему нервы. — Эта проверка связана с теми, из-за кого Вы теперь здесь? — слишком догадливый капитан озвучивает свою версию прямо. Намджун молча кивает, откидывая подальше от себя ручку, которой подписывал бумаги. Он зарывается руками в волосы, потягивая у корней, чтобы собраться с силами. Ему плевать, что сейчас он не выглядит строгим, грозным начальником перед столичными ищейками. Он чертовски устал. — Я предлагаю тебе пойти выпить с нами, — Юнги впервые обращается к майору на «ты». Намджун хмурится, явно готовый ответить резкое и быстрое «нет», но губы складываются в узкую полоску, глаза с прищуром рассматривают капитана. — А давай, — неожиданно даже для себя соглашается Ким. Он захлопывает папку с документами.

***

— Во всём этом больше всего раздражает, когда мне говорят: «ну, если тебе не нравится, почему ты не поменяешь работу?». Действительно, почему, блять? Может потому, что эта работа выжимает все соки и разочаровывает вообще в нашей правовой системе, системе власти, в нашей стране, чёрт возьми, — Джун опрокидывает в себя очередную рюмку водки, словно воды хлебнул. Хруст малосольного огурчика сопровождается тяжёлым вздохом. — И разговоры про зарплату. Мало какой смысл тогда работать, зачем ты тратишь на это свою жизнь. Потрясающе философские рассуждения, — кивает в ответ Юнги, догоняя майора стопкой коньяка. — Пьёшь — алкаш, слабак, конченое дерьмо. Потому что не справился. Не смог нацепить маску улыбочки приторной на лицо, сказать, гордо задрав кулак над головой: «Я справился», — продолжает тему «расскажи почему в глазах людей ты ничтожество» Ким. — Куришь — а как же здоровый образ жизни? Да какой, к чёрту, ЗОЖ, если алкоголь и курево — смысл жизни, чтоб не блевануть от собственной работы, на которой держишься, потому что всё ещё пытаешься добиться справедливости хоть в чём-то, разобрать по крупицам преступные дела под град обвинений в том, что ты «мусор», ничего не делаешь, только государственные деньги проедаешь, — хмыкает в ответ Мин. — Быть человеком — дерьмо. Ты не можешь контролировать свои воспоминания. Только алкоголем, психотропными веществами или старательно долго заменяя их в своей глупой голове. И всё это чертовски не работает. Ты не можешь перезагрузить, удалить, исправить, — Чонгук неотрывно смотрит в одну точку прямо перед собой. В отличие от своих начальников, он не пьёт. — Хэй, что-то мы депрессивно настроены, — хлопает в ладоши Намджун. — Надо взбодриться. Чонгук, быть человеком — это талант. С этим сейчас не все справляются. Жизнь порой дерьмо, да. Но любить её стоит. Хотя бы за алкоголь, — майор подмигивает младшему, улыбается и подзывает официанта. — Я сейчас приду, — Мин выпивает рюмку своего янтарного напитка, считая слова Намджуна тостом, и встаёт, тяжело опираясь на плечо Чона. Он не пьян, но алкоголь расслабил тело, и сейчас капитан слегка качается, направляясь в сторону уборной. Удивляясь реакции организма, объясняет это накопленной усталостью или палёным алкоголем, чего можно ожидать в забегаловке, которую Ким упорно считает в этом захолустном городке нормальным заведением. Слегка встряхивая головой, чтобы прийти в себя, Юнги опирается рукой на стенку. Чертовщина какая-то. — Вам помочь? — приятный мужской голос, видимо, обращается к нему. — Нет, спасибо, — Юн даже не поднимает головы, смотрит себе под ноги, поджидая, когда прекратится головокружение. — Вы уверены? — чья-то рука касается плеча капитана, агрессивно реагирующего на любое нарушение его личного пространства. — Да что ты ко мне приебался, — резко оборачивается Мин, зло скалясь, и застывает. — Никак не могу привыкнуть, что вежливость в этом городе воспринимается, как доёб, — улыбается, совсем не обидевшись на грубость, молодой мужчина. — Извини. Просто не люблю, когда лезут, — Мин потирает переносицу и моргает, ожидая, что иллюзия перед ним рассеется, но тщетно. — Чимин, — протягивает руку симпатичный мираж. — Юнги, — отвечает на рукопожатие потрясённый капитан. — Мне показалось, что тебе нужна помощь. Извини, если это не так, — пожимает плечами новый знакомый. Он невысокого роста стильно одетый и крайне привлекателен. — Палёный алкоголь. Думаю, дело в нём, — хмыкает Мин. — Ты не местный? — удивлённо приподнимает брови Чимин. — Есть такое. Как понимаю, ты тоже? — окидывает внимательным, хоть и слегка мутным взглядом собеседника. — Тоже. Но уже успел разведать здесь действительно стоящее место. Пожалуй, это единственное заведение, где алкоголь наливают соответствующий акцизным маркам и без последствий в виде похмелья или отравления, — Чимин опирается плечом о стену возле Юнги. — Могу как-нибудь показать. Мин зависает от такого откровенного предложения. Но ещё больше — от пухлых губ парня, с которых не сходит потрясающая улыбка. — Не пойми неправильно моё предложение, — Чимин наклоняется ближе, едва не соприкасаясь с капитаном лбами, заглядывает в его глаза и кладёт руку ему на плечо, — мне просто немного скучно здесь, нет знакомых, а пить в одиночестве осточертело. Я угощаю. Как тебе такое предложение? — Оно всё ещё странное, — Юнги неотрывно смотрит на губы неожиданно свалившегося на его голову собеседника. — Прости. Не хотел тебя донимать, — грустно вздыхает, но не перестаёт улыбаться парень, неторопливо убирая руку с плеча капитана. — Чимин, извини, я должен… — неопределённо машет в сторону уборной Мин. — Да, конечно. Я вообще-то тоже туда шёл, — новый знакомый обходит Юнги, как ни в чём не бывало, слегка задевая его плечом, оборачивается, словно ожидая, что тот последует за ним. И капитан действительно идёт, всё ещё слегка покачиваясь. Чимин придерживает его, хотя тот неплохо владеет ситуацией. Они хлопают дверьми соседних кабинок, и Мин, справляясь с ремнём на джинсах, думает, что это странно всё, но поймать мысль не получается, потому что руки плохо справляются со своей задачей. А когда дело наконец завершено, он выходит, обнаруживая нового знакомого, тщательно моющим руки. Тот кидает на него взгляд через зеркало, скользит по его телу, замирая в области ширинки, облизывается (Юнги же это не показалось?) и, ничего не говоря, выходит. Мин переводит взгляд на свою ширинку, поспешно застёгивает её, чертыхаясь, и быстро, насколько позволяет состояние, выходит, чтобы догнать странного и чертовски привлекательного парня. Он идёт по полутёмному шумному заведению, оглядываясь, когда сталкивается в прямом смысле этого слова с Чимином. Если бы не крепкие руки нового знакомого, капитан бы позорно рухнул на совсем не сияющий чистотой пол. — Хэй, дважды за вечер, это уже судьба, — пухлые губы так близко от его лица, что Юнги едва сдерживается, чтобы не коснуться их. — Я искал тебя, — хрипло и откровенно заявляет Мин. — Приятно слышать это. Передумал насчёт моего предложения? — Чимин всё ещё не убирает свои руки от уже вполне устойчиво стоящего на ногах капитана. Это смотрится так, словно старые знакомые встретились неожиданно и один из них просто тактильный маньяк. — Передумал, — внезапно решает Юнги. Тем временем Намджун, сетующий на судьбу майора-праведника своему новому молодому другу, разбавляя всё это острым юмором и водкой, замирает с полной стопкой, не донеся её до рта: — Чонгук, с тобой всё в порядке? Ты словно призрака увидел. — Увидел, — бледными губами шепчет Чон, загипнотизировано глядя в одну точку, где только что видел своё прошлое. Он срывается с места и, расталкивая людей, мчится к выходу, где скрылся призрак.