***
Откидываясь спиной на мощную грудь Чона, Юнги удобнее устраивается в странной, но обоим удобной позе — между ног младшего. Его голова уютно покоится на плече Чонгука. Металл оружия расслабленно сжат в руке. Они даже не беспокоятся, что их могут увидеть. Для них в этой позе ничего интимного. Только уют. Оба устали от ожидания. Глаза слезятся от пристального рассматривания осточертевшего уже пейзажа. По рации — редкие голоса утомлённых несколькими часами бездвижной слежки полицейских. — Ты до сих пор помнишь его? — хрипло спрашивает капитан. — Не просто помню. В мельчайших деталях. Запах. Голос. Каждую линию татуировки, — прикрывая глаза, честно отвечает Чонгук, даже не уточняя о ком задан вопрос. — Пахнет сумасшествием. Лечиться не пробовал? — хмыкает Юнги, прекрасно зная это состояние. — Самыми лучшими лекарствами. Алкоголь, секс, работа… — перечисляет, посмеиваясь, Чон. — М-м-м, моё любимое. Ни черта не работают, но без них просто в петлю, — соглашается Юн. — Нет, в петлю я не хочу. У меня есть цель. Пока я её не выполню, я не сдохну. К остальному я привык, — лейтенант осматривает внимательным взглядом местность. Столько лет прошло. Можно было остыть. Простить. Отпустить. Или что там нынче советуют для достижения дзена? Но Чонгук не забыл, не отпустил и не остыл. О прощении и речи быть не может. Тэхён будто живёт в его голове. Чон блокирует эти мысли так старательно, как только может. Тщательно бетонируя, убивая, закрывая все чувства, эмоции, воспоминания о той стороне их истории, где жизнь без этого мужчины казалась просто невозможной, безвкусной, серой и ничтожной. Он так сильно любил его. Или ему казалось, что любил? Это как наваждение. До сих пор он засыпает и просыпается с мыслями об этом человеке. Череда выстрелов, разрывающих тишину отдалённого от городской суеты района, и шипение рации, в которой слышатся громкие выкрики подорвавшихся на эти звуки отрядов, заставляют капитана резко подняться на ноги и дать старт погоне холодным: — Будь осторожнее. Они держат оружие наготове, спеша к месту, где были слышны выстрелы. Юнги оглядывается, сканируя местность, но застывает, спотыкаясь, когда видит мешанину из полицейских, непонятно чем занимающихся. Он сдерживает порыв ярости, огибая толкучку, выкрикивая: — Осмотреть территорию, имбецилы! Вокруг стройки прочесать каждый квадратный метр! Направив дуло пистолета в землю, он оглядывается, кружит взглядом по недостроенным домам, в попытках увидеть, откуда звучали залпы. Но его отвлекает звук нового выстрела, он оборачивается, прицеливаясь…***
Подошвы тяжёлых ботинок вжимают мелкую крошку потрескавшегося бетона обратно в трещины. Дыхание прерывистое. Капля пота стекает за воротник куртки. Территория большая. Сотрудники полиции действовали слишком хаотично, в итоге один из них чуть не прострелил себе ногу, что выбесило капитана, благим матом оравшего на всех, когда Чонгук увидел фигуру. Тёмная одежда. Маска. И прицел снайперской винтовки. Сердце замирает на секунду, чтобы усиленно застучать по грудной клетке, расплёскивая по крови адреналин. Зрачки расширяются. Фигура в тёмном далеко. Но Чон готов поклясться, они встретились глазами, прежде чем тот… подмигнул? Лейтенант, честно признаться, охуел от такой наглости, тормознув на доли секунд, прежде чем сорваться на бег, спеша в сторону балкона, где заметил снайпера. Бетон хрустит под ногами, кожаные перчатки скрипят. Дуло пистолета направлено вперёд, в любую секунду готов к выстрелу. Палец удерживает курок. Он чувствует, что рядом с ним кто-то есть. Слизывая пот, он наклоняется, чтобы заглянуть в очередной проём будущей квартиры. Никого. Именно отсюда снайпер целился. Он видел его здесь, лейтенант уверен в этом. Проходя внутрь, он осматривается, пытаясь обнаружить следы обуви, окурки, любые детали, что могло бы помочь идентифицировать стрелка. Взгляд цепляется за клочок бумаги. Подходя ближе, Чон разворачивает к себе надпись дулом пистолета, чтобы не касаться руками. Вчитывается в спешно нацарапанные буквы. Чонгук замирает, холодея изнутри. «Гуки, не лезь в это». Проклятье. Гуки. Так его называли только двое. Один из них мёртв. Слыша топот ног, Чон успевает сунуть злосчастный обрывок в карман, прежде чем в проёме, запыхавшись, появляется один из полицейских. — Ты бы ещё сирену включил, когда бежал. Потише нельзя было? — спокойно уточняет лейтенант, а у самого сердце из груди выскочить пытается, нещадно мечтая разбиться о грязный бетон под ногами. Чон не ждёт ответов и оправданий, не обращает внимания на гневный взгляд коллеги, он даже не стремится преследовать того, кто скрылся с этого места прямо перед его носом. Нет. Он лишь хочет отдышаться и попытаться сложить пазл, который ни черта не хочет укладываться в его голове готовой картинкой. Внутри сомнения, ураган эмоций, которые пытаются вырваться наружу спустя девять лет под замком, и сотни вопросов без ответов.***
Юнги зол. Он дьявольски зол. И лейтенант даже сочувствует тому несмышлёному парнишке, что попытался огрызнуться, когда Мин отчитывал их всех, как обоссавших тапки котят. Капитан одним лишь взглядом заставил этого камикадзе подавиться собственными словами. Молча садясь за руль, зная, что иначе Юнги на дороге устроит смертоносные гонки, Чонгук везёт начальника в их квартиру, потому что в отделении Мин категорически отказывается появляться до следующего утра. На звонок Намджуна Чон тоже отвечает сам. Сжимая дрожащей рукой фильтр тлеющей сигареты, он сплёвывает, прежде чем ответить: — Слушаю. — Какого чёрта Юнги не отвечает на мои звонки? — рычит Ким. — Простите, майор. Он завтра отрапортует всё. Сегодня он… — трёт лоб, чувствуя растекающуюся головную боль Чонгук. — Он вёл себя непрофессионально! — рявкает Намджун. — Завтра у меня проверка. И ебать в жопу будут не только меня, но и вас обоих. Приятного, блять, вечера. В мобильном слышатся гудки. Гук вздыхает и убирает телефон в карман джинсов. Делает ещё одну затяжку, выпускает струю дыма носом и трёт глаза. Даже душ не помог прийти в себя. Его всё ещё колотит. Картинка по-прежнему не складывается. Снайпер не был похож на Винного змея. Ниже ростом, по визуальным ощущениям Чонгука. Не тот взгляд, по интуитивным ощущениям. Не он. Это был не он. Тогда записка… откуда? Чон ничего не может понять и сказать Юнги о записке тоже не может. Майор принял душ, переоделся и исчез из квартиры, бросив короткое: — Буду поздно, завтра отчитаюсь Намджуну по форме. Извини. Лейтенант не в обиде. Возможно, привык к характеру капитана, а может настолько ценит его профессионализм, что на такие выходки даже внимания особо не обращает. В любом случае, он не боится головомойки от майора или тех, кто на проверке завтра, по утверждениям начальника, ебать их будет, не боится, что уволить могут. Чего он действительно боится — что его может взорвать от переполняющих эмоций, которые змеёй изворачиваются, выползая из укрытия, медленно, но верно срывая его замки.***
— Ты всё же пришёл, — голос Чимина звучит самоуверенно и сладко. — Ждал меня? — опрокидывает в себя очередную порцию алкоголя Юн. Внутри всё клокочет. Сейчас он может всё испортить, но ему плевать. — Как и ты меня, — парирует блондин, опираясь спиной о барную стойку. Он пристально смотрит в затуманенные алкоголем и яростью глаза Мина, кончиком языка медленно, соблазнительно обводя свои губы. Взгляд капитана темнеет, он щелчком пальцев подзывает официанта. — Повтори, — показывает на ряд стопок перед собой. — А ему, — кивок головы в сторону Пака, — что скажет. Не дожидаясь ответа, Юнги опрокидывает в себя последнюю рюмку и подталкивает опустевший графин, чтобы его побыстрее наполнили. — То же, что и ему, — тепло улыбается официанту Чимин, никак не показывая своего недовольства. — Удивлён. Пьёшь крепкие напитки? — Юн рассматривает парня. — Ты напряжён. Проблемы на работе? — Пак улыбается ярко, седлая стул, игнорируя заданный вопрос. У Юнги от этого простого, вроде, действия член в штанах дёргается. — Проблемы, — нелепо кивает в ответ. — Кем ты работаешь? — склоняет голову в бок блондин. Мин тянется к наполненному официантом графинчику, чтобы налить себе стопку. — Я капитан полиции, оперуполномоченный, — новая порция беленькой обжигает горло. Юнги морщится смешно, по мнению Чимина, и наливает вторую, немедля опрокидывая её следом за первой. — Вау. Ты был такой строгий, я бы даже сказал дикий сегодня, когда мы встретились, — хитро щурит глаза Пак. — Я хочу тебя трахнуть, — прямо заявляет Мин, где-то глубоко внутри, сквозь слой ярости и похуизма, понимая, что сейчас его пошлют и, возможно, он просрёт лучший шанс в его жизни. Но Чимин не хмурит недовольно брови, не бьёт пощёчиной мужчину перед собой. Нет. Он заливисто смеётся. Запрокидывает голову, улучшая вид на обнажённую красивую шею, которую хочется покрывать засосами, ведёт изящно ладонью, зачёсывая идеальный блонд. Юнги скользит взглядом, сглатывая слюну, любуется острыми ключицами, виднеющимися в вырезе рубашки, пересчитывает пуговицы, которые хотел бы разорвать, обнажая желанное тело, застывает на ширинке. Брюки идеально обтягивают идеального Чимина. У капитана в голове крутится лишь одна мысль: такому он бы даже отсосал. — Ну, раз обещаешь отсосать, — продолжает ржать Пак, и Юнги понимает, что сказал это вслух. — Блять, — Мин хватается за графин с алкоголем, как за спасательный круг. — Хэй, джентльмен, мне тоже налей, — подталкивает к нему рюмку блондин. Капитан разливает по стопкам ледяную водку. — На брудершафт, — улыбается Пак. Именно в этот момент Юнги понимает, что попал. Попал пиздец как сильно, потому что этот блядский блондин не только не сказал «нет», он предложил засосаться на глазах у всего клуба. Даже если никто не увидит, вероятность быть замеченными всё же велика. Мин почти трезвеет от такой перспективы, но подумать ему не дают: — Боишься, капитан? Одной фразой Пак Чимин нажал газ в пол, не боясь улететь в кювет. И зря. Очень зря. Юнги вливает содержимое рюмки в себя, не сводя взгляда с насмешливых глаз Чимина, который не отстаёт, уверенный, к слову, что капитан проигнорировал его «на брудершафт», а затем грубо хватает пальцами за подбородок сладость перед ним, чтобы накрыть сочные губы своими, слизывая вкус водки, кусая, вместо закуски, толкаясь глубоко в рот языком. Сквозь поцелуй, слишком жаркий для простой потехи, капитан чувствует, как ладонь Чимина скользит по его бедру, поднимаясь выше, чтобы сжать стремительно возбуждающийся член. Мин кусает наглеца за пышную губу, чувствуя улыбку сквозь поцелуй. Оторваться от этого медового рта сложно, но дышать тоже надо. И глядя в яркие смеющиеся глаза, Юн понимает, что он в той степени готовности, когда: я мог бы разложить тебя сейчас прям на барной стойке, но ладно, давай дойдём до сортира. Он подрывается со своего места, стальной хваткой цепляя запястье Пака, как вдруг: — Потанцуй со мной, Юнги. — Я не танцую, — рычит Мин, притягивая к себе, вжимая блондина в своё тело, чтобы почувствовал, что не до плясок совсем. — Один танец, — склоняется к его уху, мурча, Чимин. — А взамен я отсосу тебе. И одной картинки в воображении о пухлых губах, обхватывающих его член, хватает, чтобы, сыпля матами, потянуть на танцпол смеющегося победно парня. Больше, чем своё начальство, Юнги ненавидит танцевать. Похрипеть шансон под водочку, ладно, можно. Но трясти своими старыми, больными костями под грубые биты музыки — увольте. До какой степени надо хотеть этого сладкого, неземной красоты блондина, чтобы согласиться на такое позорище? Обо всём этом капитан забывает, когда пышные ягодицы Чимина прижимаются к его паху, изящно скользя, дразня, призывно покачиваясь в такт музыке. Пак откидывает голову ему на плечо, оставляя лёгкий поцелуй на острой фарфоровой скуле, щурится довольно и снова возвращается к танцу. Юнги обнимает блондина за талию, прижимает ближе, подстраиваясь под ритм и движения партнёра, забывает о том, что вокруг них люди. Длинные пальцы скользят выше, лаская сквозь ткань тело, гибко извивающееся в ритме музыки и взаимного желания, которое всё ярче распаляется. Хватка на узкой талии становится грубее, движения - уже не такими плавными. Юнги касается губами шеи блондина, слегка прикусывает, толкается ему навстречу телом, недвусмысленно намекая о своих желаниях, которые распирают ширинку джинсов. Чимин в ответ переплетает их пальцы, словно разрешая так грубо его присваивать, и резче ведёт бёдрами, подаётся назад в ответ, губы лижет. Кожа покрывается мурашками, пока капитан жарко клеймит его шею. Когда танец уже плохо похож на что-то кроме потираний сквозь одежду в попытке хоть немного утолить желание, Чимин сам срывается, крепко сжимая ладонь Юнги, утягивает его в сторону туалета. Щелчок хлипкого замка, характерные звуки неразрывных жадных поцелуев, пока руки хаотично цепляют одежду, раздевая. Юнги толкает блондина к стенке кабинки, заставляя ту скрипеть и шататься, наваливается всем телом, придавливая. Он сквозь ткань брюк ласкает возбуждение Чимина, пока тот плавится от его действий. Опускаясь перед ним на корточки, капитан не отпускает взглядом горящие глаза, что безмолвно спрашивают: «неужели ты сделаешь это?». Член у Пака такой же красивый, как и он сам. Аккуратный, с розовой блестящей головкой, сочащейся предэякулятом, подрагивающий от крепкой хватки Юнги, когда тот проводит рукой сверху вниз, прежде чем коснуться губами, быстро вбирая в рот. Чимин стонет в голос, зарываясь пальцами в чёрные волосы капитана, и сдерживает себя, чтобы не податься бёдрами вперёд, толкаясь глубже. Юн втягивает щёки, всасывает, током удовольствия пронзая тело сладкого парня, сверлит взглядом пристальным, ни капли не милым, наоборот жарким, диким. Чимин кусает губы и чувствует себя сломанным, хрупким, послушным для мужчины перед ним. Он прикрывает глаза, стонет бесстыдно, но чувствуя лёгкое царапанье зубов, снова открывает, улыбаясь: — Я думаю только о тебе, капитан, — хрипло, но так сладко. Юнги долго дразнит его языком, тщательно облизывая, крепко сжимает у основания, не разрешая задавать темп, и вынуждает быть послушным мальчиком. Чимину очень хочется быть непослушным, но от такого капитана течёт не только его член, но и его мозг. Чувствуя скорую разрядку, он тянет Юнги вверх, умоляя остановиться. У него всё тело дрожит, и он до обморока хочет член этого дерзкого необыкновенного мужчины в своей роскошной заднице. Впиваясь в губы капитана, Пак скользит руками под его футболку, поглаживая упругий пресс и горошинки возбуждённых сосков, царапая фарфоровую кожу, оставляет следы. Юн с рыком тянет вниз до самых щиколоток брюки парня, рывком разворачивает спиной к себе, вжимая красивое лицо в исписанную матами перегородку. Пожалуй, увидеть переливающуюся гранями алмаза пробку внутри Пака не было большим удивлением. Но Мин ухмыляется, вытаскивая её почти с нежностью, прячет в карман, прежде чем раскатать по своему члену презерватив и заполнить блондина собой, одновременно зажимая ему рот ладонью. Шлепки тел друг о друга, глухие стоны, сквозь сжимающую крепко ладонь, прочная хватка на идеальном теле и редкие поцелуи на подрагивающих от толчков плечах. Чимин сжимает внутри себя настолько охуенно, что можно забыть обо всём. Буквально обо всём. Этот чёртов демон секса творит невероятное, прогибаясь в пояснице, полизывает пальцы, которыми зажат его рот, умудряясь одной рукой дотянуться до тела Юнги, втрахивающего его в стенку, чтобы царапать его кожу, прося больше, резче, сильнее. Мин срывается на бешеный темп, чувствует стекающий по коже пот, впивается зубами в гладкую кожу, тянется рукой к возбуждению Пака, чтобы помочь, но тот локтем отталкивает, сопротивляясь и мотает отрицательно головой. Капитан себя секс гигантом никогда не считал и за правило не держит: «Кончить только от моего члена в твоей заднице». Ему удовольствие партнёра важно, даже когда секс просто способ снять напряжение, агрессию, выпустить наружу дьяволов. Но стонущий под ним Пак, активно насаживающийся в ответ, видимо, правил своих придерживается, и капитана в моменте так кроет от этого охуенного блондина, что он сжимает зубы, сильнее впиваясь в тело под ним, заставляя себя сдержаться, чтобы подольше изводить эту сладость. Чимин выгибается, буквально воя от ощущений. Глаза закатываются, а зубы впиваются в пальцы, мешающие ему орать о собственном удовольствии от члена капитана, что бьётся сейчас по простате так грубо, до подгибающихся на ногах пальчиков. — Кончай, сладость, — шепчет капитан на ухо блондина, прежде чем впиться зубами, втягивая в рот кожу. Его тело трясёт мелко, и Пак чувствует это до перехватывающего дыхания. Тугой узел возбуждения в паху взрывается фейерверком белёсых потёков на перегородке туалетной кабинки, анус сжимается вокруг пульсирующего члена, изливающегося внутри него. Свой стон Юнги прячет где-то в области холки блондина вместе с очередным следом острых зубов. Тяжёлое дыхание смешивается со звуками входящих и выходящих людей, громкой музыки, басами разрывающими всю округу, дикого смеха. Юн рукой обвивает талию Чимина, удерживая плотно прижатым к своему телу. Он чувствует, как подрагивает блондин и улыбается в его волосы, зарываясь в них носом. — На нежности потянуло, капитан? — шепчет Пак, оборачиваясь через плечо. В глазах хитрые искорки. — Тебе грубостей не хватило? — парирует Юнги, выходя, наконец, чтобы стянуть заполненный презерватив и отбросить чётко в урну. Он наклоняется, чтобы подтянуть брюки блондина, помогая. — Джентльмен проснулся, — скрывает благодарность в усмешках Чимин. Застёгивает ширинку, расправляя безбожно смятую одежду. — Типа извинения за то, что без прелюдий, — хмыкает Мин. Ему плевать на скомканную футболку и джинсы, на которых виднеется влажное пятно в области молнии. — А я думал, это намёк на то, что я остался у тебя в долгу, — лижет опухшие от поцелуев губы блондин. И капитана ведёт от этого просто действия. — Сочтёмся в другой раз, — кривая улыбка делает лицо Юнги невероятно привлекательным, по мнению Чимина, но он молчит об этом, вздёрнув вопросительно бровь. — А у нас будет другой раз? — с усмешкой на пухлых губах.