Иллюзия света (Illusion of light)

Чонгуку тяжело даётся правда. Она оседает горечью на языке, когда он задаёт вопросы Тэхёну, который отвечает на каждый из них, больше не скрывая ничего о тайнах прошлого, разорвавшего их друг от друга на расстояние пропасти, где плещется ненависть и любовь. — Змей, ты вообще головой тронулся? — смутно знакомый голос прерывает диалог. Гук резко оборачивается, всё это время оберегаемый теплом тела Кима. Тэхён молниеносным движением перехватывает его руку, которой опер уже дотянулся до рукоятки пистолета. — Всё в порядке. Зачем ты пришёл? — спокойно спрашивает Ви, обращаясь к гостю. — Вы? — удивлённо таращится на знакомого мужчину Чон. — Что вы… — Здравствуй, Чонгук, — насмешливо улыбается Ким Сокджин. — Рад познакомиться с тобой наконец, вне стен участка и без допроса. — Представлять вас, думаю, не надо, — мягко улыбается Ким. — Джин мой помощник. Единственный человек, которому я могу доверять. — У вас всё нормально? — уточняет Сокджин. — Я не слышал выстрелов, но не знал, может, у Чонгука глушитель на оружии, и он всё же пристрелил твоё постаревшее тело. Извёлся там весь, познакомился со всеми местными котами и крысами, слышал ваши вопли, но звенящей тишины уже не выдержал. Пришёл проверить… — Мы разговариваем, — во взгляде Змея читается больше, чем он выражает словами. — Я вижу, — хмыкает Джин, скользя взглядом по сидящим на диване мужчинам, один из которых прижимает к себе другого. Но когда он сталкивается со взглядом Ви, тут же добавляет, поднимая руки, словно сдаётся: — Понял, не дурак. Дурак бы не понял. Ухожу. Счастливо, Чон Чонгук. Рад, что ты прозрел. — Его машина… — задумчиво начинает фразу Гук, глядя вслед удаляющемуся мужчине, сквозь туман усталости и схлынувшей истерики, пытаясь сложить пазл. — Была замечена камерами движущейся в сторону места перестрелки. Да, я в курсе, — заканчивает за него фразу Тэхён. — Значит, ты был там? Это ты написал ту записку? — хмурится опер. — Меня там не было. Джин был одним из участников перестрелки. В него стрелял Веном, — поясняет Ким. — Подробнее можно? Кто тогда написал мне записку? — моргает, в попытке отогнать сонливость, младший. — Что было в записке? — напрягается Ким. — Там было написано: «Гуки, не лезь в это», — цитирует Чонгук. — Я думал, что это написал ты. Даже крутил мысль о том, что снайпер, которого я видел, тоже ты, но внешние данные не сходились. Тэхён отводит взгляд, лицо искажает плохо скрываемая ярость. — Это был он, да? — тихо уточняет Чон. Ему ещё сложно привыкнуть, что его брат жив. — Он написал мне это? — Да, — кивает Змей, тут же прижимая парня сильнее к себе. — Я не знаю, как вы нашли это место, но в это время там проходила встреча Ворона и Венома, на которой снайпер Хосока пытался убить Ворона. Его план был сорван вашим появлением. — Заслуга Юнги — то, что мы оказались там вовремя. Хосок всё ещё пытается делить территорию с главой твоего опг? — уточняет Чонгук. — Ты знаешь, кто его снайпер? — Юнги, — дёргается верхняя губа, когда Змей повторяет имя начальника Гука, словно ему хочется сплюнуть эти буквы на пол, игнорируя вопрос про снайпера. Сверля взглядом противоположную стену, он борется с эмоциями, что лавиной накрывают. Он к диалогу по этой теме не готов. — Чонгук, прежде чем я смогу рассказать тебе всё, что происходит сейчас в криминальном мире города, я должен быть уверен, что ты не расскажешь это своему начальнику, — поворачивается к младшему Ким. — Я полицейский, Тэхён. Моё дело… — чеканит опер. — Твоё дело не дадут никогда раскрыть те, кто гораздо выше тебя и твоего начальника чинами. Никто и никогда не даст вам это распутать. Вами играют, как пешками, а вы строите из себя знатоков. Хосок прав лишь в том, что тебе не стоило лезть в это. Как и Намджуну, — холодный тон замораживает. — Ты знаешь Намджуна? — не обращает внимания на предупреждения, сквозящие между строк, Гук. — Знаю ли я начальника отдела полиции города, в котором меня разыскивают, как особо опасного преступника? — насмешливо приподнимает бровь в саркастическом вопросе Ким. — Я имею в виду, ты знаешь, что ведётся это дело, и знаешь, что Намджуну мешают его раскрыть? — Чонгуку не до шуток. — Даже знаю, кто именно мешает и кто уберёт Джуна не только с его поста блюстителя порядка, но и с лица земли, если он не успокоится, — разбивает мифы о честности полицейской системы Тэхён. — Тогда почему дело ещё не закрыли? — упрямится, не веря, Чон. — Потому что этот вопрос решается. В нём замешаны люди, которые не позволят, чтобы правда была доступна простым смертным. Но и отстранить всех от дела, закрыв его, они не могут. Теперь уж не те времена, когда можно было наглым танком совершать противоправные действия. За это дело ведётся борьба людьми разных статусов и положений. Одним выгодно, чтобы оно оставалось открытым, что даёт им рычаг давления на ряд лиц. Другим, соответственно, чтобы все улики уничтожались, дело рушилось, близилось к закрытию, — спокойно поясняет Ви, прокручивая между пальцами сигарету. — Это дело открыто не для того, чтобы быть раскрытым до конца. Кому-то надо, чтобы оно ещё держалось на плаву. Я пытаюсь разобраться с этим, но у меня связаны руки. — Ворон не помогает тебе? — уточняет лейтенант, жадно пытаясь узнать подробности, которые могут помочь. — Я уже давно не подчиняюсь Ворону. Но мы сохранили хорошие отношения, если можно так сказать. Он пригласил меня в город, чтобы помочь с Веномом. Приехал я сюда за тобой, малыш, — хмыкает Ким, оборачиваясь, чтобы пронзить медовым взглядом. Он касается рукой отросшей чёлки младшего, легко проводит по лицу. Чонгук хочет возразить, что не малыш, и вообще, их разговор ничего не меняет, но его умную мысль прерывает звонок. Зрительный контакт обрывается, когда Ким тянется к карману брюк, выуживая оттуда мобильный, а второй рукой ведёт по спине Чона, словно успокаивая, что выслушает все кипящие в молодой крови возмущения, когда ответит. — Говори, — хмурится, увидев номер на экране, Тэхён. С каждым словом, озвученным собеседником, он мрачнеет всё сильнее. Сталь отпечатком несокрушимой уверенности сверкает в его глазах, которые завораживают, гипнотизируют. Чонгук тяжело сглатывает, чувствуя, как горячо ощущается в этот момент ладонь на его пояснице. — Понял. Сейчас буду, — сбрасывает звонок Змей. Прикрывая глаза, он откидывается на спинку дивана, не убирая руки от желанного тела. — Что случилось? — осторожно уточняет младший. — Ворон мёртв. Его убили, — сипло отвечает Ким. — Что? Как это произошло? Когда? — Гук рыскает по карманам в поисках мобильного, только сейчас понимая, что тот отключён. — Веном. Он убил его, — тяжело вздыхает Ви и встаёт. Чонгук остро ощущает отсутствие его тепла рядом, невольно вздрагивая и ёжась. — Блять. Тэхён стоит спиной к парню, зарывшись пальцами в волосы. Вся его поза говорит о напряжении. Гук рассматривает его, скользя взглядом по сильному телу, несмело выпуская ощущения, эмоции наружу, прислушиваясь к ним. Он кусает губу, чувствуя, как тянет подойти, обнять сзади, уткнувшись в татуированную шею. Отогнать наваждение не получается. Закрывая глаза, Чон надеется сосредоточиться на новой проблеме, но под веками — образ Тэхёна, жадно всасывающего его член под дулом пистолета. Вот же чёрт. Между ними этот ток страсти постоянно ощущался всем нутром. Они порой превращались друг с другом в диких ненасытных зверей, не вылезая из кровати, сводя с ума. Неопытный, поначалу, Чонгук быстро схватывал на лету, активно развивал навыки доставлять удовольствие любимому человеку практикой: с ним же и посредством видео, охотно пробуя всё увиденное на теле, которое сводило с ума. Если младший и сомневался в том, что сможет удовлетворить потребности взрослого мужчины, то всё это быстро отступило под натиском всепоглощающей жажды, которой оба подчинялись, исследуя тела друг друга. Тяжело сглатывая ком в горле, Гук вспоминает, каково это было — заводить Змея, получая за это сладкие пытки, длившиеся порой часами, когда ему было запрещено кончать без разрешения. Член дёргается в штанах, подтверждая, что тело прекрасно помнит самый сладкий период жизни. — Что так сильно тебя завело? — разрывает туман воспоминаний Тэхён. Он рассматривает внимательно младшего, который завис, не замечая, как он смотрит на него. — С чего ты взял, что я завёлся? — Чон пытается делать вид, что абсолютно расслаблен, распахивая глаза и пытаясь унять повышенное сердцебиение. — Гуки, малыш, — на дне зрачков Змея огни костров, вокруг которых пляшут их демоны, взявшись за руки, — я даже за девять лет не потерял способности чувствовать тебя. Ким подходит ближе, касаясь кончиками музыкальных, убийственно прекрасных пальцев лица парня, со сбившимся дыханием наблюдающим за его действиями. — Я потерял девять лет своей жизни, глядя на то, как ты живёшь без меня. Чонгук молчит. Он не готов говорить об этом. Соврал бы, если бы сказал, что неприятно слышать то, что срывается с губ, покрытых горьким вкусом табака. Непроизвольно Чон облизывается. — Прошу тебя, будь осторожнее с Юнги, — на дне медовых глаз мерещится боль и звериный рык собственника, но Тэхён отворачивается, выпуская из рук лицо, на которое мог бы любоваться вечность. Он отходит к окну, выглядывая осторожно. Привычка. — Мне пора. Думаю, тебя тоже ждут. К тому времени, как мы снова увидимся, я хочу, чтобы ты принял решение, — Змей расправляет рубашку, подхватывает свои вещи, готовясь уйти. — Какое? И почему мне надо быть осторожнее с Юнги? — поднимается с дивана Чонгук, держа расстояние между ними, потому что не уверен, что удержится, не потянувшись за поцелуем. Он так и не ответил на вопрос, от чего возбудился. Он даёт себе задачу разобраться с этим до следующей их встречи. — Капитан Мин и сам неосторожен. Спроси у него о его прошлом, — туманно отвечает Змей. — Тебе надо принять решение, с кем ты пойдёшь дальше, Чонгук-а. Я не могу рассказать тебе всего, пока ты не выберешь встать за мной или продолжить путь, которым идёшь сейчас. Просить тебя довериться мне слишком самонадеянно с моей стороны, понимаю. Но если ты послушаешь своё чутьё, возможно, оно подскажет тебе, что я на твоей стороне и единственное, что волнует меня во всей этой тупиковой ситуации, — это твоя жизнь и твоя безопасность. — Тэхён… — хмурится Чон. — Не спеши с ответом, — останавливает рвущийся отрицательный ответ Ким. — Дай себе время. Я свяжусь с тобой, чтобы сообщить, когда мы сможем снова увидеться. Конечно, если ты захочешь. Винный змей смотрит на своего мальчика ещё несколько мгновений, прежде чем двинуться в сторону выхода. — И ты даже не боишься, что я сдам тебя полиции? — срывается вопрос с губ молодого опера. — Ключи от квартиры на тумбочке у входа. Закрой за собой дверь и возьми их себе. Я заберу дубликат у Джина, — вместо ответа улыбается Ким.

***

Лейтенант появляется в служебной квартире, загруженный мыслями. За время дороги он успевает составить в голове какой-никакой план, рассортировывая в голове по полочкам новую информацию, новые вопросы и новую правду, с которой ему теперь придётся учиться жить. Самый большой вопрос, который его мучает: как он смог сохранить свои чувства в течение столь долгого времени к человеку, которого считал убийцей брата? Он псих. Точно, псих. Это единственный вывод, который ему сейчас доступен. — Ты где был? — с порога накидывается на него Юнги. — Хреново выглядишь, — беглым взглядом окидывает его Чон, стягивая с себя обувь. — Чонгук… — Почему ты здесь, а не на работе? — ошарашивает своим вопросом Гук, подмечая взъерошенные волосы, будто капитан часто зарывался в них, тёмные круги под глазами и чрезмерную бледность. Не обращая внимания на застывшего от такого вопроса начальника, он плетётся на кухню. — Есть что-то съедобное? — младший клацает чайником, умоляя того быстрее закипеть, и открывает холодильник, тоскливо оглядывая содержимое. — Сядь и рассказывай, сейчас приготовлю пожрать, — хмурится Мин. Жадно уплетая лапшу спустя пятнадцать минут, Чонгук с набитым ртом завершает рассказ свободного сочинения о том, что он встретился с Винным змеем. Юнги от этой информации охуевает, даже не зная ещё всей правды. Лейтенант выдаёт лишь несколько фактов, скрывая всю историю. Отвлекает их трель мобильного. Капитан отвечает резкое: — Да? И Гук уже знает, что сейчас услышит. В подтверждении его слов, после отборного мата, Мин шипит: — Ворон мёртв. Выезжаем.

***

Они несколько часов провозились на месте, где обнаружен труп. Дорога туда и обратно тоже заняла немало времени. Намджун рвёт и мечет. Юнги едва сдерживает ярость. Чонгук молча исследует, тщательно разглядывая каждую деталь. Смотреть на место преступления, зная, кто его совершил — иначе, нежели смотреть на всё это глазами, чистыми от правды. Вглядываясь в предполагаемые отпечатки обуви убийцы, Чон спрашивает себя: «Хосок? Или случайный прохожий, несчастливо оставивший здесь след до убийства?» Возвращаются в участок они уже за полночь. Майор отправляет их спать, безжизненным взглядом разглядывая пустой стол перед собой. Этот взгляд пугает. — Это мог сделать Винный змей? — внезапно задаёт вопрос Юнги, не по-доброму глядя на лейтенанта, когда они оказались в служебной квартире. — Это не он, — сверлит его в ответ хмурым взглядом Гук, туша окурок сотой, кажется, по счёту сигареты. — Слушай, тебе опять голову от него снесло, да? — откидывается на спинку кресла капитан, сощуривая кошачьи глаза, отчего шрам натягивается, виднеется чётче, разрезая некрасиво его лицо. — Чего? — оторопело спрашивает Чон. Такого поворота он не ожидал. — Змей наплёл тебе всякой сладкой бурды в твои детские уши. Что-то пообещал? Чем он тебя так привязал к себе, а, Гуки, малыш? — вопросы, словно пули, срываются так быстро с губ, которые всего несколько месяцев назад жадно целовали, а теперь выпускают всю обойму в упор. Последний добивает: — Я понял. Он трахнул тебя, да? Капитан Мин знает свою работу. Но впервые он применяет свою жестокость в отношении того, кого сам же… Чонгук вскакивает, поддавшись эмоциям. Он хватает куртку, стремительно двигаясь к выходу. Юнги коршуном летит следом, настигая у самой двери, больно дёргая за руку. — Пусти, — зло шипит Чон. — Чонгук, — в голосе капитана нотки сожаления, рвущиеся сквозь сталь. Лейтенант делает ещё пару рывков в попытке освободиться, но вдруг обмякает, не сопротивляется. Он прикрывает глаза на пару секунд, а затем оборачивается. За столь короткое время эмоции спрятаны, а с губ острое, жалящее: — А как на счёт твоего знакомого? — Какого? — удивлённо уточняет Мин, но, видя хмурое лицо лейтенанта, перестаёт строить из себя идиота, лишь уточняя: — Когда? — Я, конечно, ещё неопытный, «зелёный», как ты говоришь, но заметить, что ты в незнакомом городе по-дружески разговариваешь во время нашего служебного задания с одним из работников завода… — Он там не работает, — обрывает резко Мин. — Но он там был. И потом ты несколько раз оставлял меня пить с Намджуном, исчезая на время. Твои якобы прогулки по вечерам, когда ты возвращался поздно ночью, — перечисляет парень. Он, может, наивным покажется, но не дурак совсем. Дважды два складывать умеет. — Мне надо было сразу сказать, — отпускает младшего Юнги, тяжело вздыхая. — Надо было, но ты не обязан был, конечно, — Чонгук больше не чувствует ярости, накрывшей от вопроса капитана. Облокачивается о дверной косяк с усталостью разглядывая растерянного, кажется, начальника. — Извини меня, — зарывается рукой в отросшие волосы Мин. — Извиняться не за что, капитан. Но так что насчёт твоего знакомого? — давит свою линию. — При чём тут он? — заводится Юнги. — Ты впервые подпустил кого-то так близко, — тихо, отчётливо осознавая, что эта правда его самого задела гораздо раньше. Когда почувствовал, что единственный, на кого мог опереться за последние годы, стал дальше, чем был всегда. Чужой. Больше не свой. Мин столбенеет. «Подпустил кого-то близко» — словосочетание, которое вообще не подходит капитану. Никак. Он пытается переварить услышанное. — Блять, — шепчет он, невидящим взглядом сверля пол. Правда доходит очень медленно и причиняет боль. Такую, что воздуха мало и грудь давит от невозможности дышать. — Что ты знаешь о нём? — исследует лицо ошарашенного капитана Чон. — Имя, возможно. Что он не работает на заводе. Всё, — после минутного молчания роботом отвечает Юнги. — Ты хочешь сказать, что не знаешь ничего? — хмыкает Гук, отбрасывая куртку и возвращаясь на кухню. Юн отмирает лишь спустя некоторое время и заторможено следует за младшим. В голове хаос и огромный вопрос на всю голову: «Какого, блять, хуя?» — Он был не особо общителен, но, когда я спросил про ту встречу на заводе, сказал, что не работает там, приходил к заму по своим вопросам, как и мы. По каким именно — отказался отвечать. Сказал, что в городе он временно, как командировка — слыша свой же ответ, Юнги хочется ударить. Самого себя. — То есть у него настолько волшебная задница, что тебе даже не пришло в голову проверить человека? Даже когда ты столкнулся с ним там, где, как мы предполагаем, находится убийца? — уточняет, насмехаясь, Чонгук, загружая служебный ноутбук. Сладкая месть за жестокие вопросы ранее. — Блять, — повторяет Мин. Капитан, кажется, впервые в своей взрослой жизни краснеет от стыда. — Как зовут твою блядь? — продолжает издеваться младший. — Пак Чимин, — пропускает мимо ушей все подколы Юн. Пока Чонгук лезет в базу данных, игнорируя то, что это немножко запрещено, Юнги тихо охуевает с самого себя. Это чем ему так мозг затуманило? — Прописка в столице. Значится штатным сотрудником фирмы по изготовлению сырья, которое поставляют на завод. Но интересно, что их фирма по спискам не числится как партнёрская на том заводе, — быстро просматривает всю доступную информацию Чон. — Возможно, он приходил узнать о потенциальном сотрудничестве, — возвращается к рабочему состоянию капитан, хмуро прокручивая в голове все детали. — Да, а потом получил отказ и убил человека, — завершает мысль Чонгук. — Рандомного человека с завода, который не имеет никакого отношения к его поставкам? — Юнги тяжело вздыхает. За что ему всё это? — Просто теория, — пожимает плечами Чон. — Ну да. Просто теория — всех в городе мочит Винный змей, — прилетает в ответ. — Снова за своё? — Проехали. В этом городе токсичный воздух, надо быстрее разобрать дело и сваливать отсюда. Я тупею здесь. Извини меня ещё раз, я не думаю, что ты действительно… — Юнги, — обрывает, не слушая его извинения, Чонгук. Слова Мина задели. Задели, пробуждая внутри острое желание самому понять, кто, как и зачем, чтобы доказать всем (или себе?): Винный змей не при чём. — Зачем человеку, который не добился партнёрства от градообразующего предприятия, находиться в этом городе так долго? — С чего ты взял, что Пак здесь долго? — Даже мы здесь уже долго. А он появился тут раньше, как я понимаю. Капитан чувствует, как тошнотворная волна сомнений поднимается внутри, смывая остатки иллюзии, которой его мастерски опутали. — Начнём с того, как вы познакомились? — хмурится Чон, по выражению лица начальника, видя, что до того медленно, но верно доходит: — Как лоха обвели вокруг пальца! — подтверждает, словно читая мысли младшего, Юнги. — Пиздец. — Знакомство, — напоминает лейтенант, не разрешая нырнуть сейчас в волну самобичевания. — Бар. То задриппаное место, куда нас отвёз Намджун в первый раз, — злится Юн, чеканя каждое слово. — Тебе на следующий день было плохо от алкоголя, верно? — внезапно вспоминает Чонгук. — Да. — Не странно ли, что плохо было тебе одному? Мин впервые чувствует себя простофилей. Стыдно до кончиков ушей. Но это чувство очень быстро сменяется яростью. Дикой, разрушающей. Нельзя доводить Мин Юнги до такого состояния. Что-то внутри трескается, хрустит. Демоны скалят зубы, капая слюной предвкушения. Такого капитана боится каждый, кто познал на своей шкуре хватку этого жителя преисподней. У него даже голос меняется, взгляд. Теневая сторона берёт верх над и без того жёстким, по натуре своей, полицейским. — Я найду тебя, Пак Чимин. И всажу всю обойму в твою лживую глотку.

***

— Соси тщательнее, — голос сталью приказа давит, как и взгляд из-под медной чёлки, что сверху вниз пронзает насквозь. Губы на члене смыкаются плотнее, щёки втягиваются, всасываемый звук и стекающая с уголков губ слюна раньше возбуждали. Сейчас, глядя в глаза, скрытые голубыми линзами, внутри лишь презрение. Хосок толкает носком туфель прямо в грудную клетку, откидывая от себя, словно мусор. — Изв-вини-те, Господин, — заходится кашлем Чимин. — Детка, боюсь, мне надо время, чтобы простить тебя, — встаёт Хосок. — Повернись своей сладкой задницей ко мне. Трахаться я всё ещё хочу, а вот видеть твои лживые глаза — нет. Пак покорно исполняет приказ, опускаясь на четвереньки. Внутри вздох облегчения. Ему тяжело смотреть в глаза Веному последнее время. Когда Хосок врывается в его тело без прелюдий, Чимин давит крик боли, сквозь сжатые зубы выдавая стон. Его трахают, размашисто врываясь в подчиняющееся тело, насаживая на член, словно тряпичную куклу. Отключать эмоции, избавляться от всех чувств — этими навыками Пак владеет в совершенстве. Давно научился, иначе не выжил бы. Но сейчас под закрытыми веками образ мужчины, по лицу которого тянется шрам. Вместо жёсткой хватки рук Венома он воспроизводит ощущения от шершавых рук капитана, которыми тот ласкал его тело, доводя до состояния блаженства. Резкая хватка в волосах, боль, стрелой пронзающая тело, когда его голову дёргают назад. Чимин вскрикивает, из глаз брызгают слёзы. — Не смей думать о нём, когда сам Веном трахает тебя, сука! — тихим рыком, мурашками страха, покрывающим тело блондина.