Вечер прошлого дня Чонгук вникал во все подробности информации, которой дотошно снабжал их со Змеем по телефону Джин. Соединял в голове все нюансы происходящего и понимал, что тревога Тэхёна, так тщательно им скрываемая, ненапрасна. Слушая обо всех тех бесчинствах, что творил его брат, вынуждавший город встать перед ним на колени, Гук всё не мог понять: почему? Почему Хосок ведёт себя настолько бесчеловечно?
Неожиданная информация, которую явно не должен был знать Сокджин, ввергает в ступор. Факт того, что Веном действует умно, рассчитывая ходы на десятки вперёд, не удивляет с учётом его положения в криминальном мире. Но когда эти тщательно выверенные шаги имеют отношения к небезразличным тебе людям, становится страшно.
Идея поговорить с Юнги была воспринята рыком, сломанной ручкой и новым засосом на шее Чонгука. Младший на такие собственнические замашки реагирует со спокойной улыбкой, потому что уверен — Ким не сомневается в его верности, он лишь напоминает, что боль от связи, оставленной в прошлом, не прошла бесследно, ещё грызёт периодически и включает звериные инстинкты.
Теперь, сидя в больничной палате, Чон понимает, что сделал правильный выбор. И он благодарен Тэхёну, что тот дал ему сделать этот выбор, не стал убеждать не вмешивать Мина.
— Веном не отпустит его отсюда живым, — не церемонясь, заявляет Чонгук, когда нагота капитана скрыта от его глаз, а киллер тихим призраком сидит на кровати.
Он мог бы сказать мягче, мог бы не так сразу, без этих жёстких нот в голосе. И Чон, глядя на то, как Юнги сжимает ладонь Чимина после этой фразы, защищая, задаёт себе вопрос: «О чём ты мстишь сейчас этой жёсткостью?». Любви между ними не было, чего оба не скрывали, секс был по обоюдному согласию и, честно, спасал порой от полосования запястий и сжирающей внутренней темноты. Возможно, обида за то, что ему не сказали правды, за то, что не заслужил доверия, хотя считал обратное, всё-таки жжётся. Гук не желает смерти ни брюнету со шрамом на пол-лица, ни смиренно глядящего на него пустым взглядом блондину. Ощущение, что Юнги переживает обо всём происходящем больше, чем сам Пак. Капитан впервые за кого-то боится. Чон улыбается этим мыслям, чувствуя, как медленно растворяется яд обиды. Он за любовь. Глупый романтик.
— Я сделаю всё возможное…
— Юнги, — обрывает его Чонгук. — Ты знаешь, что не сможешь в одиночку противостоять Веному. И тебе никто не поможет.
— Поговорю с Намджуном, — настаивает, но не так уверенно, как хотел бы, Мин.
— Майор и сам под прицелом. И не только моего брата. Даже если бы он обладал достаточными силами, чтобы помочь тебе, каковых у него нет, иначе он бы навёл в городе порядок сам, ты уверен, что он помог бы тебе в этой ситуации? — бьёт прямо в цель лейтенант. Юнги и сам все эти мысли уже не раз в голове прокручивал.
— Ты пришёл сказать, что мы трупы? — уточняет, хмурясь, капитан. Он сдаваться не привык.
— Хочу предложить помощь, — сцепляет руки в замок Гук. Юн впервые видит в нём перемены, что зарождались давно, но во всю силу раскрылись, видимо, благодаря Змею.
— Помощь? Тебе, может, напомнить, что ты сам в розыске и тебя ищут серьёзные люди правоохранительной системы нашей страны? Лучшей помощью от тебя будет — скрыться, чтобы я не переживал ещё и о тебе, — рявкает капитан, закипая то ли от беспомощности, то ли от злости что тот, на кого он ведёт охоту столько лет, теперь держит под своим крылом его же воспитанника.
— О, ты и обо мне переживаешь? Не только о своей внезапной любви? — скептически приподнимает брови младший.
— Тебе сейчас смешно, да? В этой ситуации ты предпочитаешь поржать? — ещё сильнее раздражается Юнги.
— Ты бы спасибо парню сказал вместо наезда, капитан, — глубокий грудной голос оглушает палату, словно выстрел.
То, что обладатель этого голоса вошёл незамеченным двумя, в общем-то, полицейскими, даёт понимание его возможностей быть столько лет невидимым для правоохранительных органов. Мин окидывает взглядом вошедшего мужчину. Высокий, в чёрных классических брюках и такого же цвета рубашке, расстёгнутой на несколько пуговиц, что открывает вид на шею, забитую страшными татуировками.
— Змей, — вскакивает с больничной кровати Юн.
Внутри поднимается волна дикой ярости, ненависти, демоны рвут цепи, готовые перегрызть эту глотку, выставленную на обозрение. Неосознанно капитан тянется к кобуре, касается пальцами скрытого там оружия, лишь ждущего своего времени.
— Не советую этого делать, — ухмыляется нагло Тэхён, проходя в палату. Он не смотрит на застывшего оперуполномоченного, абсолютно уверенный, что тот не выстрелит. Подходит к Чонгуку, собственнически задирая его голову и касаясь губами в поцелуе. Мимолётном, напоминающем, зачем он тратит своё время на этих людей, на которых ему откровенно плевать.
— Я должен благодарить тебя за защиту Чимина, — признаётся, хрипя, Юнги. — Но я ненавижу тебя.
— Взаимно, Мин, — губы растянуты квадратной улыбкой, но глаза пропитаны змеиным ядом. — Я мог бы отдать тебя на корм Веному, но мой зайчонок хочет, чтобы твоя гнилая шкура ещё ходила по этому миру.
— Сейчас не время для личных счётов, — спокойно прерывает обмен любезностями Чон. — Нам необходимо решить, что делать.
— У меня есть много информации о Веноме, — тихо замечает Пак. — Я могу рассказать всё, что необходимо, если это поможет сохранить жизнь Юнги.
— Вокруг твоего Юнги мир не крутится, — закатывает глаза Ким. — На твоего бывшего папика у меня тоже достаточно компромата и информации. Иначе откуда бы мы знали, что тебя держат под прицелом, как и этого? — небрежно кивает головой в сторону капитана.
— Нам надо объединить усилия, чтобы победить, а не дробиться на маленькие лагеря, разжигая ненависть. Так нас удобнее раздавить, — напоминает о сути разговора Гук.
— Маленькие лагеря? — хмыкает, приподнимая брови, Змей. — Малыш, я сказал, что не являюсь больше шакалом ОПГ. Но не говорил, что у меня недостаточно людей, чтобы воевать с Веномом. К тому же, моя цель не это. А чтобы ты в безопасности покинул город и желательно страну.
— Нет, Ви, — смотрит на него хмуро снизу вверх лейтенант. — Мы обязаны это сделать. Он не остановится. Мы говорили об этом вчера.
— Ты хочешь его убить? — спрашивает, не веря, капитан.
— Я хочу остановить его войну, кровью которой он залил полстраны, — резко отвечает Чонгук.
— Вижу фамильное сходство, — невесело хмыкает Чимин, вынуждая всех присутствующих обернуться на него.
— Что ты имеешь в виду? — не выдерживает гнетущей тишины после дерзко брошенной фразы Гук.
— Твои глаза. В них огня меньше, чем в глазах Хосока, но он такой же губительный, если направлен в сторону того, кто посмел думать о тебе не так, как ты хочешь, — без страха отвечает Пак. Он кладёт голову на согнутые колени, рассматривая молодого парня перед ним с таким интересом, словно препарирует.
— Чонгук не такой, как Веном. Ещё одно подобное сравнение — и я прострелю твою тупую голову здесь же, — спокойно комментирует выпад в сторону своего любимого Винный змей.
В ответ на угрозу, блондин лишь улыбается:
— Я не говорил, что он такой же. Я сказал, что видно фамильное сходство. Та сила, которая скрыта в них обоих, сметающая всё на своём пути. Просто Веном ей пользуется с лихвой, а его младший брат умеет держать под контролем. Думаю, в постели он тебя объезжает дико.
Обдавая холодом киллера, Тэхён тянется к поясу брюк, доставая пушку. Чонгук подскакивает с места, вставая перед ним в попытке остановить этот фарс. Дуло пистолета наведено на улыбающегося блондина, но Ким тут же оказывается под прицелом капитана, не мешкающего, прежде чем вытащить собственное оружие.
— Ви, успокойся, — шепчет Гук, умоляя взглядом остановиться. Он знает, что Змей не выстрелит, но все эти разборки лишь отнимают драгоценное время.
— Опусти оружие или я выстрелю, — рычит Мин.
— Блять, прекратите оба! — разрывается между ними лейтенант.
— Не беспокойся, они сейчас перестанут яйцами меряться и прекратят. Хорошо, если морды друг другу набьют, пар выпустят. Тогда твой Винный змей отомстит за то, что капитан трахал… — договорить Чимин не успевает. Пуля, выпущенная отточенным движением, разрывает воздух больничной палаты.
Юнги кидается, закрывая собой блондина. Тэхён спокойно удерживает оружие, переведя его дуло со стены за спиной киллера на капитана. В палату один за другим врываются люди Змея, направляя оружие туда же, куда и босс.
— Вышли. Я сам, — ледяным тоном прогоняет своих людей Ким. Его слушаются беспрекословно.
— Ты в порядке? — шепчет Мин, разглядывая смеющегося Чимина. Тот кивает, не в силах унять смех.
— Следующая пуля будет в твоей глотке, если ты ещё раз позволишь себе говорить о Чонгуке…
— Если я позволю себе говорить правду? — выглядывает из-за спины капитана Пак.
— Ты охуел? — подскакивает Юнги, стремительно двигаясь в сторону Змея.
— Не вздумай подходить ко мне ближе, чем на пять шагов, — Тэхён переводит дуло пистолета на приближающегося к нему брюнета. — Заткни свою суку или, я клянусь, убью вас здесь же. Обоих.
— Ви, пожалуйста, — кладёт ладонь на его плечо Чонгук и затем оборачивается, непроницаемым взглядом сверля веселящегося блондина. — Вам следует прекратить провоцировать всех. До вас должно дойти, что каждому из нас угрожает смертельная опасность. И пока вы тут шутите и драконите друг друга, Веном знает, как избавиться ото всех, кто ему неугоден.
— Значит так, — прячет оружие обратно за пояс брюк Змей, — либо вы оба выполняете мои команды и встаёте под мою защиту, либо хватит тратить моё время, мы просто уходим, и я снимаю своих людей с охраны этого придурка. И я расскажу вам, что произойдёт сразу же, стоит мне и моим людям переступить порог больнички. Люди Венома уберут вас. А если ему ещё нужна эта блондинистая сучка, то он просто приволочет его в своё логово, как и тебя, капитан. Вы не сможете скрыться из города незамеченными, вы не успеете сбежать. Веном на десять шагов впереди вас.
Капитан слушает это, сжимая до боли руки. Дуло пистолета упирается в пол. У него нет сил даже убрать пушку в кобуру. Всё, что говорит Змей — чистая правда. Он понимает это. И вся та ненависть, с которой он жил по отношению к этому человеку, сейчас должна уйти на дальний план, потому что только благодаря этому ублюдку и он, и Пак сейчас живы. Если бы не его люди, Чимин умер бы там, на месте. И Юнги один смотрел бы на это душераздирающее зрелище не в силах помочь. А не будь здесь охраны, до зубов вооруженной, меняющейся по сменам, Хосок уже давно забрал бы Пака. Чем бы это всё кончилось — большой вопрос.
— Дай нам время, — сквозь зубы просит капитан. У него положение безвыходное — про гордость стоит забыть, если он хочет, чтобы Чимин выжил. О самом себе даже не думает. Сука судьба даёт ему шанс засчёт ненавистного человека, врага.
— У вас есть десять минут, пока я разговариваю со своими людьми, — чеканит Ким. Он берёт младшего за руку и ведёт за собой на выход из палаты.
— Нам придётся сотрудничать с ним. У нас нет выбора, — внутри Юнги пустота, он рушится перед киллером, оседая на кровать возле него.
— Это не худший вариант, милый, — шепчет блондин, ласково ведя по щеке капитана.
— Ты не против? — удивлён Мин.
— Нет. Я долго работал на Венома и наслышан о Винном змее. У меня нет ненависти к этому человеку, которая почему-то есть в тебе, — Чимин кусает губу, прежде чем тихо спросить. — Ты… ты любишь… любил Чонгука?
Юн хмурится. Он видит в голубых глазах своего не ангела боль, которую тот прячет, бегло скрывая взгляд, опуская его вниз на острые ключицы капитана, которых касается подрагивающими пальцами.
— Чимин, посмотри на меня, — вместо ответа просит брюнет.
Храбрый всегда, только что дерзящий до пули, просвистевшей над головой, киллер молчит, жмурится и мотает отрицательно головой.
— Сладость, — мягко зовёт Юнги, и Пак понимает, что капитан улыбается. — Посмотри на меня, мой ангел.
— Ты смеёшься надо мной? — распахивает небесного цвета глаза блондин. Он хмурится, разглядывая улыбающееся лицо перед ним.
— Нет, — качает отрицательно головой, — я хочу признаться тебе в любви, чтобы у тебя исчезли сомнения.
— Что? — неверяще, едва шевеля пухлыми губами, уточняет Пак.
— Я тебя люблю, — обхватывает его впалые щёки капитан. — Спешу, знаю. Ты сам мне сказал, что хрен его знает, сколько у нас времени. Влюбился не впервые в своей жизни, я не буду врать, но мне казалось, что уже никогда. Понимаешь? Меня от тебя так закрутило, что вся чернота внутри, с которой живу, как после пожарища, дыша своей же гарью изнутри, всё это словно покорилось тебе, рассеялось. Будто свет увидел среди этой мглы, которая жрала столько лет. Я тебе весь принадлежу, ты хоть понимаешь это, Чимин? Скажи мне кто-то полгода назад, что я влюблюсь в молодого, красивого ангела, который обведёт меня вокруг пальца и откажется убивать, я уже на слове «влюблюсь» ударил бы этого человека. А удар правой у меня тяжёлый. Мои чувства могут быть поспешными, могут быть не приняты тобой всерьёз, но вот такого, как с тобой, никогда не чувствовал. Самому дико и долго не мог понять, отрицал, не верил. Да кто б поверил на моём месте? Но сейчас не вижу смысла врать, лукавить. Сидел бы я тут с тобой всё это время, если бы не любил, сладость? Пошёл бы на союз с врагом, если бы не любил тебя?
— Юнги-я, — утыкается влажным от слёз носом в шею капитана Чимин.
— Ты плачешь, потому что в тебя влюбился нищий урод, а не роскошный миллиардер, которого ты заслуживаешь? — улыбается Мин.
— Заткнись, иначе укушу тебя за член в следующий раз, — ворчит Пак, всхлипывая.
— Жду не дождусь следующего раза, — крепко обнимает его Юн.
Они так и сидят обнявшись какое-то время, пока блондин не успокаивается, чтобы выдохнуть и, уютнее устраиваясь в объятиях капитана, спрашивает:
— Что будем делать?
— Сотрудничать. Главное, чтобы ты был жив.
— Мы. Главное, чтобы мы были живы. Потому что без тебя я не жилец, и это не оборот речи, — Чимин цепляется за руку Юнги, будто подтверждая: их связь теперь нерушима.
— Время вышло, — как всегда вовремя входит Змей.
— Мы готовы сотрудничать, — поворачивается к нему капитан, не выпуская из объятий свою сладость.
— Не сотрудничать, Мин, а подчиняться, — напоминает Тэхён. — Собирайте вещи. Здесь оставаться небезопасно.
— Но после операции прошла всего неделя, Чимин ещё слаб, — возражает Юнги.
— Хочешь, чтобы он дышал или чтобы его послеоперационные мучения быстро закончились пулей? — скептически приподнимает бровь Ви.
Сжимая зубы, капитан молчит. Мысленно представляет, как бьёт морду самодовольному ублюдку, но не говорит ни слова.
— Мои люди дадут команду на выход. Слушать всё, что они говорят. Иначе наш договор о защите будет расторгнут, — завершает неприятную встречу Ким.
Он выходит, едва не рыча от эмоций, хрустит шеей и мечтает выпустить всю обойму хотя бы в мишень. Желательно, чтобы на этой мишени висела фотография капитана. С такими мыслями он отдаёт последние распоряжения своим людям и выходит из больницы, быстрыми шагами двигаясь к вновь заменённой машине.
— Они согласились? — искусанные губы говорят сами за себя. Нервничал.
— Куда они денутся, — хмыкает Змей, заводя мотор. — Я только не понимаю, нахрена тебе это надо, малыш. Их проблемы.
— Не хочу брать на себя ответственность за их смерти, — отворачивается к окну Чонгук.
— Гуки, — Тэхён хватает его за подбородок, жёстко поворачивая к себе, — послушай меня внимательно, зайчонок. Ты никогда, слышишь меня, никогда не будешь нести ответственность ни за одну пулю, выпущенную руками Хосока, ни за одну смерть, совершённую твоим братом. Никогда. Понял меня?
— А как же те люди, которых он покромсал, словно в мясорубке, психуя из-за того, что не может меня найти? — хмурится Чон.
Змей смотрит в этот тёмный омут напротив, видит там огонь, о котором говорил киллер, видит там своё отражение, видит там больше, чем, возможно, понимает сам Чонгук.
— Ты не твой брат. Ты связан с ним кровью, но не ответственностью. Это его выбор, Гуки. Не твой, — твёрдо доказывает Тэ.
— Если бы я…
— Нет. Никаких если бы. Это его выбор. Услышь меня, пожалуйста, малыш. Перестань брать на себя ответственность за других людей. Каждый человек сам принимает решения, сам выбирает путь. Даже если кажется, что выбора нет, он есть всегда. И каждый несёт ответственность за это сам. Это не твоя ответственность, Чонгук, — во взгляде Змея та непоколебимая уверенность, которую сломать невозможно.
Вздыхая, Чон покорно кивает, принимает ту истину, что упорно открывает любимый человек. На душе всё ещё тяжесть. В голове просвет, который, возможно, поможет с этой нелёгкой ношей справиться. Он отнимает от своего лица крепко держащие его пальцы Тэхёна, целует их и сплетает со своими в замок.
— Я люблю тебя, — уже мягче говорит Ким, трогаясь с места.
— И я тебя. Очень, — нежная улыбка делает лицо парня по-детски милым.
Всё оставшееся время до встречи с Хосоком, пока ведутся последние штрихи подготовки, Чонгук практически молчит, скупо отвечая на вопросы. В голове сотни мыслей и варианты развития событий. Ни один ему не нравится полностью, а самый радужный кажется сказкой, но верить хочется именно в неё. Он не отказывается, когда ему предлагают рюмку водки, морщит смешно нос, но не до смеха, дышит открытым ртом в ожидании, когда обожжённую градусом гортань отпустит и смаргивает выступившие слёзы. Никогда не любил беленькую. До места сходки он молча терпит стальную хватку Змея, сжимающего его ладонь до боли. Эта боль хорошо отвлекает от сюжетов в голове, где всё заканчивается плохо. Очень плохо.
— Братик! — широко раскидывает руки в приветственном жесте Веном, когда Гук выходит из машины Змея. — Ребята! Это мой брат. Запомните это лицо! — бесцеремонно сжимая щёки младшего, не обращает внимания на его протест медноволосый мужчина, демонстрируя его своим людям, словно зверушку.
— Хоть волос с его головы упадёт, — рычит Ким, мгновенно оказывающийся рядом.
В ответ на эту угрозу Хосок лишь улыбается шире. Отпускает брата, постукивая по плечу, словно в знак извинений, и переводит взгляд ярких солнечных глаз на того, кто когда-то закрывал его спину от шальных пуль. Он рассматривает Змея с усмешкой, с пожарищем на дне зрачков.
— Могу сказать тебе то же самое… друг, — Веном отворачивается, теряя интерес к этой личности, и снова поворачивается к брату. — Идём, для нас накрыли прекрасный стол. Хочу напомнить тебе, что такое нормальное еда, а не помои на зарплату старшего лейтенанта.
— Змей пойдёт со мной, — внезапно портит планы брата Чонгук.
— Что, прости? — оборачивается уже двигающийся ко входу Чон. Улыбка сползает с красивого, фамильного лица.
— Я сказал, что Змей пойдёт со мной, как и твои люди идут с тобой,
Веном, — последнее слово младший специально выделяет тоном, ловит недобрый прищур, но стойко выдерживает молчаливое давление.
— Мы же хотели поговорить, как братья? Зачем нам чужие люди на семейном обеде? Только семья, Гуки.
— Только Змей, Хо, — не сдаётся Гук, добивая спокойным, не по плану. — Как часть
моей семьи.
Скрыть эмоции, отражающиеся на перекошенном лице, не выходит. Хосок кривит губы от этого выделенного наглым тоном «
моей семьи». Сучёныш. Давя внутренний рык, Хо скалится, соглашаясь:
— Ну, раз член семьи, тогда прошу. Проходите.
Веном входит первым. Щёлкает пальцами, словно наигрывает мелодию. Будь сейчас рядом Чимин, он бы предупредил Чонгука и Змея, что таким безобидным действием Веном отмеряет количество пуль, которыми хотел бы изрешетить тела неугодных или сколькими способами представляет себе убийства всё тех же несчастных.
— Где ты был, братик? Я искал тебя долго. Потратил много сил. И терпения, — красный соус льётся на горячее блюдо перед Хосоком, а Чонгук не может отделаться от мысли, что это кровь, которую щедро любит пускать из людей его родственник.
— Отдыхал, — спокойно отвечает Гук, вонзая серебряную вилку в рыбный деликатес.
— Так далеко отдыхал, что не слышал, как я зову тебя? — усмехается Чон старший. — Я тебе сообщения оставлял.
— Какие? — поднимает на него взгляд лейтенант.
— Твой любимый не показывал тебе фотографии? — отлично играет в удивление Веном. Он кивком головы даёт своим людям знак, заставляя стоящего чуть поодаль Змея напрячься.
Перед Гуком услужливо кладут снимки. На белоснежной скатерти особенно ярко видно те кровавые символы, которые, судя по ровным краям, с особой тщательностью вырезал Веном. Чонгук умоляет свои руки не дрожать, когда берёт фотографии. Профессиональным взглядом лейтенант скользит по местам преступлений, оглядывает трупы, которых по долгу службы видел немало, но ком в горле и туманящийся взгляд напоминают, что вырезанные на этих телах сообщения — из-за него. Каждый несёт ответственность за свои решения. Кажется, так сказал Тэхён? Что ж, Чонгук за своё решение тоже несёт ответственность. Он наивно думал, что брат отстанет. Видимо, он дурак.
«
Где ты, братик?».
«
Я ищу тебя, братик».
«
Куда ты спрятался?».
«
Я всё равно тебя найду».
Каждая надпись на новом теле рвёт сердце. Чонгук вчитывается в кровавые буквы на телах, а каждая фраза тянет его в омут воспоминаний.
***
— Где ты, братик? — голос Хосока звучит так, словно он и правда не знает, где прячется младший брат.
Мальчик смеётся, прикрывая рот ладошкой, отчего штора, за которой он стоит, колышется.
— Я ищу тебя, братик, — нараспев произносит Чон старший, громко топая по комнате и хлопая дверцами шкафа, единственного в их квартире, оставшейся от бабушки.
— Куда ты спрятался? — удивление такое искреннее, ему бы в актёры.
— Я всё равно тебя найду, Гуки, — притворно угрожает Хосок.
Сдерживать смех всё сложнее. Чонгук трясётся от желания выпрыгнуть из-за шторы с громким «бу», но его опережают.
— Ага! — кричит брат, резко отдёргивая давно выгоревшую ткань. — Попался!
Он хватает младшего на руки, подкидывая к потолку. Мальчик счастливо визжит, искрящимися радостью глазами глядя на своего самого родного в мире человека.
— Хо! — вопит в ответ младший. — Поставь меня!
Его звонкий смех разносится по квартире, делая её светлее. От этого смеха целый мир становится ярче, что уж там бетонные стены, берегущие от дождя и холода.
***
— Что с тобой стало? — выныривает из воспоминаний Чонгук, откидывая снимки в сторону.
Он до боли напрягает глаза, чтобы найти на дне того пожара, которым горят очи Хосока, ответ на такой простой вопрос.
Тэхён тяжело сглатывает, чувствуя, как холодеют руки. Всё пошло не по плану. Веном снова опередил их. Судя по его счастливому выражению лица, всё пошло, как раз-таки, по его плану.
