***
— Намджун? — Юн заглядывает в кабинет, удивлённо глядя на его хозяина, что сидит за столом, понурив голову. — Когда приедет твоё начальство? — Ким крутит в руках стопку, расплескивая алкоголь, даже не здороваясь. — Мне не докладывали. Отрапортовал, что Змея взяли. Ты какого чёрта бухаешь? Не рано ли отмечать взялся? — капитан седлает стул закидывая руки замком вперёд, и вглядывается в лицо напротив. — Отмечать, — усмехается, качая головой, Намджун. Он поднимает красные мутные глаза. — Зачем пришёл? — Нам надо спасать Чонгука. Его приказали взять под арест, хотят отдать под трибунал. Помоги, Намджун. Погубят пацана. Не прощу себе, даже если цена — Змей, — в голосе Юнги почти слышно умоляющие нотки. Он чувствует себя некомфортно. Не привык просить. Глядя на состояние Джуна, сомневается, что тот вообще слышит его. С каждой секундой молчания, что длится после его просьбы, Мин холодеет изнутри. Сердце заходится волнением. Поможет? Нет? Как вытаскивать пацана? Костями ляжет, но не отдаст Чонгука на растерзание. Всё, чего он хотел, — справедливости. Наказания тому, кто убил единственного пригревшего его за всю жизнь человека. Змей лишил самого ценного, что оставалось у Юнги. Убийце матери он уже отомстил. «Убит при попытке бегства во время задержания», — конечно, именно это напечатано в деле человека, хладнокровно резавшего его лицо, когда он был ребёнком. А вот месть тому, кто лишил жизни его наставника, затянулась. За убийство Змея при задержании ему бы самому голову прострелили, уж больно лакомая добыча. Потому и не полез на арест, чтоб не сорваться. Хотел дождаться, когда дадут команду «фас» и разрешат. Теперь и это не так важно, как заточение лейтенанта, за которого душа кровью обливается. Капитан не даёт мыслям уйти в сторону паники, страха. Пожимая мерзко-липкую руку «заказчика» в знак подтверждения операции, он понимал, что хоть ему и обещают не трогать Чонгука, доверять таким людям — себе дороже. Почему-то за последние годы окрепла уверенность, что младшего действительно не тронут, что он выйдет сухим из воды, ведь он тоже нужен в строю. Просто так человека не убрать. Закон теперь бдят, хоть и по-прежнему с исключениями для своих. И всё же старший лейтенант стал опасным звеном, от которого решили избавиться, не уведомив об этом Юнги. Капитан ругает себя, что не смог уберечь младшего сотрудника от этого исхода, когда их обоих отправили на задание. — У меня забрали дело, — хрипло выдыхает Нам, спустя долгие минуты тишины. — Что? — переспрашивает Юнги. — Ты сколько выпил? — Плевать, сколько я выпил! — орёт Ким. — У меня забрали дело после смерти Ворона! Мы не имеем никакого права держать в заложниках Змея. Никакого, блять, права. Ты понимаешь, Мин? Капитан ошарашенно смотрит на начальника отдела полиции. Тот похож на раненного зверя, что бьётся об клетку, кровью истекает, но продолжает рваться, хотя участь его давно предопределена. — Намджун, какого чёрта? — шипит Мин. — Пора раскрыть карты, да? — ядовито смеётся майор. В этом каркающем звуке — истерика, надрыв. Можно ли сломать сильного человека? — Ты молчал, что Чонгук нажива. Ты молчал, что сам корнями в воровские уходишь. Мы оба знали, кто тебя отправил на это дело ко мне. И мы так же оба знаем, что есть люди, стоящие надо мной, которые не хотели, чтобы это дело было открыто и чтобы ты совал туда свой слишком чувствительный нос. Вы затянули, Юнги. Если бы вы всё сделали раньше… Майор зарывается прокуренными пальцами в свои волосы, замирает на несколько секунд, чтобы затем поднять тяжёлый взгляд на капитана и продолжить: — Как ты уже знаешь, меня в этот городишко сослали из-за чрезмерной активности на прошлом посту. Чинов не лишили, но выперли из уютного места, урезали зарплату. Я интересовался этим делом. Нашумевшее, громкое, мне было интересно. Это заметил определённый человек. Он-то и подсуетился, чтобы меня отправили сюда, чтобы дело попало в мои руки. Ему был нужен такой энтузиаст, как я. Всё сложилось так удачно. Неугодный начальству, слишком честный для мента, дотошный, идеальный кандидат, — Джун опрокидывает в себя алкоголь, жмурится, и продолжает, — но когда я пришёл на это место, ещё не знал, что это спектакль, красиво разыгранный, как и не знал того, что за это дело идёт борьба. Кровавая. Знаешь, сколько людей полегло из-за этих бумажек? — он швыряет папку перед лицом капитана, где сшиты страницы дела. — Скольких уволили, скольким угрожали? В нём столько скрыто, что уровень — выше некуда. Змей там не вершина. И добраться до самых главных звеньев — всё равно что влезть на Эверест без снаряжения. Невозможно. — Мне это дело так красиво подсунули, — тяжёлый вздох, майор продолжает чистосердечное для Юнги, — что я и подвоха-то не почуял. Загорелся глазами, ну, думаю, сейчас восстановлю справедливость, и вернут меня в должности. Но ко мне нескромно так постучались. Выдвинули условия, как работать буду. И вот с одной стороны меня прессует собственное начальство, втыкая палки в колёса, но запретить вести мне это дело они не могли до смерти Ворона. А с другой стороны — люди совсем иных структур, которые, как мне казалось изначально, на моей стороне и на стороне справедливости, настойчиво рекомендуют раскрыть. Их интересуют определённые личности. Одна из которых — Змей. Когда моё начальство официально смогло отобрать у меня это дело, доступ закрыли, а от меня требуют информации, которую может дать только Змей. И вот эта падла у нас за решёткой, а у меня связаны руки. Если я не дам им никакой информации, меня навсегда оставят здесь. Здесь я сгнию. Никакого будущего. Или сразу могила. И я даже не знаю, что лучше. Завершая свой рассказ, Намджун снова тянется к алкоголю. Будто можно градусом исправить то, что уже произошло. — Мы должны спасти Чонгука, — сипит Юнги, никак не комментируя услышанное. Всё сложнее, чем ему казалось. Но сейчас он должен позаботиться о младшем. — Что ты мне предлагаешь, капитан? Ты сам облажался, — хмыкает Ким. — Ты хочешь сказать, это нормально, что у нас за решёткой свой же человек? В то время, как тот, из-за кого он рискует всем, в том числе жизнью, вообще может прямо сейчас выйти и уйти, и ему ничего за это не будет? — звереет Мин. — Нам надо провести допрос. Мы обязаны узнать хоть что-то, — встаёт, пошатываясь, начальник полиции. — Пошли. Юнги не нравится эта идея, но никаких вариантов сам он предложить пока не может. Ему надо время — обмозговать. А времени то у него больше и нет.***
Чонгук поворачивается спиной, протягивая руки, чтобы на нём застегнули наручники. Он идёт по плохо освещённому коридору, слепо глядя перед собой. Он не считает количество конвоиров, не смотрит в какой кабинет для допроса его ведут. Устало падая на стул, он откидывается на спинку и прикрывает глаза. Его оставляют одного. Он знает, что за ним следит камера. Плевать. Все мысли концентрируются на том, чей образ под веками умоляет его не сдаваться и не отчаиваться. Гук слушается. Чёрт его знает, почему. На душе паршиво, и до покалывания в пальцах хочется курить. Больше ни о чём думать Чон себе не разрешает, иначе сорвётся, чувствует нарастающую внутри истерику и давит её, как может. Когда дверь снова открывается и в помещение входят люди, он не хочет открывать глаза, пока не слышит знакомый голос: — Здравствуй, лейтенант. Распахивая веки, Чонгук неверяще смотрит на Сокджина. Но прежде чем опасная правда успевает сорваться с его приоткрытых губ, мужчина опережает его: — Винный змей пойман. Ты счастлив? Джин подмигивает обалдевшему парню и с усмешкой на губах проходит, чтобы сесть рядом. Дверь за ним закрывается. Их оставляют наедине. — Отомри, — мягко говорит мужчина, слегка наклоняясь к младшему, будто усаживаясь удобнее. Оба сидят на соседних стульях со скованными за спиной руками. — Не знаю, что сказать, — оглядывается Гук на камеру, намекая, что всё происходящее здесь пишется. — Знаю я полицейские уловки, — снова ухмыляется Сокджин. Он выглядит беззаботным. — Били? — хмурится Чон, разглядывая лицо мужчины, покрытое ссадинами и кровоподтеками. — Ну что ты, полицейским запрещено избивать задержанных. Упал, — то, как вальяжно этот красивый мужчина ведёт себя, будучи арестованным как особо опасный преступник — восхищает. — Ты же рад меня видеть, правда? — намекает на то, что на его месте не Тэхён, и на то, что им стоит держаться версии — они не знакомы, не близки. Для полиции будет лучше не иметь прямых доказательств их связи. — Очень, — не врёт Чонгук. — Я…мне многое хочется сказать. — Долго ты за мной гонялся. И вот, я здесь, — хмыкает Джин, а затем наклоняется к уху Чонгука, добавляя шёпотом, чтобы не разобрать на камере, не услышать, не прочесть по быстро шевелящимся губам. — Потерпи. И не бойся ничего. Винный змей не оставит тебя за решёткой, Гуки. Никогда. Чон молча кивает, отворачиваясь, и кусает губы. Господи, Змей на свободе. И, возможно, он не считает его предателем. От этих мыслей сердце заходится бешеным темпом. Тэхён заберёт его отсюда. — Ну что, голубки, поболтаем? — входит в небольшую комнату Намджун. — Вы настроены на разговор языком, господин начальник? Или снова кулаками? — лижет саднящие губы Джин, провоцируя. Он в восторге от этого сломанного полицейского, разбитость которого видна невооруженным взглядом. — Твой язык я бы с удовольствием отрезал. Но к этим методам приступим попозже. А пока, я жду от вас признание, — складывает руки в замок перед собой Ким. — И от тебя тоже, лейтенант. Чистосердечное. Скостит срок. — Как же адвокат? — хмыкает Сокджин. Чонгук молчит, невидящим взглядом сверля дырку в столе. — Адвокат тебе уже не поможет, сладкий, — давит взглядом майор. — Рассказывай, под кем ходишь? Зачем убил Ворона, руку тебя кормящую? Кто участвует в переделке территории? И главное, кто крышует вас, мразей? — Какие-то странные вопросы для официального допроса, — усмехается Джин. — А сладким ты меня не называй, не пробовал. У Намджуна от этого тона разговора дёргается глаз. Кулаки сжимаются крепче. — Говори, или я его сейчас же отправлю к столичным, — указательный палец Джуна, словно приговор, утыкается в старшего лейтенанта. — Он под трибунал пойдет. Оттуда уже не вытащишь ни ты, ни шакалы твои. Улыбка меняется на оскал, делая красивое лица Джина хищным. — Тварь. — Правда. Мне нужна правда, Змей. — Ну что ж, — разваливается на стуле тот, кого приняли за Винного змея. Майор весь подбирается от недоверчивого предвкушения. Неужели созрел? И Джин, увидев этот прищур глаза подозрительный, смеётся: — Намджун, вы настолько открытая книга, что вас даже читать скучно. Клянусь, не понимаю, почему вас ещё не убрали. Ведь столько раз хотели. Но вы постоянно умеете как-то выкрутиться, умеете дать вкусные обещания своим врагам. Талантливый чёрт. Уверен, язык у вас ловкий, раз вы смогли выпутаться даже из последней передряги. Майор бледнеет. Джин улыбается ещё ярче. Откуда этот ублюдок всё знает? — Вы хотели правду. Так она в том, Ким Намджун, что вы ввязались не в ту игру. В погоне за славой, которой так честолюбиво вы хотели добиться, впутались в липкую паутину лжи и стали чужой пешкой. Вы думаете, знаете правду? И половины — нет. Вы думаете, играете на стороне добра? Или вам, по сути, плевать, лишь бы регалии дали и похвалили, что Джуни хороший мальчик? Майор резко вскакивает, молниеносно вцепляясь в горло задержанному. — Заткнись, — налитые кровью глаза сверкают изощренными пытками, которые хотел бы реализовать майор на этом ублюдке. — В точку, — хрипит Сокджин, кривя губы усмешкой, пока чужая рука лишает кислорода. — Намджун! — рёв Юнги заставляет всех обернуться. Начальник отдела ещё несколько секунд держит в ослабевшей хватке горло Сокджина, прежде чем полностью отпустить и выйти из комнаты для допросов, хрипло кидая капитану: — Добудь мне информацию. Провожая тяжёлым взглядом начальника, капитан переводит его на сидящих перед ним арестантов. Мрачнеет, разглядывая Чонгука, который не поднимает на него глаза. Пытается держать ярость в себе, когда осматривает самодовольно улыбающегося Джина перед ним. — Винный Змей, — произносит капитан, словно выстреливая каждую букву. — Откуда у вас такая кличка? — Ох, об этой кличке ходят легенды, господин Мин, — улыбается Сокджин, сразу давая понять, что прекрасно знает, кто перед ним. — А что, начальник уже сдался? — Поделитесь этой интересной историей? — садится перед ними капитан. — Или вам приятнее общаться с майором? Ким склоняет голову к плечу, с прищуром разглядывая капитана. Он знает о Юнги достаточно, чтобы понять: тот не будет давить физически, как Намджун. Зато каждое слово, каждую интонацию запомнит и ложь расслышит мгновенно, мастерски потом сложит пазл. Опасно с ним играть. — Вы столько лет следите за этим делом, капитан, неужели никаких догадок? — дразнит мужчина. — Их слишком много. Интересна правда, — улыбается в ответ Юнги, но в глазах лёд и сталь. — Расскажите ваши версии и я скажу, какая верная, — предлагает Джин, принимая правила игры. — Ну что ж, — Мин кидает взгляд на лейтенанта, прежде чем начать. — Среди полицейских ходило много теорий, мол, Винный — потому, что любит вино. И никому в голову не приходило найти в интернете реальный прототип клички. Винная змея. Маленькая, юркая, неприметная и смертельно опасная. С устрашающими пятнами и раздувающейся шеей. У вас, кстати, красивая шея, Сокджин. — Спасибо. Это моё генетическое наследство, — улыбается арестант. — Вы очень умны, Юнги. В отличие от начальника этого отдела. Вы считаете, что кличка связана с моей шеей? — Я считаю, что Винная змея опасное животное, которое обладает роскошными навыками быть незаметной, сливаться с окружающей средой, и её отличительной чертой являются рисунки на шее, — не отвечает прямо на вопрос Юнги. Он мастерски скрывает то отвращение, которое закипает внутри при одном лишь взгляде на человека перед ним. Образ мужчины никак не вяжется у него с тем, кого представлял, досконально изучая дело, пока ходил по следу столько лет. — Вы и сами всё знаете, зачем же спросили меня? — уточняет Джин. Сканирует внимательным взглядом капитана, чувствуя, что тот напряжён. — Мне интересно, при каких обстоятельствах вы получили такую кличку. Ведь её дают не сразу, а лишь при коронации. Так что же вы сделали, чтобы заслужить славу Винного змея? — Мин опирается локтями на стол, складывая сцепленные руки в замке. — Для истории хотите записать? — насмехается Ким, моментально меняя тему. — Как на счёт адвоката, начальник? — Зачем нам с вами адвокат? Мы же просто беседуем, — шрам капитана натягивается, когда тот скалится во все тридцать два. — С приятным человеком можно и поболтать, — улыбка не сходит с идеально красивого лица. Юнги думает, что, возможно, понимает, чем этот подонок очаровал Чонгука. — Расскажите, откуда ваш шрам? — Готов поведать вам эту занимательную историю в обмен на вашу правду о Вороне, — не сдаётся в попытке выведать хоть что-то Мин. — О покойнике или хорошо, или никак, вы же знаете, Юнги, — вздыхает Сокджин, пытаясь поменять позу, чтобы размять затёкшие руки. — Тогда расскажи хорошее, Змей, — пожимает плечами Юн. — Хороший депутат. Был. Заботился о населении города. Защищал, — Сокджин смотрит серьёзно, без шуток. — Да и бизнесмен успешный, — добавляет. — Не всеми был любим, но это вы и так знаете, капитан. Большая потеря не только для этого города, но и для области. Я бы даже сказал… для страны. — Прекрасная характеристика, — хмыкает Мин. Он понимает, что в словах арестанта подтекст, там смысла больше, чем в коротких фразах. Заботился о ком? Защищал кого? Ведь речь не только о том, что Змей начинал под крылом Ворона, как один из его шакалов. Большая потеря для страны? Что ж, не секрет, что связи Ворона уходили прямиком в аппарат власти, что страной вертит как хочет. Вот только на чьей он стороне был? Юнги каждое слово, каждую мысль по крупицам потом разберёт, промоет через поток интуиции собственной и сложит единой мозаикой. — Может, снимите с нас наручники, капитан, раз уж мы просто беседуем? — спрашивает Джин, позвякивая браслетами. Его губы растягиваются ухмылкой, прежде чем он добавляет. — Мальчика можно и вовсе отпустить. Он не при чём. Охотился на меня, не поймал. Зачем в наручники сразу? — Мальчика? — приподнимает брови в удивлении Юнги. — Этот мальчик — старший лейтенант. — Так какого ж чёрта ты ребёнка под арестом держишь, капитан? — давит Сокджин, словно поставил целью вывести из показного равновесия оперуполномоченного. — В каких отношениях вы состоите с Чонгуком? — внезапно режет вопросом Мин. — А вы в каких отношениях состоите с лейтенантом, капитан? — парирует Джин, ловя удивление, которое быстро пытается скрыть полицейский. — С какой целью вы хотели использовать его? Для давления на правоохранительные органы? Доступ к секретной информации? — давит Юнги. — Вы не смогли защитить своего подопечного? — не сдаётся Сокджин. — По поводу секретной информации максимально смешно, Юн. Придумай что-то получше. Мин свирепеет, закипает, демоны дышат тяжело, поднимаются внутри. Хитрый Змей избегает формулировок, подтверждающих прямую связь с Чонгуком. Умно. И хорошо для Гука, безусловно. Нет улик связи с преступником — чист, нет смысла под трибунал. Да только если в него такие люди когтями вцепились, то не отпустят. Каждый из присутствующих знает это прекрасно. — Я не… — пытается перебить обоих лейтенант, молчавший всё это время. — За что вы убили Ли Цзеуна? — не даёт договорить Юнги, с яростью выпаливая самый главный для себя вопрос. — Кого? — удивлённо переспрашивает Ким. — Вы что, на меня все убийства города повесить решили? — Города? — странно щурится Мин. Он внезапно расслабляется, откидываясь на спинку стула, и внимательно рассматривает сидящего перед ним мужчину. — Винный змей… Капитан резко встаёт, двигаясь в сторону арестанта, рывком сдирая с того ткань рубашки. — Полегче, мы не так близки, чтобы… — усмехается Джин. — Где она? — рычит Мин, едва сдерживаясь. Ярость сумасшедшей лавиной заполняет каждую клеточку тела. — Где она? — О чём вы, капитан? — откровенно смеётся над ним Сокджин. — Татуировка. У Винного змея — татуировка змеи, — дёргает на себя, заставляя подняться. Задержанный выше его, но капитана это не смущает, как и нахальный взгляд, скользящий по нему. — Юнги, если вы решили меня раздеть, то, возможно, сначала стоит выключить камеры наблюдения, — шепчут пухлые губы у самого уха капитана. — Да и Чонгука отпустить. — Сука, — дёргается Юнги, сжимая кулаки. Он не может понять, перед ним подставная утка или великолепный актёр. Какого чёрта? — Капитан Мин, вас к телефону, срочно, — врывается полицейский в кабинет для допроса. — Обоих в камеры, — рявкает капитан, пулей вылетая из комнаты.